Евангелие от Матфея. Исторический и богословский комментарий. Том 1

митрополит Иларион (Алфеев), 2019

Настоящее двухтомное издание представляет собой комментарий к Евангелию от Матфея, которое рассматривается в исторической и богословской перспективе. Занимая первое место в корпусе Нового Завета, именно Евангелие от Матфея, как правило, первым знакомит читателя с событиями земной жизни, проповеди, крестной смерти и Воскресения Иисуса Христа. Центральной темой настоящего исследования является человеческая история Спасителя, а не изложение православной христологии – учения об Иисусе как Боге и Человеке. В то же время, постоянное внимание уделяется богословскому содержанию евангельской вести и тому, как богочеловеческая личность Иисуса раскрывается через евангельский текст. Автор показывает исторический контекст описываемых событий, приводит параллели с другими тремя Евангелиями, регулярно обращается к толкованиям отцов Церкви и анализирует мнения современных исследователей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 2

1. Поклонение волхвов

¹Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: ²где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему.

³Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним. ⁴И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? ⁵Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: ⁶и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля.

⁷Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды ⁸и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. ⁹Они, выслушав царя, пошли. И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. ¹⁰Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, ¹¹и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.

¹²И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою.

Рассказ евангелиста Матфея об обстоятельствах, связанных с рождением Иисуса, интересен не только с исторической, но и прежде всего с богословской точки зрения. Этот рассказ подчеркивает особый характер рождения Иисуса от Девы как события, выходящего за рамки обычной человеческой истории. И родословие Иисуса, и явления Ангелов, и сны Иосифа, и другие детали повествования иллюстрируют главную весть: Бог вмешался в человеческую историю, послав на землю Мессию, в пришествии Которого нашли свое исполнение надежды и чаяния богоизбранного народа.

«Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском»

Иисус, согласно Матфею, родился в Вифлееме. В Евангелии от Луки местом рождения Иисуса тоже называется Вифлеем. Однако объясняют это евангелисты по-разному.

Матфей не упоминает, откуда родом были Мария и Иосиф. Он утверждает, что Иисус «родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода» (Мф. 2:1). Именно в Вифлееме, «войдя в дом», находят Марию с Младенцем волхвы, пришедшие с востока (Мф. 2:11), и именно Вифлеем и его окрестности становятся местом кровавой драмы — избиения младенцев по приказу Ирода (Мф. 2:16). Далее следует история бегства Иосифа и Марии в Египет и возвращения в Иудею, после чего Иосиф, «получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские и, придя, поселился в городе, называемом Назарет» (Мф. 2:22–23).

Вся эта история, как мы можем предположить, продолжалась не менее трех лет, учитывая возраст убитых Иродом младенцев, к которому надо прибавить время на путешествие Святого Семейства в Египет и обратно. Из рассказа следует, что Матфей считал Вифлеем родным городом Иосифа, так как там находился его дом. Переселение в Назарет представлено как вынужденная мера.

Лука рисует иную картину. Он начинает свое повествование с рассказа о родителях Иоанна Предтечи: Захарии, священнике «из Авиевой чреды», и его жене Елисавете «из рода Ааронова» (Лк. 1:5). Их дом находился «в нагорной стране, в городе Иудином» (Лк. 1:39). Именно туда пришла Дева Мария, чтобы приветствовать Елисавету. Под городом Иудиным мог пониматься любой город, исторически принадлежащий колену Иудину, однако не позднее VI в. установилась традиция отождествления «города Иудина» с селением Айн-Карем, находящимся на юго-западе от Иерусалима (ныне в черте города)^[41].

При этом сама Мария, согласно Луке, жила в «городе Галилейском, называемом Назарет» (Лк. 1:26). Об Иосифе тоже говорится, что он был «из Галилеи, из города Назарета». В Вифлееме оба они, Иосиф и Мария, оказались из-за переписи: Иосиф пришел «в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова». Рождение Младенца произошло в Вифлееме, но не в доме, а в хлеву: на это указывают слова «и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2:4–7). Слово «ясли» (φάτνη) указывает не на детскую колыбель, а на кормушку для скота, в которую был положен родившийся Младенец за неимением другого, более достойного места. В рассказе о поклонении Младенцу пастухов дважды упоминается Младенец, «лежащий в яслях» (Лк. 2:12, 16). Таким образом, согласно Луке, у Иосифа не было дома в Вифлееме, и даже места в гостинице для Иосифа и Марии не нашлось.

