Если, например, мода требовала распашных фраков, так его фрак распахивался до того, что походил на распростертые
птичьи крылья; если носили откидные воротники, так он заказывал себе такой воротник, что в своем фраке он похож был на пойманного сзади мошенника, который рвется вон из рук.
И сам, прирублен саблею каленой, // В чужом краю, среди кровавых трав, // Кипучей кровью в битве обагренный, // Упал на щит червленый, простонав: // «Твою дружину, княже. приодели // Лишь
птичьи крылья у степных дорог, // И полизали кровь на юном теле // Лесные звери, выйдя из берлог».
В воздухе стоит странная смесь звуков: чудовищный треск, хлопанье пламени, похожее на хлопанье тысячи
птичьих крыльев, человеческие голоса, блеянье, мычанье, скрып колес.
Наскучит!» Но в подробности об этом не рассуждаю, потому что как вспомню, что она здесь, сейчас чувствую, что у меня даже в боках жарко становится, и в уме мешаюсь, думаю: «Неужели я ее сейчас увижу?» А они вдруг и входят: князь впереди идет и в одной руке гитару с широкой алой лентой несет, а другою Грушеньку, за обе ручки сжавши, тащит, а она идет понуро, упирается и не смотрит, а только эти ресничищи черные по щекам как будто
птичьи крылья шевелятся.
Неточные совпадения
Самые даже насурьмленные, набеленные фигуры парижских лореток не нарушали общего впечатления ясного довольства и ликования, а пестрые ленты, перья, золотые и стальные искры на шляпках и вуалях невольно напоминали взору оживленный блеск и легкую игру весенних цветов и радужных
крыл; одна лишь повсюду рассыпавшаяся сухая, гортанная трескотня французского жаргона не могла ни заменить
птичьего щебетанья, ни сравниться с ним.
В городе много садов и палисадников, — клен, рябина, сирень и акации
скрывали лица домов, сквозь зелень приветливо смотрели друг на друга маленькие окна с белыми занавесками, горшками герани, фуксии, бегонии на подоконниках и
птичьими клетками на косяках.
Лук царевич опустил; // Смотрит: коршун в море тонет // И не
птичьим криком стонет, // Лебедь около плывет, // Злого коршуна клюет, // Гибель близкую торопит, // Бьет
крылом и в море топит — // И царевичу потом // Молвит русским языком: // «Ты царевич, мой спаситель, // Мой могучий избавитель, // Не тужи, что за меня // Есть не будешь ты три дня, // Что стрела пропала в море;
Порой где-то в воздухе раздавался торопливый перезвон
птичьей стаи, но глаз не мог различить ее на пестром фоне лесистых скал, пока совсем близко в воздухе не пролетала стремительно горсточка черных точек, торопясь, свистя
крыльями, погоняя друг друга и тотчас же сливаясь с пестрым фоном другого берега.
В городском саду, на деревьях, — там, где среди голых верхушек торчали пустые гнезда, без умолку кричали и гомозились галки. Они отлетали и тотчас же возвращались, качались на тонких ветках, неуклюже взмахивая
крыльями, или черными тяжелыми комками падали сверху вниз. И все это — и
птичья суета, и рыхлый снег, и печальный, задумчивый перезвон колоколов, и запах оттаивающей земли — все говорило о близости весны, все было полно грустного и сладостного, необъяснимого весеннего очарования.