Неточные совпадения
Едва ли нужно говорить о том, что в ружейном стволе не должно
быть: расстрела, выпуклостей, внутренних раковин,
еще менее трещин и что казенный щуруп должен привинчиваться всеми цельными винтами так плотно, чтоб дух не проходил.
Эту привычку
еще легче получить человеку, у которого шея коротка: последнее обстоятельство ясно указывает на то, что ружье, ловкое в прикладе одному, может
быть неловко другому.
Еще должно заметить, что заряд мелкой дроби
будет тяжеловеснее заряда крупной, хотя оба сделаны по одной мерке.
Неопытный стрелок, начинающий охотиться за дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому, что не получил
еще охотничьего глазомера и часто
будет стрелять не в меру, то
есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо стрелять на всяком расстоянии, не считая зарядов. Одним словом: если прицелился, то спускай курок непременно.
Даю только
еще один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с годами: как скоро поле началось неудачно, то
есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Может
быть, кулика-сороку и не следовало бы помещать в разряд болотной дичи, потому что он выводит детей не в болотах, а на голых, песчаных берегах рек; но
еще менее причислять его к разрядам другой дичи.
Еще должно заметить, что молодые травники поднимаются, то
есть начинают летать, неделями двумя ранее молодых болотных куликов, ранее всей куличьей породы, кроме бекасов: в моих записках замечено, что в 1815 году травники поднялись 8 июня!..
Только совершенная крайность, то
есть близко разинутый рот собаки, может заставить старого линючего гуся или совсем почти оперившегося гусенка, но у которого
еще не подросли правильные перья в крыльях, выскочить на открытую поверхность воды.
Я расскажу только об одной замечательной утке, которую я убил,
еще будучи очень молодым охотником, а лет через десять потом убил точно такую же мой товарищ охотник, и я рассмотрел ее подробно и внимательно.
Многие охотники говорили мне, что
есть две породы серых уток, сходных перьями, но различающихся величиною. Сначала я сам разделял это мнение, потому что точно в величине их замечал большую разницу; впоследствии же убедился, что она происходит от разности возраста. Впрочем, все
еще остается некоторое сомнение, и я предоставляю решить его опытнейшим охотникам.
В июле
поспевает полевая вишня; места, где растет она, называются вишенными садками; они занимают иногда огромное пространство и сначала
еще ярче краснеют издали, чем клубника, но спелая ягода темнеет и получает свой собственный, вишневый цвет.
Тудаки водятся, то
есть выводят детей, непременно в степи настоящей,
еще не тронутой сохою, [
Есть охотники, которые утверждают противное, но я, убежденный примером других птиц, не верю, чтобы дрофа вила гнездо и выводила детей в молодых хлебах, но, вероятно, она немедленно перемещается туда с своими цыплятами] но летают кормиться везде: на залежи озими к хлебные поля.
Я
еще не видывал стрепетиных гнезд, и как в то время я собирал птичьи яйца, то чрезвычайно обрадовался этой находке; вдобавок яйца
были не насиженные, совершенно свежие и выпускать их внутренность
было очень легко.
Я даже полагаю, что встречаемые весной по рекам, озерам и прудам степные кулики — все пролетные,
еще не долетевшие до своего настоящего местопребывания, а коренные жильцы степей прямо опускаются на степи: они тоже в свою очередь
были пролетными и шатались везде, пока не долетели до своих выводных мест.
Пошатавшись таким образом недели две, кроншнепы, несмотря на теплое, иногда даже жаркое время, в половине августа пропадают, то
есть, соединясь
еще в огромнейшие стаи, подвигаются к югу.
Судя по времени начала их крика, подумать, что коростели появляются очень поздно, но это
будет заключение ошибочное: коростели прилетают едва ли позднее дупельшнепов, только не выбегают на открытые места, потому что
еще нет на них травы, а прячутся в чаще кустов, в самых корнях, в густых уремах, иногда очень мокрых, куда в это время года незачем лазить охотнику.
Устройством всех частей своего тела перепелка
есть не что иное, как курица или куропатка в уменьшенном виде, только она кажется
еще складнее и миловиднее даже куропатки: вероятно, оттого, что несравненно ее меньше.