Далее следуют повествования об обрезании Иисуса и наречении Ему имени, а затем о принесении Его в храм. Повествования завершаются словами: «И когда они совершили все по закону Господню, возвратились в Галилею, в город свой Назарет» (Лк. 2:39). Таким образом, у Луки промежуток между рождением Иисуса и возвращением Святого Семейства в свой родной город Назарет немногим превышает сорок дней (да и вряд ли можно было дольше прожить в хлеву).

Чье повествование в большей степени соответствует действительности и кто дает более точную информацию о том, где находился родной дом Иосифа: Матфей или Лука? Исследователи отвечают по-разному. Нельзя исключить, что Лука в данном случае более точен, потому что приводимая им геолокация событий, связанных с рождением Иисуса, более детально проработана.

Говоря о разногласиях между Матфеем и Лукой в описании событий, связанных с историей рождения Иисуса, Блаженный Августин пишет:

Относительно города Вифлеема Матфей и Лука согласны. Но каким образом и по какой причине в него пришли Иосиф и Мария, Лука повествует, а Матфей опускает… Каждый евангелист так составляет свою речь, чтобы ряд повествования не казался с каким-либо пропуском: умалчивая о том, о чем не желает говорить, так соединяет повествуемое с тем, о чем говорил, что то и другое кажется следующим друг за другом непосредственно. Но так как один говорит о том, о чем другой умолчал, то тщательно рассмотренный порядок показывает, где именно произошло это умолчание. И таким образом становится понятным, что там, где Матфей говорил о волхвах, получивших повеление во сне не возвращаться к Ироду и другим путем возвратившихся в свою страну, там он пропустил то, что Лука сообщил бывшее с Господом в храме и слова Симеона и Анны; и с другой стороны, там, где Лука опустил повествование об отправлении в Египет, о котором рассказывает Матфей, он ввел как будто непосредственно бывшее затем возвращение в Назарет^[42].

Августин, таким образом, считает два повествования о Рождестве Христовом не взаимоисключающими, а взаимодополняющими. По его мнению, Матфей лишь опускает ту историю прихода Марии с Иосифом в Вифлеем, которую излагает Лука, а Лука, в свою очередь, опускает целую серию событий, описанных Матфеем. Тем не менее, как мы видели, при всем желании невозможно полностью гармонизировать повествования двух евангелистов.

В чем причина расхождений между ними? Думается, в том, как каждый из евангелистов осмысливает описываемые события с богословской точки зрения. Мы не должны забывать о том, что Евангелия — не просто жизнеописания или исторические хроники. Каждое Евангелие — это, прежде всего, богословский трактат, в котором жизнь Иисуса помещается в определенный богословский контекст.

Евангелие — это своего рода словесная икона, в чем-то подобная византийским и древнерусским иконам «с клеймами». Особенностью таких икон является то, что в их центре размещено основное изображение, а по краям, в виде рамы, располагаются многочисленные окна (клейма) с различными побочными сюжетами. Если бы две иконы Рождества Христова создавались на основе двух евангельских повествований, то центральная композиция была бы одинаковой, а вот ряды клейм могли бы существенно различаться — как по содержанию, так и по количеству.

Лука, как представляется, знает гораздо больше деталей, касающихся истории рождения Иисуса. Эту историю он вправляет в другую историю — рассказ об обстоятельствах рождения Иоанна Крестителя. Две истории не только развиваются параллельно, но и содержат множество сходных элементов. Один и тот же Ангел, Гавриил, сначала является Захарии, отцу Предтечи, а затем Марии, Матери Иисуса. Захария, увидев Ангела, смутился (Лк. 1:12); Мария, увидев Ангела, также смутилась (Лк. 1:29). И к Захарии, и к Марии Ангел обращает слова: «Не бойся» (Лк. 1:13, 30). В обоих случаях Ангел говорит не только о рождении ребенка, но и о том, каким именем он должен быть наречен (Лк. 1:13, 31). Об Иоанне Ангел говорит: «Ибо он будет велик перед Господом» (Лк. 1:15); об Иисусе: «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего» (Лк. 1:32). Захария спрашивает Ангела: «По чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных» (Лк. 1:18). Мария задает Ангелу вопрос: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк. 1:34). Елисавете наступает время родить, она рождает сына, на восьмой день его обрезывают и нарекают ему имя (Лк. 1:57–65). Марии наступает время родить, Она рождает Сына Своего Первенца (Лк. 2:6–7), Которого по прошествии восьми дней обрезывают и дают Ему имя (Лк. 2:21). Об Иоанне евангелист говорит: «Младенец же возрастал, и укреплялся духом, и был в пустынях до дня явления своего Израилю» (Лк. 1:80). А история рождения Иисуса завершается словами: «Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков» (Лк. 2:52).

