Волков, распудренный, разодетый, в чулках и башмаках, перед самым
балом заехал к нам, чтобы вместе с моими дядями отправиться к губернатору.
Все были в негодовании на В.**, нашего, кажется, военного губернатора или корпусного командира — хорошенько не знаю, — который публично показывал свою радость, что скончалась государыня, целый день велел звонить в колокола и вечером пригласил всех к себе на
бал и ужин.
Сначала я слышал, как говорила моя мать, что не надо ехать на
бал к губернатору, и как соглашались с нею другие, и потом вдруг все решили, что нельзя не ехать.
Поехал и мой отец, но сейчас воротился и сказал, что
бал похож на похороны и что весел только В.**, двое его адъютантов и старый депутат, мой книжный благодетель, С. И. Аничков, который не мог простить покойной государыне, зачем она распустила депутатов, собранных для совещания о законах, и говорил, что «пора мужской руке взять скипетр власти…».