Неточные совпадения
Приведите их в таинственную сень и прохладу дремучего леса, на равнину необозримой степи, покрытой тучною, высокою травою; поставьте их в тихую, жаркую летнюю ночь на берег
реки, сверкающей в тишине ночного мрака, или на берег сонного озера, обросшего камышами; окружите их благовонием цветов и трав, прохладным дыханием
вод и лесов, неумолкающими голосами ночных птиц и насекомых, всею жизнию творения: для них тут нет красот природы, они не поймут ничего!
На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью
реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале
воды, на котором колеблются или неподвижно лежат наплавки ваши, — улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды!
Какой-нибудь дикарь, бродя по берегам
реки или моря для добывания себе скудной пищи или беспечно отдыхая под тенью крутого берега и растущих на нем деревьев, приметил стаи рыб, плавающих около берегов; видел, как голодные рыбы жадно хватают падающих на поверхность
вод разных насекомых и древесные листья, и, может быть, сам бросал их в
воду, сначала забавляясь только быстрыми движениями рыб.
Этот род уженья бывает успешнее в
водах чистых и довольно быстро текущих, особенно в
реках степных, потому что в степях более водится кобылки, чем в других местах, и рыба привыкла к ней, часто попадающей в
воду.
Выбор мест бывает различен не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока
вода еще несколько мутна, рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде на всех глубинах, ибо берега
рек еще не определились, не заросли по местам густою осокой, аиром или камышом; еще не поднялись со дна водяные травы, не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты не оделись листьями, не покрыли прозрачные
воды тенью зеленого навеса, маня рыбу пищею во всякое время и прохладою в полдень.
При раннем весеннем уженье, которое может иногда начинаться в исходе апреля, когда в
реках еще много
воды и они бегут быстрее обыкновенного, надобно грузило прибавить, чтобы крючок опускался как можно глубже, потому что удить приходится в натяжку, то есть леса стремлением
воды будет натягиваться и крючок не будет касаться дна, а это весной необходимо.
Когда
вода еще не совсем слила и не просветлела, трудно достать раков, насекомых еще никаких нет, и потому единственная насадка — черви; но как скоро
река войдет в межень и образуются тихие места, то на них всякая нехищная рыба очень охотно станет брать на хлеб.
В
реках не запруженных, текущих вольно, собственною массою
воды, обыкновенно выбирают для уженья омуты, то есть глубокие места, где
вода вдруг теряет свою быстроту, падая в яму; потом, завертывая назад около берега, она встречается с верхнею, текучею струею, борется с нею и, наконец, теряет свое стремление: из этой борьбы образуется тишина; в таких тихих омутах постоянно держится рыба.
Охотники хорошо это знают и на
реках и озерах, берега которых совершенно голы, прибегают к хитрости, устроивают искусственную зелень: срубают вершину какого-нибудь молодого дерева (если оно мало, то два и три) или целый куст тальнику, вербы, выбирают удобное для уженья место и кладут их на
воду, погрузив до половины и воткнув нижние, заостренные концы в берег.
Оно особенно выгодно и приятно потому, что в это время другими способами уженья трудно добывать хорошую рыбу; оно производится следующим образом: в маленькую рыбачью лодку садятся двое; плывя по течению
реки, один тихо правит веслом, держа лодку в расстоянии двух-трех сажен от берега, другой беспрестанно закидывает и вынимает наплавную удочку с длинной лесой, насаженную червяком, кобылкой (если они еще не пропали) или мелкой рыбкой; крючок бросается к берегу, к траве, под кусты и наклонившиеся деревья, где
вода тиха и засорена падающими сухими листьями: к ним обыкновенно поднимается всякая рыба, иногда довольно крупная, и хватает насадку на ходу.
Во всякое время года выгодны для уженья перекаты (мелкие места
реки), устья впадающих речек и ручьев, ямы, выбитые падением
воды под мельничными колесами и вешняками. Перекаты — проходное место рыбы, переплывающей из одного омута в другой, скатывающейся вниз, когда
вода идет на убыль, и стремящейся вверх, когда
вода прибывает; перекаты всегда быстры, следовательно удить надобно со дна и с тяжелыми грузилами. Течение
воды будет тащить и шевелить насадку на крючке, и проходящая рыба станет хватать ее.
Если сделать такую прикормку с весны, сейчас как сольет
вода, покуда не выросла трава около берегов и на дне
реки, пруда или озера и не развелись водяные насекомые, следственно в самое голодное для рыбы время, то можно так привадить рыбу, что хотя она и высосет прикормку из мешка, но все станет приходить к нему, особенно если поддерживать эту привычку ежедневным бросаньем прикормки в одно и то же время; разумеется, уже в это время предпочтительно надобно и удить.
Не только в разных
водах у одних и тех же пород рыб бывают разные вкусы и свойства, но в одной и той же
реке нравы их изменяются с течением времени.
