Неточные совпадения
Потом пригласил меня приезжать, как можно чаще, к нему, обещая прочесть мне много кой-чего «важного и забавного»; потом, взяв
слово, что завтра мы приедем к нему обедать, отпустил нас с Шатровым, осыпав меня множеством любезностей на
русском и даже на французском языке.
Вот еще случай в доказательство моих
слов: после одного из предварительных заседаний Общества любителей
русской словесности при Московском университете, в котором было читано переложение нескольких псалмов М. А. Дмитриева, члены стали хвалить их, но Писарев молчал.
Иногда они сопровождались такими прилагательными, которые в других случаях имеют смысл бранных
слов; но здесь это были
слова похвальные или знаки восклицания, которыми
русский человек очень энергически любит украшать свою речь.
На публичных чтениях, в Обществе любителей
русской словесности, он был поистине великолепен: полнозвучный, сильный, приятный и выработанный голос его обнимал всю залу, и не было слушателя, который бы не слыхал явственно каждого
слова, потому что произношение его было необыкновенно чисто.
В это время Писарев был особенно занят, по поручению Общества любителей
русской словесности, сочинением похвального
слова уже несколько лет умершему Капнисту: разумеется, и оно было прочтено нашему ареопагу.
Много каламбурили над
словом «Заметти», придавая ему
русское значение.] и где были даже выведены цыгане, чего Верстовский очень желал.
Последнее житейское событие, обратившее на себя внимание Писарева, — было публичное собрание Общества любителей
русской словесности, в котором я должен был прочесть написанное Писаревым «Похвальное
слово Капнисту».
Вы сами
И вам подобные, которым все свое
Не нравится, кому противно в
русских все,
Которым Кребильон известен весь до
слова,
А скучны лишь стихи «Димитрия Донского»;
Которые, сударь, везде наперерыв
Читают Мариво, Фонвизина забыв,
И, выбрав Демутье предметом обожанья,
Бессмертной «Ябеды» не знают и названья!
Театра нашего вот вечные враги!..
Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовется слово британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное
русское слово.
За кофе читал газеты. Корректно ворчали «Русские ведомости», осторожно ликовало «Новое время», в «
Русском слове» отрывисто, как лает старый пес, знаменитый фельетонист скучно упражнялся в острословии, а на второй полосе подсчитано было количество повешенных по приговорам военно-полевых судов. Вешали ежедневно и усердно.
Пан с трубкой говорил по-русски порядочно, по крайней мере гораздо лучше, чем представлялся.
Русские слова, если и употреблял их, коверкал на польский лад.
Неточные совпадения
«Наддай!» — я
слово выронил, — // Под
слово люди
русские // Работают дружней.
И
русскую деву влекли на позор, // Свирепствовал бич без боязни, // И ужас народа при
слове «набор» // Подобен был ужасу казни?
Странное дело! оттого ли, что честолюбие уже так сильно было в них возбуждено; оттого ли, что в самых глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее юноше: вперед! — это
слово, производящее такие чудеса над
русским человеком, — то ли, другое ли, но юноша с самого начала искал только трудностей, алча действовать только там, где трудно, где нужно было показать бóльшую силу души.
Где же тот, кто бы на родном языке
русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее
слово: вперед? кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить на высокую жизнь
русского человека? Какими
словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный
русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее
слово.
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий
русский ум, что не лезет за
словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!