Пара для медведя одиночки

Ясмина Сапфир, 2023

Он медведь одиночка и привык жить один. Выполняет задания организации, которую многие оборотни ненавидят и презирают. Так он и нашел ее. И теперь не может больше один, но и с ней – никак. Она замужем и у нее сын. Да и помощь ей будет стоить ему свободы. А ведь он так хотел найти убийцу сестры… Муж обидел меня перед Днем Рождения. Я ушла куда глаза глядят и… чуть не оказалась в больнице с пневмонией. Но очнулась в чужом доме, рядом с незнакомцем. Выяснилось, что я – аурный оборотень. Мой зверь – призрачный дракон. И этот мужчина так обо мне позаботился, что сам подставился под удар. Я вернусь домой, но смогу ли его забыть? А самое ужасное – нас связала давняя трагедия.

Глава 6

В восторге

Я не знаю, что на меня нашло. Я должна была увидеть Мишутку, убедиться, что с ним все в порядке. Даже слова Трофима и его этого друга, знакомого или кто он там ему из ОПО меня не убеждали. Я обязана была увидеть сына своими глазами. Эта мысль затмила все.

Я подспудно чувствовала — Трофим чего-то недоговаривает. На задворках сознания мелькали подозрения, что мы действуем не по правилам оборотней и кто-то за это здорово поплатится. А раз Трофим так обо мне заботился, лечил, выхаживал, вряд ли этим «кем-то» окажусь я.

Но у меня не хватало душевных сил подумать обо всем этом всерьез, взвесить все «за» и «против». Я не могла не увидеть сынишку.

Трофим вышел на заснеженную улицу и пригласил меня в большой черный джип, под стать хозяину. Открыл дверцу, чтобы я села на кресло рядом с водительским. Я послушно устроилась.

Трофим молча сорвал машину с места. Стремительно открылись дальние ворота, и мы выскочили наружу стрелой, лихо повернув на широкую улицу.

Дороги здесь оказались очень даже неплохими для поселка. Гладкие, на удивление неплохо вычищенные. У нас зимой куда реже тракторы проезжают и заносов куда больше.

Трофим мчался как угорелый, словно за нами гнались сотни адских гончий. Но рулил так мастерски и ловко, что мне в голову не приходило попросить его ехать помедленней. Я странным образом доверялась этому оборотню, которого, уж если честно, едва знала.

Спустя несколько минут я встрепенулась и повернулась к верберу с вопросом, который должна была задать еще когда мы «трогались». Как потом выяснилось — во всех смыслах этого слова, а не только в плане отъезда из дома.

— А куда мы направляемся?

— Ты же просила к школе, где учится сын…

Он немного удивился, я тоже, потому что ни тени сомнений или недоумения в голосе вербера не прозвучало.

— Но вы… ты же не в курсе, где он учится…

— Я посмотрел данные, которые скинул Рем, пока ты одевалась. Так что знаю и номер школы, и адрес.

— Но едешь без навигатора?

Он усмехнулся с таким выражением лица… Так взрослый ласково и понимающе усмехается на удивленный вопрос ребенка — как можно увидеть Луну в дневном небе.

— Я хорошо знаю окрестности. Мне достаточно адреса.

— Значит, мы недалеко от нашего поселка?

— Недалеко.

Он как-то странно на меня покосился, словно собирался что-то спросить или ожидал от меня какого-то совершенно конкретного вопроса. Но промолчал. Вздохнул.

Прибавил газу.

Снежинки запятыми размазывались по стеклу. Уже влажные, готовые к скорой весне.

За окнами замелькали другие машины — мы вырулили из поселка и направлялись, видимо, в соседний. Туда, где жила я.

Я невольно сосредоточилась на вербере. Он выглядел как-то не совсем обычно. Хотя я понятия не имела — как он выглядит «обычно», ведь мы лишь сегодня познакомились, да и общались всего ничего. Однако чудилось — что-то его всерьез встревожило. Руки сжали руль до такой степени, что между пальцами проступили бугорки мышц. Сразу вспомнилось, как я спорила с одной читательницей по поводу своего репортажа. Она с пеной у рта доказывала — руки не могут быть мускулистыми, на ладонях нет мышц. Но я сейчас отчетливо видела — есть они и мускулистость рук — отнюдь не художественный прием. Челюсти Трофима крепко сжались, а желваки то и дело заставляли скулы заостряться сильнее. Отчего лицо становилось более жестким. Ноздри изредка раздувались. Вся поза Трофима выглядела как поза ожидания чего-то неизбежного и непременно плохого. Он чуть сгорбился, набычился, смотрел исподлобья, словно готовился к серьезной защите.