Наряду с очевидным и сознательным параллелизмом двух историй^[43], во многих деталях повествования Луки прослеживается мысль о том, что Иисус выше Иоанна. Иоанн чудесным образом рождается от двух бесплодных родителей, но Иисус рождается сверхъестественным образом от Девы и Духа Святого. Елисавета, мать Иоанна, приветствует Марию, Мать Иисуса, как старшую, хотя Мария значительно младше Своей родственницы по возрасту. При этом она называет Ее Матерью своего Господа (Лк. 1:43).

Рождение Иоанна становится семейным торжеством, и со словами благословения к новорожденному младенцу обращается его отец Захария: «И ты, младенец, наречешься пророком Всевышнего, ибо предъидешь пред лицем Господа приготовить пути Ему, дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их…» (Лк. 1:76–77). Иисуса же на сороковой день по рождении благословляет пророк и старец Симеон, говоря: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля» (Лк. 2:29–32). Если в первом случае все действие происходит в доме Захарии, на глазах у родственников и друзей семьи, то во втором — событие совершается в храме Иерусалимском, вероятно, на глазах у множества посторонних людей. Если в благословении Захарии речь идет о народе Израильском, то в благословении Симеона — не только о нем, но также о язычниках и всех народах. К Симеону затем присоединилась Анна, которая «славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме» (Лк. 2:38). Термины «спасение» и «избавление», имеющие в христианском богословии особое значение, применены только к Иисусу, но не к Иоанну.

Для Луки история рождения Иоанна Крестителя является той рамой, в которую вправлено повествование о рождении Иисуса. Матфей ту же историю вправляет в иную раму: ветхозаветных пророчеств, касающихся судьбы Израильского народа. Цитатами из Ветхого Завета сопровождаются и завершаются все основные эпизоды истории рождения Иисуса. При этом употребляются следующие формулы: «да сбудется сказанное Господом через пророка» (Мф. 1:22); «ибо так написано через пророка» (Мф. 2:5); «да сбудется реченное Господом через пророка» (Мф. 2:15); «тогда сбылось реченное через пророка» (Мф. 2:17); «да сбудется реченное через пророков» (Мф. 2:23). При помощи этих многократно повторяемых формул, у которых нет прямых аналогов ни в Ветхом Завете, ни в послебиблейской еврейской литературе^[44], Матфей подчеркивает, что Иисус пришел во исполнение пророчеств: те или иные события Его жизни происходят, «да сбудется» сказанное в Ветхом Завете. Вся история рождения Иисуса изложена Матфеем так, чтобы подчеркнуть, что события развивались как бы по заранее написанному сценарию.

Соответственно, Вифлеем стал местом рождения Мессии не потому, что Мария с Иосифом пришли туда для участия в переписи, а во исполнение пророчества: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля» (Мф. 2:6). Матфей приводит лишь начало текста, который должен был быть известен его читателям. Полный текст звучит так:

И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою во Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных. Посему Он оставит их до времени, доколе не родит имеющая родить… И станет Он, и будет пасти в силе Господней, в величии имени Господа Бога Своего, и они будут жить безопасно, ибо тогда Он будет великим до края земли (Мих. 5:2–4).

Из дальнейших повествований евангелистов о земном служении Иисуса явствует, что в народе Он был известен как «пророк из Назарета Галилейского» (Мф. 21:33). Похоже, факт рождения Иисуса в Вифлееме не был известен никому из тех, кто сомневался в Его мессианском достоинстве на том основании, что «из Галилеи не приходит пророк» (Ин. 7:52). О рождении Иисуса в Вифлееме Иудейском (а не в Галилее) мы узнаем из обоих Евангелий, но нигде в Евангелиях не говорится о том, чтобы Сам Иисус или Его ученики упоминали этот факт в полемике с иудеями. Иоанн приводит вопрос иудеев: «Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?» (Ин. 7:42). Но он не фиксирует никакого ответа ни со стороны Иисуса, ни со стороны Его учеников. Галилейское происхождение Иисуса было одним из факторов, способствовавших тому, что иудеи не признавали Его за Мессию: они не могли поверить, что какой-то Галилеянин (Мф. 26:69; Лк. 23:6) мог быть тем самым Мессией, которого предсказывали пророки и который, конечно же, должен был родиться в пределах Иудейских, в городе Давидовом^[45].

