Неточные совпадения
Отец мой, не выходя из кареты, ласково поздоровался со всеми и сказал, что вот он и
приехал к ним и привез свою хозяйку и детей.
Милая моя сестрица была так смела, что я с удивлением смотрел на нее: когда я входил в комнату, она побежала мне навстречу с радостными криками: «Маменька
приехала, тятенька
приехал!» — а потом с такими же восклицаниями перебегала от матери
к дедушке,
к отцу,
к бабушке и
к другим; даже вскарабкалась на колени
к дедушке.
Наконец гости уехали, взяв обещание с
отца и матери, что мы через несколько дней
приедем к Ивану Николаичу Булгакову в его деревню Алмантаево, верстах в двадцати от Сергеевки, где гостил Мансуров с женою и детьми. Я был рад, что уехали гости, и понятно, что очень не радовался намерению ехать в Алмантаево; а сестрица моя, напротив, очень обрадовалась, что увидит маленьких своих городских подруг и знакомых: с девочками Мансуровыми она была дружна, а с Булгаковыми только знакома.
Мать боялась также, чтоб межеванье не задержало
отца, и, чтоб ее успокоить, он дал ей слово, что если в две недели межеванье не будет кончено, то он все бросит, оставит там поверенным кого-нибудь, хотя Федора, мужа Параши, а сам
приедет к нам, в Уфу.
Потом она стала сама мне рассказывать про себя: как ее
отец и мать жили в бедности, в нужде, и оба померли; как ее взял было
к себе в Багрово покойный мой и ее родной дедушка Степан Михайлович, как
приехала Прасковья Ивановна и увезла ее
к себе в Чурасово и как живет она у ней вместо приемыша уже шестнадцать лет.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему
отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор
приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них
к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Чтобы не так было скучно бабушке без нас, пригласили
к ней Елизавету Степановну с обеими дочерьми, которая обещала
приехать и прожить до нашего возвращенья, чему
отец очень обрадовался.
Не говоря ни слова моей матери, Прасковья Ивановна написала письмецо
к моему
отцу и приказала ему сейчас
приехать.
К Покрову
отец обещал
приехать, в Покров видел дурной сон, и в тот же день, через несколько часов, — до обеда сон исполнился.
После этого долго шли разговоры о том, что бабушка
к Покрову просила нас
приехать и в Покров скончалась, что
отец мой именно в Покров видел страшный и дурной сон и в Покров же получил известие о болезни своей матери.
Часа за два до обеда мы с
отцом в санках
приехали к верховью пруда.
Он так и сделал. Но прежде
приехал к отцу, с которым у него были неприятные отношения за новую семью, которую завел отец. Теперь же он решил сблизиться с отцом. И так и сделал. И отец удивлялся, смеялся над ним, а потом сам перестал нападать на него и вспомнил многие и многие случаи, где он был виноват перед ним.
Во время рождественских праздников
приезжал к отцу один из мировых судей. Он говорил, что в городе веселятся, что квартирующий там батальон доставляет жителям различные удовольствия, что по зимам нанимается зал для собраний и бывают танцевальные вечера. Потом зашел разговор о каких-то пререканиях земства с исправником, о том, что земские недоимки совсем не взыскиваются, что даже жалованье членам управы и мировым судьям платить не из чего.
Неточные совпадения
Впрочем, ради дочери прощалось многое
отцу, и мир у них держался до тех пор, покуда не
приехали гостить
к генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако же, имевшие значительные связи в Петербурге, и перед которыми генерал немножко даже подличал.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился
к Аркадию, которого застал одетым.
Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила
приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила:
«Оленька моя хорошеет, преуспевает в благочестии, благонравии и науках, институтскому начальству покорна,
к отцу почтительна, и всякий четверг спрашивает, скоро ли
приедет другой баловник, Райский, поправлять ее рисунки и совать ей в другую руку другую сверхштатную коробку конфект…»
— Папа, как ты себя чувствуешь? — спрашивала девушка, заходя
к отцу с другой стороны кровати. — Сергей Александрыч нарочно
приехал, чтобы навестить тебя…
— Какой ты молодец стал… а! В
отца пошел, в
отца… Когда
к нам в Узел-то
приехал?