Итак, из всего мною сказанного следует заключить, что есть какие-нибудь другие условия, при содействии которых дохнет рыба под льдом, но что независимо от этих причин рыба отдыхает, если будет увеличено сообщение
воды с атмосферическим воздухом, и что содержание больших прорубей, ежедневно вычищаемых не только на прудах, не имеющих течения, и озерах, но даже на прудах проточных и даже на тихих омутистых
реках, покрывающихся сплошным льдом, — для сохранения здоровья рыбы весьма полезно.
Весною, при наступлении водополья, как скоро
вода сделается мутна,
реки начнут прибывать и подниматься, рыба также поднимается кверху и идет против
воды, сначала около берегов: тут ловят ее во множестве саками.
Когда же
реки выступят из берегов и разольются по поемным местам, рыба также разбредется по полоям, не переставая упорно стремиться против течения
воды.
Во время весенних разливов рыба заходит в самые вершины
рек, речек и ручьев; заходит в такие места, что трудно поверить, стоя на таком месте летом, чтобы тут ловили крупную рыбу крыленами или вятелями, ставя их сначала по течению, а потом против течения
воды.
Итак, все породы рыб могут жить в одной и той же
реке, если течение ее продолжительно, только одни выше, где
вода холоднее и чище, а другие ниже, где
вода теплее и мутнее: в этом убедиться нетрудно, исследовав течение какой-нибудь порядочной
реки.
Непреодолимость такого стремления к обычной температуре
воды испытали многие охотники, пробуя развесть у себя в пруду те породы рыб, которые водились в той же самой
реке, только несколько верст пониже.
Я сейчас говорил о том, как иногда бывает трудно разводить некоторые породы рыб в такой
воде, где прежде их не было; но зато сама рыба разводится непостижимым образом даже в таких местах, куда ни ей самой, ни ее икре, кажется, попасть невозможно, как, например: в степных озерах, лежащих на большом расстоянии от
рек, следственно не заливаемых никогда полою
водою, и в озерах нагорных.
Ни один, от старого до малого, не пройдет мимо
реки или пруда, не поглядев, как гуляет вольная рыбка, и долго, не шевелясь, стоит иногда пешеход-крестьянин, спешивший куда-нибудь за нужным делом, забывает на время свою трудовую жизнь и, наклонясь над синим омутом, пристально смотрит в темную глубь, любуясь на резвые движенья рыб, особенно, когда она играет и плещется, как она, всплыв наверх, вдруг, крутым поворотом, погружается в
воду, плеснув хвостом и оставя вертящийся круг на поверхности, края которого, постепенно расширяясь, не вдруг сольются с спокойною гладью
воды, или как она, одним только краешком спинного пера рассекая поверхность
воды — стрелою пролетит прямо в одну какую-нибудь сторону и следом за ней пробежит длинная струя, которая, разделяясь на две, представляет странную фигуру расходящегося треугольника…
И я помню его, как давнишний, сладкий и не совсем ясный сон; помню знойные полдни, берег, заросший высокими, душистыми травами и цветами, тень ольхи, дрожащую на
воде, глубокий омут
реки, молодого рыбака, прильнувшего к наклоненному над
водою древесному пню, с повисшими вниз волосами, неподвижно устремившего очарованные глаза в темно-синюю, но ясную глубь…
Будучи посажены в пруды, размножаются и в них изобильно, особенно, если
вода чиста (иногда живут и в нечистой, что, впрочем, редкость); но в маленьких прудках они бывают мелки, а в больших проточных прудах и
реках необыкновенно крупны.
Обыкновенно удят их весной и летом в
реках на перекатах, на местах мелких, песчаных, хрящеватых, где
вода течет довольно быстро и где можно увидеть их стаи, лежащие на дне.
Она водится в большом количестве во всех чистых
водах, особенно в
реках.
Елец водится довольно изобильно во всех
реках Московской губернии, также в проточных прудах и озерах, заливаемых речною весеннею
водою, но в небольших, копаных, несвежих прудах жить не может.
Клевать начинает очень рано, даже в апреле, когда
вода в
реках еще слишком сильна и мутна.
Ерши водятся только в чистых
водах и в большем количестве в
реках песчаных или глинистых, также и озерах, заливаемых полою весеннею
водою.
В
реках больших и малых, озерах, прудах проточных и копаных, если только
вода довольно свежа, одним словом сказать, везде водится плотва во множестве.
Они водятся только в
водах чистых:
реках, проточных прудах и больших озерах; икру мечут в мае.
Головль любит
воду чистую и свежую, водится даже в такой холодной
воде, в которой язь не может держаться, так что в
реках всегда появляется вслед за породами форели.
Он не сносит
воды холодной и появляется в
реках после всех рыб; преимущественно водится во множестве в
реках тихих, глубоких, тинистых, имеющих много плес и заливов; особенно любит большие пруды и озера; икру мечет в апреле, в самое водополье.
Весной, едва
реки начнут входить в берега и
воды проясняться, как начинается самый жадный клев лещей, потому что они тощи, голодны после извержения икры и молок, как и всякая рыба, а корму еще мало.
