Неточные совпадения
Я не беру на себя решение этого вопроса, но
скажу, что всегда принадлежал ко второму разряду
охотников, которых нет и быть не может между постоянными жителями столиц, ибо для отыскания многих пород дичи надобно ехать слишком далеко, надо подвергать себя многим лишениям и многим тяжелым трудам.
Охотникам все это хорошо известно, а не
охотникам будет непонятно и скучно;
скажу только о тех выгодах, которые доставляет употребление пистонов.
Без всяких преувеличений и фраз
сказать, что ружье — молния и гром в руках
охотника и на определенном расстоянии делает его владыкой жизни и смерти всех живущих тварей.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил,
охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже
сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше будет промахов.
Тут главную роль играет самолюбие молодого
охотника, особенно стреляющего при других
охотниках; не хочется, чтоб
сказали: «Он еще новичок, не умеет стрелять».
[Печатая мою третьим изданием, я должен с благодарностью
сказать, что не обманулся в надежде на сочувствие
охотников и вообще всех образованных людей.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так
сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко
охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз с того места, где села или упала птица.
Приблизительно и довольно верно
сказать, что сорок шагов самая лучшая, а пятьдесят — самая дальняя мера для успешного стреляния бекасов; это расстояние
охотник привыкнет узнавать глазомером.
При первой опасности молодые прячутся куда случится, а старики начнут летать и бегать взад и вперед, стараясь отманить
охотника в противоположную сторону; но должно
сказать правду, что горячность старых зуйков к детям не простирается так далеко, как у куликов болотных, травников и поручейников.
Нельзя также
сказать, чтобы и водилась она в чрезвычайном изобилии, но
охотники смотрят на нее с презрением и, вероятно, за то, что она попадается везде и смирнее всякой другой дичи.
В сентябре эта охота еще приятнее, потому что утки разжиреют и селезни выцветут; казалось бы, все равно, а спросите любого
охотника, и он
скажет вам, что убить птицу во всей красоте ее перьев, в поре и сытую — гораздо веселее.
Подстреленная утка воровата, говорят
охотники, и это правда: она умеет мастерски прятаться даже на чистой и открытой воде: если только достанет сил, то она сейчас нырнет и, проплыв под водою сажен пятнадцать, иногда и двадцать, вынырнет, или, лучше
сказать, выставит только один нос и часть головы наружу и прильнет плотно к берегу, так что нет возможности разглядеть ее.
Несмотря на свою некрасивость, или, правильнее
сказать, простоту пера, которая никому в глаза не кинется, серые утки, после кряквы и шилохвости, уважаются
охотниками более всех остальных утиных пород, потому что довольно крупны, мясисты, бывают очень жирны и редко пахнут рыбой.
Мясо жирного, осеннего чирка, если не пахнет рыбой, что, к сожалению, хотя редко, но бывает, я предпочитаю даже мясу кряковной утки, [Между некоторыми
охотниками существует мнение, что чирята никогда рыбы не едят, никогда, следовательно, не могут ею пахнуть, но оно не всегда, или, лучше
сказать, не везде справедливо] в нем слышнее запах дичины.
Хороша благодарность и уважение,
скажут не
охотники, но у нас своя логика: чем более уважается птица, тем более стараются добыть ее.
То же должно
сказать о стрельбе вообще всякой сидячей птицы, кроме тетеревов и вяхирей, которые, сидя на деревьях и посматривая с любопытством на рысканье собаки, оттого даже менее обращают внимания на
охотника и ближе его подпускают, всякая другая птица, сидящая на земле, гораздо больше боится собаки, чем приближающегося человека.
Покуда
охотник успеет
сказать пиль и собака подойти или броситься к тому месту, где сидела птица, коростель убежит за десять, за двадцать сажен; снова начнет искать собака по горячему следу, снова сделает стойку, и опять повторится та же проделка; собака разгорячится и начнет преследовать прыжками беспрестанно ее обманывающего дергуна и, наконец, спугнет его; но это чрезвычайно портит собаку.
Я знаю это по себе: я был хороший стрелок дробью из ружья, а пулей из винтовки или штуцера не мог попасть и близко цели; то же
сказать о большей части хороших
охотников.
Без преувеличения могу
сказать, что я и другие
охотники часто делывали до обеда, то есть до второго часа, по пятьдесят верст, гоняясь за улетающими стаями тетеревов и ошибаясь иногда в их направлении.
Об истребительной охоте егерей-промышленников, петербургских и московских, которая мне, как и всякому истинному
охотнику, противна, я распространяться не стану.
Скажу только, что всякую дичь и даже зайцев они умеют подманивать весьма искусно. Всего более истребляют они выводки тетеревов, рябчиков и белых куропаток; сначала убивают старку, подманя ее голосом детеныша, а потом перебьют всех молодых, подманив их голосом матери.
Вообще я должен
сказать, что писал о том, что видел своими глазами, и называл птиц, как называют их народ и
охотники, мои туземцы.
Нельзя
сказать, чтоб дрозды и с прилета были очень дики, но во множестве всякая птица сторожка, да и подъезжать или подкрадываться к ним, рассыпанным на большом пространстве, по мелкому голому лесу или также по голой еще земле, весьма неудобно: сейчас начнется такое чоканье, прыганье, взлетыванье и перелетыванье, что они сами пугают друг друга, и много их в эту пору никогда не убьешь, [Мне сказывал один достоверный
охотник, что ему случилось в одну весьма холодную зиму убить на родниках в одно поле восемнадцать дроздов рябинников, почти всех влет, но это дело другое] хотя с прилета и дорожишь ими.
От гнезд с яйцами, особенно от детей, старые дрозды бывают еще смирнее, или, вернее
сказать, смелее, и если не налетают на
охотника, то по крайней мере не улетают прочь, а только перепархивают с сучка на сучок, с дерева на дерево, немилосердно треща и чокая и стараясь отвести человека в другую сторону.
Хотя я
сказал утвердительно в первом издании этой книги, что тяга вальдшнепов не ток, но некоторыми
охотниками были сделаны мне возражения, которые я признаю столь основательными, что не могу остаться при прежнем моем мнении.
Я хочу
сказать несколько слов о тех мелких птичках, которые употребляются в пищу и которые очень недурны вкусом, особенно если жирны. Их никто не называет дичью, и настоящие
охотники редко их стреляют, разве так, чтоб разрядить ружье или за совершенным отсутствием всякой настоящей дичи.
Неточные совпадения
— Дела этого рода решаются, как вам известно, духовным ведомством; отцы же протопопы в делах этого рода большие
охотники до мельчайших подробностей, —
сказал он с улыбкой, показывающей сочувствие вкусу протопопов.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра
охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он
сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
— Ах да, позвольте вас познакомить, —
сказал он. — Мои товарищи: Филипп Иваныч Никитин, Михаил Станиславич Гриневич, — и обратившись к Левину: — земский деятель, новый, земский человек, гимнаст, поднимающий одною рукой пять пудов, скотовод и
охотник и мой друг, Константин Дмитрич Левин, брат Сергея Иваныча Кознышева.
«Взойдем в лодку», —
сказала моя спутница; я колебался — я не
охотник до сентиментальных прогулок по морю; но отступать было не время.
— Ну оттого, что не расположен. Да, признаться
сказать, я вовсе не
охотник играть.