Обжигающий айсберг

Ясмина Сапфир, 2022

Пространственно-временной сдвиг – и на нашу Галактику наложилась другая. Оказалось, инопланетники – станхи уже посещали Землю. Их гены проявились в людях, названных хоррами. Одно касание: и мы считываем ваши эмоции, а через них можем видеть вашими глазами, проникать в мысли и воспоминания, замещать одну эмоцию на другую. Работаем в галактическом патруле: гасим конфликты, внушаем пострадавшим нужные чувства. Однажды наши ряды пополнил знатный станх. Он говорит, что хочет общаться, но все больше молчит. А хуже всего, что земляне и станхи стали конфликтовать без повода, а враги станхов – джетты мутят воду.

Глава 1

В лаборатории царили тишина и покой, как всегда, ранним утром. Я специально приходила сюда в это время, задолго до начала смены, чтобы сдать кровь в гордом одиночестве.

Коллеги, что заступали в дневную смену появлялись только часа через три, дежурные в ночную — уже к вечеру. Обычно я ни с кем не пересекалась, к своему огромнейшему удовольствию.

Так здорово избавиться от ненужного любопытства, надоедливых прилипчивых взглядов, что граничили с бестактностью. Я не винила окружающих. Хорры — редкий вид землян, в которых проявились гены станхов — инопланетян, что волею судеб очутились в нашей Галактике. Вот так вот вышло, что случился какой-то пространственно-временной сдвиг. Две бесконечно далекие друг от друга галактики внезапно не просто сблизились, фактически наложились одна на другую.

Станхи иногда посещали Землю — отсюда и гены, рассказы о летающих тарелках, зеленых человечках и прочих вещах, столь любимых уфологами. Контактерам и ученым, что занимались подобными исследованиями верили не больше, чем новостям и комментариям в интернете… А вон оно как все обернулось…

Когда станхи появились в земных городах — вот именно появились, словно из ниоткуда, заброшенные пространственным сдвигом, их гены начали пробуждаться в людях.

И двум расам стало легче общаться, сотрудничать и вообще понимать друг друга, при помощи таких как я, названных хоррами.

Всего нас обнаружилось не больше нескольких сотен. В основном — мужчины и лишь пара десятков — женщины и дети. Применение хоррам нашли сразу же. В сферах, где требовалось работать с обеими расами, помогать им развивать понимание и сотрудничество.

Проще говоря, делать все, чтобы станхи, что вели себя как замороженные рыбы, не получили культурный нокаут при столкновении с экспрессивными землянами. А люди не погрузились в пучину депрессии в обществе станхов, больше похожих на оживших роботов.

Меня назначили в отделение космического патруля, по сути галактического МЧС. Вот только мы не снимаем кошек с деревьев, не вытаскиваем альпинистов из ущелий и не делаем искусственное дыхание тем, кто сильно пострадал в дорожной аварии. В космосе особо не разгуляешься. Но миссии наши порой опасней и стократ сложнее, нежели описанные.

Когда-то очень давно я смотрела про такие в кино и считала их фантастикой. Еще недавно земляне едва ли вырвались бы за пределы солнечной системы, решили проблему гравитации на космических кораблях и спутниках, дабы космонавты не теряли кальций и не восстанавливали кости. Еще недавно города, бары, больницы и школы внутри судов, что бороздят просторы Галактики, виделись нам не более чем смелой выдумкой. И вот будущее настало раньше, чем мы успели сказать «ой».

Я участвовала в полетах с разными экипажами, что состояли из землян и станхов. Почти не помогала ни в экстренной починке кораблей, что терпели крушение в открытом космосе, ни в спасении десанта на агрессивных планетах, ни в розысках патрульных, что там затерялись. Я по большей части решала спорные ситуации в общении землян и станхов, помогала расам найти общий язык и адаптироваться друг к другу. Объясняла, почему некоторые капризы землян — вовсе не капризы, а требования станхов — отнюдь не дань бюрократии.

Перед вылетами патрульные обязательно сдавали кровь. Теперь по одной лишь пробирке красной жидкости определяли больше, нежели в моей молодости при помощи УЗИ, МРТ и пункции всех внутренних органов. Даже эмоциональный фон владельца крови — и тот рассчитывали. Не говоря уже о наличии запрещенных веществ, употребление которых противоречило уставу. Наркотиков, алкоголя, препаратов, что ослабляли реакцию или меняли восприятие реальности.

Станхи за считанные годы продвинули технологии человечества на тысячелетия. Кровь забирали автоматически специальные сканеры, похожие на аппараты для газировки, только без стаканчиков и кнопок с выбором напитков. Приложил палец к синему прямоугольнику в человеческий рост, ощутил укол — и твое состояние уже анализируется.

