Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

митрополит Иларион (Алфеев), 2017

Настоящая книга, продолжая серию исследований о жизни и учении Иисуса Христа, посвящена Нагорной проповеди – самой длинной из всех Его речей, приведенных в синоптических Евангелиях. Текст проповеди, содержащей квинтэссенцию нравственного учения Иисуса, рассматривается в широком контексте последующей церковной традиции, в которой она имеет богатую историю интерпретации и практического применения. Делая основной акцент на толковании проповеди в творениях древних отцов Церкви, автор книги в то же время нередко обращается к комментариям современных философов и богословов.

Глава 2. Заповеди блаженства

Заповеди Блаженства, открывающие Нагорную проповедь, занимают особое место в Новом Завете. Даже вне контекста Нагорной проповеди Блаженства представляют собой цельную духовную программу: в них перечислены качества, которыми должен обладать последователь Иисуса.

Греческий термин μακ£ριος в Септуагинте, в том числе в переводе псалмов, употребляется для передачи древнееврейского слова אשׁר ’ešer («счастье», «блаженство»)^[79]. Вероятнее всего, именно этот термин использовал Иисус в Блаженствах из Нагорной проповеди. Как и в псалмах, термин указывает не просто на обычное, земное, человеческое счастье, но на то состояние, которое имеет ярко выраженное религиозное измерение^[80]. В псалмах этот термин практически везде увязывается с верой человека в Бога, надеждой и упованием на Него, страхом перед Ним, исполнением Его закона, пребыванием в Его доме, а также с отпущением грехов.

Такое употребление термина мы находим в книге Притчей, где в роли посредника между Богом и человеком выступает Премудрость Божия: здесь блаженство связано с приобретением мудрости и разума (Притч, 18), хранением путей Премудрости и послушанием ей (Притч. 9:32,34), с милосердием к бедным (Притч. 14:21), с надеждой на Господа (Притч. 16:20), С Пребыванием В благоговении (Притч. 28:14), с соблюдением закона (Притч. 29:18). Если мы вспомним о том, что в христианской традиции Премудрость Божия воспринималась как ветхозаветный прообраз Христа, станет понятной связь между книгой Притчей и заповедями Блаженства.

Словом «блажен» или «блаженны» начинается целый ряд стихов в различных частях Ветхого Завета. В Псалтири мы находим достаточно длинный список блаженств, разбросанный по всей книге. Вот некоторые наиболее характерные стихи:

Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей (Пс. 1:1).

Блаженны все, уповающие на Него (Пс. 2:12). Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты! Блажен человек, которому Господь не вменит греха, и в чьем духе нет лукавства! (Пс. 31:1-2). Блажен народ, у которого Господь есть Бог, — племя, которое Он избрал в наследие Себе (Пс. 32:12). Блажен человек, который уповает на Него! (Пс. 33:9).

Блажен человек, который на Господа возлагает надежду свою и не обращается к гордым и к уклоняющимся КО ЛЖИ (Пс. 39:5).

Блажен, кто помышляет о бедном [и нищем]! В день бедствия избавит его Господь (Пс. 40:2). Блажен, кого Ты избрал и приблизил, чтобы он жил во дворах Твоих (Пс. 64:5).

Блаженны живущие в доме Твоем: они непрестанно будут восхвалять Тебя. Блажен человек, которого сила в Тебе и у которого в сердце стези направлены к Тебе (Пс. 83:5-6).

Блажен человек, уповающий на Тебя! (Пс. 83:13). Блажен народ, знающий трубный зов! Они ходят во свете лица Твоего, Господи (Пс. 88:16). Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим (Пс. 93:12). Блаженны хранящие суд и творящие правду во всякое Время! (Пс. 105:3).

Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его (Пс. 111:1).

Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем. Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его (Пс. 118:1-2). Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его! (Пс. 127:1).

Блажен народ, у которого Господь есть Бог (Пс. 143:15). Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, у кого надежда на Господа Бога его (Пс. 145:5).

Католическая церковь Блаженств на северо-западном побережье Галилейского озера, близ Табхи

Псалмы были основой храмового и синагогального богослужения, и их текст был хорошо известен не только Иисусу, но и Его аудитории. Некоторые псалмы, бывшие у всех на слуху, в том числе открывающий всю книгу псалом 1 и знаменитый псалом 118, начинаются со слов «Блажен» или «Блаженны». Выбор такого способа изложения в начале Нагорной проповеди был не случаен: Иисус использовал знакомые Его слушателям словесные формулы. Кроме того, псалмы были произведениями еврейской поэзии, и Иисус начинает Свою Нагорную проповедь со слов, имеющих все характерные черты поэтического текста. В частности, каждый стих псалма делится на две части, и каждый стих в заповедях Блаженств тоже делится на две части: первая начинается словом «Блаженны» (μακάριοι), вторая — словом «ибо» (οτι).

Не будем забывать и о том, что Иисус именно в Евангелии от Матфея представлен прежде всего как «Сын Давидов», а Давид, согласно традиции, был автором большинства псалмов. В этом смысле Иисус в Нагорной проповеди выступает не только как новый Моисей, но и как новый Давид — пророк и поэт в одном лице.

Еще одной параллелью к евангельским Блаженствам служат Блаженства, которые мы находим в книгах Премудрости

и Притчей Соломоновых, а также в книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова:

Блаженна неплодная неосквернившаяся, которая не познала беззаконного ложа; она получит плод при воздаянии святых душ (Прем. 3:13).

Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, КОТОрЫЙ Приобрел разум (Притч. 1:13).

Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у ворот моих и стоя на страже у дверей моих! (Притч. 8:34).