— Что-то не так? — наконец, не выдержала я.

— Все хорошо, — он опять ответил неискренне. Я очень хорошо это чувствовала, буквально всей кожей. Собиралась спросить еще, но в эту минуту мы опять газанули, свернули, пронеслись по какой-то проселочной дороге, мне неизвестной — и я увидела здание школы.

Все. Меня будто переключило. Я смотрела как здание приближается и не думала больше ни о чем на свете. Кроме одного… скорой встречи с сыном…

Трехэтажная серая постройка вытягивалась в вышину и расширялась перед взором. Надвигалась, я бы сказала. У крыльца суетливо работал дворник.

И едва мы притормозили, как из школы показался мой… Миша! Словно нарочно! Словно по волшебству!

В своей белой шапке балаклаве с темными ушками панды, в серой куртке. Высокий для второклассника, курносый, симпатичный.

Я выскочила из машины и рванула к нему.

— Мама! Мамочка!

Мы встретились у ворот, потому что оба бежали навстречу друг другу. Обнялись. Я прижала сына, прикрыла веки, потерлась щекой о его щеку.

Он улыбался! Улыбался!

Внезапно нас начало окружать серебристо-золотое сияние, что-то менялось в моем мальчике, неуловимо, но я чувствовала и видела. Меня окатило теплом. Мишутка как будто стал больше, объемней. Вроде бы мои руки держали все того же мальчугана, местами хулиганистого, но такого славного… и одновременно он стал каким-то иным…

В ту же секунду нас подхватил огромный вихрь-Трофим, крутанул, закрыв спиной со стороны школы и двоих, обнявшихся, донес до машины.

— Садитесь! — хрипло приказал вербер. — Быстрее! Давайте! В салон!

Мы с Мишуткой послушно забрались на заднее сиденье.

— Мама! Ты вернулась!

Опять меня переключило и странный эпизод во дворе школы показался таким неважным… Таким незначительным… Таким не стоящим даже одной мысли…

Мишутка прижался ко мне.

— Малыш. Я еще не вернулась. Проездом, кое-что захвачу из редакции и снова уеду. Но через три-четыре дня…

Я запнулась. Как объяснить, что я не домой приеду, жить, как всегда, а буду видеть его каждый день? Ведь, возможно, меня еще не отпустят из-за обучения!

Я замолчала, подбирая слова и термины.

— Скажи ему все! — произнес Трофим. — Он тоже оборотень. Почти превратился, если бы не я. Вас могли увидеть…

Последняя фраза прозвучала опять очень странно — глухо и обреченно.

Так вот что случилось возле школы! Серебристо-золотое сияние! Оно мне не почудилось!

— А-а-а… Почему? Он ведь раньше не обращался…

— Твоя пробудившаяся ипостась вызвала и его дракона… Связь сына с матерью очень глубокая и часто именно мать способна вытащить из ребенка дремлющего нэнги. Мы с таким не раз уже сталкивались…

Я посмотрела на сына. Чудилось — сейчас он сочтет нас с вербером ненормальными. Или решит, что все это профанация, обман, розыгрыш. Ну какой же вменяемый человек поверит в оборотней, в то, что сам не совсем человек?

Однако Мишутка поправил балаклаву, чтобы не лезла на глаза и кивнул.

— Я понял. Я почувствовал, как превращаюсь. Но это же здорово!

— Да. Но придется теперь вам обоим жить у меня…

— У вас в гостях? — уточнил сын.

— Да. Я тоже оборотень.

— Но не дракон. Вы пахли иначе, когда нас схватили. Не так как я и мама. Запах был очень сильный и звериный.

— Я медведь.

— Ого! А покажете?

Мишутка аж подпрыгнул на сиденье.

— Да, конечно, — нейтрально ответил вербер. Его определенно что-то сильно тревожило. Но Трофим не стал распространяться, и я снова увлеклась общением с сыном.

Боже! Боже! Боже! Мы вместе! И теперь он будет жить со мной пока я не дома! Ура! О господи! Как же здорово!

Мишутка разделял мои восторги в полной мере.

— Я давно подозревал, что я — не такой как все. Но это же клево! Это круто! Это просто… Вау!

— А мы еще и летать обучимся, — поддакивала я.

Кто бы подумал, что объяснить все моему сынуле так легко и не проблемно.

