Неточные совпадения
Пролетная птица торопится без памяти, спешит без оглядки к своей цели, к местам обетованным, где надобно ей приняться за
дело: вить гнезда и выводить детей; а прилетная летит ниже, медленнее, высматривает привольные места, как-будто переговаривается между собою
на своем языке, и вдруг, словно по общему согласию, опускается
на землю.
Вчера проходили вы по болоту, или по размокшему берегу пруда, или по лужам
на прошлогодних ржанищах и яровищах, где насилу вытаскивали ноги из разбухшего чернозема, проходили с хорошею собакой и ничего не видали; но рано поутру,
на другой
день, находите и болота, и берега разливов, и полевые лужи, усыпанные дупелями, бекасами и гаршнепами;
на лужах, в полях, бывает иногда соединение всех пород дичи — степной, болотной, водяной и даже лесной.
Всю дичь по месту ее жительства, хотя оно и изменяется временами года и необходимым добыванием корма,
разделить на четыре разряда: I) болотную, II) водяную, III) степную, или полевую, и IV) лесную.
Перепелки точно бывают так жирны осенью, что с трудом могут подняться, и многих брал я руками из-под ястреба; свежий жир таких перепелок, употребленных немедленно в пищу, точно производит ломоту в теле человеческом; я испытал это
на себе и видал
на других, но
дело в том, что это были перепелки обыкновенные, только необыкновенно жирные.
Весьма обыкновенное
дело, что болота мокрые и топкие превращаются в сухие оттого, что поникают ключи или высыхают головы родников; но я видал
на своем веку и противоположные примеры: болота сухие, в продолжение нескольких десятков лет всегда представлявшие какой-то печальный вид, превращались опять в мокрые и топкие.
Знаю только, что как скоро начнет заходить солнце, дупели слетаются
на известное место, всегда довольно сухое, ровное и по большей части находящееся
на поляне, поросшей чемерикою, между большими кустами, где в продолжение
дня ни одного дупеля не бывает.
Гаршнепы со всего околотка слетелись
на грязное, топкое
дно сбежавшего пруда, покрытое густыми корнями камыша.
[Я слышал от охотников Пензенской и Симбирской губерний, что там гаршнепов бывает чрезвычайно много и что случается одному охотнику убивать в одно поле до сорока штук и более] Я убил бы их гораздо более, потому что они не убывали, а прибывали с каждым
днем, но воду запрудили, пруд стал наливаться и подтопил гаршнепов, которые слетели и вновь показались
на прежних своих местах уже гораздо в меньшем количестве.
Самец
разделяет все труды и попечения с самкою; он настоящий отец своим детям; сидит
на яйцах, когда сходит самка, и, летая кругом, отгоняет всякую опасность, когда мать сидит
на гнезде.
После трехнедельного сиденья вылупляются куличата, покрытые желтовато-серым пухом; они сейчас получают способность бегать и доставать себе пищу;
на другой
день их уже нет в гнезде.
Это опустошение еще гибельнее, если производится в то время, когда кулики сидят
на яйцах: тут пропадают вдруг целые поколения; если же куличата вывелись хотя за несколько
дней, то они вырастут и выкормятся без помощи отца и матери.
Нравами также они совершенно сходны; так же вьют гнезда
на кочках, так же самка кладет четыре яйца, так же самец
разделяет с нею заботы о высиживании яиц и сохранении детей, к которым оказывают травники такую же, если не большую, горячность.
Когда вся птица садится
на гнезда, они не пропадают, а только уменьшаются в числе, так что в продолжение всего лета их изредка встречаешь, из чего должно заключить что-нибудь одно: или самцы не сидят
на гнездах и не
разделяют с самкою попечения о детях, или чернышей всегда много остается холостых.
Я полагал прежде, что куличков-воробьев считать третьим, самым меньшим видом болотного курахтана (о котором сейчас буду говорить), основываясь
на том, что они чрезвычайно похожи
на осенних курахтанов пером и статями, и также
на том, что к осени кулички-воробьи почти всегда смешиваются в одну стаю с курахтанами; но, несмотря
на видимую основательность этих причин, я решительно не могу назвать куличка-воробья курахтанчиком третьего вида, потому что он не
разделяет главной особенности болотных курахтанов, то есть самец куличка-воробья не имеет весною гривы и не переменяет своего пера осенью.
Я счел за лучшее
разделить курахтанов
на две породы: болотную и полевую, ибо они между собою никогда не смешиваются и держатся совершенно в различных местах.
Курахтаны имеют особенность, которой не
разделяют ни с одною породой птиц: их весенние петушки по большей части бывают не похожи друг
на друга ни цветом перьев, ни фигурою пестрин.
Пигалица имеет особенные, кругловатые крылья и машет ими довольно редко, производя необыкновенный, глухой шум; летает, поворачиваясь с боку
на бок, а иногда и в самом
деле совсем перевертывается
на воздухе: этот полет принадлежит исключительно пигалицам.