Блажен человек, который всегда пребывает в благоговении; а кто ожесточает сердце свое, тот попадет в беду (Притч. 28:14).

Блажен человек, который не погрешал устами своими и не уязвлен был печалью греха. Блажен, кого не зазирает душа его и кто не потерял надежды своей (Сир. 14:1-2).

Блажен человек, который упражняется в мудрости и в разуме своем поучается святому (Сир. 14:21).

Блажен, кто живет с женою разумною, кто не погрешает языком и не служит недостойному себя. Блажен, кто приобрел мудрость и передает ее в уши слушающих (Сир. 25:11-12).

Блаженна душа боящегося Господа! кем он держится, и кто опора его? (Сир. 34:15).

Блаженны видевшие тебя и украшенные любовью, — и мы жизнью поживем (Сир. 48:11).

Блажен, кто будет упражняться в сих наставлениях, — и кто положит их на сердце, тот сделается мудрым (Сир. 50:30).

Близким по содержанию к Блаженствам из литературы Премудрости является список Блаженств, содержащийся в одной из недавно найденных кумранскихрукописей. Рукопись датируется периодом между 50 годом до Р. X. и 50 годом по Р. X., текст ее был впервые опубликован в 1991 году. Начало утрачено. Более или менее связный текст начинается со следующих стихов, в которых подразумевается Премудрость Божия:

[Блажен, кто говорит] правду с чистым сердцем и не клеветал языком своим.

Блаженны держащиеся уставов ее, и путей нечестия они не держатся.

Блаженны радующиеся о ней, и они не извергают (злые речи) на путях глупости.

Блаженны ищущие ее в чистоте рук, и они не вожделеют ее [сердцем] лживым.

Блажен человек, который достиг Премудрости, ходил в законе Господнем, и утвердил сердце свое для путей ее: он удерживается (от зла) ее наставлениями, и всегда благосклонно принимает ее наказания, и не покидает ее в горести своих мучений, и во время бедствия не оставляет ее, и не забывает ее [во дни] страха, и в смирении души своей не презирает [ее]^[81].

Фрагменты Кумранских свитков в экспозиции Археологического музея в Аммане

Исследователи обращают внимание на возможное терминологическое и тематическое сходство между кумранскими Блаженствами и списком Блаженств, которым открывается Нагорная проповедь^[82]. Так, например, выражение «чистота рук» (בור כפים bôr kappayim) в кумранских Блаженствах напоминает выражение «чистые сердцем» (καθαροὶ τῇ καρδίᾳ) в Блаженствах евангельских. Тема радости и скорбей (испытаний) присутствует в обоих списках Блаженств. Однако этим сходство и исчерпывается. Общая тематика и направленность Блаженств весьма различны в Кумране и Евангелии. В первом случае восхваляется мудрость, проистекающая из следования закону Моисееву, тогда как во втором центральной темой является Царство Небесное. В евангельских Блаженствах речь идет о воздаянии за праведность и страдания на земле, тогда как в кумранских Блаженствах эта тема отсутствует:

Заповеди Блаженства. Икона. XVI в.

Кумранские Блаженства лишены апокалиптического разворота судьбы. В них, например, бедные не становятся богатыми и не насыщаются. Они не дают читателю парадокса для раздумий… Тема Царства Небесного — вот то, что более всего отличает Блаженства Иисуса от кумранских и Сираховых^[83].

Кумранские Блаженства отличаются от Иисусовых тем, что они сконцентрированы на одной теме — Премудрости, или Торе, — и ее влиянии на поведение человека. Там очень мало от той эсхатологической тональности, которая характеризует Блаженства у Матфея и Луки, точно так же, как в этих Блаженствах очень мало от содержания или формулировок, связанных с темой Премудрости^[84].

Прямая связь между кумранскими и евангельскими Блаженствами должна быть исключена. Тем не менее в отдельных случаях возможна косвенная связь через общий первоисточник в Ветхом Завете, прежде всего в литературе Премудрости. При рассмотрении каждой из заповедей Блаженств мы будем указывать на возможные ветхозаветные корни тех понятий, которые в них используются. Мы будем также обращаться к общему контексту жизни и проповеди Иисуса для раскрытия смысла каждой из заповедей. Комментарии отцов Церкви на заповеди Блаженства будут привлекаться в качестве вспомогательного материала.

1. «Блаженны нищие духом»

Первая заповедь Блаженства представляет собой зачин всей Нагорной проповеди: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:3). Напомним, что параллельное место из Евангелия от Луки во многих древних рукописях звучит так: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6:20). Ученые видят в этом отражение интереса Луки к теме богатства и бедности, которая в его Евангелии занимает значительно большее место, чем у других евангелистов^[85]. Однако нет нужды видеть в двух разных версиях первой заповеди Блаженства отражение разницы интересов Матфея и Луки. Скорее, можно говорить о том, что каждый из них в большей или меньшей степени акцентировал те или иные аспекты учения Иисуса.

Бедные, нищие, смиренные, угнетенные — это те, о которых ветхозаветные тексты говорят с сочувствием и состраданием. Библия никогда не ставит нищету и бедность в вину человеку, ибо Сам Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает (1 Цар.2:7). Страдания нищих на земле носят временный характер: Ибо не навсегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет (Пс. 9:19).

Нищие и бедные, согласно Ветхому Завету, находятся под особым покровительством Господа: Он спасает бедного от меча (Иов 5:15); видит страдания нищих и воздыхания бедных (Пс. 11:6), слышит нищего и спасает его от бед (Пс. 33:7); избавляет слабого от сильного, бедного и нищего от грабителя его (Пс. 34:10); внемлет нищим и не пренебрегает узников (Пс. 68:34). Сыны Израилевы призываются быть милосердными к бедным и нищим (Втор. 15:4,7-11). Нанесение оскорбления нищему является тяжким грехом: Кто ругается над нищим, тот хулит Творца его; кто радуется несчастью, тот не останется ненаказанным (Притч. 17:5).

