Неточные совпадения
Шаховскому, прибавя, что Ф. Ф. Кокошкин, мастерское чтение и сценический талант которого, а также знание театрального искусства признаны всеми, не один раз
читал мне свой перевод именно с тем намерением, чтоб я мог
прочесть его петербургским артистам и чтоб они из моего чтения поняли, чего желает в их
игре переводчик «Мизантропа».
Шаховского; рассказал, с каким успехом я
читал его перевод в доме Державина, как был доволен Гаврила Романович и как велел его благодарить; рассказал даже и то, что после первого представления «Мизантропа», во время антракта перед какой-то другой пиесой, я пошел в ложу к Державину, который при других сказал мне, что он «больше оценил достоинство перевода, когда я
читал „Мизантропа“ у него в гостиной, и что после моего чтения он остался недоволен
игрою актеров».
Точно, у Брянского было больше простоты, ибо Щепкин никогда не мог отделаться вполне от искусственности, которая была слышна в самой естественной
игре его; точно, некоторые басни Брянский
читал гораздо лучше; но уже во всем остальном не было сравнения: зритель не видел и не слышал в нем, несмотря на покорную наружность, — хитрого, тонкого, лукавого раба, кипящего внутренним негодованием.
Неточные совпадения
Как с
игры да с беганья щеки // разгораются, // Так с хорошей песенки духом // поднимаются // Бедные, забитые…»
Прочитав // торжественно // Брату песню новую (брат сказал: // «Божественно!»), // Гриша спать попробовал.
Володя заметно важничал: должно быть, он гордился тем, что приехал на охотничьей лошади, и притворялся, что очень устал. Может быть, и то, что у него уже было слишком много здравого смысла и слишком мало силы воображения, чтобы вполне наслаждаться
игрою в Робинзона.
Игра эта состояла в представлении сцен из «Robinson Suisse», [«Швейцарского Робинзона» (фр.).] которого мы
читали незадолго пред этим.
— Вполне уголовный роман. Вы — не любитель таковых? Я — охотно
читаю Конан-Дойля.
Игра логикой. Не очень мудро, но — забавно.
К тому же с некоторого времени он в качестве средства, отвлекающего от неприятных впечатлений, привык
читать купленные в Париже книги, которые, сосредоточивая внимание на
играх чувственности, легко прекращали бесплодную и утомительную суету мелких мыслей.
Он взвизгивал и точно
читал заголовки конспекта, бессвязно выкрикивая их. Руки его были коротки сравнительно с туловищем, он расталкивал воздух локтями, а кисти его болтались, как вывихнутые. Кутузов, покуривая, негромко, неохотно и кратко возражал ему. Клим не слышал его и досадовал — очень хотелось знать, что говорит Кутузов. Многогласие всегда несколько притупляло внимание Самгина, и он уже не столько следил за словами, сколько за
игрою физиономий.