Неточные совпадения
Итак, обо всем этом я скажу кое-что
в самом вступлении; скажу об основных
началах, которые никогда не изменятся и не состареются, скажу и о том, что заметила моя долговременная опытность, страстная охота и наблюдательность.
Таким зарядом надобно
начать стрелять
в цель; если звук выстрела не густ, не полон, приклад не плотно прижимается к плечу, дробь не глубоко входит даже
в мягкое дерево и ложится пониже цели, то заряд мал: прибавляя понемногу пороху и дроби, вы, наконец, непременно найдете настоящий заряд.
Притом
в дробовике находятся только два сорта дроби, а
в патронташе могут быть заряды
начиная с безымянки до самой мелкой бекасиной дроби.
Когда мне сказали об этом, я не хотел верить и один раз, полубольной, отправился сам
в болото и, подкравшись из-за кустов, видел своими глазами, как мои собаки приискивали дупелей и бекасов, выдерживали долгую стойку, поднимали птицу, не гоняясь за ней, и, когда бекас или дупель пересаживался, опять
начинали искать… одним словом: производили охоту, как будто
в моем присутствии.
Правда, рано утром, и то уже
в исходе марта, и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще не
начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может попасть к вам на стол…
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод,
начнет садиться с глухим гулом, похожим на отдаленный пушечный выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым шагом будет он вязнуть по пояс
в снежную громаду.
От сопротивления воздуха кончики маховых перьев (охотники называют их правильными)
начинают сильно дрожать и производят означенный звук»] кружась
в голубой вышине весеннего воздуха, падая из-под небес крутыми дугами книзу и быстро поднимаясь вверх… весенняя стрельба с прилета кончилась!..
Приступая к описанию дичи, я считаю за лучшее
начать с лучшей, то есть с болотной, о чем я уже и говорил, и притом именно с бекаса, или, правильнее сказать, со всех трех видов этой благородной породы, резко отличающейся и первенствующей между всеми остальными. Я разумею бекаса, дупельшнепа и гаршнепа, сходных между собою перьями, складом, вообще наружным видом, нравами и особенным способом доставания пищи. К ним принадлежит и даже превосходит их вальдшнеп, но он займет свое место
в разряде лесной дичи.
Природа медленно производит эту работу, и я имел случай наблюдать ее: первоначальная основа составляется собственно из водяных растений, которые, как известно, растут на всякой глубине и расстилают свои листья и цветы на поверхности воды; ежегодно согнивая, они превращаются
в какой-то кисель —
начало черноземного торфа, который, слипаясь, соединяется
в большие пласты; разумеется, все это может происходить только на водах стоячих и предпочтительно
в тех местах, где мало берет ветер.
Как только отойдешь несколько шагов от настоящего края, земля
начнет в буквальном смысле волноваться, опускаться и подниматься под ногами человека и даже около пего, со всеми растущими по ее поверхности травами, цветами, кочками, кустиками и даже деревьями.
По-настоящему, до
начала августа не должно стрелять молодых: стрельба слишком проста и легка, а мясо бекасят слишком мягко, как-то слизко и особенного вкуса не имеет; но не так поступал я
в молодости, как и все горячие охотники!
Бекасы
начинают пропадать не
в одно время: иногда
в половине, иногда
в конце сентября, а иногда остаются
в небольшом числе до половины октября.
По прошествии времени весенних высыпок, на которых смешиваются все эти три лучшие породы дичи (дупель, бекас и гаршнеп), о превосходстве которых я уже довольно говорил, дупели занимают обыкновенные свои болота с кочками, кустиками, а иногда большими кустами не мокрые, а только потные — и
начинают слетаться по вечерам на тока, где и остаются во всю ночь, так что рано поутру всегда их найти еще
в сборище на избранных ими местах.
