Пой красы моей возлюбленной,
Пой любовь мою к ней пламенну;
Исчисляй мои страданья все,
Исчисляй моей дни горести.
Неточные совпадения
Вот где
было настоящее торжество безграничной, бескорыстной, полной самоотвержения материнской
любви!
Езжали также изредка на живописные горные родники
пить чай со всей семьей под тенистыми березами; но брать грибы казалось матери моей нестерпимо скучным; отец же мой и тетка, напротив, весьма любили ездить по грибки, и я разделял их
любовь.
Мать моя вела с ним самую живую переписку, и он должен
был оценить ее ум, необыкновенную материнскую
любовь и постоянную к нему дружбу, основанную на уважении к его строгим нравственным правилам.
Когда моя мать достигла исполнения этого пламенного и давнишнего своего желания, она
была так счастлива; так светла и радостна, что я глубоко почувствовал, что с
любовью матери никакая другая
любовь сравниться не может.
Нельзя без удовольствия и без уважения вспомнить, какою
любовью к просвещенью, к наукам
было одушевлено тогда старшее юношество гимназии.
Сверх того, письма его
были проникнуты горячей
любовью к славе русского оружия, а потому действовали на всех нас электрически.
Торжеством в искусстве чтения
были у Плавильщикова роли Тита в «Титовом милосердии» и особенно пастора в «Сыне
любви».
Говоря по совести, я должен сказать, что у Дмитриева, может
быть, более
было таланта к литературе и театру, чем у меня; но у него не
было такой
любви ни к тому, ни к другому, какою я
был проникнут исключительно, а потому его дарования оставались не развитыми, не обработанными; даже в наружности его, несколько грубой и суровой, во всех движениях видна
была не только неловкость, но какая-то угловатость и неуклюжесть.
Мы с Александром Панаевым
были убиты, уничтожены: я — в моем самолюбии, в моей
любви к театру, Панаев — в
любви к университетской красавице.
Может
быть, она узнает тут,
Что
любовь для нас
есть счастие;
Может
быть, она почувствует.
Что нельзя век не любя прожить.
Тяжело, горько
было мне это лишение; страдала моя
любовь к театру, страдало мое самолюбие от успехов моего соперника Дмитриева; но делать
было нечего.
Он сам уведомил с дороги Вильфингов о своем обмане, к которому заставила его прибегнуть «всесильная
любовь»; разумеется, называл себя жертвою клеветы врагов, надеялся, что
будет оправдан и вознагражден за невинное страдание.
— Вы найдете опору, ищите ее не во мне, хотя я прошу вас верить в мою дружбу, — сказала она со вздохом. — Опора наша
есть любовь, та любовь, которую Он завещал нам. Бремя Его легко, — сказала она с тем восторженным взглядом, который так знал Алексей Александрович. — Он поддержит вас и поможет вам.
Он
пел любовь, любви послушный, // И песнь его была ясна, // Как мысли девы простодушной, // Как сон младенца, как луна // В пустынях неба безмятежных, // Богиня тайн и вздохов нежных; // Он пел разлуку и печаль, // И нечто, и туманну даль, // И романтические розы; // Он пел те дальные страны, // Где долго в лоно тишины // Лились его живые слезы; // Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет.
И вдруг странное, неожиданное ощущение какой-то едкой ненависти к Соне прошло по его сердцу. Как бы удивясь и испугавшись сам этого ощущения, он вдруг поднял голову и пристально поглядел на нее; но он встретил на себе беспокойный и до муки заботливый взгляд ее; тут
была любовь; ненависть его исчезла, как призрак. Это было не то; он принял одно чувство за другое. Это только значило, что та минута пришла.
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С
любовью к бедной матери //
Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может
быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе
любви, чтоб…
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему
любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на
любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Мы уже видели, что так называемые вериги его
были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие подвиги
были весьма преувеличены Грустиловым и что они в значительной степени сдабривались духовною
любовью.