Матфей ставил перед собой задачу ответить на эти недоумения и представить Иисуса прежде всего как Того, о Ком писали и говорили пророки. Вот почему для него было важно с самого начала показать, что Вифлеем был не просто местом, где Он родился в силу стечения обстоятельств, но городом, в котором находился дом Иосифа, Его законного отца.

Прообразами жизни Иисуса для Матфея становится целая серия ветхозаветных сюжетов и образов, включая Моисея и Самсона. Лука же излагает иную версию рождения Иисуса, ближайшим прообразом которой становится жизнь Иоанна Крестителя. Оба евангелиста, однако, сходятся в том, что Иисус родился в Вифлееме Иудейском, а воспитывался в Назарете Галилейском. Последнее подтверждается многочисленными приведенными выше эпизодами, в которых Иисус и Его ученики по Своему происхождению, воспитанию и говору однозначно связываются с Галилеей, а не Иудеей.

«Во дни царя Ирода»

Ирод Великий стал правителем Иудеи в 37 г. до Р. Х. Именно в его правление начинают разворачиваться события, описанные в Евангелиях от Матфея и Луки. Хотя Ирод в Евангелиях именуется царем, его власть не была абсолютна: фактически он управлял Иудеей от имени римлян, ставленником которых являлся.

Основным источником сведений об Ироде служат сочинения Иосифа Флавия, хотя о нем упоминает и целый ряд других источников. Отец Ирода Антипатр получил римское гражданство и в 47–48 г. до Р. Х. стал наместником Иудеи. Своего 25-летнего среднего сына Ирода он назначил правителем Галилеи. В 40 г. Ирод получил от римлян право на иудейский престол, но сумел овладеть им только в 37-м. Правление Ирода было отмечено многочисленными жестокостями, ярко описанными Иосифом Флавием. Смерть Ирода датируется, как правило, 4 г. до нашей эры, хотя некоторые исследователи эту датировку оспаривают.

Повествование о рождении Иисуса евангелист Лука начинает словами: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею» (Лк. 2:1). Квириний упоминается в целом ряде исторических источников, в том числе у Тацита, Флора и Иосифа Флавия. Последний говорит и о переписи, организованной Квиринием по повелению императора^[46].

Датировка данной переписи представляет значительные трудности. Иосиф Флавий увязывает ее со смещением Архелая, которое произошло в 6 г. по Р. Х. Если верить Флавию, то именно тогда в Иудею отправился Квириний. Однако от предполагаемой даты рождения Иисуса этот год отстоит примерно на десять лет. Чтобы согласовать две хронологии, была выдвинута гипотеза о том, что Квириний был проконсулом Сирии дважды. Эта гипотеза в некоторой степени подтверждается надписью, найденной в окрестностях Рима во второй половине XVIII в.: в ней говорится о некоем человеке, который во времена Августа дважды был удостоен «триумфальных» отличий и был проконсулом в Асии и Сирии с Финикией. Весьма вероятно, что речь идет именно о Квиринии и что он был проконсулом в Сирии сначала при Ироде Великом, а затем еще раз — спустя десять лет после его смерти. В этом случае становится понятным и уточнение, сделанное Лукой: «Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею». Очевидно, перепись, упомянутая у Иосифа Флавия, была не первой.

Рассказ о начале проповеди Иоанна Крестителя в Евангелии от Луки датирован пятнадцатым годом правления Тиберия (Лк. 3:1). Тиберий правил Римской империей с 19 августа 14-го по 16 марта 37 г.: следовательно, выход Иоанна на проповедь можно отнести ко второй половине 29-го или первой половине 30-го г. Мы не знаем, сколько прошло времени между началом проповеди Иоанна и крещением от него Иисуса. Лука упоминает, что Иисус, начиная Свое служение, «был лет тридцати» (Лк. 3:23).

Летоисчисление «от Рождества Христова» было введено в Европе благодаря трудам латинского монаха Дионисия Малого, жившего в VI в. Он выбрал 754-й г. от основания Рима в качестве года рождения Иисуса Христа, что соответствовало данным 3-й главы Евангелия от Луки. Однако в 1-й главе того же Евангелия, рассказывая о событиях, непосредственно предшествовавших рождению Иисуса, Лука датирует эти события временем правления «Ирода, царя Иудейского» (Лк. 1:5). У Матфея также говорится о рождении Иисуса «во дни царя Ирода» (Мф. 2:1) и об избиении младенцев «от двух лет и ниже» по приказу Ирода (Мф. 2:16). Все эти события, следовательно, должны были произойти до смерти Ирода, как и бегство Иосифа и Марии с Младенцем в Египет. Только «по смерти Ирода» (Мф. 2:19), когда в Иудее уже царствовал сын Ирода Архелай (Мф. 2:22), Иосиф и Мария смогли вернуться из Египта.