Знаю только, что как скоро
начнет заходить солнце, дупели слетаются на известное место, всегда довольно сухое, ровное и по большей части находящееся на поляне, поросшей чемерикою, между большими кустами, где
в продолжение дня ни одного дупеля не бывает.
Когда попадет
в сило один дупель,
начнет биться и трепетаться, другие кинутся его бить и попадают
в силья сами: большая часть из них удавливается.
Вся хитрость состоит
в том, чтоб уловить гаршнепа
в ту минуту, когда он, сделав уступку ветру и будучи отнесен им
в сторону,
начнет опять лететь прямо; тут выходят такие мгновения от противоборства ветра и усилий птицы, что она стоит
в воздухе неподвижно; опытные стрелки знают это и редко дают промахи по гаршнепам.
В исходе августа, следовательно к осени,
начинают кое-где проскакивать гаршнепы.
Даже во время замерзков, когда земля
начинает покрываться первым пушистым снегом, вовсе неожиданно случалось мне находить
в самой голове родника гаршнепа, притаившегося на мерзлой земле; изумляла меня крепкая стойка собаки на таком голом месте, где, казалось, ничто спрятаться не могло.
Отец с матерью держатся с ними сначала
в болоте и потом выводят их
в чистые места, луга и хлебные поля, где они, по достижении уже полного возраста,
начинают летать.
Это бывает
в последних числах июня и
в самом
начале июля.
[Один настоящий охотник и образованный наблюдатель, Н. Т. Аксаков, которому я обязан за многие сведения, сказывал мне, что нахаживал куличат и гнезда речных куликов
в моховых болотах сосновых больших лесов] Речные кулики держатся
в Оренбургской губернии до
начала сентября и
в это время бывают довольно жирны, с прилета также они не худы, как и вся прилетная птица.
Еще должно заметить, что молодые травники поднимаются, то есть
начинают летать, неделями двумя ранее молодых болотных куликов, ранее всей куличьей породы, кроме бекасов:
в моих записках замечено, что
в 1815 году травники поднялись 8 июня!..
При первой опасности молодые прячутся куда случится, а старики
начнут летать и бегать взад и вперед, стараясь отманить охотника
в противоположную сторону; но должно сказать правду, что горячность старых зуйков к детям не простирается так далеко, как у куликов болотных, травников и поручейников.
Потом, когда молодые совершенно вырастут и
начнут свободно летать, что бывает около половины июля, они перемещаются па открытые берега прудов и
в августе пропадают.
Конечно, летние жары и засухи и
в них производят убыль, но они от того не загнивают, кроме обыкновенного летнего цветения воды, которому подвержены все реки без исключения и которого
начало приметно даже
в самых быстротекущих студеных ключах.
Степные озера отличаются невероятною прозрачностью, превосходящею даже прозрачность омутов степных речек; и
в последних вода бывает так чиста, что глубина
в четыре и пять аршин кажется не глубже двух аршин; но
в озерах Кандры и Каратабынь глубина до трех сажен кажется трех — или четырехаршинною; далее глубь
начнет синеть, дна уже не видно, и на глубине шести или семи сажен все становится страшно темно!
Но и все его движения исполнены прелести:
начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею;
начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающейся с его пушистого тела;
начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и
в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и
начнет также носом перебирать
в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно
в нем.
Я помню
в молодости моей странный случай, как на наш большой камышистый пруд, середи уже жаркого лета, повадились ежедневно прилетать семеро лебедей; прилетали обыкновенно на закате солнца, ночевали и на другой день поутру, как только народ просыпался,
начинал шуметь, ходить по плотине и ездить по дороге, лежащей вдоль пруда, — лебеди улетали.
Многие охотники сказывали мне, что лебеди не только постоянно живут, но и выводят детей
в разных уездах Оренбургской губернии и особенно по заливным, волжским озерам,
начиная от Царицына до Астрахани; что гнезда вьют они
в густых камышах; что лебедь разделяет с лебедкою все попечения о детях, что молодых у них бывает только по два (а другие уверяют, будто по три и по четыре) и что по волжским рукавам, при впадении этой реки
в море, лебеди живут несчетными стадами.