Греческий термин πτωχÒς («нищий») может соответствовать нескольким еврейским терминам: רשׁ или ראשׁ rā(‘)š («бедный»), דל dal («беспомощный»), אביון ’eḇyôn («нищий»), עני ‘ānî («неимущий», «бедный», «нуждающийся»), ענו ‘ānāw («смиренный», «согбенный»). Ввиду многозначности возможных еврейских эквивалентов греческого πτωχοί («нищие») попытки реконструировать еврейский оригинал выражения «нищие духом» носят гипотетический характер^[86]. Несостоятельны попытки некоторых толкователей увидеть в выражении «нищие духом» указание на действие Святого Духа в нищих^[87]. В данном случае слово «дух» не имеет отношения к Святому Духу, а указывает на одну из составляющих человеческого естества.

Точный смысл выражения «нищие духом» (πτωχοί τω πνεύματι) становится практически неразрешимой экзегетической задачей, если пытаться оторвать его толкование от церковной традиции: в этом случае понимание слов Иисуса зависит от того, в каком смысле употреблен термин «нищие» (буквальном или метафорическом), а также от понимания термина «духом», стоящего в греческом тексте Евангелия в дательном падеже.

В церковной традиции это выражение имело двоякое толкование. С одной стороны, по словам Василия Великого, «нищие духом» — это те, «которые обнищали не по другой какой причине, но по учению Господа, сказавшего: пойди продай имение твое ираздай нищим (Мф. 19:21;Лк. 18:22)»^[88]. Речь идет, следовательно, о материальной нищете^[89].

С другой стороны, очень многие толкователи воспринимали выражение «нищие духом» как указание на духовные качества. По словам Макария Египетского, быть нищим духом означает «не почитать себя за что-либо, но признавать душу свою малоценною и уничиженною, как будто ничего он не знает и не имеет, хотя и знает, и имеет»^[90]. Таким образом, нищета духовная является синонимом смирения. Иоанн Златоуст говорит:

Что значит: нищие духом? Смиренные и сокрушенные сердцем… Он называет прежде всего блаженными тех, которые по своей воле смиряют себя и уничижают. Почему же не сказал Он «смиренные», а сказал «нищие»? Потому что последнее выразительнее первого; нищими Он называет здесь тех, которые боятся и трепещут заповедей Божиих^[91].

Некоторый свет на значение термина «нищие духом» могут пролить сходные выражения, встречающиеся в Ветхом Завете: например, «сокрушенные сердцем и смиренные духом» (Пс.33:19), «смиряться духом» (Притч. 16:19), «смиренный духом» (Притч. 29:23), «смиренный и сокрушенный духом» (Ис. 66:2). Все эти выражения лишь подтверждают правильность второй из двух традиционных интерпретаций первой заповеди Блаженства: в ней говорится о смирении.

Заповедь о блаженстве нищих духом не только открывает список Блаженств: в каком-то смысле она вмещает в себя последующие Блаженства. В каждом из них, пишет российский религиозный философ и литературовед начала XX века М. О. Гершензон, «перечислены частные проявления одного основного признака, то есть различные типы одной категории людей». Эта категория — смиренные, не надеющиеся на собственное знание — полностью очерчена в словах «Блаженны нищие духом»:

Вот основной и объективный признак. Остальные определения рисуют либо субъективные следствия, либо внешние проявления этого основного признака. Кто подлинно нищ духом, тот страстно алчет правды… тот плачет… он кроток, милостив, миротворен… сам чувствуя себя беспомощным, он и ближних своих жалеет за их беспомощность; и он гоним за свою правду, которая есть… исповедание своей духовной нищеты…^[92]

Ни в Ветхом Завете, ни в античной литературе смирение не воспринималось как качество, которое можно поставить на первое место в списке добродетелей. О смирении говорится в книге Псалмов (Пс. 9:38–39; 33:19; 50:19; 137:6; 146:6; 149:4) и книге Притчей (Притч. 3:34; 11:2; 15:33; 18:13; 22:4; 29:23): в большинстве случаев смирение противопоставляется гордости. Но в учении Иисуса смирение занимает столь исключительное место, что именно этим качеством открывается вся духовная программа, изложенная в Нагорной проповеди.

Что же понимается под смирением и нищетой духа? Выражение «нищие духом» отчасти проясняется последующим содержанием Нагорной проповеди: нищие духом — это те, кто не противятся злу силой, но подставляют левую щеку, когда ударяют в правую; те, кто любят своих врагов; те, кто молятся не напоказ, а втайне. Учение Иисуса о смирении также прекрасно иллюстрируется притчей о мытаре и фарисее: фарисей в молитве к Богу перечислял свои заслуги, а мытарь, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! (Лк. 18:10–14). В последнем случае смирение представлено как качество, характеризующее отношение человека к Богу.

Однако самым сильным и ярким примером смирения является Сам Иисус. Весь Его жизненный путь становится путем смирения и обнищания. Евангелист Матфей применяет к Иисусу слова из книги пророка Исаии об Отроке Божием, Который не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит (Мф. 12:19–20; ср. Ис. 42:2–3). Апостол Павел говорит о Христе, используя понятия смирения, послушания, уничижения и нищеты. По его словам, Христос — Тот, Кто уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:7–8). Он Сам, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою (2 Кор. 8:9).

