Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб
заряд ложился, как говорится, решетом.
Защитники второй причины утверждают, будто в длинной стволине порох воспламеняется весь до вылета дроби, тогда как в короткой он не успевает весь вспыхнуть и уцелевшие зерна выкидываются и падают вниз, и что
заряд дроби, долее идущий в стволе, в насильственно-стесненном положении, долее не разлетается в воздухе, чему содействует и узкость стволины.
Говорят, что толщина стен казны, у которой при выстреле нагреваются только первые, ближайшие слои, — от противодействия остальной, ненагретой массы железа усиливает бой
заряда.
Что касается до четвертой причины, то есть до глубины винтов и длины казенного щурупа, то, не умея объяснить физических законов, на которых основано его влияние на
заряд, я скажу только, что многими опытами убедился в действительной зависимости ружейного боя от казенника: я потерял не одно славное ружье, переменив старый казенный шуруп на новый, по-видимому гораздо лучший.
Каждое ружье имеет свой собственный, особенный
заряд, которым бьет лучше, чем
зарядом несколько поменьше или побольше. Найти меру этого настоящего
заряда довольно трудно и требует иногда много времени и хлопот.
Я, напротив, убедился, что иные охотники целый век стреляют не настоящими
зарядами, особенно любители одной болотной дичи: ружье бьет мелкою дробью хорошо — о чем же тут хлопотать?
Но охотник, стреляющий крупною дробью сторожкую и крепкую к ружью крупную дичь на далеком расстоянии, необходимо должен отыскать меру полного настоящего
заряда для своего ружья.
Вычисление меры
заряда по ширине ружейного дула неверно; обсыпанье со всех сторон калиберной пули порохом — также: ибо величина
заряда зависит от толщины стен ружейного ствола и его длины, от толщины казны и от длины казенного щурупа, а всего больше — от качества железа, то есть от его хрупкости, мягкости, плотности, тягучести и упругости.
Настоящий
заряд как-то чувствуется.
Звук его густ, полон и приклад ружья не толкнет, не отдаст, а только плотнее прижмется к плечу и щеке стрелка, тогда как большой
заряд, не в меру, даст толчок и в плечо и в щеку, так что от нескольких выстрелов кожа на скуле щеки покраснеет и даже лопнет.
Я не только видал это на других, но и сам ходил по нескольку месяцев с подбитою скулою, продолжая от жадности стрелять из ружья большими
зарядами и всякий раз сбивая щеку.
Несправедливо говорят, что будто ружье отдает и малыми
зарядами: малый
заряд тогда только отдает, когда дроби будет положено больше, чем пороху; малый
заряд слышен по жидкости звука выстрелов, похожих на хлопанье арапника или пастушьего кнута, по слабому действию дроби и по тому, что при стрельбе в цель дробь всегда обнизит, то есть ляжет ниже цели.
Для отысканья полного настоящего
заряда я предлагаю следующий способ: сделать мерку, которой внутренняя ширина равнялась бы внутренней ширине ружейного ствола, а глубина была бы в полтора раза против ширины; если ружье с кремнем, то надобно прибавить столько лишнего пороха, сколько может поместиться на полке, для чего достаточно насыпать мерку пороху верхом, а дроби в гребло; если же ружье с пистоном, то насыпать мерку в гребло поровну и пороха и дроби.
Еще должно заметить, что
заряд мелкой дроби будет тяжеловеснее
заряда крупной, хотя оба сделаны по одной мерке.
В этом убедиться, взвесив оба
заряда, вес которых должен быть всегда одинаков, какого бы сорта дробь ни была; [За основание должно принять вес
заряда мелкой дроби] следовательно, крупной дроби надобно прибавлять от двух до четырех дробин сверх меры.
Такой
заряд, пригодный только для ружей небольшого малопульного калибра, бывает иногда с первого раза впору, по большей части несколько маловат, но никогда велик; для широкоствольного же ружья он будет чрезмерно велик, а для узенького — слишком мал; но по
заряду в ружье среднего калибра уже сделать приблизительно
заряд и для широкого и для узенького ствола.
Таким
зарядом надобно начать стрелять в цель; если звук выстрела не густ, не полон, приклад не плотно прижимается к плечу, дробь не глубоко входит даже в мягкое дерево и ложится пониже цели, то
заряд мал: прибавляя понемногу пороху и дроби, вы, наконец, непременно найдете настоящий
заряд.
У простых охотников есть ружья, которые отдают всегда, всякими
зарядами; мне попадались такие ружья с подушечками на прикладах, чтоб не сбивать щеки.
Я имел терпение долго пробовать их и убедился, что они точно отдают всякими
зарядами.
По нужде я употреблял мушкетный порох, но клал его одною хорошею щепоткою больше в каждый
заряд.
Из любопытства я пробовал стрелять дунстом: если
заряд не разорвет птицу, то убивает ее, как будто палкой, не делая ран.
Когда я взял его за ноги и тряхнул, то весь бок, в который ударил
заряд, дочиста облетел, как будто косач был ошпарен кипятком, и не только посинел, но даже почернел: раны — никакой, крови — ни капли.
Картечь может быть так крупна, что
заряд в харчистое, то есть широкоствольное, ружье весь состоит из осьми пулечек; самой же мелкой картечи идет на
заряд того же ружья от двадцати до двадцати пяти штук.
Что же касается до того, что
заряд картечи бьет вернее, кучнее в цель, чем
заряд из жеребьев (разумеется, свинцовых), то это не подлежит сомнению.