Посидел немного в белоснежной комнате, в белом кресле со спинкой из жидкого пластика — он принимал форму тела и поддерживал везде, где требуется — и результаты поступают на браслет-компьютер. Одновременно загружаются они и в базу патруля. Если все хорошо — получаешь допуск. Если нет — ни в один корабль войти не сможешь. Специальное силовое поле не позволит даже шаг лишний сделать по трапу.

Я сняла синие перчатки, обязательные для хорра — касаться нашего тела разрешалось только в особых случаях. Такие как я воспринимали чужие эмоции через малейшее прикосновение, ловили отголоски желаний и мыслей. Чтобы оградить остальных от душевного и мысленного «стриптиза», да и самим не сбиваться на чужие ощущения-размышления, мы носили облегающие синие комбинезоны с перчатками и покрывали лицо специальным бесцветным гелем. Он создавал нечто вроде невидимой защитной пленки. Кожу не сушил, но изолировал от всего что чувствовали и думали окружающие.

Зеркало у входа в лабораторию показало спортивную женщину неопределенного возраста — так выглядели все, в ком пробудились гены станхов после тридцати-тридцати пяти. Глаза умудренного жизнью существа на гладком лице молодой девушки сейчас уже никого не обманывали. Нас узнавали в толпе и не удивлялись ни капли.

Тонкие, выразительные черты, слегка ассиметричные, маленькие губы и большие глаза — то, чем наделила меня природа, помимо острого ума и сильного характера.

Я откинула со лба короткую челку, оправила тугую рыжую косу и коснулась синего анализатора. Автомат взял кровь, и я присела в кресло. Перчатки надевать не хотелось. Все равно я тут в гордом одиночестве. Я задумалась, в ожидании результата, когда резкий, низкий мужской голос вывел из транса.

Я дернулась и машинально принялась натягивать перчатки.

В дверях появился очень крупный станх, даже больше, чем многие десантники. Инопланетники выглядели гораздо массивней людей. Если поддерживали форму, то имели шикарные мужские тела, все по канону — широкие плечи, мускулистые бедра, сравнительно узкую талию. Если расплывались — то выглядели просто горой живой массы. Женщин-станхов я еще не встречала. Они почти никогда не работали на Земле, предпочитая не покидать родную планету.

Ожирение незнакомцу в черной форме с алыми заклепками, как у капитанов патрульных истребителей, однозначно не грозило. Он весь состоял из литых мускулов. Резкие, словно рубленные черты, свойственные станхам, у этого инопланетника выглядели чуть мягче. Зеленые глаза внимательно изучали меня.

Хм… Этого станха я видела впервые, хотя за долгие годы работы успела перезнакомиться со всеми офицерами и служащими космического патруля. И все же, на груди незнакомца красовался знак нашего подразделения. Щит, опоясанный зеленой ветвью.

Станх немного помедлил, слегка прищурился, откинул назад длинные русые волосы, что рассыпались по спине и плечам и произнес:

— Вообще-то я поздоровался. И если вы знакомы с правилами хорошего тона, то не мешало бы ответить адекватно.

— Прошу прощения, задумалась. Приветствую вас, капитан…

— Фент Бро, — зеленоглазый чуть склонил голову и смотрел теперь из-под густых светлых бровей. — Только что поступил на службу. До этого работал в космическом Омоне.

Я сдержала удивленный возглас.

— Олеся Авердина, — представилась в ответ. В эту минуту на браслет-компьютер пришла расшифровка моего анализа крови. Все хорошо, допуск получен. Я поднялась из кресла и направилась к выходу из лаборатории.

— Олеся, — задумчиво повторил Фент. — Я видел вас в списках патрульных хорров на трехмерных фотографиях. Вживую вы еще красивей.

Он сказал это так легко, просто, словно и не комплимент отвешивал, а так озвучивал замеченное между делом. Зеленые глаза странно сверкнули, а губы слегка поджались.

Казалось, этот вояка просто не испытывает сильных эмоций, лишен выразительной мимики — все-то у него едва, немного, чуточку…

— Да просто снимаюсь обычно с чужим лицом… на документы, — съязвила я. Фент ненадолго задумался, видимо, соображал — чтобы это значило. Затем криво усмехнулся:

— За словом в карман не полезете.

— Такая работа. Хорошего дня, — с этими словами я выскользнула из лаборатории, чувствуя взгляд станха — почти осязаемый, он впивался в спину. Бррр… Я двинулась по зеленым коридорам медицинского центра, в сторону столовой.

Станция космического патруля располагалась в Эльвересте — искусственной вершине, созданной на земле станхами. Почему ее назвали почти как Эверест — вершину естественную, не знал никто, разве что сами инопланетники. Но нам рассказать о мотивах забыли. Впрочем, никто особенно не переживал по этому поводу.