Если исходить из того, что Ирод Великий умер в 4 г. до Р. Х., рождение Иисуса следует датировать 5-м или 6-м г. «до Рождества Христова». Именно такой датировки придерживается большинство современных ученых.

«Волхвы с востока»

В повествовании о приходе в Вифлеем волхвов с Востока обращает на себя внимание неконкретность евангелиста в описании их происхождения и рода занятий.

Термин «волхвы» (греч. μάγοι) в античной литературе употреблялся достаточно широко и мог обозначать в узком смысле жрецов зороастрийской религии или вавилонских жрецов-астрологов, в более широком — вообще астрологов или гадателей (магов).

Поскольку в рассказе речь идет о волхвах «с востока», можно предположить, учитывая географическое положение Вифлеема и Палестины, что они пришли из Персии или Вавилона. Иустин Философ (II в.) считает, что волхвы пришли из «Аравии»^[47], однако в его времена этот географический термин употреблялся в обобщенном смысле и указывал на так называемую каменистую Аравию^[48].

«Мы видели звезду Его на востоке»

Самые разные предположения существуют относительно звезды, которую волхвы «видели на востоке». Еще в 1614 г. известный астроном И. Кеплер предположил, что речь в Евангелии от Матфея шла о звезде, появившейся в результате соединения Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб в 7 г. до Р. Х. Выдвигались и другие гипотезы, среди которых вспышка сверхновой звезды в год рождения Иисуса. Однако, учитывая, что звезда вела волхвов в конкретном направлении, можно предположить, что волхвы видели яркую комету, хвост которой был направлен таким образом, что как бы указывал им путь. Китайские источники отмечают три кометы: в 12, 5 и 4 г. до Р. Х. Комета 5 г. появилась в период между 6 марта и 9 апреля и наблюдалась в течение 70 дней в области созвездия Козерога^[49]. Возможно, именно ее и увидели волхвы.

Появление звезды, знаменующей рождение Иисуса, и поклонение Иисусу волхвов уже в древней Церкви истолковывали как символ того, что христианству предстояло победить язычество и магию:

Звезда воссияла на небе ярче всех звезд, и свет ее был неизреченный, а новизна ее произвела изумление. Все прочие звезды, вместе с солнцем и луною, составили как бы хор около этой звезды, а она разливала свет свой на все. И было смущение, откуда это новое, непохожее на те звезды, явление. С этого времени стала падать всякая магия, и все узы зла разрываться, неведения проходить, и древнее царство распадаться: так как Бог явился по-человечески для обновления вечной жизни, и получало начало то, что было приготовлено у Бога^[50].

«Принесли Ему дары: золото, ладан и смирну»

Дары волхвов резко контрастируют с той обстановкой, в которой родился Иисус. Они приносят ему золото, ладан и смирну, что указывает одновременно на царское и Божественное достоинство родившегося Младенца. Золото — неотъемлемый атрибут царского величия, но также и важный элемент убранства Иерусалимского храма. Ладан и смирна — благовонные вещества, используемые для воскурения фимиама во время жертвоприношения. Вероятно, описание поклонения волхвов у Матфея содержит в себе скрытую аллюзию на образы из Книги пророка Исаии:

Восстань, светись, [Иерусалим], ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою. Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак — народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою. И придут народы к свету твоему, и цари — к восходящему над тобою сиянию. Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут и дочерей твоих на руках несут. Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое, потому что богатство моря обратится к тебе, достояние народов придет к тебе… Все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа. Все овцы Кидарские будут собраны к тебе; овны Неваиофские послужат тебе: взойдут на алтарь Мой жертвою благоугодною, и Я прославлю дом славы Моей (Ис. 60:1–7).