Эти слова Павла приводит в толковании на первую заповедь Блаженства Григорий Нисский (IV век), говоря о том, что подлинно блаженным является только один Бог (1 Тим. 6:15), а для людей достижение блаженства возможно через уподобление Богу. Что же в Божестве предлагается желающим для подражания? «Как мне кажется, нищетой духа Слово именует добровольное смиренномудрие (δοκεῖ μοι πτωχείαν πνεύματος, τὴν ἑκούσιον ταπεινοφροσύνην ὀνομάζειν ὁ Λόγος)»^[93]. Вся жизнь Христа являет величайший пример смирения и обнищания:

Христос Вседержитель. Болгария. XIII в

Какое большее обнищание — Богу быть в образе раба! Какое большее смирение — Царю существ прийти в общение с нашим нищим естеством! Царь царствующих, Господь господствующих добровольно облекается в рабский образ; Судия вселенной делается подданным (земных) властителей; Господь твари обитает в вертепе; Всеобъемлющий не находит места в гостинице, но кладется в яслях бессловесных животных; Чистый и Всецелый приемлет на Себя скверну естества человеческого, понесши на Себе и всю нищету нашу, доходит даже до испытания смерти. Видите ли меру добровольной нищеты? Жизнь вкушает смерть; Судия ведется на судилище; Господь жизни всего сущего подвергается приговору судьи; Царь всей премирной силы не отклоняет от Себя рук исполнителей казни. В этом образце, говорит апостол, да будет видима тобою мера смиреннномудрия^[94].

Согласно Исааку Сирину, смирение — качество, которым в наивысшей степени обладает Бог. Смирение Бога было явлено миру в воплощении Сына Божия. В Ветхом Завете Бог оставался невидимым и неприступным для всякого приближающегося к Нему; когда же Бог облекся в смирение и скрыл Свое величие под человеческой плотью, Он стал видимым и доступным:

Смирение есть риза Божества. В него облеклось вочеловечившееся Слово и через него приобщилось нам в теле нашем. И всякий облеченный в него истинно уподобился Нисшедшему с высоты Своей, скрывшему добродетель величия Своего и славу Свою прикрывшему смирением, чтобы тварь не была попалена видением Его…^[95]

Каждый христианин, по словам Исаака Сирина, призван подражать Христу в смирении. Приобретая смирение, человек уподобляется Господу и облекается в Него: «Всякий, кто облекся в то одеяние^[96], в котором был видим Сам Творец, облекшись в тело наше, тот облекся в Самого Христа, потому что пожелал облечься, по внутреннему своему человеку, в то подобие, в котором Христос видим был твари Своей»^[97]. Смирение в сочетании с христианским подвижничеством делает человека «богом на земле»^[98].

Христианское учение о смирении часто подвергалось нападкам со стороны философов антихристианского направления, таких как Ф. Ницше. Смирение при этом понималось как качество, свойственное рабам (из которых якобы преимущественно и состояла раннехристианская Церковь), как униженность, забитость, неспособность постоять за себя или отстоять свои интересы^[99]. О несправедливости такого взгляда на смирение писал Н. Бердяев. «Извращенному и упадочному» пониманию христианского смирения он противопоставляет понимание, при котором оно рассматривается как «проявление духовной мощи в победе над самостью», то есть эгоизмом и эгоцентризмом:

Человек помешан на самом себе, на своем «я». Мы все грешны эгоцентризмом. Со стороны нет более комического зрелища. Эгоцентризм искажает все перспективы жизни, все видно в ложном освещении, ничему не определено надлежащее место. Нужно подняться на высоту, выйти из ямы эгоцентризма, чтобы увидеть мир в истинном свете, чтобы все получило правильные очертания, чтобы увидеть горизонт. Нужно увидеть центр бытия не в себе, а в Боге, то есть в подлинном центре, и тогда все становится на свое место. Смирение по онтологическому своему смыслу и есть героическое преодоление эгоцентризма и героическое восхождение на высоту теоцентризма. Смирение есть выход из асфикции^[100] своего замкнутого «я», своей затверделой самости в дыхание мировой жизни. Смирение не только не есть отрицание личности, но оно и есть обретение своей личности, ибо личность может быть найдена лишь в Боге, а не в затверделой и закоренелой самости^[101].

Смирение, согласно философу, «не только не противоположно свободе, оно есть акт свободы». Ничто не может принудить человека к смирению, которое есть «глубоко внутреннее, сокровенное явление». Смирение освобождает человека от той мучительной боли, которую вызывает уязвленное самолюбие:

Смирение прежде всего направлено против самолюбия и есть сила, защищающая от больного самолюбия. Только христианство учит полной свободе от внешнего мира, на нас наступающего, нас насилующего и ранящего. Даже слова «повинуйтесь господам» могут быть истолкованы как приобретение внутренней духовной свободы и независимости. Будь свободен духом, не будь рабом в духе… И приятие внешнего положения, выпавшего на твою долю, должно быть истолковано как гос подство над внешним миром, как победа духа… Святость есть высшая духовная сила, победа над миром. Любовь есть сила, излучение благостной, дающей жизнь энергии. Преодоление страстей есть сила. И к этой силе призывает христианство… Христианство призывает к победе над миром, а вовсе не к покорности миру. Смирение не есть покорность, наоборот, оно есть непокорность, движение по линии наибольшего сопротивления^[102].