Гора представляла собой гигантскую каменную глыбу с ярусами-комнатами. Снаружи она ничем не отличалась от обычных скальных массивов. Острые пики вершин пронзали пушистые облака, зеленые пучки травы и яркие градины цветов виднелись с земли, полосатая порода походила на слоеный пирог из коржей с разными наполнителями. Розовые, белесые, серые, черные, они чередовались как попало.

Внутри скрывался целый небольшой город. Жилые отсеки, огромные ангары для кораблей, истребителей, исследовательских спутников, подсобные помещения и, так называемые, «помещения для общественных нужд». К ним относились пара столовых, шесть аптечно-больничных центров, четыре ресторана, пять баров и отдельный отсек с ночными развлекательными заведениями. Казино, бильярд, боулинг, караоке, стриптиз клубы для мужчин и женщин, бани, сауны… здесь было все для досуга и отдыха.

Лаборатория, откуда я вышла, располагалась не в аптечно-больничном центре, как можно подумать, а неподалеку от ангаров для истребителей. Видимо на случай, если кто-то проспал и нужен срочный анализ, а потом — на дежурство.

Столовые походили одна на другую. Большие светлые залы с высокими сводами потолков и стрельчатыми окнами, что вели… внутрь скалы. Наружу никакие окна станции не выходили. Но ежеутренне в них начинало светить искусственное солнце города внутри горы, а ежевечерне — фонари, что крепились прямо на карнизы и напоминали светящиеся сталагмиты.

Витрина столовой тянулась от стены к стене на многие метры и предлагала разные виды блюд: земные, станхийские, смешанные и адаптированные. Последние предназначались для тех, кто хотел попробовать кухню другой расы и не схлопотать проблемы с желудком.

Хорры могли есть все, что захочется. Я прошла мимо разных видов мясных блюд. От сытного жаркое со сметанной подливкой до шашлыка в золотистой корочке из земного мяса и станхийского. Белка утром не хотелось — тяжеловато для начала дня. Овощные рагу пахли пряными и острыми специями. Слишком резко. Я выбрала греческий салат с рассыпчатыми кусочками сыра и свежими ароматными огурцами, булочку с кунжутом и черный чай без наполнителей.

Как и в лаборатории, в столовой не было ни души. Автоматы исправно заменяли вчерашние блюда на свежие каждые 24 часа. Обслуга тут не требовалась. Не то что в ресторанах-барах, где сновали шустрые официанты. Когда-то многие фантазировали, что будущее обслуживающего персонала за киборгами или роботами. Возможно, биоботами. Но автоматы остались автоматами, а клиентам оказалось куда приятней общаться с живыми существами, нежели с теми, кто отвечал, советовал, действовал согласно программе.

Пластиковые подставки под еду на квадратных бежевых столиках сегодня содержали анекдоты и рекомендации по правильному питанию. Иногда они пестрели фотографиями знаменитых актеров, порой рассказывали о новинках кино или литературы. Временами тиражировали самые важные новости.

Сегодня таковых не нашлось. Все тихо, чинно и благородно. Ну и слава богу.

Побольше бы таких дней. Без атак на наши рубежи джеттов — еще одной весьма интересной расы из Галактики станхов. Джетты напоминали наших союзников-инопланетян внешне, но оказались куда агрессивней. И постоянно стремились оттяпать чужую планету, превратив жителей в слуг или рабов.

Голубая мечта — ничего не делать, пока низшие расы ползают с опахалами, кормят или обслуживают.

Патрульным нередко приходилось вступать в бой с агрессивной расой или устранять последствия нападений кораблей джеттов на мирные суда.

Благодаря станхам планет, колонизированных землянами, становилось все больше и джетты не теряли надежды поживиться на наших рубежах.

Я пристроилась у стены, на диванчике цвета кофе с молоком и собиралась начать есть, когда стул напротив чуть скрипнул, отъехал и ко мне подсел… Фент.

— А вы не слишком общительны… для хортки… Разве в задачу вашей расы не входит коммуникация с разными существами? — вскинул бровь станх. На его черном с алыми маками подносе красовалась какая-то жареная тушка с длинными белесыми кореньями — тамгами — их очень любили сородичи Фента.

Что удивительно — в стандартной белой столовской кружке патрульного дымился… черный чай, прямо как у меня. Станхи предпочитали напиток из трав и коры деревьев с родной планеты. Некоторые любили горьковато-кислый зеленый сок из заркуйи — фрукта, что привозили оттуда же.

— В нашу задачу входит решать проблемы с коммуникацией и психологической совместимостью рас, а не болтать со всеми напропалую без особой на то необходимости, — парировала я и принялась за еду.

Некоторое время я жевала, а Фент словно затих и наблюдал. Даже не притронулся к собственному завтраку.

