Аскалонский злодей

Прожигание приносило серьезную пользу, а делали его так, что в дверь темницы напихивали огромные кучи смолистого хворосту и соломы и зажигали их, а сильная тяга воздуха, стремясь от дверей к отдушинам, в отдаленном конце раздувала огонь и попаляла нечистоту, которая здесь накопилась.

Огненный пал в темнице был живым и полным интереса событием для каждого жителя в Аскалоне. Это интересовало всех потому, что когда заключенных выводили из темницы и сажали на барку, можно было видеть всех, кто тут томился и какое страшное искажение природы произвела над ними неволя. При каждом прожигании ямы жители Аскалона сбегались сюда, как на самое любопытное зрелище, и толпились, желая узнать в числе несчастных узников людей, им когда-то знакомых и, может быть, давно позабытых. Зрелище это было ужасно, но еще ужаснее было то, что выводили не всех. Существовало основательное убеждение, что перед палом в темнице забывали тех, кого хотели избыть безотложно. Все в Аскалоне верили, что будто при каждом пропаливании темницы там всегда кого-нибудь сожигают живого, и устроить это, в самом деле, ничего не стоило, и это, действительно, делали с тем, с кем надо было кончить немедленно. Этим теперь и захотел воспользоваться темничник Раввула. Услыхав встревоживший его стук под землею, он пришел к Милию и сказал ему:

— Господин, вот ты сделал большую ошибку: напрасно ты медлил судить Анастаса. В этой ночи я слышал стук под темницей. Темница подкопана, и я не знаю, где идет этот подкоп. Каждый час угрожает бедою: Анастаса могут отковать и увести. Отвечай за него ты, а я его сторожить не берусь.

Милий испугался и вскричал:

— Неужто нет средства отвратить эту неожиданность и кончить раньше, чем они подкопают?

Раввула посмотрел на него исподлобья и тихо ответил:

— Для всякой вещи есть средство, но тому, кто его знает, надо хорошо платить.

Милий тотчас же позвал Евлогия отрока и, взяв много золота из кисы доброхотных даяний, метнул его, не считая, Раввуле. Раввула взял золото и сказал:

— Дай мне сейчас повеление выжечь гадов в темнице. Милий ответил:

— Повелеваю тебе именем императора. Иди и сделай это, как нужно.

Но Раввула еще стоял и, встряхнув на руке золото, тихо промолвил:

— Анастас ли один нарушает покой моего господина? Милий бросил ему еще золота и сказал:

— Ты довольно разумен: Анастас не один человек, мне ненавистный. Есть еще там другой, — имя его тебе скажет доимщик Тивуртий.

— Знаю я сам это имя, — ответил Раввула и вышел.

Это произошло в то самое утро, когда Тения шла на заре из оливковой рощи и, ничего об этом не зная, удивлялась заметному большому движению людей, которыми овладело любопытство и волнение при известии, что сегодня будут выводить на барки узников и прожигать темницу.