Цитаты со словом «михайловна»
Болдухины имели на Серных Водах самую лучшую избу, которую называли дворцом, потому что Варвара
Михайловна, женщина тучная, но болезненная, несмотря на отдаленность (надо было проехать с лишком триста верст), уже несколько лет приезжала туда с мужем и старшими детьми лечиться целебными ключами. В прошедшем году Болдухины жили лето на Серных Водах. Кочевой быт скоро знакомит и сближает людей, а потому и Болдухины были знакомы со всеми.
Через неделю, возвращаясь с серных источников, где Варвара
Михайловна пила холодную, прозрачную, как хрусталь, воду прямо из родника и для компании заставляла пить Наташу, цветущую свежестью и здоровьем, вздумали Болдухины для большего телодвижения пройти другою, окольною дорогой.
Несколько раз Болдухины собирались домой, но Солобуевы так усердно кланялись, так усердно просили «посидеть еще немножко», что Варвара
Михайловна хотя внутренне сердилась, но отказать таким просьбам не имела духа.
Варвара
Михайловна Болдухина хозяйничала по своей части, то есть заботилась о приготовлении впрок всяких домашних запасов: соленья, моченья, сушенья; много было насушено ягод и грибов, много наварено варенья, много заготовлено разных пастил, медовых и сахарных, на окошках и лежанках много наставлено бутылей с разноцветными наливками.
Варвара
Михайловна, как женщина, была более любопытна, да и характером поживее, чем ее супруг.
«Милостивый государь Василий Петрович и милостивая государыня Варвара
Михайловна!
— «Да ей и сказывать не надо, — подхватила Варвара
Михайловна.
Варвара
Михайловна призадумалась.
На другой же день Варвара
Михайловна доказала Василию Петровичу, как дважды два — четыре, что женихов и сравнивать нельзя, несмотря на то, что один в семь раз богаче другого.
«Солобуев, — говорила Варвара
Михайловна, — увезет Наташу за пятьсот верст в лесную <глушь>, на заводы, из которых и день и ночь полымя пышет, так что и смотреть, говорят, страшно; а Шатов нам сосед, и ста верст не будет до его именья.
Разумеется, Варвара
Михайловна не согласилась и утверждала, что это всему свету известно, что никто, кроме Василия Петровича, не скажет, будто одинокий жених хуже семейного.
Позвали к себе Наташу, и Варвара
Михайловна постаралась растолковать ей, что она уже не ребенок, что она уже девушка-невеста, что ей надо более заботиться о своей наружности, глаже причесывать свою голову, лучше одеваться, более обращать внимания на молодых людей, на их с нею обращение и разговоры, и самой быть осторожнее в словах и не говорить всякий домашний вздор, какой придет в голову, а быть со всеми ласковой, внимательной и любезной.
Старики ожидали, что Наташа не захочет и слышать о таком женихе, который живет далеко, в каких-то лесах, который на нее и взглянуть не хотел и которого Варвара
Михайловна не преминула назвать хворым и сморчком (это выражение ей понравилось, и она его часто употребляла).
Варвара
Михайловна, которая бог знает почему не благоволила к Наташе до совершенного ее возраста, а с некоторого времени, также бог знает почему, начинала ее горячо любить, которая даже не замечала прежде необыкновенной красоты своей дочери и только узнала о ней по тому впечатлению, которое Наташа стала производить на всех мужчин, Варвара Михайловна после двух предложений от таких блестящих женихов, вдруг почувствовала материнское тщеславие и особенную нежность.
Убедившись, что Наташа не из упрямства, а просто от неуменья не выполняет требований матери, Варвара
Михайловна сама принялась одевать и причесывать свою дочь, потому что смолоду г-жа Болдухина имела расположение и вкус одеваться к лицу и щеголевато.
Само собою разумеется, что в последнюю неделю перед приездом Ардальона Семеновича Шатова Варвара
Михайловна муштровала Наташу уже от утра до вечера.
Шатов, пораженный красотою девушки, стоя в нескольких шагах, устремил внимательные взоры на каждое ее движение; Варвара
Михайловна, выкушай свои четыре стакана серной воды, подала стакан дочери.
Варвара
Михайловна, не скинув даже чепчика и шали, с какою-то торжественностью сидела в креслах, ожидая с видимым нетерпением дочери.