Весь небольшой поток захватывается желобом, или колодою, то есть выдолбленною половинкою толстого дерева, которую плотно упирают в бок горы; из колоды струя падает прямо
на водяное колесо, и
дело в шляпе: ни плотины, ни пруда, ни вешняка, ни кауза… а колотовка постукивает да мелет себе помаленьку и
день и ночь.
Но если бассейн мелок относительно силы ключа, то вся вода, с песком, землей и даже мелкими камушками, ворочается со
дна доверху, кипит и клокочет, как котел
на огне.
Степные озера отличаются невероятною прозрачностью, превосходящею даже прозрачность омутов степных речек; и в последних вода бывает так чиста, что глубина в четыре и пять аршин кажется не глубже двух аршин; но в озерах Кандры и Каратабынь глубина до трех сажен кажется трех — или четырехаршинною; далее глубь начнет синеть,
дна уже не видно, и
на глубине шести или семи сажен все становится страшно темно!
Я помню в молодости моей странный случай, как
на наш большой камышистый пруд, середи уже жаркого лета, повадились ежедневно прилетать семеро лебедей; прилетали обыкновенно
на закате солнца, ночевали и
на другой
день поутру, как только народ просыпался, начинал шуметь, ходить по плотине и ездить по дороге, лежащей вдоль пруда, — лебеди улетали.
Разумеется, остальные сейчас улетели, но
на другой
день опять прилетели в урочный час, сели
на середину пруда, поплавали, не приближаясь к опасному камышу, погоготали между собой, собрались в кучку, поднялись, улетели и не возвращались.
На другой
день мордвин соседней деревушки нашел его мертвым за версту от того места, где я стрелял.
Во время сиденья гусыни
на яйцах гусь
разделяет ее заботу: я сам спугивал гуся с гнезда и много раз нахаживал обоих стариков [Стариками называются в гусиной выводке старый гусак и гусыня] с выводками молодых.
В местах привольных, то есть по хорошим рекам с большими камышистыми озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно
на одном озере днюют, а
на другом ночуют. Опытный охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим
на воде, щиплющим зеленую травку
на лугу, усевшимся
на ночлег вдоль берега, или подстеречь их
на перелете с одного озера
на другое в известные часы
дня.
Это значит, что пища сварилась и опустилась в кишки] зобы, и снова по призывному крику стариков, при ярких лучах давно взошедшего солнца, собирается стая и летит уже
на другое озеро, плесо реки или залив пруда,
на котором проводит
день.
Пролетные утки не то, что пролетные кулики: кулики живут у нас недели по две и более весной и от месяца до двух осенью, а утки бывают только видимы весной, никогда осенью и ни одного
дня на одном месте не проводят.
В это время уже не трудно подъезжать к рассеянным парам кряковных уток и часто еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста, берега, пригорка, ибо утка, замышляющая гнездо или начавшая нестись, никогда не садится с селезнем
на открытых местах, а всегда в каком-нибудь овражке, около кустов, болота, камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря
на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и
на свободе начать свое великое
дело, цель, к которой стремится все живущее.
Селезень присядет возле нее и заснет в самом
деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится
на землю и подползет к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет
дно гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет тою же травою и перьями, отползет
на некоторое расстояние в другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны к тому месту, где скрылась; опять садится
на землю и подкрадывается к ожидающему ее селезню.
В октябре утки сваливаются в большие стаи, и в это время добывать их уже становится трудно.
День они проводят
на больших прудах и озерах. Нередко вода бывает покрыта ими в настоящем смысле этого слова. Мне пришли
на память стихи из послания одного молодого охотника, которые довольно верно изображают эту картину...
Обыкновенное местопребывание лысух — стоячие воды, пруды и озера с камышами; они любят держаться
на мелкой воде, даже у самых берегов, потому что их пища преимущественно состоит из насекомых, водяных трав и даже тины, для чего нужно им доставать
дно.
Он держит жен своих в строгом повиновении: если которая-нибудь отобьется в сторону — он заворачивает ее в табун; он переводит их с одного пастбища
на другое,
на лучший корм; гоняет
на водопой и загоняет
на ночлег, одним словом, строго пасет свой косяк, никого не подпуская к нему близко ни
днем, ни ночью.
Весело слушает крестьянин весною эти звуки и верит им, хотя бы стояла холодная погода: эти звуки обещают близкое тепло; зато в жаркие
дни, какие изредка бывают у нас в исходе августа и даже в начале сентября, крик высоко летящих журавлей наводит грусть
на его сердце: «Быть рано зиме, — говорит он, — журавли пошли в поход», — и всегда почти верно бывает такое предсказание.
Ничего не могу сказать, одна ли самка сидит
на яйцах, или эту заботу
разделяет с нею самец.
