Неточные совпадения
Кроме того, что наведение на цель и держание на цели (разумеется, в сидящую птицу) производит мешкотность, оно уже
не годится потому, что
как скоро руки у охотника
не тверды, то чем долее будет он целиться, тем
более будут у него дрожать руки; мгновенный же прицел и выстрел совершенно вознаграждают этот недостаток.
Даю только еще один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых
не проходит с годами:
как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и
более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Токов [Током называется место, куда весною постоянно слетаются самцы и самки некоторых пород дичи для совокупления и где между самцами, которых всегда бывает несравненно
более, происходит драка] бекасиных я никогда
не замечал и ни от кого о них
не слыхал, почему и полагаю, что бекасы разбиваются на пары,
как и другие куличьи породы.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит, если хотите, довольно прямо, то есть
не бросается то в ту, то в другую сторону,
как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо
более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Редкая собака
не поддается обману и
не погонится за ней; обыкновенно утка уводит собаку за версту и
более, но охотнику хорошо известно, что значат такие проделки, и, несмотря на то, он часто по непростительной жадности, позабыв о том, что утка летит так плохо от яиц, то есть от гнезда, что с нею гибнет целая выводка, сейчас ее убивает, если
не помешает близкое преследованье собаки, у которой иногда она висит над рылом,
как говорится.
Странное дело: у кряковных и других больших уток я никогда
не нахаживал
более девяти или десяти яиц (хотя гнезд их нахаживал в десять раз
более, чем чирячьих), а у чирков находил по двенадцати, так что стенки гнезда очень высоко бывали выкладены яичками, и невольно представляется тот же вопрос, который я задавал себе, находя гнезда погоныша:
как может такая небольшая птица согреть и высидеть такое большое количество яиц?
Длина этой утки от носа до хвоста, или, лучше сказать до ног, ибо хвостовых перьев у гагар нет, — одиннадцать вершков, нос длиною в вершок, темно-свинцового цвета, тонкий и к концу очень острый и крепкий; голова небольшая, продолговатая, вдоль ее, по лбу, лежит полоса темно-коричневого цвета, оканчивающаяся позади затылочной кости хохлом вокруг всей шеи, вышиною с лишком в вершок, похожим
более на старинные брыжжи или ожерелье ржавого, а к корню перьев темно-коричневого цвета; шея длинная, сверху темно-пепельная, спина пепельно-коричневая, которая
как будто оканчивается торчащими из зада ногами, темно-свинцового цвета сверху и беловато-желтого снизу, с редкими, неправильными, темными пятнами; ноги гагары от лапок до хлупи
не кругловаты, но совершенно плоски, три ножные пальца, соединенные между собой крепкими глухими перепонками, почти свинцового цвета и тоже плоские, а
не круглые,
как бывает у всех птиц.
Я
не нахаживал гоголиных гнезд, но нет никакого сомнения, что гоголь устраивает их в камышах над водою,
как гагары, лысухи и, вероятно, другие породы уток-рыбалок, потому что гоголь
более всех их лишен способности ходить.
По другим местам,
более отлогим, обширные пространства покрыты белыми, но
не яркими, а
как будто матовыми, молочными пеленами: это дикая вишня в цвету.
Гораздо
более смелости и горячности к детям показывают кроншнепы малого рода; средние — осторожнее, а большие даже с первого раза никогда
не налетают слишком близко на человека, разве как-нибудь нечаянно: они сейчас удалятся на безопасное расстояние и начнут летать кругом, испуская свои хриплые,
как будто скрипящие, короткие трели.
Впоследствии времени, когда кроншнепы сядут на яйца или выведут молодых, добывать их гораздо больше, а в местах
не стреляных,
как я уже говорил, нетрудно убивать их во множестве, но в это время, еще
более исхудалые, сухие и черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего, малого рода.
Нечего и говорить, что этот жалкий, заглушаемый шумом крик
не похож на звучный, вольный перепелиный бой в чистых полях, в чистом воздухе и тишине;
как бы то ни было, только на Руси бывали, а может быть и теперь где-нибудь есть, страстные охотники до перепелов, преимущественно купцы: чем громче и чище голос, чем
более ударов сряду делает перепел, тем он считается дороже.
Самка несет до десяти и даже до двенадцати яиц,
как говорят охотники, но я сам никогда
более девяти
не нахаживал.
Хотя во всех породах птиц матери горячее отцов любят своих детей, но те самки, с которыми самцы
не разделяют этого чувства, а, напротив, разоряют их гнезда (
как то делают все селезни утиных пород), показывают детям
более горячности.
Об истребительной охоте егерей-промышленников, петербургских и московских, которая мне,
как и всякому истинному охотнику, противна, я распространяться
не стану. Скажу только, что всякую дичь и даже зайцев они умеют подманивать весьма искусно. Всего
более истребляют они выводки тетеревов, рябчиков и белых куропаток; сначала убивают старку, подманя ее голосом детеныша, а потом перебьют всех молодых, подманив их голосом матери.
Корм их состоит из всяких древесных и травяных семян, всего
более любят они хлебные зерна, но
как во время выкармливания ранних детей хлеба еще
не поспели, да и семена трав большею частию еще
не вызрели, то молодые питаются преимущественно всякими насекомыми, которых ловят отец и мать и к ним приносят.
Вот мое предположение: клинтухи начинают лететь с севера на юг ранее, чем мы думаем, даже в феврале; но летят по ночам и высоко,
как многие породы дичи, почему никто о том
не знает; в больших стаях, вероятно, всегда есть усталые и слабые, которые отстают от станиц в продолжение дороги, где случится, и
как некуда
более деваться, то поселяются до настоящей весны на гумнах: их-то так рано встречают охотники.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте,
как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею
более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли
какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и,
как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем
более он выиграет. Одет по моде.
В то время
как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться,
как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник,
как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его
более омерзительным, надели на него сарафан (так
как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами,
как по комнате распространился смрад. Но что всего
более ужасало его — так это горькая уверенность, что
не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.