Лишь только вошла Наташа, Варвара
Михайловна бросилась ей навстречу, с горячностью обняла и со слезами принялась целовать голову милой своей дочери, лаская ее нежными словами, столь красноречивыми в устах матери.
Варвара
Михайловна не забыла, но не могла сдержать своего обещания не объясняться с дочерью до отъезда Шатова, это мы уже знали; впрочем, она помнила об этом, и потому, исполняя отчасти обещанное: не спрашивать невесту, нравится ли ей жених, она описывала только яркими красками будущее их счастие и заключила тем, что она сама будет тогда совершенно счастлива, когда ее милая, добрая Наташа сделается женою Ардальона Семеныча.
«Успокойтесь, милая маменька, вы будете счастливы: я согласна, я желаю выйти замуж за Ардальона Семеныча!» Варвара
Михайловна не удивилась такому скорому согласию своей дочери; ей в голову не входило, чтоб Шатов мог не понравиться Наташе; но тем не менее она очень обрадовалась и еще с большею горячностью, еще с большей нежностью прижала к сердцу свою милую дочь.
Варвара
Михайловна растворила кивот с богатыми образами, перед которыми день и ночь теплились три лампады, стала вместе с Наташей на колени и успокоила свое взволнованное сердце сладкими, тихими слезами благодарности к богу.
Он сначала удивился неожиданному зрелищу, но Варвара
Михайловна поспешила рассказать ему все, и добрый старик, также очень полюбивший Шатова и также обрадованный согласием дочери, так же искренно помолился вместе с ними.
Варвара
Михайловна, утомленная сильным, хотя и радостным волнением, заметя, что и Наташа как-то переменилась в лице, и вспомнив про ее головную боль, поспешила приказать ей проститься с отцом и идти спать.
Варвара
Михайловна сама проводила свою дочь в ее тесную девичью комнатку, заставила при себе лечь в постель, сама повязала на ночь ее чудную головку пестреньким платочком, который шел Наташе к лицу лучше всякой великолепной головной уборки.
Варвара
Михайловна была поражена красотой своей дочери, как будто в первый раз увидела в ночном пестреньком платочке.
Варвара
Михайловна, вспомнив случившееся, пришла еще в большее восхищение, чем вчера.
Варвара
Михайловна хотела скрыть от него объяснение с Наташей и оставить его в заблуждении, что она ничего не знает; но Василий Петрович решительно воспротивился тому, утверждая, что надобно поступить с женихом честно и откровенно и сказать ему всю правду.
Варвара
Михайловна чувствовала справедливость слов Василья Петровича и согласилась с ним беспрекословно.
Наташе давно хотелось обнять свою маменьку; только без зова она не смела еще прийти; но Варвара
Михайловна не заставила ее долго дожидаться: переговорив и условившись во всем с Васильем Петровичем, она сама пришла к дочери, и при первом взгляде они прочли в глазах друг друга взаимные чувства и желания.
Между родителями решено было так: Варвара
Михайловна скажет Ардальону Семенычу, что Наташа знает об его намерении, а потому по своей неопытности, несветскости (которую Шатов ценил очень высоко) и по своей застенчивости она не в силах будет скрыть своего смущения при встрече с ним, как с человеком, ищущим ее руки, и что потому он увидит большую перемену в ее обращении.
К удивлению Варвары Михайловны, Наташа сказала: «Я не знаю, милая маменька, почему бы не сказать Ардальону Семенычу, если он будет спрашивать: как я приняла его предложение? — что я на него согласна!» Варвара
Михайловна возразила, что это будет уже слишком поспешно и что надобно подержаться.
Варвара
Михайловна, напоив его чаем и кофеем с жирными сливками и пенками, накормив сухарями и кренделями, расспросив, хорошо ли он спал, не простудился ли вчера и пр. и пр., круто повернула разговор и сказала ему немедленно, что Наташа уже знает все, что она сама догадалась и скрывать от нее сделалось невозможно.
Да самого обеда Варвара
Михайловна и Наташа не расставались и все разговаривали, и чем больше они говорили, чем больше открывали свои чувства, чем больше узнавали друг друга (потому что до сих пор знали очень мало), тем сильнее росла взаимная их любовь, росла не по дням, а по часам, как пшеничное тесто на опаре киснет (так говорит народная сказка), и выросла эта любовь до громадных размеров.