Постоянное, странное внимание действовало на нервы. Я держалась ровно двенадцать минут.

— Что-то не так? — вскинула глаза на нежеланного соседа.

Станх криво усмехнулся.

— За вами интересно наблюдать…

Я ожидала дальнейших пояснений, типа: вы потешно жуете, смешно щуритесь, запивая чаем, почему-то не чавкаете… Но Фент счел ответ достаточно красноречивым и внятным. Краткость — сестра таланта. Мда… Похоже, с земной классикой он на «ты».

Я отложила вилку, отставила кружку и уточнила:

— И что же такого во мне интересного?

Фент пожал плечами, развел руками и сообщил:

— Понятия не имею.

Мда… Разговор явно не клеился. Я дожевала булочку без всякого аппетита, поковырялась вилкой в салате, допила чай залпом и встала.

— Давайте я провожу вас к своему кораблю, — внезапно предложил Фент.

Я посмотрела на нетронутую еду станха и вскинула взгляд на его лицо — невозмутимое, чуть напряженное.

— Я взял только чтобы вас не смущать, — без малейшей эмоции объяснил Фент. — Хотел немного пообщаться…

— У вас странный способ это делать. Молча. Всегда считала, что общение заключается в обмене фразами. На худой конец, междометьями. Ну там… Хорошее сегодня утро? Угу. А? Да. Эм… Ага… Ммм… Гы… Понимаете?

Станх усмехнулся:

— Я работал в космическом омоне на своей планете.

Я опять рассчитывала на «продолжение банкета», но собеседник счел, что все ясно и так. Заметив недоумение на моем лице, Фент наконец-то снизошел до пояснений:

— Не знаю, как и о чем беседовать с землянками.

— Не поверите! О том же, о чем и с вашими женщинами. О погоде, природе, работе, хобби!

Я вдруг замерла и выпалила:

— А зачем вам вообще со мной беседовать? То есть… мы случайно столкнулись в лаборатории. Поздоровались и разошлись. Встретимся на корабле. В конце концов, общаться нам совершенно не обязательно. Понадоблюсь — позовете. Потребуется моя помощь — свистните…

Фент заломил бровь, давая понять, что со сленгом не особенно ознакомился, и я поправилась:

— Вызовите по браслету-компьютеру…

— Я ведь сказал. Я хотел с вами пообщаться, — парировал станх. Мда. Разговор зашел в тупик. Он хотел пообщаться, поэтому и не общался, просто не знал, как общаться с землянками. Но хотел… Тяжелый случай.

— Я, пожалуй, пойду, — единственное, что пришло на ум. И внезапно станха прорвало на самый длинный спич в нашей беседе:

— На каждой планете своя ритуальность, понятия о культуре, в том числе и разговора. Мы почти незнакомы, впервые встретились. Я не знаю, какие темы допустимы в такой ситуации. На нашей планете в подобных случаях есть лишь несколько допустимых тем для знати: погода, комплименты и последние новости.

— Вы из знати Станхии? — поразилась я. Собеседник не разочаровал — обошелся коротким кивком.

Вот уж новость так новость. Я двинулась вслед за Фентом, безропотно позволив тому вести к своему кораблю. Хотя времени до дежурства оставалось еще немало.

Обычно аристократы станхов служили на родной планете, а на Землю залетали исключительно развлечения ради. На экскурсии, покутить в клубах и на дискотеках, наконец — поклеить женщин, как выражались во времена моей молодости. Знатные инопланетники почти никогда не связывали жизнь с землянками. Хорток считали голубой кровью, но даже для сватовства, как правило, вызывали к себе на родину.

Чтобы родовитый станх устроился работать на Землю… да еще с необходимостью жить на чужой планете, в закрытой военной базе… Даже не знаю, что для этого потребовалось бы. Новый пространственно-временной сдвиг? Взрыв сверхновой? Появление черной дыры?

Фент не собирался объяснять причины собственного решения. Просто вел меня вначале вдоль серебристых стен рабочих коридоров, а затем — мимо оранжевых колонн серого ангара для космических судов всех видов и назначений.

Двигался станх непривычно: стремительно, легко и пластично. Очень необычно для столь мощного мужчины, на чьей планете сила притяжения чуть ниже нашей. Сородичи Фента, с которыми мне доводилось встречаться, ходили грузно и жестикулировали резко. Было заметно, что им не по себе в условиях повышенной гравитации. Новый знакомец вел себя так, словно вырос на земле и вовсе не обладал более тяжелым, нежели люди скелетом, не говоря уже о мышцах, что в разы плотнее человеческих.