Еще будучи мальчиком, часто хаживал я с старым охотником ловить перепелов сетью на дудки, то
есть смотреть, как он ловил их.
Я нахаживал перепелят,
еще не сбежавших с гнезда, видел, как мать их кормила из своего рта, и все они
были одного возраста.
Все это
еще не в такой степени губительно, как выварка поташа и сиденье, или сидка, дегтя: для поташа пережигают в золу преимущественно ильму, липу и вяз, не щадя, впрочем, и других древесных пород, а для дегтя снимают бересту, то
есть верхнюю кожу березы.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении
есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее…
еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..
Мне случалось не раз, бродя рано по утрам, попадать нечаянно на место тетеревиного ночлега; в первый раз я
был даже испуган: несколько десятков тетеревов вдруг, совершенно неожиданно, поднялись вверх столбом и осыпали меня снежною пылью, которую они подняли снизу и
еще более стряхнули сверху, задев крыльями за ветви дерев, напудренных инеем.
Она имеет
еще ту выгоду, что человек ленивый, старый или слабый здоровьем, который не в состоянии проскакать десятки, верст на охотничьих дрожках или санях, кружась за тетеревами и беспрестанно подъезжая к ним по всякой неудобной местности и часто понапрасну, — такой человек, без сомнения, может с большими удобствами, без всякого утомления сидеть в шалаше на креслах, курить трубку или сигару,
пить чай или кофе, который тут же на конфорке приготовит ему его спутник, даже читать во время отсутствия тетеревов, и, когда они прилетят (за чем наблюдает его товарищ), он может, просовывая ружье в то или другое отверстие, нарочно для того сделанное, преспокойно пощелкивать тетеревков (так выражаются этого рода охотники)…
В заключение речи о тетереве я расскажу удивительный случай, которого
был самовидцем,
еще будучи мальчиком. Сидел я однажды в шалаше с старым охотником, который крыл тетеревов шатром. Тетерева уже подходили, и старик, держа в руке веревку, чтоб уронить шатер, когда подойдет тетеревов побольше, смотрел в отверстие, а я глядел в скважину, которую проковырял пальцами.
Корм их состоит из всяких древесных и травяных семян, всего более любят они хлебные зерна, но как во время выкармливания ранних детей хлеба
еще не
поспели, да и семена трав большею частию
еще не вызрели, то молодые питаются преимущественно всякими насекомыми, которых ловят отец и мать и к ним приносят.
Нельзя сказать, чтоб дрозды и с прилета
были очень дики, но во множестве всякая птица сторожка, да и подъезжать или подкрадываться к ним, рассыпанным на большом пространстве, по мелкому голому лесу или также по голой
еще земле, весьма неудобно: сейчас начнется такое чоканье, прыганье, взлетыванье и перелетыванье, что они сами пугают друг друга, и много их в эту пору никогда не убьешь, [Мне сказывал один достоверный охотник, что ему случилось в одну весьма холодную зиму убить на родниках в одно поле восемнадцать дроздов рябинников, почти всех влет, но это дело другое] хотя с прилета и дорожишь ими.
Покуда пороши
еще мелки и снежной норы сделать нельзя, русаки ложатся предпочтительно по горным долочкам, поросшим каким-нибудь степным кустарником, также по межам, где обыкновенно придувает снег к нагнувшейся высокой траве; нередко сходят они с гор в замерзшие, камышистые болота (если они
есть близко) и выбирают для логова иногда большие кочки; в чистой и гладкой степи русаки лежат под кустиками ковыля.
Еще недавно на моей памяти народ не
ел зайцев; теперь в некоторых местах начинают употреблять в пищу задки или почки, а передки бросают, говоря, что передок у зайца собачий.
Самый сильнейший истребитель заячьих пород — человек, и ружье
еще самое слабое орудие к их истреблению; борзые собаки и выборзки (до которых большие охотники мордва, чуваши и татары), тенета, то
есть заячьи сети, капканы — вот кто губит их тысячами.