Нужно ли говорить, что Варвара
Михайловна не пропустила случая представить Шатова в таком великолепном и пленительном виде, что Наташа, увлеченная искренним увлечением матери, думала, наконец, только об одном: нельзя ли сегодня же выйти замуж за Ардальона Семеныча?
Но Варвара
Михайловна, напротив, ежеминутно открывая в своей дочери драгоценнейшие качества и сердца, и нрава, и здравого ума, которого и не подозревала, и видя в то же время ее детскую невинность, ее совершенное непонимание важности дела, к которому готова была приступить, — Варвара Михайловна думала о другом: как бы оттянуть свадьбу на год, как бы сделать так, чтоб жених прежде вполне узнал и оценил, какое сокровище получает.
Варвара
Михайловна с Наташей, со всем семейством, с мусье, и с мадамой, ожидали их уже в гостиной.
Шатов целовал с восторгом руку своей невесты, а Василий Петрович и Варвара
Михайловна, как громом пораженные, не веря своим ушам и глазам, не могли вдруг понять, что произошло перед ними.
Да, кажется, таковые были и ваши намерения, Ардальон Семеныч?» — «Вы совершенно правы, Варвара
Михайловна; но вы сами видите, как непрочны человеческие намерения.
Как это сделалось, я и сам не знаю, но я умоляю вас, почтеннейший Василий Петрович, и вас, почтеннейшая Варвара
Михайловна, не отравляйте этой блаженной для меня минуты никаким замедлением вашего согласия; благословите детей ваших.
Так и сделали: все четверо пошли в спальню стариков, достали из кивота один из раззолоченных образов, перед которыми так недавно и так тепло молилась Варвара
Михайловна с Наташей, — и благословили жениха и невесту.
Василий Петрович был спокойно-светел, Варвара
Михайловна беспокойно-радостна, Наташа находилась под обаянием мысли, что маменька счастлива, и такая кроткая радость исполненного долга, любви и благодарности прибавила какое-то высокое, небесное выражение ее прекрасным глазам.
Василий Петрович и Наташа приняли его слова спокойно, но Варвара
Михайловна, видимо взволнованная, не вытерпела и сказала: «Я надеялась, что вы перемените свое намерение и проведете с нами и вашей невестой хотя завтрашний день».
Варвара
Михайловна была недовольна, но Ардальон Семеныч, как будто утешенный проявлением своей самостоятельности, повеселел и оживился.
Долго не могла заснуть Варвара
Михайловна и мешала спать Василью Петровичу.
Но в сущности разве не исполнилось все то, чего так пламенно желала сама Варвара
Михайловна?
Варвара
Михайловна все свободное время от классов, которые Наташа продолжала посещать для вида, так сказать мимоходом, проводила вместе с дочерью.
Варвара
Михайловна написала письмецо к Ардальону Семенычу, и Наташа приписала несколько строк под ее диктовку.
Варвара
Михайловна очень была довольна, что отбрила хитрого хохла (так она его всегда называла), который осмелился предложить свое покровительство ее дочери и хотел вмешаться в семейную жизнь будущих молодых.
По-прежнему восторгались Варвара
Михайловна и все окружающие Наташу, говоря об ее женихе; по-прежнему был доволен Василий Петрович; по-прежнему и Наташа казалась спокойной и довольной; но, странное дело, последние два письма Ардальона Семеныча, в которых он пораспространился в подробностях о своих намерениях и планах в будущем, о том, что переезжает в Болдухино на неопределенно долгое время со множеством книг, со всеми своими привычными занятиями, в которых, как он надеется, примет участие и обожаемая его невеста, — произвели какое-то не то что неприятное, а скучное впечатление на Наташу.
Цитаты из русской классики со словом «михайловна»
Синонимы к слову «михайловна»
Предложения со словом «михайловна»
- –Не сомневайся, – подбадривала его продавщица, пряча в фартук купюру. – Михайловна тебе за ноздри покупателя приведёт!
- Один из актёров начал рассказывать анекдот: «Одна старушка рассказывает другой: «Михайловна, представляешь, наш президент завёл блох в свитере!»».
- В калитку громко постучали. Спорщицы разом притихли. Михайловна потянулась к семечкам в миске.
- (все предложения)
Значение слова «Михайловна»