Неточные совпадения
Красноперка гораздо шире
обыкновенной плотицы; кругловатой своей фигурой и складом совершенно похожа на подлещика, покрыта чешуей желто-золотистого блестящего цвета; края этой чешуи как будто оторочены золотисто-коричневой каемочкой; перья, особенно нижние, яркого красного цвета, отчего она и получила свое
имя, глаза коричневые; все это вместе делает ее одною из самых красивых рыб.
Баронесса Софья Петровна Фукс, главная попечительница и благодетельница N-ского ремесленного приюта, была всегда Желанной гостьей в этих скучных казенных стенах. Желанной и редкой. Баронесса Фукс, богатая, независимая вдова генерала, большую часть своей жизни проводила за границей со своей единственной дочерью, маленькой Нан, переименованной так по желанию матери из более
обыкновенного имени Анастасии.
Неточные совпадения
Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое отчасти греческое
имя, которому, неизвестно почему, Манилов дал окончание на «юс», но постарался тот же час привесть лицо в
обыкновенное положение.
Старушка знавала когда-то мать этого господина и, во
имя старой приязни, помогла ему; он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно
обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.
Этот mont de piete был самая
обыкновенная ссуда денег под залоги, на чье-то
имя, в другой квартире, и процветавшее.
Вышел из 2–го курса, поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что мужья запретили его сестрам произносить его
имя; потом скитался по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою по
обыкновенному и по необыкновенному, — например, и пешком, и на расшивах, и на косных лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек в казанский, пятерых — в московский университет, — это были его стипендиаты, а в Петербург, где сам хотел жить, не привез никого, и потому никто из нас не знал, что у него не 400, а 3 000 р. дохода.
Узнав такую историю, все вспомнили, что в то время, месяца полтора или два, а, может быть, и больше, Рахметов был мрачноватее
обыкновенного, не приходил в азарт против себя, сколько бы ни кололи ему глаза его гнусною слабостью, то есть сигарами, и не улыбался широко и сладко, когда ему льстили
именем Никитушки Ломова.