В святоотеческой традиции дары волхвов получили символическое толкование. Приведем здесь толкование латинского автора V в. Григория Великого, папы Римского:

Ибо золото означает премудрость, по свидетельству Соломона, который говорит: «Вожделенное сокровище почиет во устах мудрого» (Притч. 21:20). Ладан выражает то, что он воспламеняет силу молитвы к Богу, по свидетельству псалмопевца, который говорит: «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое» (Пс. 140:2). А смирна изображает умерщвление нашей плоти, поэтому святая Церковь говорит о своих подвижниках, сражающихся до смерти за Бога: «С перстов моих мирра капала» (Песн. 5:5). Итак, родившемуся Царю мы приносим золото, если при взгляде на Него мы блестим ясностью высшей премудрости. Приносим ладан, если на алтаре сердца сжигаем плотские помыслы святыми молитвенными усилиями, чтобы можно было благоухать приятным для Бога желанием небесного. Приносим смирну, если воздержанием умерщвляем плотские пороки^[51].

2. Бегство в Египет

¹³Когда же они отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. ¹⁴Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, ¹⁵и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего.

Чтобы понять богословский смысл этого повествования, необходимо вспомнить, что в Ветхом Завете Израиль трактуется как прообраз Царства Божия, а Египет выступает в качестве символа зла и противления Богу. Противостояние Израиля и Египта проходит через весь Ветхий Завет. Одним из главных сюжетов книги Бытия является история Иосифа, которого братья из зависти продали в Египет, «но Бог был с ним, и избавил его от всех скорбей его, и даровал мудрость ему и благоволение царя Египетского фараона, который и поставил его начальником над Египтом и над всем домом своим» (Деян. 7:9-10). Центральным моментом Книги Исход является повествование об исходе народа Божия из Египта, земли рабства, в Израиль — землю обетованную.

Согласно евангелисту Матфею, Иосиф с Марией отправляется в Египет, «да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15). Здесь Матфей цитирует Книгу Осии, где говорится от лица Бога: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего» (Ос. 11:1). Исход из Египта был главным событием в жизни Израильского народа: этому событию посвящено главное священное воспоминание — пасха. Матфей протягивает нить между этим событием и возвращением Святого Семейства в Иудею. Подобно Моисею, выведшему Израильский народ из египетского плена, Младенец Иисус возвращается в землю Израильскую после вынужденного пребывания в Египте.

Борьба между добром и злом, между Богом и диаволом, между Царством Божиим и миром сим — центральная тема всей евангельской истории. В эту борьбу Иисус оказывается вовлеченным сразу же после Своего появления на свет. Он еще ничего не совершил, а Его уже хотят убить. Он еще не научился говорить, а уже вынужден бежать в землю изгнания. Вся Его последующая жизнь будет отмечена непрекращающейся враждой мира сего по отношению к Нему. За все доброе, что Он сделал для людей, эта вражда воздаст Ему оскорблениями, лжесвидетельством, предательством, жестокими мучениями и в конце концов возведет Его на крест.

В святоотеческой традиции мы находим и иное понимание соотношения между Израилем и Египтом в истории детства Иисуса. Оно наиболее лаконично выражено Иоанном Златоустом в словах: «Палестина злоумышляет, а Египет принимает и спасает Того, против Кого злоумышляют»^[52]. Иными словами, в новозаветной истории спасения Израиль и Египет как бы меняются местами: Израиль оказывается гонителем, а Египет спасителем. В этом усматривается глубокий символический смысл: евангельская история имеет отношение не только к Израильскому народу, но и ко всему миру, в том числе языческому, олицетворением которого является Египет.

3. Избиение младенцев

¹⁶Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов.

¹⁷Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: ¹⁸глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет.

Данный рассказ на протяжении многих веков вызывал вопросы, касающиеся как историчности описываемых в нем событий, так и их богословского смысла.

Относительно историчности избиения вифлеемских младенцев следует сказать о том, что, хотя оно не упоминается в исторических источниках I в., нет ничего невероятного в том, что такое событие могло иметь место. Жестокости Ирода, отраженные у Иосифа Флавия и других историков, были столь многочисленными, а его методы расправы с реальными и потенциальными соперниками столь изощренными, что, услышав о некоем претенденте на его трон, он вполне мог пожелать расправиться с ним таким образом. Говоря о последних годах царствования Ирода, Иосиф Флавий обращает особое внимание на его все возраставшую подозрительность, связанную с опасениями за свой трон. В частности, когда ему донесли, что в среде фарисеев распространились предсказания о том, «что по решению Предвечного власть будет отнята у Ирода и его потомства», он «распорядился казнить наиболее виновных фарисеев, а также своего евнуха Багою, равно как одного из наиболее красивых в то время прислужников своих, некоего Кара. Вместе с тем он распорядился предать казни также всех тех своих близких, которые поверили предсказанию и речам фарисеев»^[53]. Иосиф приводит сведения и о других многочисленных жестокостях Ирода, в том числе о том, что он казнил трех своих сыновей^[54].

