Неточные совпадения
Я
все слышал и видел явственно и не мог сказать ни одного слова, не мог пошевелиться — и вдруг точно проснулся и почувствовал себя
лучше, крепче обыкновенного.
Мне становилось час от часу
лучше, и через несколько месяцев я был уже почти здоров: но
все это время, от кормежки на лесной поляне до настоящего выздоровления, почти совершенно изгладилось из моей памяти.
Я достал, однако, одну часть «Детского чтения» и стал читать, но был так развлечен, что в первый раз чтение не овладело моим вниманием и, читая громко вслух: «Канарейки,
хорошие канарейки, так кричал мужик под Машиным окошком» и проч., я думал о другом и
всего более о текущей там, вдалеке, Деме.
Проснувшись, или,
лучше сказать, очувствовавшись на другой день поутру, очень не рано, в слабости и
все еще в жару, я не вдруг понял, что около меня происходило.
Он начал меня учить чистописанию, или каллиграфии, как он называл, и заставил выписывать «палочки», чем я был очень недоволен, потому что мне хотелось прямо писать буквы; но дядя утверждал, что я никогда не буду иметь
хорошего почерка, если не стану правильно учиться чистописанию, что наперед надобно пройти
всю каллиграфическую школу, а потом приняться за прописи.
Мы ездили туда один раз целым обществом, разумеется, около завтрака, то есть совсем не вовремя, и ловля была очень неудачна; но мельник уверял, что рано утром до солнышка, особенно с весны и к осени, рыба берет очень крупная и
всего лучше в яме под вешняком.
Применяясь к моему ребячьему возрасту, мать объяснила мне, что государыня Екатерина Алексеевна была умная и добрая, царствовала долго, старалась, чтоб
всем было хорошо жить, чтоб
все учились, что она умела выбирать
хороших людей, храбрых генералов, и что в ее царствование соседи нас не обижали, и что наши солдаты при ней побеждали
всех и прославились.
В нашей детской говорили, или,
лучше сказать, в нашу детскую доходили слухи о том, о чем толковали в девичьей и лакейской, а толковали там
всего более о скоропостижной кончине государыни, прибавляя страшные рассказы, которые меня необыкновенно смутили; я побежал за объяснениями к отцу и матери, и только твердые и горячие уверения их, что
все эти слухи совершенный вздор и нелепость, могли меня успокоить.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство
все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а
все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков
все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что
лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Если муж не поедет, приезжай одна с ребятишками, хоть я до них и не охотница; а
всего бы
лучше чернушку, меньшего сынка, оставить у бабушки, пусть он ревет там вволю.
Я уверял, что в Багрове
все лучше.
Мать по-прежнему не входила в домашнее хозяйство, а
всем распоряжалась бабушка, или,
лучше сказать, тетушка; мать заказывала только кушанья для себя и для нас, но в то же время было слышно и заметно, что она настоящая госпожа в доме и что
все делается или сделается, если она захочет, по ее воле.
Тетушка и бабушка много раз видали косьбу и
всю уборку сена и, разумеется, знали это дело гораздо короче и
лучше меня.
Все это мать говорила с жаром и с увлечением, и
все это в то же время было совершенно справедливо, и я не мог сказать против ее похвал ни одного слова; мой ум был совершенно побежден, но сердце не соглашалось, и когда мать спросила меня: «Не правда ли, что в Чурасове будет
лучше?» — я ту ж минуту отвечал, что люблю больше Багрово и что там веселее.
Перебирая в памяти
всех мне известных молодых женщин, я опять решил, что нет на свете никого
лучше моей матери!
Только что подали стерляжью уху, которою заранее хвалился хозяин, говоря, что
лучше черемшанских стерлядей нет во
всей России, как вдруг задняя стена залы зашевелилась, поднялась вверх, и гром музыки поразил мои уши!
Если я только замолчу, то он ничего не сделает, пожалуй, до тех самых пор, покуда вы не выйдете замуж; а как неустройство вашего состояния может помешать вашему замужству и лишить вас
хорошего жениха, то я даю вам слово, что в продолжение нынешнего же года
все будет сделано.
Что касается до вредного влияния чурасовской лакейской и девичьей, то мать могла быть на этот счет совершенно спокойна:
все как будто сговорились избегать нас и ничего при нас не говорить. Даже Иванушка-буфетчик перестал при нас подходить к Евсеичу и болтать с ним, как бывало прежде, и Евсеич, добродушно смеясь, однажды сказал мне: «Вот так-то
лучше! Стали нас побаиваться!»
Все показалось ему
лучше вчерашнего.
И отец ее, честной купец, похвалил ее за такие речи
хорошие, и было положено, чтобы до срока ровно за час воротилась к зверю лесному, чуду морскому дочь
хорошая, пригожая, меньшая, любимая; а сестрам то в досаду было, и задумали они дело хитрое, дело хитрое и недоброе: взяли они, да
все часы в доме целым часом назад поставили, и не ведал того честной купец и
вся его прислуга верная, челядь дворовая.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да
все, знаете,
лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Тем
лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой
весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это
все ничего. Я вам
лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Осип. Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше
всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было
хорошее.
Право, на деревне
лучше: оно хоть нет публичности, да и заботности меньше; возьмешь себе бабу, да и лежи
весь век на полатях да ешь пироги.