Смирение, таким образом, есть духовный героизм, способность человека преодолевать в себе и изживать самолюбивую самозамкнутость, жертвовать своим «я» ради высших идеалов. И смирение невозможно, если человек не поставит себя перед лицом Бога, если в перспективе Божественного присутствия в собственной жизни не пересмотрит шкалу своих нравственных ценностей, если не обратится к Богу за содействием в исполнении Его заповедей. В конечном итоге вся христианская мораль обретает смысл только в том случае, если воспринимается как «мораль богочеловеческая», основанная на «взаимодействии человека и Бога»^[103]. Это можно увидеть и на примере других заповедей Блаженства.

Заповеди Блаженства обрамляются словами «ибо их есть Царство Небесное» в начале и в конце: эти слова прозвучат вновь в восьмой заповеди. По мысли Иоанна Златоуста, обетование Царства Небесного включает в себя все другие обетования, относящиеся к прочим заповедям Блаженства:

Если же ты слышишь, что не при каждом блаженстве даруется Царство, не унывай. Хотя Христос различно описывает награды, но всех вводит в Царство. И когда Он говорит, что плачущие утешатся, и милостивые будут помилованы, и чистые сердцем узрят Бога, и миротворцы назовутся сынами Божиими, — всем этим Он означает не что иное, как Царство Небесное. Кто получит те блага, тот получит, конечно, и Царство Небесное^[104].

Употребление выражения «Царство Небесное» в первой заповеди Блаженств, открывающей всю Нагорную проповедь, не случайно. Царство Небесное является той сверхидеей, которая скрепляет собой все учение Иисуса^[105]. Вся Нагорная проповедь в целом и заповеди Блаженства в частности являются руководством на пути в Царство Небесное, которое совершенно не обязательно мыслить лишь как конечную цель путешествия. Царство Небесное присутствует в самом этом духовном путешествии человека к Богу как то измерение, которое и позволяет исполнять кажущиеся неисполнимыми заповеди.

О смысле понятия «Царство Небесное» мы говорили в книге «Начало Евангелия». Там мы отмечали, что Царство Небесное является в языке Иисуса всеобъемлющим понятием: его невозможно свести ни к настоящему, ни к будущему, ни к земной реальности, ни к вечности; оно не имеет ни конкретных земных очертаний, ни конкретного словесного выражения; оно не может быть локализовано ни во времени, ни в пространстве; оно обращено не к здешнему, теперешнему и внешнему, а к горнему, будущему и внутреннему. Царство Небесное — это вечность, наложенная на время, но не слившаяся с ним^[106].

2. «Блаженны плачущие»

Спервой заповедью связана и из нее вытекает вторая: Блаженны плачущие (πενθοῦντες), ибо они утешатся (παρακληθήσονται) (Мф. 5:4). В параллельном месте из Проповеди на равнине использованы другие термины: Блаженны плачущие ныне (κλαίοντες νῦν), ибо воссмеетесь (γελάσετε) (Лк. 6:21). Семантическую разницу между глаголами πενθέω и κλαίω уловить непросто: оба они указывают на плач, вызванный скорбью, горем, печалью, в том числе на оплакивание умершего. Более существенна разница между второй парой глаголов, обозначающих, соответственно, два разных состояния: утешение и смех. Можно говорить о том, что согласно версии Луки в награду за плач, происходящий от различных скорбных обстоятельств (в том числе от нищеты и голода), человек получит веселие (смех), тогда как по версии Матфея плач как внутреннее духовное состояние прелагается в утешение, имеющее опять же духовный характер.

Под плачущими можно в расширительном смысле понимать всех страдающих^[107], находящихся в отчаянных обстоятельствах^[108], скорбях и гонениях^[109], ощущающих свою беспомощность и уязвимость^[110].

Вторая заповедь Блаженства, возможно, имеет параллель в книге пророка Исаии — в том самом отрывке, который Иисус прочитал в назаретской синагоге (Лк. 4:16–20). Приведем его по версии Септуагинты: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем… утешить всех плачущих (παρακαλέσαι πάντας τοὺς πενθοῦντας), дать плачущим (πενθοῦσιν) Сиона славу вместо пепла, елей радости плачущим, одежду славы вместо духа уныния» (Ис. 61:1–3).

Словесное сходство двух греческих переводов — книги пророка Исаии и слов Иисуса — очевидно; подобным же сходством должен был, вероятно, обладать и еврейский оригинал. Слова Иисуса содержат прямую аллюзию на текст Исаии^[111]. Тот факт, что Иисус в назаретской синагоге применяет эти слова пророка к Самому Себе, свидетельствует о том, что именно в Себе Он видит источник радости: именно Он призван утешить всех плачущих. Это утешение сфокусировано в Его личности, подобно тому как Царствие Небесное, обещанное нищим духом, также имеет Его своим источником. Христоцентризм обеих заповедей очевиден. Иисус не только заявляет о блаженстве людей, обладающих теми или иными качествами: Он Сам и является подателем этого блаженства.

Тайная Вечеря. Фра Анджелико. 1450 г.

Здесь уместно вспомнить слова Иисуса о скорби и радости, обращенные к ученикам на Тайной Вечере: Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет (Ин. 16:20). Скорбь учеников при разлучении с Ним Иисус сравнит со страданиями женщины при родах, а радость о Его воскресении — с радостью о рождении ребенка. Опять же, источником радости оказывается Он Сам: Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас (Ин. 16:22). Утешение, о котором Иисус говорит в заповедях Блаженства, и радость, о которой будет говорить ученикам на Тайной Вечере, имеют вечный, вневременной характер и проистекают от встречи с Ним — Богом воплотившимся.

Не случайно шестая заповедь Блаженства — о чистых сердцем — завершается словами: ибо они Бога узрят (Мф. 5:8). Так протягивается связь между второй и шестой заповедями: источником утешения для плачущих является Сам Бог, Которого узрят чистые сердцем.