Дробь надобно употреблять по большей части 5-го нумера, потому что стрепет не из крепких птиц. Впрочем, для напуганных стрепетов нужен и 4-й нумер; для больших же стай
на дальную меру иногда пустить в
дело и самые крупные сорты дроби.
Устройство гнезда очень просто: небольшая ямочка
на сухом месте, под кустиком прошлогоднего ковыля,
дно и бока которой невысоки, окружены и устланы сухою травою, — вот и все.
Правда, чем крупнее дробь, тем шире она разносится и реже летит и тем труднее попасть в цель, но
дело в том, что
на далеком расстоянии, то есть шагов
на шестьдесят или
на семьдесят, не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и другие кулики.
Кречетки живут парами; самец и самка сидят попеременно
на яйцах не более двух недель с половиною; оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо ближе и вьются неотступнее кроншнепов, с которыми вместе, по крайней мере в продолжение лета, питаются совершенно одинаким кормом. предположить, что и впоследствии времени самец
разделяет с самкою все заботы о детях до полного их возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать.
В выводке, мною найденной, находилась одна старка и восемь цыпленков; я перебил всех, потому что
дело происходило
на гладкой степи; хотя молодые пересаживались очень далеко, но спрятаться было негде, и добрая собака перебрала их поодиночке.
Как только молодые начнут свободно летать, то всякое утро,
на рассвете, вся стая поднимается с места ночлега лётом и перемещается
на недальнее расстояние; побегав немного, через несколько минут скликается, делает другой перелет и там остается
на целый
день.
Там обыкновенно кроют их шатром, так же как тетеревов, но куропатки гораздо повадливее и смирнее, то есть глупее; тетеревиная стая иногда сидит около привады, пристально глядит
на нее, но нейдет и не пойдет совсем; иногда несколько тетеревов клюют овсяные снопы
на приваде ежедневно, а другие только прилетают смотреть; но куропатки с первого раза все бросаются
на рассыпанный корм, как дворовые куры; тетеревов надобно долго приучать, а куропаток кроют
на другой же
день; никогда нельзя покрыть всю тетеревиную стаю, а куропаток, напротив, непременно перекроют всех до одной.
Мне случилось однажды целый месяц каждый
день стрелять их
на одном и том же току; кроме убиваемых
на месте, некоторые пропадали оттого, что были поранены; стая убавлялась с каждым
днем, и, наконец, остались две куропатки и продолжали прилетать
на тот же ток в урочное время…
— Самое выгодное время стрелять озимых кур — дождливые, ненастные
дни, тогда они гораздо смирнее: мало вьются вверху, менее бегают по мокрой пашне и даже иногда сидят
на одном месте, собравшись в кучу.
Я убил четверых;
на другой
день рано поутру остальных уже не было.
— Несмотря
на неопределенность и неполноту этих сведений, вывести следующие заключения: 1) коростели не разбиваются
на пары; 2) не имеют токов; 3) совокупление происходит случайно с разными самками и 4) самец не
разделяет с самкою забот о выводе детей.
Здесь не место описывать подробности и тонкости этой ловли;
дело в том, что тут насмотрелся я вдоволь
на любовные проделки и совокупление перепелов с перепелками, потому что
на голос дудки прибегают иногда и самки.
Когда перепелки разберутся по гнездам и сядут
на яйца, перепела напрасно ищут и зовут своих временных подруг, озабоченных уже Другим
делом: горячность самцов доходит до опьянения, до безумия.
Я не видал этого своими глазами и потому не могу признать справедливым такого объяснения; я нахожу несколько затруднительным для перепелиной матки в одно и то же время сидеть в гнезде
на яйцах, доставать пищу и самой кормить уже вылупившихся детей, которые, по слабости своей в первые
дни, должны колотиться около гнезда без всякого призора, не прикрытые в ночное или дождливое время теплотою материнскою тела.
Нередко убивал я более двух десятков, а взлетевших перепелок с одной десятины насчитывали иногда далеко за сотню; но такое многочисленное сборище сбегается только по вечерам, перед захождением солнца; разумеется, оно тут же и остается
на всю ночь, а
днем рассыпается врознь во все стороны, скрываясь в окружных межах, залежах и степных луговинах.
Первое уменьшение числа перепелок после порядочного мороза или внезапно подувшего северного ветра довольно заметно, оно случается иногда в исходе августа, а чаще в начале сентября; потом всякий
день начинаешь травить перепелок каким-нибудь десятком меньше; наконец, с семидесяти и даже восьмидесяти штук сойдешь постепенно
на три,
на две,
на одну: мне случалось несколько
дней сряду оставаться при этой последней единице, и ту достанешь, бывало, утомив порядочно свои ноги, исходив все места, любимые перепелками осенью: широкие межи с полевым кустарником и густою наклонившеюся травою и мягкие ковылистые ложбинки в степи, проросшие сквозь ковыль какою-то особенною пушистою шелковистою травкою.