В свете этих свидетельств избиение младенцев в Вифлееме вовсе не выглядит чем-то невероятным: если Ирод не остановился перед массовыми казнями в среде известных фарисеев и собственных родственников, почему он не мог покуситься на жизнь вифлеемских детей? Тем более, что избиение младенцев в Вифлееме и окрестностях было событием локального значения: Вифлеем был маленьким поселением, и вряд ли в нем и его окрестностях могло быть больше нескольких десятков младенцев от двух лет и ниже^[55]. Такое событие вполне могло быть обойдено вниманием историков, но это не снижает его достоверность.

Рассказ об избиении младенцев имеет параллель в исторической литературе за пределами христианской традиции: об этом эпизоде упоминается в труде языческого автора Макробия «Сатурналии», написанном около 400 г. В нем говорится об императоре Октавиане Августе: «Так как он услышал, что среди мальчиков-двухлеток, которых приказал истребить в Сирии царь иудеев Ирод, оказался даже его сын, сказал: лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном»^[56]. Конечно, можно предположить, что Макробий узнал об избиении младенцев Иродом из христианских источников, а рассказ о реакции на новость императора Августа был не более чем анекдотом. Тем не менее, наличие этого упоминания у Макробия служит косвенным подтверждением историчности повествования Матфея об избиении младенцев.

Что же касается богословского смысла истории избиения младенцев, то на него обращает внимание Иоанн Златоуст. Он отмечает, что «многие очень неразумно судят об этих детях и возмущаются несправедливостью их избиения», спрашивая: почему Бог попустил это? Златоуст отвечает на этот вопрос пословицей: «Обижающих много, а обижаемого нет ни одного». И поясняет: «Обиды, несправедливо претерпеваемые нами от кого бы то ни было, Бог вменяет нам или в отпущение грехов, или в воздаяние награды». Поэтому те, которые кажутся обиженными Богом, на самом деле вовсе не обижены. Умерщвленные Иродом дети за свои страдания получили от Бога награду на небесах, а Ирод «кончил жизнь тяжкой смертью — еще более жалкой, чем та, на которую он осудил младенцев, потерпев при этом бесчисленное множество и других страданий». В подтверждение своих слов Златоуст ссылается на Иосифа Флавия^[57].

Вифлеемские младенцы, пострадавшие за Христа, «стали первыми Христовыми мучениками»^[58]. В литургическом календаре Православной Церкви их память совершается на четвертый день после Рождества Христова^[59].

4. Возвращение в землю Израилеву

¹⁹По смерти же Ирода, — се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте ²⁰и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца.

²¹Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву. ²²Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские ²³и, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется.

В Назарете Иосиф с Марией поселяются, согласно Матфею, не потому, что там был дом Иосифа, а во исполнение сказанного через пророков, «что Он Назореем наречется» (Мф. 2:23). Нигде в Ветхом Завете мы не находим пророчества о том, что Мессия будет назореем. Вряд ли, однако, евангелист ссылается на некий неизвестный нам источник, как думают некоторые ученые^[60]. Скорее, здесь протягивается нить между судьбой Иисуса и историей рождения Самсона от Маноя и его неплодной жены, которой явился Ангел со словами: «Вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь и родишь сына… От самого чрева младенец сей будет назорей Божий» (Суд. 13:2–5).

Слово «назорей» в Ветхом Завете употреблялось для обозначения людей, дававших (как правило, на какой-то срок) обет вести аскетический образ жизни, в частности, не пить вина, не стричь волос и не прикасаться к мертвому телу (Числ. 6:1–7). В греческом тексте Евангелия от Матфея название галилейского города Назарет (Ναζαρέτ) становится созвучным слову «назорей» (ναζωραΐος). У соответствующих еврейских слов (ши Nasrat «Назарет» и τη nazir «назорей») нет точного соответствия^[61]. Тем более очевидно на уровне греческого текста намерение евангелиста Матфея увязать место, куда поселился Иосиф с Марией и Младенцем после возвращения из Египта, с ветхозаветным обычаем назорейства^[62].

Предпринимались попытки найти связь названия города Назарет и термина «назорей» в Евангелии от Матфея на уровне еврейского текста: слово πίή Nasrat «Назарет» созвучно знаменитому мессианскому титулу из пророчества Исаии — «отрасль^[63]» (ίή neser) от корня Иессея (Ис. 11:1)^[64]. На возможность такого понимания указывал уже Блаженный Иероним^[65].