Весною, пролетом, гуси показываются очень рано; еще везде, бывало, лежит снег, пруды не
начинали таять, а стаи гусей вдоль по течению реки летят да летят
в вышине, прямо на север.
Пошатавшись по хлебным полям, кое-где сохранившим насоренные еще осенью зерна, наплававшись по разливам рек, озер и прудов, гуси разбиваются на пары и
начинают заботиться о гнездах, которые вьют всегда
в самых крепких и глухих камышистых и болотистых уремах, состоящих из таловых кустов ольхи и березы, обыкновенно окружающих берега рек порядочной величины; я разумею реки, текущие по черноземной почве.
Когда молодые подрастут
в полгуся и больше и даже почти оперятся, только не могут еще летать, [Водяная птица
в этом отношении совершенно противоположна некоторым породам степной дичи; перья
в крыльях Молодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде всего, и они еще
в пушку могут перелетывать, а у всей водяной Дичи, напротив, перья
в крыльях вырастают последние, так что даже безобразно видеть на выросшем и оперившемся теле молодого гуся или утки голые папоротки с синими пеньками] что бывает
в исходе июня или
начале июля, — охотники
начинают охотиться за молодыми и старыми, линяющими
в то время, гусями и называющимися подлинь.
Селезень красив необыкновенно; голова и половина шеи у него точно из зеленого бархата с золотым отливом; потом идет кругом шеи белая узенькая лента;
начиная от нее грудь или зоб темно-багряный; брюхо серо-беловатое с какими-то узорными и очень красивыми оттенками;
в хвосте нижние перышки белые, короткие и твердые; косички зеленоватые и завиваются колечками; лапки бледно-красноватые, нос желто-зеленого цвета.
В это время уже не трудно подъезжать к рассеянным парам кряковных уток и часто еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста, берега, пригорка, ибо утка, замышляющая гнездо или начавшая нестись, никогда не садится с селезнем на открытых местах, а всегда
в каком-нибудь овражке, около кустов, болота, камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и на свободе
начать свое великое дело, цель, к которой стремится все живущее.
Утомясь своими тщетными поисками, селезень перестает искать утку и
начинает плавать взад и вперед, беспрестанно оглядываясь и покрякивая; плавает до тех пор, пока
в самом деле внезапно, бог знает как, откуда, воротится его дружка.
Еще большую горячность показывает утка к своим утятам: если как-нибудь застанет ее человек плавающую с своею выводкой на открытой воде, то утята с жалобным писком, как будто приподнявшись над водою, — точно бегут по ней, — бросаются стремглав к ближайшему камышу и проворно прячутся
в нем, даже ныряют, если пространство велико, а матка, шлепая по воде крыльями и оглашая воздух особенным, тревожным криком,
начнет кружиться пред человеком, привлекая все его внимание на себя и отводя
в противоположную сторону от детей.
[Некоторые охотники утверждают, что свиязь и чирки летают
в хлебные поля] К этому надобно присовокупить, что все они, не говорю уже о нырках, чаще пахнут рыбой. предположить, что, не питаясь хлебным кормом и не будучи так сыты, как бывают кряковные, шилохвость и серые утки, они ловят мелкую рыбешку, которая именно к осени расплодится, подрастет и бесчисленными станицами, мелкая, как овес,
начнет плавать везде, по всяким водам.
Нырок не вдруг поднимается с воды, завидя человека: он сейчас
начинает так проворно нырять, что на широкой воде
в одну минуту очутится
в безопасном расстоянии от выстрела.
Бедная утка, наконец, выбивалась из сил, не могла держать своего тела глубоко погруженным
в воде,
начинала чаще выныривать, медленнее погружаться, и удачный выстрел доставлял победу которому-нибудь из охотников.