Вторая заповедь, как и первая, имеет богатую историю интерпретации. В восточно-христианской традиции утвердилось толкование, увязывающее эту заповедь с темой покаянного плача, который должен быть пожизненным подвигом христианина^[112]. Иоанн Златоуст говорит о покаянии как «втором крещении», приводя в пример Петра, оплакавшего грех отречения от Господа^[113]. Вторую заповедь Блаженства Златоуст толкует как указывающую на плач покаяния:

Прекрасна печаль в душах искренно кающихся; подобает грешникам плач о грехах: Блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5:4). Восплачь о грехе, чтобы тебе не восплакать о наказании; оправдайся перед Судией прежде, чем предстанешь пред судом. Или ты не знаешь, что все, желающие смягчить судью, умоляют его не при самом разбирательстве дела, а умоляют еще до прихода на суд или чрез друзей, или чрез покровителей, или каким-нибудь иным способом? То же следует сказать и относительно Бога: во время суда нельзя уже склонить Судию, до наступления же суда можно умолить Его…^[114]

Иной род плача — слезы умиления. Эти слезы, подчеркивает Иоанн Лествичник (VII век), сами в себе содержат утешение: «Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие, как мед заключается в соте… Такое умиление есть поистине дар Господень»^[115].

По учению Исаака Сирина, от сознания собственной греховности в человеке рождаются сначала слезы покаяния, сопровождающиеся горечью в сердце и сокрушением. Однако духовное развитие человека предполагает постепенный переход от этого вида слез к другому — к сладким слезам умиления^[116]. Эти слезы умиления, сопровождающиеся чувством духовной радости, даются человеку, когда он достигает чистоты сердца и бесстрастия. Говоря об этом, Исаак увязывает вторую и пятую заповеди Блаженства:

Блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они этой сладостью слез, и в ней всегда зрят они Господа (Мф. 5:8). Пока еще слезы на глазах их, они сподобляются видения откровений Его на высоте молитвы своей; ибо нет у них молитвы без слез, и это есть то, о чем сказал Господь: Блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5:4). Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Поэтому Податель жизни нашей, сказав ибо они утешатся, не сказал, каким утешением. Ибо когда инок сподобится с помощью слез перейти область страстей и вступить на равнину чистоты души, тогда на ней встретит он то утешение… Ибо не бывает, чтобы к сердцу человека, постоянно плачущего, приблизились страсти… Все святые стремятся к сему входу, и слезами отверзается перед ними дверь для вхождения в страну утешения^[117].

Приведенные толкования достаточно далеко отстоят от буквального смысла слов Иисуса о блаженстве плачущих. Однако они выявляют внутреннее богатство содержания этих слов, возможность их многоуровневого толкования. Почти каждая из заповедей Блаженства может быть истолкована, исходя из разных уровней понимания. С подобным же феноменом мы сталкиваемся, когда изучаем притчи Иисуса.

3. «Блаженны кроткие»

Третья заповедь — Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5:5) — является парафразом слов из 36-го псалма. В этом псалме злодеям, делающим беззаконие, противопоставляется тот, кто уповает на Господа и делает добро, кто хранит истину и утешается Господом, кто покорен Господу и надеется на Него (Пс. 36:1-7). Кротость в псалме противопоставляется гневу и ярости:

Перестань гневаться и оставь ярость; не ревнуй до того, чтобы делать зло, ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю. Еще немного, и не станет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его. А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира (Пс. 36:8-11)^[118].

Таким образом, формулируя третью заповедь Блаженства, Иисус вновь апеллирует к знакомой Его слушателям словесной формуле.

Греческий термин πραΰς («кроткий») в Септуагинте употребляется для перевода целого ряда древнееврейских слов. При его помощи передаются, в частности, слова תם tām („кроткий“, букв. „целый“, „совершенный“ — как в физическом, так и в религиозном смысле), ענו ‘ānāw („смиренный“, „согбенный“) и עני ‘āni („неимущий“, „бедный“, „нуждающийся“, „безропотный“, „покорный“)^[119]. Слово מרפא marpē’ („спокойствие, мягкость“) в выражениях לב מרפא lēḇ marpē’ (Ѓбкроткое сердце・・, букв. ・・сердце спокойствия・・) и מרפא לשׁון marpē’ lāšon (Ѓбкроткий язык・・, букв. „спокойствие языка“), а также слово רך („мягкий“, „кроткий“) по значению близки термину תם tām („кроткий“)^[120].

Кротким ( םת tām) в книге Бытия назван живущий в шатрах Иаков, в отличие от Исава, искусного в звероловстве (Быт. 25:27). В Псалтири под кроткими понимаются люди, которых Бог направляет к правде и научает путям Своим (Пс. 24:9), которые веселятся о Господе (Пс. 33:3); кроткие противопоставляются нечестивым (Пс. 33:6). В притчах кротость противоположна зависти, гневу и ярости, необузданности и гордости:

Кроткое сердце ( לב מרפא lēḇ marpē’) — жизнь для тела, а зависть — гниль для костей (Притч. 14:30).

Кроткий ( רך raḵ) ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость (Притч. 15:1).

Кроткий язык ( מרפא לשׁון marpē’ lāšôn) — древо жизни, но необузданный — сокрушение духа (Притч. 15:4).

Лучше смиряться духом с кроткими ( ענוים ‘ǎnāwîm), нежели разделять добычу с гордыми (Притч. 16:19).

