Неточные совпадения
Наконец, кончив повесть об умершей с голоду канарейке
и не разжалобясь,
как бывало
прежде, я попросил позволения закрыть книжку
и стал смотреть в окно, пристально следя за синеющею в стороне далью, которая
как будто сближалась с нами
и шла пересечь нашу дорогу; дорога начала неприметно склоняться под изволок,
и кучер Трофим, тряхнув вожжами, весело крикнул: «Эх вы, милые, пошевеливайтесь!
Когда же мой отец спросил, отчего в праздник они на барщине (это был первый Спас, то есть первое августа), ему отвечали, что так приказал староста Мироныч; что в этот праздник точно
прежде не работали, но вот уже года четыре
как начали работать; что все мужики постарше
и бабы-ребятницы уехали ночевать в село, но после обедни все приедут,
и что в поле остался только народ молодой, всего серпов с сотню, под присмотром десятника.
Эти кресла
и медные шишечки
прежде всего кинулись мне в глаза, привлекли мое внимание
и как будто рассеяли
и немного ободрили меня.
Я видел в окошко, что сестрица гуляла с нянькой Агафьей по саду, между разросшимися, старыми, необыкновенной величины кустами смородины
и барбариса,
каких я ни
прежде, ни после не видывал; я заметил,
как выпархивали из них птички с красно-желтыми хвостиками.
Тут я узнал, что дедушка приходил к нам перед обедом
и, увидя,
как в самом деле больна моя мать, очень сожалел об ней
и советовал ехать немедленно в Оренбург, хотя
прежде, что было мне известно из разговоров отца с матерью, он называл эту поездку причудами
и пустою тратою денег, потому что не верил докторам.
Двоюродные наши сестрицы, которые
прежде были в большой милости, сидели теперь у печки на стульях, а мы у дедушки на кровати; видя, что он не обращает на них никакого вниманья, а занимается нами, генеральские дочки (
как их называли), соскучась молчать
и не принимая участия в наших разговорах, уходили потихоньку из комнаты в девичью, где было им гораздо веселее.
Гнев
и ненависть, к
какой только может быть способно сердце дитяти, почувствовал я к Волкову, которого
и прежде неподлюбливал.
Кумыс приготовлялся отлично хорошо,
и мать находила его уже не так противным,
как прежде, но я чувствовал к нему непреодолимое отвращение, по крайней мере, уверял в том
и себя
и других,
и хотя матери моей очень хотелось, чтобы я пил кумыс, потому что я был худ
и все думали, что от него потолстею, но я отбился.
Ровно заслон!» Но, видно, я был настоящий рыбак по природе, потому что
и тогда говорил Евсеичу: «Вот если б на удочку вытащить такого леща!» Мне даже как-то стало невесело, что поймали такое множество крупной рыбы, которая могла бы клевать у нас; мне было жалко, что так опустошили озеро,
и я печально говорил Евсеичу, что теперь уж не будет такого клеву,
как прежде; но он успокоил меня, уверив, что в озере такая тьма-тьмущая рыбы, что озеро так велико,
и тянули неводом так далеко от наших мостков, что клев будет не хуже прежнего.
Я терял уже сознание
и готов был упасть в обморок или помешаться —
как вдруг вбежала Параша, которая преспокойно спала в коридоре у самой нашей двери
и которую наконец разбудили общие вопли; по счастию, нас с сестрой она расслышала
прежде, потому что мы были ближе.
Первая приехала Аксинья Степановна; в ней я никакой перемены не заметил: она была так же к нам ласкова
и добра,
как прежде.
Меньшая из них, Катерина, была живого
и веселого нрава; она
и прежде нравилась нам больше, теперь же хотели мы подружиться с ней покороче; но, переменившись в обращении, то есть сделавшись учтивее
и приветливее, она была с нами так скрытна
и холодна, что оттолкнула нас
и не дала нам возможности полюбить ее,
как близкую родню.
Еще
прежде отец съездил в Старое Багрово
и угощал там добрых наших крестьян, о чем, разумеется, я расспросил его очень подробно,
и с удовольствием услышал,
как все сожалели, что нас с матерью там не было.
Между тем
как только слила полая вода
и река пришла в свою летнюю межень, даже
прежде, чем вода совершенно прояснилась, все дворовые начали уже удить.
Я принялся было усердно есть какое-то блюдо, которого я никогда
прежде не ел,
как вдруг на возвышении показались две девицы в прекрасных белых платьях, с голыми руками
и шеей, все в завитых локонах; держа в руках какие-то листы бумаги, они подошли к самому краю возвышения, низко присели (я отвечал им поклоном)
и принялись петь.
Я, конечно,
и прежде знал, видел на каждом шагу,
как любит меня мать; я наслышался
и даже помнил, будто сквозь сон,
как она ходила за мной, когда я был маленький
и такой больной, что каждую минуту ждали моей смерти; я знал, что неусыпные заботы матери спасли мне жизнь, но воспоминание
и рассказы не то, что настоящее, действительно сейчас происходящее дело.
Разумеется, половина времени проходила в чтении вслух; иногда мать читала мне сама,
и читала так хорошо, что я слушал за новое — известное мне давно, слушал с особенным наслаждением
и находил такие достоинства в прочитанных матерью страницах,
каких прежде не замечал.
Что касается до вредного влияния чурасовской лакейской
и девичьей, то мать могла быть на этот счет совершенно спокойна: все
как будто сговорились избегать нас
и ничего при нас не говорить. Даже Иванушка-буфетчик перестал при нас подходить к Евсеичу
и болтать с ним,
как бывало
прежде,
и Евсеич, добродушно смеясь, однажды сказал мне: «Вот так-то лучше! Стали нас побаиваться!»
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг,
и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки,
и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом
и сапом —
как старинные часы, которые
прежде шипят, а потом уже бьют.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую
и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет
прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения —
и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые,
и больные не походили бы на кузнецов,
как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Всех
прежде зайка серенький // Из кустика соседнего // Вдруг выскочил,
как встрепанный, //
И наутек пошел!
И, сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху
и животами охнули. Стояла она перед ними, та же немытая, нечесаная,
как прежде была; стояла,
и хмельная улыбка бродила по лицу ее.
И стала им эта Домашка так люба, так люба, что
и сказать невозможно.
Произошло объяснение; откупщик доказывал, что он
и прежде был готов по мере возможности; Беневоленский же возражал, что он в прежнем неопределенном положении оставаться не может; что такое выражение,
как"мера возможности", ничего не говорит ни уму, ни сердцу
и что ясен только закон.