Неточные совпадения
Спальные внизу были пусты, и
мать моя могла осмотреть их, даже
видеть ту кровать, на которой я буду спать, казалось, она всем осталась довольна.
После же вечерних классов все тот же благодетельный гений мой, Василий Петрович Упадышевский, заставил меня твердить уроки возле себя и,
видя, что я сам не понимаю, что твержу, начинал со мною разговаривать о моей деревенской жизни, об моем отце и
матери и даже позволял немного поплакать.
Вбежав в комнату, я издали
увидел, что
мать моя, бледная и худая, сидит в теплом салопе, у затопленного камина, потому что комната была очень холодна.
Когда Камашев хотел на другой день войти ко мне в комнату,
мать моя не пустила его и заперла дверь и потом упросила директора, чтобы главный надзиратель не входил ко мне при ней, говоря, что она не может равнодушно
видеть этого человека и боится испугать больного таким же обмороком, какой случился в доме г. директора; он очень его помнил и согласился.
—
Видя, что дело идет нехорошо, бедная
мать моя пришла в совершенное отчаяние.
Когда все ушли, я немедленно заснул, а проснувшись,
увидел сидящую предо мною
мать и простывший больничный обед на столе.
Я был так счастлив, что по временам не верил своему счастью, думал, что я
вижу прекрасный сон, боялся проснуться и, обнимая
мать, спрашивал ее, «правда ли это?» Долее всех вечеров просидела она со мной, и Упадышевский не один раз приходил и просил ее уехать.
Нечего и говорить, как была счастлива моя
мать,
видя меня веселым, бодрым и, по-видимому, здоровым.
Проснувшись, я ничего ясно не помнил: иногда смутно представлялось мне, что я
видел во сне что-то навалившееся и душившее меня или
видел страшилищ, которые за мной гонялись; иногда усилия меня державших людей, невольно повторявших ласковые слова, которыми уговаривали меня лечь на постель и успокоиться, как будто пробуждали меня на мгновение к действительности, и потом совсем проснувшись поутру, я вспоминал, что ночью от чего-то просыпался, что около меня стояли
мать, отец и другие, что в кустах под окнами пели соловьи и кричали коростели за рекою.
Я совсем не против народной медицины и верю ей, особенно в соединении с магнетизмом; я давно отрекся от презрительного взгляда, с которым многие смотрят на нее с высоты своего просвещения и учености; я
видел столько поразительных и убедительных случаев, что не могу сомневаться в действительности многих народных средств; но мне тогда не помогли они, может быть оттого, что не попадали на мою болезнь, а может быть и потому, что
мать не согласилась давать мне лекарства внутрь.
Мать отвечала мне решительно и строго: «что там бывает много глупого, гадкого и неприличного, чего мне ни слышать, ни
видеть не должно, потому что я еще дитя, не умеющее различать хорошего от дурного».
Мать заставила меня рассказать весь год моей гимназической жизни со всеми мельчайшими подробностями и в продолжение рассказа часто говорила моему отцу: «
Видишь ли, Тимофей Степаныч, я не ошиблась в Григории Иваныче.
Неточные совпадения
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка // Хотел. Дитя заплакало. // А
мать кричит: — Не тронь его! // Не
видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди
увидят, что мама и что
мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Упоминалось о том, что Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит человек отца и
матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они
видели сыны сынов своих.
— Я
видела его. Он здесь; одна
мать провожает его. Всё-таки это — лучшее, что он мог сделать.
Старуха княгиня Марья Борисовна, крестная
мать Кити, всегда очень ее любившая, пожелала непременно
видеть ее. Кити, никуда по своему положению не ездившая, поехала с отцом к почтенной старухе и встретила у ней Вронского.