Неточные совпадения
Вот точное описание
с натуры петушка курахтана, хотя описываемый далеко не так красив, как другие, но зато довольно редок по белизне своей гривы: нос длиною в полвершка, обыкновенного рогового
цвета; глаза небольшие, темные; головка желтовато-серо-пестрая;
с самого затылка начинается уже грива из белых, длинных и довольно твердых в основании перьев, которые лежат по бокам и по всей нижней части шеи до самой хлупи; на верхней же стороне шеи, отступя пальца на два от головы, уже
идут обыкновенные, серенькие коротенькие перья; вся хлупь по светло-желтоватому полю покрыта черными крупными пятнами и крапинами; спина серая
с темно-коричневыми продольными пестринами, крылья сверху темные, а подбой их белый по краям и пепельный под плечными суставами; в коротеньком хвосте перышки разных
цветов: белые
с пятнышками, серые и светло-коричневые; ножки светло-бланжевые.
Пониже глаз, по обеим сторонам, находится по белой полоске, и между ними, под горлом,
идет темная полоса; такого же
цвета,
с зеленоватым отливом, и зоб, брюхо белое; ноги длиною три вершка, красно-свинцового
цвета; головка и спина зеленоватые,
с бронзово-золотистым отливом; крылья темно-коричневые, почти черные,
с белым подбоем до половины; концы двух правильных перьев белые; хвост довольно длинный; конец его почти на вершок темно-коричневый, а к репице на вершок белый, прикрытый у самого тела несколькими пушистыми перьями рыжего
цвета; и самец и самка имеют хохолки, состоящие из четырех темно-зеленых перышек.
Селезень красив необыкновенно; голова и половина шеи у него точно из зеленого бархата
с золотым отливом; потом
идет кругом шеи белая узенькая лента; начиная от нее грудь или зоб темно-багряный; брюхо серо-беловатое
с какими-то узорными и очень красивыми оттенками; в хвосте нижние перышки белые, короткие и твердые; косички зеленоватые и завиваются колечками; лапки бледно-красноватые, нос желто-зеленого
цвета.
Селезень довольно красив: нос небольшой, почти черного
цвета; вся голова, даже на палец пониже затылочной кости, кофейного
цвета; от головы вниз, по верхней стороне шеи,
идет ремень, сначала темный, а потом узорчатый, иссера-сизый, который против крылец соединяется
с таким же
цветом спины.
У ее селезня эта полоска гораздо шире и сизее, даже почти голубоватая,
с ярким лоском; сверх того, по обеим сторонам его головы, вдоль по шее красно-кирпичного
цвета,
идут белые полоски
с небольшим в вершок длиною; пером он светлее утки, и брюшко его белесоватее.
Цвет их пепельно-коричневый;
с обоих краев первые перья белые, а посредине крыльев поперек
идет полоса пальца в три шириною, коричневого
цвета; такого же
цвета и три правильные пера.
Журавль весь светло-пепельного сизого
цвета; передняя часть его головы покрыта черными перышками, а задняя, совершенно голая, поросла темно-красными бородавочками и кажется пятном малинового
цвета; от глаз
идут беловатые полоски, исчезающие в темно-серых перьях позади затылка, глаза небольшие, серо-каштановые и светлые, хвост короткий: из него, начиная
с половины спины, торчат вверх пушистые, мягкие, довольно длинные, красиво загибающиеся перья; ноги и три передние пальца покрыты жесткою, как будто истрескавшеюся, черною кожею.
Неточные совпадения
Послала бы // Я в город братца-сокола: // «Мил братец! шелку, гарусу // Купи — семи
цветов, // Да гарнитуру синего!» // Я по углам бы вышила // Москву, царя
с царицею, // Да Киев, да Царьград, // А посередке — солнышко, // И эту занавесочку // В окошке бы повесила, // Авось ты загляделся бы, // Меня бы промигал!..
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками,
пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз
с другими возами. Бабы
с граблями на плечах, блестя яркими
цветами и треща звонкими, веселыми голосами,
шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять
с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Кстати: Вернер намедни сравнил женщин
с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем «Освобожденном Иерусалиме». «Только приступи, — говорил он, — на тебя полетят со всех сторон такие страхи, что боже упаси: долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а
идти прямо, — мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой
цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!»
Она зари не замечает, // Сидит
с поникшею главой // И на письмо не напирает // Своей печати вырезной. // Но, дверь тихонько отпирая, // Уж ей Филипьевна седая // Приносит на подносе чай. // «Пора, дитя мое, вставай: // Да ты, красавица, готова! // О пташка ранняя моя! // Вечор уж как боялась я! // Да,
слава Богу, ты здорова! // Тоски ночной и следу нет, // Лицо твое как маков
цвет». —
Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон
с кисейными занавесками,
с цветами на подоконниках.