Трофим будто уловил мое удивление.

— Дети оборотни ощущают, что они двусущие, даже если сознательно не понимают. Поэтому быстро и спокойно принимают новости. Проверял уже, — пояснил он. И все-таки в голосе Трофима звучало напряжение, которое он пытался скрыть, но не смог. Я прямо ощущала эти взволнованные вибрации…

Это выглядело еще более странно, нервировало. Уверена, этот громила отлично владеет собой. А уж раз не получилось сдержаться… значит, дело совсем плохо?

— Что-то произошло? Трофим? — нервно уточнила я.

— Все будет хорошо! — вот теперь он говорил очень искренне, твердо и уверенно.

Меня это успокоило. А зря! Я тогда еще не понимала — эта убежденность в хорошем исходе касается лишь одного… Того, что считал важным вербер. А я-то губу раскатала, что все нормально, и мои подозрения, странности в поведении Трофима — это все мне только мерещится…

Наверное, мне проще было так думать… Ведь я толкнула вербера на поездку. И все, что случилось потом, включая частичное обращение Миши — тоже моя вина.

Мы вернулись во владения Трофима довольно быстро.

Миша вышел из машины и снова воскликнул: «Вау! Здесь такой большой двор!»

— Да! Хочешь летай, хочешь бегай, — усмехнулся вербер и покосился на меня. Кажется, вспомнил мой недавний побег. — Пошли, сделаем блинчики. Хочешь?

— Хочу! — восторженно произнес сын.

Даже удивительно, что они с Трофимом сразу нашли общий язык.

В широкой парадной с рогатинами и вешалкой из пластика, отделанного под дерево, я уточнила у вербера.

— А как муж узнает, что мы забрали Мишу и что с ним все в порядке? Он не станет его разыскивать?

Сын тем временем уже осваивался в доме оборотня, бегал по гостиной, изучал мебель и вид из окна.

— Не волнуйся. ОПО уже все ему объяснило. Внушило, что все так и должно быть… Например, ты вернулась и взяла ребенка в командировку. Ну что-то такое, скорее всего.

— Откуда ты знаешь! И откуда ОПО знает… знает? Ой…

Только теперь до меня дошло! ОПО, видимо, отслеживает таких как я. И, наверняка, агенты или кто там у них, видели все, что случилось у школы…

О-ой…

Я вгляделась в суровое лицо вербера.

— Они все видели? Ведь так? За мной следят, пока я еще не совсем обучилась быть оборотнем? Да?

— Да…

Он ответил тихо, спокойно. Но что-то такое было в его голосе. Я сосредоточилась на лице Трофима. Тот мгновенно нацепил каменную маску, чем еще больше меня встревожил. Впервые с момента нашего знакомства, вербер «фильтровал» эмоции, которые мне показывал. Нехорошее предчувствие прошлось холодком по спине.

— Но…

— Ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо.

Трофим растянул губы в улыбке, но взгляд его оставался серьезным. Пожалуй, даже каким-то обреченным. Так смотрят на поезд, что падает в пропасть и ничто уже не способно предотвратить катастрофу.

— А ты меня не обманываешь? Ты ведь не сказал, что они станут следить…

— Это что-то изменило бы?

Он внимательно изучал мое лицо. Руки вербера дернулись, словно он хотел что-то сделать, но не сделал. Руки плетьми повисли вдоль тела, а потом вдруг юркнули в карманы.

— Не думаю… — честно выдохнула я. — Я не могла… Понимаешь? Я не могла не увидеть сына. Не убедиться, что с ним все хорошо…

— Понимаю.

— И? Что теперь будет?

— Все будет хорошо!

Казалось — эта фраза множилась на языке вербера, как на копировальной машине. Только одна версия вышла — другая готова. И так без конца. Это выглядело странным и очень тревожило.

— Все будет хорошо! — повторил он, я уже сбилась со счету в который раз. — Не бери в голову…

— Точно?!

Повинуясь какому-то порыву, я взяла вербера за локоть. Он замер, остекленел, медленно опустил взгляд на мою ладонь, которая вцепилась в его руку. Еще раз натянуто улыбнулся. Накрыл мою руку своей — горячей, огромной и улыбнулся уже тепло, хотя и немного грустно.

— Все будет хорошо!

Опять эта фраза сорвалась с его языка. Он чуть подался ко мне, вперед, облизал губы. А затем вдруг отдернул свою руку от моей, осторожно высвободится и шагнул в дом.