Мы отмотали большое расстояние до мощного серебристого истребителя, похожего на округлую ракету. Я хорошо знала этот корабль. Еще недавно им управлял Влад, точнее — Владлен. Землянин, который вечно ко мне клеился. Не ухаживал, именно — клеился. То его руки обнаруживались на моей талии, то на бедрах, а то словно бы невзначай касались груди. В корабельной столовой я не знала, как встать к витрине, если Влад заходил поесть. Он неизменно стремительно приближался и притормаживал так, чтобы дотрагиваться бедром, прижиматься чем-нибудь еще менее приличным.

Я делала замечания Владу, но тот всякий раз повторял попытку. Однажды он пригласил меня на свидание, но получил отказ. Этого оказалось мало. Каждая наша общая смена походила для меня на пытку. Сказать, что я безумно обрадовалась смене капитана истребителя номер три-три-пять — означает не сказать ничего.

Фент остановился у широкого металлического трапа и подал мне руку. Галантно и непривычно. Ни станхи, ни земляне так любезничали.

Я оперлась на ладонь Фента и готова была поклясться, что она нагрелась. Я ощущала это даже сквозь перчатку.

Спутник вошел в корабль следующим. Я двинулась в служебный отсек для невоенных патрульных. Станх молчаливо сопровождал, ничего не говорил и дышал в затылок. Не знаю даже нравилось мне или нет. Но, когда добралась до рабочей каюты дежурного хорра, коротко попрощалась с мужчиной и плотно захлопнула дверь, сразу ощутила слабое облегчение.

Каюты для хорров отличались от тех, где жили члены команды. Эти выглядели аскетично, просто и по-спартански. Я заходила к знакомым патрульным, в гости или просто скоротать время, если дежурство выдавалось легким и беспроблемным.

Нейтрально-бежевые стены, большая кровать, пара тумбочек и стульев, гардероб, стол, за которым можно и есть, и работать, снабженный компьютером — вот и все изыски. Мебель делалась из камня-пластика со Станхии. По твердости минерал не уступал мрамору, по легкости — пластику и по внешнему виду мало от него отличался.

Новые компьютеры представляли собой чудеса технологии. Коробочка, не больше спичечной, жмешь несколько кнопок — и вот тебе виртуальная клавиатура, монитор и мышка. Все реагирует на прикосновения, настраивается на ауру и ДНК владельца, и под пальцами чувствуется, будто настоящее.

Моя каюта больше напоминала те, что делались в пассажирских транспортниках. Светло-фисташковые стены, мягкие диваны, кровать на трех человек, вместо стульев — кресла, два стола: обеденный и рабочий, два шкафа и столько же тумбочек.

Изумрудные коврики под ногами позволяли снять обувь на время отдыха и наслаждаться тем, как ступни перекатываются по нежному ворсу.

Некоторая аскетичность интерьера все-таки ощущалась. Мебель выглядела просто, на ковриках отсутствовали узоры. Но было заметно, что хоррам пытались создать обстановку, приближенную к каютам гражданских.

За окном-экраном, словно рыбы в океане, плавали планеты и метеориты. Новые иллюминаторы оцифровывали то, что происходило в космосе и показывали в наиболее четком виде. Хочешь — приближаешь, хочешь удаляешь, хочешь отслеживаешь курс истребителя.

Первая половина дня прошла как обычно.

Я прикладывала ладонь к датчикам энергии эмоций, что улавливали напряженные отношения в любой части корабля — и спешила на помощь. Да, да, как древние мультики Чип и Дейл.

Датчики располагались очень удобно — на небольшом столике, напротив мягкого зеленого диванчика из того же геля, что и мебель в столовой и напоминали большие зеленые светильники. Я могла проверять обстановку, не сходя с места, поглядывая в экран-иллюминатор, что показывал обработанное изображение космоса. Безвоздушное пространство в нем выглядело синим, звезды, планеты и космические тела можно было приблизить, удалить и даже развернуть, чтобы разглядеть получше.

Дважды я разнимала землян и станхов, когда те не могли договориться о слаженной работе в командной каюте. Земляне любили действовать по наитию, а станхи работали по уставу. Отсюда и возникали терки. Сородичи собирались менять курс, согласно новым сведениям про астероидные поля, еще не до конца изучив последние. Станхи хотели подождать детального обзора космоса. Земляне апеллировали к тому, что, возможно, именно сейчас, где-то происходит нечто нехорошее и мы не успеем предотвратить его. Станхи парировали, что, если сгинем сами, то и спасти никого не получится.

Один раз пришлось зайти в отсек медиков. Новая медсестра — землянка — никак не могла договориться с главным врачом — станхом. Ну не привыкли инопланетники к тому, что женщине, ниже тебя по званию плевать на то, что она ниже по званию. Она — женщина и этим все сказано. Нарастал конфликт между нашим знаменитым Мастраллем Сомлом — одним из лучших врачей станхов и Мариной, медсестрой, что принялась раскладывать препараты по-своему.