Некоторые ветхозаветные тексты о кротости в Новом Завете интерпретируются как прообразы Иисуса Христа. Наиболее известный из них принадлежит пророку Захарии: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий (ЧУ 'änî), сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной (Зах. 9:9). На это пророчество ссылается евангелист Матфей, повествуя о том, как Иисус на молодом осле въезжал в Иерусалим (Мф. 21:5).

Иисус в Новом Завете неоднократно назван Агнцем (Ин. 1:29, 36; 1 Пет. 1:19; Откр. 5:6 и далее). К Нему применено пророчество Исаии: Как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих (Деян. 8:32; Ис. 53:7). Агнец в Ветхом Завете является символом кротости: А я, как кроткий агнец, ведомый на заклание, и не знал, что они составляют замыслы против меня (Иер. 11:19). Этот символ выбран для Иисуса не случайно: он указывает на искупительный подвиг, кульминацией которого стала смерть Иисуса на кресте. Но одновременно он указывает на Иисуса как образ кротости и смирения:

Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:28-30).

Агнец Божий. Ф. де Сурбаран. 1635-1640 гг.

Словом «иго» переведено греческое ζυγÒς, означающее «ярмо» — деревянный хомут для упряжки волов. Метафорически этот термин указывает на обязанности и ответственность, с которыми сопряжено следование заповедям Иисуса^[121]. Термин φορτίον, переведенный как «бремя», может означать также «тяжесть», «ношу», «кладь». Тот же термин во множественном числе употребляется в отношении фарисеев, которые связывают бремена (φορτία) тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям (Мф. 23:4). Слово «обремененные» (πεφορτισμένοι) происходит от того же корня, однако в данном случае указывает на бремя иного рода — бремя и тяжесть земных забот.

Заповеди Иисуса могут казаться трудными для исполнения, но их исполнение приносит покой душе, потому что освобождает ее от бремени земных забот. Средствами для достижения этого внутреннего покоя являются кротость и смирение. Златоуст так перефразирует призыв Иисуса:

Не тот или другой приходи, но «придите» все, находящиеся в заботах, скорбях и грехах; «придите» не для того, чтобы Я подверг вас истязанию, но чтобы Я разрешил грехи ваши; «придите» не потому, что Я нуждаюсь в славе от вас, но потому, что Мне нужно ваше спасение. Я, говорит, «успокою вас». Он не сказал: спасу только; но, что еще гораздо важнее, поставлю вас в совершенной безопасности… Не бойтесь, говорит Он, услышав об иге: оно благо. Не страшитесь, услышав о бремени: оно легко… Когда будешь предаваться беспечности, тогда будешь унывать. Если же исполнишь заповеданное, бремя будет легким; вот почему Он ныне таковым назвал его. И нам это можно исполнить? Если будешь смирен, кроток, скромен. Смирение есть мать всякого любомудрия. Вот почему как при первоначальном изложении Своих Божественных законов начал Он со смирения^[122], так и здесь то же делает, и притом обещает великое воздаяние… Чего ты боишься, говорит Он. Неужели ты, возлюбив смирение, будешь умален? Взирай на Меня и учись от Меня всему тому, что Я делаю, и тогда ясно узнаешь, какое великое благо смирение^[123].

Поскольку третья заповедь Блаженства является прямой аллюзией на ветхозаветный текст, смысл выражения наследуют землю следует искать в контексте ветхозаветного представления о земле обетованной. Ключевым здесь является образ Авраама, о котором в Послании к Евреям сказано:

Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет. Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования; ибо он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог (Евр. 11:8–10).

История Авраама, которому Бог повелел идти в неизвестную землю, и вся история его потомков, боровшихся за эту землю, в христианстве переосмысливается как прообраз того духовного путешествия, целью которого является новая земля обетованная — Царство Небесное. В этом смысле можно говорить, что слова ибо они наследуют землю семантически близки словам ибо их есть Царство Небесное. Речь идет об одном и том же обетовании, одной и той же цели.

Кротость, наряду со смирением, является одним из тех качеств, которые отличают христианское представление о духовном совершенстве от аналогичных представлений в других религиозных и философских традициях. Ни в одной из них ни смирение, ни кротость не занимают первые позиции в списке добродетелей. В апостольских посланиях кротость становится одним из часто упоминаемых качеств, которыми должен обладать христианин:

Посему, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души (Иак. 1:21).

Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью (Иак. 3:13)^[124].

Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом (1 Пет. 3:3–4).

Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением (1 Пет. 3:15).

Я же, Павел, который лично между вами скромен, а заочно против вас отважен, убеждаю вас кротостью и снисхождением Христовым (2 Кор. 10:1). Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:22–23).

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

79

Это слово засвидетельствовано в Ветхом Завете только в форме множественного числа и только с зависимым от него существительным или местоимением, например: אשׁרי האישׁ ’ašre hā’iš („блажен муж“; букв. „блага мужа“ или „блага у мужа“). См.: Koehler L., Baumgartner W., Stamm J. J. Hebraisches und Aramaisches Lexikon. Bd. 1. S. 96.

80

Отметим, что в греческом языке термин μακάριος изначально употреблялся по отношению к богам и лишь впоследствии стал применяться к людям. В христианской традиции он вновь обрел свое религиозное измерение, обозначая особое духовное состояние и особый тип святости.

81

Оригинальный текст и комментарии к нему см. в: Discoveries in thejudaean Desert. Vol. 25. P. 115–178.

82

Luccio P. di. The Quelle and the Targums. P. 55; Brooke G. J. The Dead Sea Scrolls and the New Testament. P. 228–234.

83

Viviane В. Т. Matthew and His World. P. 66.

84

Fitzmyer J. A. The Dead Sea Scrolls and Christian Origins. P. 116.