Самый клев линей в
реках (правильнее сказать: в заливах
рек, и то в самых тихих, и то рано весною), озерах и прудах начинается сейчас по слитии вешних
вод; летом они берут уже в одних прудах, то есть в их травянистых полоях и верховьях, изредка даже в материке пруда; но в
реке незапруженной летом уже ни за что линя не выудишь.
Линь хорошо водится в
реках тихих, тинистых и травянистых; холодной
воды не любит, но всего больше размножается в проточных прудах, озерах и даже в прудах непроточных, небольших.
Я очень часто замечал, что в
реке карасей, по-видимому, нет, а во всех озерках и заводках, наливающихся припруженною
водою этой же самой
реки, везде есть караси.
В
реках, озерах, в прудах проточных и даже непроточных, лишь бы
вода была свежа, он разводится изобильно.
Впрочем, здешние речки от беспрестанных мельниц или фабрик находятся постоянно в подпруде и характера
рек, текущих самобытно, то есть массою собственной, ненакопленной
воды, — не имеют.]
Это озеро находится в тридцати верстах от губернского города Уфы и в полуверсте от
реки Белой, с которой сливается весною; разумеется, русские называют его и сидящую на нем деревню Кишки.] таскал я плотву и подлещиков; вдруг вижу, что на отмели, у самого берега, выпрыгивает из
воды много мелкой рыбешки; я знал, что это происходит от преследования хищной рыбы, но, видя, что возня не прекращается, пошел посмотреть на нее поближе.
Я, к удивлению моему, узнал об этом очень недавно.] из коих не вырвется никакая добыча, широкое горло, которым она проглатывает насадку толще себя самой, — все это вместе дает ей право называться царицею хищных рыб, обитающих в пресных
водах обыкновенных
рек и озер.
Щука водится только в
водах чистых и появляется в
реках вместе с плотвою и окунями, и вместе с ними дохнет, если
вода в пруде или озере от чего-нибудь испортится.
Любимое место жерихов — глубокие водоемины под вешняками или спусками, где
вода кипит и клубится беспрестанно, когда два или три запора подняты, что на сильных
реках делается постоянно.
Красуля принадлежит к породе форели и вместе с нею водится только в чистых, холодных и быстрых
реках, даже в небольших речках или ручьях, и в новых, не загаженных навозом прудах, на них же устроенных, но только в глубоких и чистых; стан ее длинен, брусковат, но шире щучьего; она очень красива; вся, как и форель, испещрена крупными и мелкими, черными, красными и белыми крапинами; хвост и перья имеет сизые; нижнюю часть тела — беловато-розового цвета; рот довольно большой; питается мелкою рыбой, червяками и разными насекомыми, падающими в
воду снаружи и в ней живущими.
Впоследствии времени, когда хворост перегниет, плотина осядет, на мельничном дворе накопится навоз, а девать его некуда, потому что там пашни не унаваживают, тогда этим навозом (и даже деревенским, если пруд не слишком отдален) начнут усыпать плотину; он сообщит
воде свой запах, и пеструшка не станет жить в пруде, а удалится в верх
реки; кутема же остается в нем несколько времени.
Налим водится и в маленьких родниковых речках и во всех больших
реках, проточных прудах и озерах, имеющих хорошую, свежую
воду.
На перекатах
реки, в которой водятся налимы, загораживаются язы, то есть вся ширина
реки или только та сторона, которая поглубже, перебивается нетолстыми сплошными кольями, четверти на две торчащими выше водяной поверхности, сквозь которые может свободно течь
вода, но не может пройти порядочная рыба; в этой перегородке оставляются ворота или пустое место, в которое вставляется морда [Мордою называется сплетенный из ивовых прутьев круглый мешок; задний конец его завязывается наглухо, а в переднем, имеющем вид раскрытого кошелька, устраивается горло наподобие воронки, так что рыбе войти можно свободно, а выйти нельзя.] (или нерот), крепко привязанная посредине к длинной палке: если отверстая ее сторона четыреугольная, то ее можно вставить между кольями очень плотно; если же круглая (что, по-моему, очень дурно), то дыры надобно заткнуть ветками сосны или ели, а за неименьем их — какими-нибудь прутьями.
Раки водятся почти во всех
реках, проточных прудах и даже иногда в озерах, но слишком холодной
воды и теплой, особенно несвежей и нечистой, сносить не могут.
Большого сорта крючки, и даже средние, на толстых лесах или крепких шнурках с грузилом, если
вода быстра, насаживаются рыбкою, опускаются на дно
реки, пруда или озера, предпочтительно возле берега, около корней и коряг, и привязываются к воткнутому в берег колу, удилищу или кусту.
Для избежанья таких помех можно привязывать шнурок к колышку (который втыкается плотно в дно
реки у берега и покрыт
водою на четверть и более), даже к коряге или к таловому пруту: тальник часто растет над
водою и очень крепок.