В общем, обычная рутина. Снять перчатки, считать эмоции, объяснить, показать, доказать, успокоить. Удалиться к себе до следующего недоразумения. Обыденность для хорра, что вот уже несколько лет устраняет подобные разногласия между расами. Семечки…

С чувством выполненного долга хорра-конфликтолога, как полностью звучала моя должность, я отправилась в столовую.

Но еще по дороге, в коридоре услышала знакомый насмешливый голос Влада.

— Привет, красотка! Еще не передумала насчет свидания?

Землянин, надо признать, обладал весьма привлекательной внешностью и разбил немало сердец как на нашей станции, так и за ее пределами.

Высокий, широкоплечий, атлетически сложенный, с простоватым, но приятным лицом, серыми глазами, ближе к стальному оттенку и высоким мелодичным голосом, он чувствовал себя королем вселенной. Наверное, поэтому никак не мог смириться с моим отказом.

— Нет, не передумала, — я постаралась побыстрее разминуться с Владом. Внезапно крепкая мужская рука схватила за талию. Меня прижали к стене и массивное тело Влада почти обездвижило. В лицо пахнуло сладковатой туалетной водой.

— Ты такая колючая. Этим и заводишь! — наглые лапищи полезли к груди. Ага! Влада сместили с должности капитана — судя по погонам — на должность маневриста — того, кто руководил маневрами во время боя или экстренных ситуаций — и землянин решил, что пора действовать. Раньше его сдерживал страх потерять пост и получить дисциплинарное взыскание — капитанов строго наказывали за любые провинности. Теперь, похоже, не мешало уже ничего. Я задергалась, попыталась вырваться, когда Влад отлетел к стене. С минуту он трепыхался в руках Фента, затем станх почти освободил землянина, удерживая только за руку.

— Какой частью тела коснешься ее без согласия — ту и сломаю, — Фент произнес это как факт, без злости или бахвальства. Впрочем, его стальная хватка заставила лицо Влада перекоситься от боли.

Станх отпустил парня и тот недовольно скривился:

— Может у вас еще спросить разрешение?

— У нее спроси, ррамтахх! — последнее слово на стахийском означало нечто вроде урода или придурка. Но Влад не стал лезть на амбразуру гнева Фента. Капитан выглядел почти спокойным, каменным, но складывалось ощущение, что под этой маской хладнокровия бушуют те еще страсти.

Влад покосился на меня, пробормотал нечто вроде: «Нашла тоже защитничка» — и устремился к выходу из отсека.

Несколько секунд — и парень исчез за округлой дверью, что соединяла разные части корабля. Круглый металлический диск, весом, наверное, в тонну, медленно вернулся на место, повинуясь силовому полю.

И вот не знаю — что нашло на меня.

Но захотелось пожурить Фента. В конце концов — сглаживать острые углы, находить общий язык — это моя работа. А станх фактически признал меня несостоятельной, можно сказать — непрофессиональной, даже не позволив попытаться разобраться с нахалом без чужой помощи.

Фент застыл возле окна-экрана и наблюдал за мной, словно завороженный. Я сделала пару шагов к станху, тот подался вперед, но с места не сдвинулся.

— Я, конечно, весьма благодарна вам. Спасибо, что вмешались и пригрозили Владу, — начала я издалека. Фент понял, что последует продолжение, уже не столь для него приятное и немного поджал губы. Теперь он напоминал парня, что защитил девушку от нападок ее же собственного ухажера и собирается получить за это по полное число, хотя действовал исключительно благородно. — Я сама в состоянии разрешить подобную ситуацию. Понимаю. Вам это внове. Вы первый день работаете на Земле и в нашем патруле, видимо, тоже. Но моя работа состоит, в том числе, и в улаживании подобных конфликтов.

Фент хотел что-то сказать, отмахнулся и промолчал.

С минуту в коридоре царило глухое беззвучие, нарушаемое только шумным дыханием мужчины.

— Что-то еще? — не выдержала я, потому что станх смотрел, не смаргивал и продолжал сохранять молчание. Тишина так и звенела в воздухе натянутой до предела струной.

Фент лихо крутанулся на пятках, собирался отправиться восвояси, но вдруг остановился и опять развернулся ко мне:

— Я в курсе ваших прямых обязанностей, — сказал с раздражением в голосе. — То, что я сделал было скорее инстинктом. Я машинально защитил женщину, которая так… — Фент осекся, пока я усиленно подбирала слова под его фразу и не находилась с ответом. Так… что? Так опешила. Так плохо работает? Так неумело находит общий язык с нахалами, что к ней пристают? Что? Что он имеет в виду?

Это была похвала или критика? Издевка или забота?

Станх отмахнулся снова: рубленный жест выглядел даже эффектно и по-военному отточено. Открыл рот, планируя что-то добавить, отвернулся, собирался уйти восвояси, но притормозил на полушаге.