За неименьем льняных употреблять хлопки посконные и конопляные, а за неименьем хлопков — самый лен, посконь и коноплю, предварительно изрубя, мерою в полвершка, длинные, волокнистые их пряди: в противном случае дробь иногда завертывается, и
заряд будет неверен.
Пыжи шерстяные употребительнее других у простых охотников; они имеют одно преимущество, что шерсть не горит, но зато
заряд прибивается ими не плотно, часть дроби иногда завертывается в шерсти, и такие пыжи, по мнению всех охотников, скорее пачкают внутренние стены ствола.
Мне кажется неудобным и неловким носить на плече две кожаные кишки с дробью, фляжку с порохом и особенную машинку с пистонами; еще неудобнее отмериванье
зарядов на охоте, во время горячей, торопливой стрельбы, в дождливую погоду, а иногда и в стужу.
Едва ли согласится со мною кто-нибудь из охотников нового поколения; но я, употребляя замок с пистонами, всегда предпочитал прежний патронташ с двадцатью пятью или тридцатью
зарядами, заранее сделанными дома, спокойно и аккуратно.
Мне всегда казалось и теперь кажется, что такие
заряды приготовляются вернее.
Притом в дробовике находятся только два сорта дроби, а в патронташе могут быть
заряды начиная с безымянки до самой мелкой бекасиной дроби.
В охотах больших, или отъезжих, иметь два патронташа с готовыми
зарядами и даже запасный ящик с порохом и разными сортами дроби:
зарядов наделать недолго.
Неопытный стрелок, начинающий охотиться за дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому, что не получил еще охотничьего глазомера и часто будет стрелять не в меру, то есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо стрелять на всяком расстоянии, не считая
зарядов. Одним словом: если прицелился, то спускай курок непременно.
Мне случалось иногда попадать на них почти уже с расстрелянными
зарядами.
Съездив поспешно домой и наделав новых
зарядов, возвращался я через несколько часов на высыпки — все пусто!
Мера всегда бывает более шестидесяти шагов. Стрелять только в ту минуту, когда бекас летит прямо над головой, следовательно, должно поставить ружье совершенно перпендикулярно. Положение очень неловкое, да и дробь, идучи вверх, скорее слабеет. Много
зарядов улетало понапрасну в синее небо, и дробь, возвращаясь назад, сеялась, как мелкий дождь, около стрелка. В случае удачного выстрела бекас падает из-под небес медленно и винтообразно.
Я никогда не находил много гаршнепов вдруг в одном болоте (говоря о стрельбе уже осенней), никогда двух вместе; но я слыхал от охотников, что в других губерниях, именно в Симбирской и Пензенской, осенью бывает гаршнепов очень много, что весьма часто поднимаются они из-под собаки по два и по три вдруг и что нередко случается убивать по два гаршнепа одним
зарядом.
На воде они держатся друг от друга не в далеком расстоянии, и потому мне случалось убивать поплавков одним
зарядом по три и по четыре штуки.
Мне случалось убивать их одним
зарядом штук по восьми.
Я слышал, что около Петербурга чернозобики летят весной в баснословном множестве (как и болотные кулики) и что один известный охотник убил одним
зарядом восемьдесят пять куличков. Хотя мне сказывали это люди самые достоверные, но, признаюсь, не умею себе представить возможности убить одним
зарядом такое множество чернозобиков. В Оренбургской губернии многие охотники их совсем не знают.
Охотник редко удостаивает песчаников своим выстрелом, особенно потому, что в стайки они никогда не собираются, а стрелять в одного — не стоит тратить
заряда.
Мне случалось, однако, убивать их по десятку одним
зарядом, но только в лет, когда вся стая как-нибудь нечаянно на меня налетала и свертывалась в плотную кучу.
— Все подобные случаи Доказывают только, как широко раскидывается
заряд] собака бросилась и вынесла мне болотную курицу.
Надобно отыскивать благоприятную местность, из-за которой было бы подкрасться к ним поближе. Местность эта может быть: лес, кусты, пригорок, овраг, высокий берег реки, нескошенный камыш на прудах и озерах. Нечего и говорить, что стрелять надобно самою крупною дробью, безымянной, даже не худо иметь в запасе несколько картечных
зарядов, чтоб пустить в стаю гусей, к которой ни подойти, ни подъехать, ни подкрасться в меру нет возможности.
Если удастся подплыть в меру из-за камыша к стае черни, то убить одним
зарядом до десятка.
Нечего и говорить, что дробь надобно употреблять самую крупную, безымянку, а для журавлиных стай в осеннее время необходимо иметь в запасе
заряды мелкой картечи.
Я уже сказал, что журавлей стрелять трудно по разным причинам и что никогда не добудешь их много в одно поле, особенно не убьешь одним
зарядом двух или трех.
Убить несколько стрепетов одним
зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Иногда я допускал их садиться и стрелял по сидячим, и мне случалось вышибать одним
зарядом по три и по четыре кроншнепа.
Редко случалось мне убивать более трех штук одним
зарядом: но не должно жадничать и выжидать, покуда сбежится стая плотнее.
Надобно принять за правило: как скоро подъедешь в меру — стрелять в ближайших; целя всегда в одну, по большей части убьешь пару и даже изредка трех. Желая убить больше одним
зарядом — измучишь себя и лошадей и убьешь несравненно меньше, потому что угонишь далеко и беспрестанным преследованьем напугаешь озимых кур гораздо скорее, чем редкими выстрелами. Обыкновенно после каждого выстрела поднимется вся стая и, сделав невысоко круг или два.