Степной кустарник, реже и менее подвергающийся огню, потому что почва около него бывает сырее: вишенник, бобовник (дикий персик) и чилизник (полевая акация)
начинают цвести и распространять острый и приятный запах; особенно роскошно и благовонно цветет бобовник: густо обрастая иногда огромное пространство по отлогим горным скатам, он заливает их сплошным розовым цветом, [Плоды дикого персика состоят из небольших бобов, с серебряный пятачок
в окружности, сердцеобразной фигуры.
Эта чудная, ароматная, превосходная вкусом и целебная для здоровья ягода родится
в некоторых местах
в удивительном изобилии:
в голой, чистоковылистой степи ее мало, но около перелесков, по долинам и залежам, когда они закинуты уже года три или четыре и
начинают лужать, клубника родится сплошная и, когда созреет, точно красным сукном покрывает целые загоны.
С самого
начала весны отделяют они всех кобылиц, кроме дойных маток,
в один табун, или косяк, и, под начальством жеребца, пускают
в степь.
Дрофу
в одиночку и даже
в паре заездить, как говорят охотники, то есть, увидав их издали,
начать ездить кругом; сначала круги давать большие, а потом с каждым разом их уменьшать; дрофа не станет нажидать на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде будет встречать того же, все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет
в какую-нибудь ямку, хотя бы
в ней негде было спрятать одной ее головы:
в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
Журавль весь светло-пепельного сизого цвета; передняя часть его головы покрыта черными перышками, а задняя, совершенно голая, поросла темно-красными бородавочками и кажется пятном малинового цвета; от глаз идут беловатые полоски, исчезающие
в темно-серых перьях позади затылка, глаза небольшие, серо-каштановые и светлые, хвост короткий: из него,
начиная с половины спины, торчат вверх пушистые, мягкие, довольно длинные, красиво загибающиеся перья; ноги и три передние пальца покрыты жесткою, как будто истрескавшеюся, черною кожею.
Журавль с журавлихой, или журкой (так ласково называет ее народ) сидят попеременно на яйцах; свободный от сиденья ходит кругом гнезда поодаль, кушает и караулит; громкий его крик возвещает приближение какой-нибудь опасности, и сидящий на яйцах сейчас бросает их, отбегает, согнувшись,
в сторону и
начинает звать своего дружку, который немедленно к нему присоединяется; они вместе уходят от гнезда дальше или улетают.
Когда журавль серьезен и важно расхаживает по полям, подбирая попадающийся ему корм всякого рода,
в нем ничего нет смешного; но как скоро он
начнет бегать, играть, приседать и потом подпрыгивать вверх с распущенными крыльями или вздумает приласкаться к своей дружке, то нельзя без смеха смотреть на его проделки: до такой степени нейдет к нему всякое живое и резвое движение!
Стрепет водится, то есть выводит детей, непременно
в степи, но летает кормиться и даже постоянно держится везде на полях: весной по жнивыо, по молодым хлебам и залежам, а к осени по скошенным лугам, когда
начнет подрастать на них молодая отава, и по озимям.
Я убеждаюсь
в справедливости этого предположения тем, что почти всегда, объезжая весною разливы рек по долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись на гору и подавшись
в степь, на версту или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже
начали там хозяйничать: бились около одних и тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю.
Чрез три недели вылупляются куличата, покрытые сизо-зеленоватым пухом: их почти всегда бывает четыре, потому что болтуны очень редки: они очень скоро оставляют гнездо и
начинают проворно бегать, но
в первые дни отец с матерью кормят их.
Как только молодые
начнут перелетывать, то старые
начнут шататься с ними отдельными выводками по вспаханным полям, недавним залежам и вообще по местам, где земля помягче; потом соединяются
в станички, выводки по две и по три, наконец сваливаются
в большие стаи,
в которых бывают смешаны иногда все три рода кроншнепов, и
начинают посещать болота, разливы больших прудов и плоские берега больших озер.