Высказывалась гипотеза о том, что Назарет был местом, где во II в. до Р. Х. поселилась группа назореев, в честь которых город и получил свое название^[66]. Однако эта гипотеза не имеет подтверждения в исторических источниках.

Почему Матфею было необходимо указать на связь между назорейством и Иисусом? На первый взгляд, образ Иисуса мало подходит к описанию назорея; к этому описанию гораздо больше подходит образ Иоанна Крестителя. Думается, для евангелиста здесь важно показать преемственность опыта святости от Ветхого Завета к Новому. Образ жизни назорея однозначно ассоциировался со святостью (Числ. 6:8). Сразу же за ссылкой на пророчество о том, «что Он Назореем наречется», в евангелии от Матфея следует повествование об Иоанне Крестителе, который «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищею его были акриды^[67] и дикий мед» (Мф. 3:4). Очевидно, Матфей хочет провести прямую связь между святостью в той форме, в какой она существовала в Ветхом Завете, и Иоанном Крестителем, а через него — с Иисусом.

Примечания

41

См.: Marshall I. H. The Gospel of Luke. P. 80.

42

Августин. О согласии евангелистов 2, 5, 15–16 (PL 34, 1078–1079). Рус. пер.: Ч. 10. С. 66–68.

43

См.: BoxallI. Luke’s Nativity Story. P 30–31.

44

См.: Soares Prabhu G. M The Formula Quotations in the Infancy Narrative of Matthews P. 46.

45

О том, как галилейское происхождение Иисуса соотносилось с бытовавшими в Его время мессианскими ожиданиями, см., в частности: Freyne S. Galilee and Gospel. P. 230–270.

46

Иосиф Флавий. Иудейские древности 18, 1, 1. С. 756–757.

47

Иустин Философ. Диалог с Трифоном 88 (PG 6, 685). Рус. пер.: С. 278.

48

Регион со столицей в городе Петра (современная Иордания).

49

См.: Феррари д’Оккьеппо К Вифлеемская звезда пред взором астронома. С. 186–190.

50

Игнатий Богоносец. Послание к Ефесянам 19 (SC 10, 88–90). Рус. пер.: С. 315.

51

Григорий Великий. Сорок гомилий на Евангелия 10, 6 (PL 76, 1113). С. 82.

52

Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста 8, 2 (PG 57, 85). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 1. С. 84.

53

Иосиф Флавий. Иудейские древности 17, 2, 4. С. 721.

54

Иосиф Флавий. Иудейская война 1, 27, 6; 1, 33, 6. С. 930, 944.

55

Число 14.000 (иногда 144.000), фигурирующее в богослужебных книгах, основывается на византийском предании; в сирийской традиции речь идет даже о 64.000 младенцев. Однако достоверность столь высоких цифр ученые подвергают сомнениям. См., в частности: Толковая Библия. Т. 3. С. 49 («Указания в богослужебных книгах на 14.000 и даже на 144.000 младенцев следует считать позднейшими, ни на чем не основанными и крайними преувеличениями, возникшими, вероятно, из желания усилить вину Ирода»).

56

Макробий. Сатурналии 2, 4, 11. С. 104.

57

Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста 9, 1–3 (PG 57, 175–180). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 1. С. 89–94.

58

Хроматий Аквилейский. Трактат на Евангелие от Матфея 6, 2 (CCSL 9А:222). Рус. пер.: Библейские комментарии отцов Церкви. Новый Завет. Т. 1а. С. 42.

59

29 декабря по старому стилю, 11 января по новому.

60

См.: FreedE. D. The Stories of Jesus’ Birth. P. 82.

61

Luz U. Das Evangelium nach Matthaus. Bd. 1. S. 187.

62

Подробнее об этом см. в: Soares Prabhu G.M. The Formula Quotations. P. 201–207, 215.

63

В русском Синодальном переводе слово ΊΧ2 neser передано как «ветвь».

64

Lup U. Das Evangelium nach Matthaus. Bd. 1. S. 188.

65

Иероним Стридонский. Послание 57, 7 (PL 22, 574).

66

Leske A. M. Jesus as a Ναζωραίος. P. 80.

67

Акриды — род саранчи, годной, согласно Моисееву закону, к употреблению в пищу (Лев. 11:22). В жареном или вареном виде акриды употреблялись также в Кумранской общине. См.: France R. T. The Gospel of Mark. P. 69.