Вот это эмоции у него взбунтовались! Мечется как волк под дулом ружья! Не знаю почему пришло такое сравнение. Фент выглядел хищником — мощным и сильным, опасным и одновременно умеющим сдерживать свой темперамент. Станхи вообще казались мне в этом плане странными до крайности. По большей части они реагировали на все безэмоционально. Не зря же за глаза народ Фента прозвали «замороженными рыбами». Но уж если этих рыбешек пробивало на эмоции — туши свет, спасайся кто может. Я с огромным трудом справлялась с чувствами и порывами станхов, когда ситуация вынуждала читать их.

Но реакция Фента все равно выглядела странноватой. Ну увидел он дурное обращение с женщиной «которая так…» умна, интересна, долго работает в патруле, беззащитна, растеряна. Подставь любое нужное слово в отсутствие объяснений. Ну попросила я его больше не вмешиваться. Дальше-то что? Чего кипишить, как выражались очень давно на Земле.

Станх, тем временем, продолжал бурно реагировать, — а вот на что именно я не понимала.

Он сжал кулаки и разжал, поиграл желваками и начал перекатываться с носков на пятки.

— В общем, я действовал на инстинктах. Постараюсь помнить, что вы специалист в улаживании… хм… неприятных ситуаций. И не вторгаться в вашу работу, пока сами не попросите…

Он поморщился, крутанулся на пятках и, не дожидаясь ответа, рванул в сторону выхода из отсека. Добрался до нее Фент еще быстрее Влада — словно за ним гнались с плазменными пушками.

Но ушел не так стремительно. Обернулся, окинул непонятным взглядом, очертил фигуру, мазнул по лицу и только потом скрылся.

Всю дорогу до столовой я размышляла о странностях нового капитана. Станхи практически никогда не вмешивались в отношения землян с хоррами и вообще людей, предпочитая держаться в стороне. Я впервые видела, чтобы инопланетник защищал человеческую женщину, пусть даже с генами его расы. Может, вельможные станхи чем-то отличаются от безродных? У них какие-то свои понятия, правила и привычки?

Странно… Я видела Фента всего несколько минут, то тут, то там и мы почти не разговаривали — вряд ли обмен парой фраз, междометий можно назвать полноценной беседой — но я уже думала об этом мужчине. Не как о станхе, не как о капитане и даже не как о загадке, ведь знатные сородичи Фента никогда не работали в земных организациях. Я думала о новичке в патруле как о мужчине.

И это обескураживало. Обычно я не воспринимала так инопланетников. Скорее, как другой вид животных — разумный, возможно, более развитый, но совершенно чужой и непонятный. Не отмечала привлекательность станхов как мужчин, оценивая их чисто эстетически. Как породистых собак, лошадей, кошек… Хотя, вполне возможно, сыграло роль необычное поведение Фента: то как он сдерживал эмоции и то, что вообще настолько завелся лишь потому, что кто-то меня обидел.

Я прошлась мимо богатой выставки разных блюд… Задержалась взглядом на треугольниках… по-моему они так раньше назывались. Такие пирожки с мясом, картошкой и луком. Взяла парочку, чай с брусникой и клюквой, немного мелко нарезанного винегрета и разместилась за столиком.

Мягкий бежевый диван принял форму тела. Подсвеченные лампочкой цветы из микралла — кристалла со Станхии, который окрашивался в разные цвета в зависимости от состава воздуха — слабо мерцали. Запахи витали вокруг, проносились мимо и будоражили.

То пахло сытной жирной колбаской, то мягким сыром Гауза, то сочными кисло-сладкими апельсинами, то чем-то еще, определенно инопланетным.

Я взяла ложку, вилку и подняла глаза, чтобы опять встретиться взглядом с Фентом.

— От вас не особенно укроешься, — не выдержала я — съязвила. Фент поморщился, поставил на стол маккунту — нечто наподобие нашего рагу из станхийского мяса с овощами. Высокий граненый стакан с соком нуройи — кисло-сладкого инопланетного фрукта с голубой мякотью и оранжевыми семечками тихо звякнул, встречаясь со столиком.

Фент секунду раздумывал, поглядывал на диван рядом со мной — там еще оставалось место как раз на одного человека или гуманоида. Но поймав мое неодобрение, разместился напротив, в высоком кресле, рассчитанном на обе расы. Если человек, что туда садился оказывался невысоким — он просто поднимал сиденье.

— Не на моем корабле, — запоздало ответил на мой вопрос Фент.

Я огляделась. Обычно я не обращала внимания на то, кто трапезничает неподалеку. Но близость капитана немного смущала и мне стало любопытно — кто же за нами наблюдает.