85

Pennington]. Т. Reading the Gospels Wisely. P. 72.

86

Говоря о нищих, Иисус предположительно употребил термин ענוים ‘ǎnāwim („угнетенные“, „смиренные“, „кроткие“). В греческой Псалтири термин ענו ‘ānāw переводится и как πτωχÒς („нищий“), и как πένης(„бедный“), и как πραΰς(„кроткий“), что семантически сближает „нищих“ из первой заповеди Блаженства с „кроткими“ из третьей заповеди.

87

См. напр.: Наппап М. The Nature and Demands of the Sovereign Rule of God in the Gospel of Matthew. P. 47–48.

88

Василий Великий. Правила, кратко изложенные в вопросах и ответах. 205 (PG 31,1217). Рус. пер.: С. 312.

89

Ср.: Morris L. The Gospel according to Matthew. P. 96.

90

Макарий Египетский. Беседы [Собрание типа I] 12, 3 (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios. S. 108-109). Рус. пер.: С. 163.

91

Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста. 15,1 (PG 57, 224). Рус. пер.: С. 149–150.

92

Гершензон М. О. Нагорная проповедь. С. 271–272.

93

Григорий Нисский. О Блаженствах. 1 (PG 44, 1200). Рус. пер.: С. 366.

94

Григорий Нисский. О Блаженствах. 1 (PG 44, 1201). Рус. пер.: С. 368.

95

Исаак Сирин. Слова подвижнические. 82 (De perfectione. P. 575). Рус. пер.: С. 233 (Слово 53). Русский перевод творений Исаака Сирина под редакцией С. И. Соболевского был выполнен с греческой версии «Слов подвижнических», поэтому в ряде случаев он обнаруживает несоответствия сирийскиому оригиналу. В цитатах из «Слов подвижнических», приведенных в настоящей книге, эти несоответствия исправлены.

96

Т. е. в одеяние смирения.

97

Исаак Сирин. Слова подвижнические. 82 (De perfectione. P. 575586). Рус. пер.: С. 233–234 (Слово 53).

98

Его же. Слова подвижнические. 6 (De perfectione. P. 95). Рус. пер.: С. 317 (Слово 58).

99

См.: Ницше Ф. Антихристианин. С. 30–32.

100

Асфикция (от греч. ἀ — «без» и σφύξη — пульс), букв. «отсутствие пульса», перен. «удушье», «удушение».

101

Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 124.

102

Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 125.

103

Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 125.

104

Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста. 15, 5 (PG 57, 228). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 1. С. 155.

105

Литература, посвященная понятиям «Царство Небесное» и «Царство Божие», необозрима. См. в частности: Kings-bury J. D. Matthew. P. 128–160; Pennington J. T. Heaven and Earth in the Gospel of Matthew. P. 279–330; Ladd G. E. A Teology of the New Testament. P. 42–132; Rowe R. D. God’s Kingdom and God’s Son. P. 115–161; Meier J. P. A Marginal Jew. Vol. II. P. 237–506 (наиболее детальное исследование темы).

106

Иларион (Алфеев), митр. Иисус Христос. Жизнь и учение. Кн. 1: Начало Евангелия. С. 469.

107

Муретов М. Д. Евангелие по Матфею. С 217.

108

France R. T. Te Gospel of Matthew. P. 165.

109

Guelich R. A. Te Sermon on the Mount. P. 100–101.

110

Turner D. L. Matthew. P. 150–151.

111

Некоторые ученые считают, что Блаженства в целом опираются на Ис. 61:1–11. См. напр.: Bock D. L. Jesus. P. 128.

112

Ориген. Толкование на Пс. 37, 7 (Pitra J. B. Analecta Sacra. Vol. 3. P. 21). Принадлежность этого сочинения Оригену подвергается сомнению. Фрагменты на псалмы, приписывавшиеся Оригену, восходят к «Схолиям на псалмы» Евагрия Понтийского. См.: Фокин А. Р. Евагрий Понтийский. С. 564.

113

Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. 3, 4 (PG 49, 298). Рус. пер.: С. 329.

114

Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. 7, 6 (PG 49, 332). Рус. пер.: С. 369.

115

Иоанн Лествичник. Лествица. 7 (PG 88, 812). Рус. пер.: С. 173–174.

116

Исаак Сирин. Слова подвижнические. 35 (De perfectione. P. 245–246). Рус. пер.: С. 93–94 (Слово 21).

117

Исаак Сирин. Слова подвижнические. 35 (De perfectione. P. 253). Рус. пер.: С. 98–99.

118

Выделено нами. — М. И.

119

Koehler L., Baumgartner W., Stamm J. J. Hebräisches und Aramäisches Lexikon. Bd. 3. S. 809, 810; Bd. 4. S. 1604. Некоторые ученые считают, что в изначальном тексте Блаженств, как они были произнесены на арамейском языке, имела место игра слов, основанная на фонетическом сходстве между терминами 'ânl («нищий») и 'ânâw («кроткий»). См. в частности: Gundry R. H. Matthew. P. 69.

120

См.: Koehler L., Baumgartner W., Stamm J. J. Hebräisches und Aramäisches Lexikon. Bd. 2. S. 602; Bd. 4. S. 1147.

121

Deutsch C. Hidden Wisdom and the Easy Yoke. P. 42–43.

122

Имеется в виду первая заповедь Блаженства.

123

Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста. 38, 2–3 (PG 57, 431). Рус. пер.: С. 417–418.

124

О теме кротости в Послании Иакова и о связи между Иак. 1:21 и Мф. 5:5 См. в частности: Майер Г. Послание Иакова. С. 14, 27, 103–104, 183–184.