На голове у вальдшнепа сверху лежат четыре поперечные полоски, или растянутые пятна темного цвета; красноты больше на спине и верхней стороне крыльев, а нижняя, зоб и брюхо — светлее и покрыты правильными поперечными серо-пепельными полосками; хвост коротенький, исподние его перья подлиннее верхних, очень темны, даже черны, и каждое оканчивается
с изнанки белым пятнышком, а сверху красно-серым; верхние же хвостовые перышки помельче, покороче и светло-коричневые; нос в длину вершок с четвертью; ноги для кулика такой величины коротки; цвет носа и ног светло-роговой.
Как искренно и глубоко жалел я, дети, что вас не было с нами в этот день, такие дни хорошо помнить долгие годы, от них свежеет душа и примиряется
с изнанкой жизни. Их очень мало…
— В том и безобразие наше, что никто никого не лучше… Я, брат, все понимаю, и снаружи, и
с изнанки, все! Я — не деревня…
Теперь часто где-нибудь в парке, еще полном воспоминаниями, или в лиственничной аллейке, или на платформе железной дороги я переживал все это по иному,
с изнанки…
У Борисовых детей были игрушки, которых я ужасно боялся. Это было собрание самых безобразных и страшных масок, с горбатыми красными носами и оскаленными зубами. Страшнее всего для меня были черные эфиопы с бровями из заячьего пуху. Хотя я и видел
с изнанки простую бумагу, но стоило кому-нибудь надеть эфиопа, и я убегал, подымая ужасный крик.
Неточные совпадения
Вообще ближайшее знакомство
с «уездным судом» дало мне еще раз в усложненном виде то самое ощущение
изнанки явлений, какое я испытал в раннем детстве при виде сломанного крыльца. В Житомире отец ежедневно уезжал «на службу», и эта «служба» представлялась нам всем чем-то важным, несколько таинственным, отчасти роковым (это было «царство закона») и возвышенным.
Должно быть, это смутное ощущение новой «
изнанки» сделало для меня и этот разговор, и этот осенний вечер
с луной над гладью пруда такими памятными и значительными, хотя «мыслей словами» я вспомнить не могу.
Она еще никогда не играла на сцене и
с любопытством новичка увлекалась даже неприглядной
изнанкой театра.
Мне было тягостно и скучно, я привык жить самостоятельно,
с утра до ночи на песчаных улицах Кунавина, на берегу мутной Оки, в поле и в лесу. Не хватало бабушки, товарищей, не
с кем было говорить, а жизнь раздражала, показывая мне свою неказистую, лживую
изнанку.
Мое репортерство открывало мне
изнанку этой русской науки и тех лилипутов, которые присосались к ней
с незапамятных времен.