Станхи и люди за другими столиками усиленно старались не пялиться. Некоторые шептались, другие упоминали Влада и его фиаско в коридоре. Фент заметил направление моего внимания.

— Они просто ищут развлечения в скучных буднях без драк и катаклизмов, — сказал философски.

— Что вам все-таки от меня нужно? — спросила я напрямую.

Станх замолчал, пригубил сок, открыл горшочек с едой и принялся ковыряться в нем вилкой. Некоторое время я ждала ответа, но капитан, похоже, не собирался давать его.

Я плюнула и принялась за еду.

— Как я уже сказал — хочу с вами пообщаться. Разве я не упоминал этого утром? — внезапно разродился Фент.

Я отложила ложку, пока станх ни с того, ни с сего принялся наливать мне чай в ярко-синюю кружку. При этом он не сводил с меня взгляда. Я даже поразилась как получалось у капитана не пролить ни капли.

— У вас очень странный способ общения, — обронила, не думая.

Фент дернулся, и несколько коричневых капель рассыпались по белой столешнице. Он тут же поправился, придвинул мне чашку и промакнул влагу салфеткой.

— Чего вы ожидаете от общения? — спросил очень странно, внезапно. — Какие разговоры обычно ведете?

Я застыла в нерешительности, не в силах ничего сформулировать. Фент выдержал паузу, пожал плечами и вернулся к еде.

Мы закончили с трапезой молча, обмениваясь лишь пристальными взглядами. Станх вел себя безупречно. Подавал салфетку, подливал чаю.

Но беседа с мертвой точки не двигалась.

Поэтому я осушила чашку в последний раз и двинулась на выход. Фент нагнал у дверей в столовую.

— Вы меня сторонитесь, Олеся?

Я устремилась по коридору по направлению в рабочую комнату.

Фент не отставал ни на шаг.

— Я просто не понимаю, как с вами общаться… — откровенно призналась я станху.

— Ну хоть в чем-то мы с вами сходимся, — произнес он без энтузиазма. — Олеся, я вам не интересен?

Вопрос показался слишком уж странным: то ли чересчур личным, интимным, то ли непонятным, неполным.

Я задумалась, глядя перед собой. Что он хотел от меня услышать? Любопытно ли мне с ним разговаривать? Вряд ли, уж слишком беседы натянутые. Ни тебе обычных дежурных вопросов: эдакого исполнения словесного этикета просто потому что так надо и правильно, ни рассказов о своем переводе, ни обсуждения семьи и друзей. Да хотя бы первого дня на работе. Сколько тем можно придумать! Но Фент только твердил о своем интересе и дальше идти не решался.

— Я недостаточно вас знаю, чтобы заинтересоваться. Вы же даете ничтожно мало информации…

Фент собирался мне возражать, даже набрал в грудь больше воздуха, но в эту минуту прозвучала сирена.

То ли где-то случилась катастрофа, то ли нападение космических пиратов, то ли мирный корабль потерпел бедствие… в любом случае, разговоры окончены. Нам следует приступить к работе.

Фент немедленно отдал мне честь — не так как делали это станхи. Они обычно прикладывали руку ко лбу, словно изображали козырек ладонью. Капитан остановил пятерню у виска, как полагалось в земных подразделениях. Я удивленно вскинула бровь. Опять не понимала и не улавливала, что все это может для нас значить.

Фент вздохнул, отмахнулся и устремился в командную рубку.

Во время военных маневров или полетов по сигналу о помощи, я обычно возвращалась в свою каюту или ждала в релаксационной — общей корабельной комнате для отдыха.

Я предпочитала одиночество необходимости исполнять социальные ритуалы: кивать и приветствовать членов экипажа, что зашли на огонек, отвечать на вопросы и приглашения.

Нет уж, каюта и только каюта. Мой дом — моя крепость, пусть и временная, взятая в наем у очередного капитана.

Я разместилась за окном-экраном и нажала несколько виртуальных кнопок. Большая красная линия расчертила линию курса — вперед и вправо.

Так… Похоже я знаю — куда направляемся.

Орбита Нурколлы — одной из самых передовых человеческих колоний и одной из самых фешенебельных. Нурколла стала чем-то вроде земных Канар или Маврикии. Вот только там не просто отдыхали — жили и виртуально работали в собственных компаниях тысячи галактических олигархов.

Наконец-то сбылась мечта селебрити и толстосумов — жить удаленно от всех, не пересекаясь с простыми смертными.

Дома там строились исключительно на побережьях морей или даже на сваях, над водной гладью. Небо бороздили сотни дорогущих цветных автомобилей, похожих на причудливых насекомых, времен динозавров.

Они лихо лавировали мимо небоскребов, похожих то на дворцы-переростки, то на башни, а то и на современные дома-коробки, только сверкающие и отделанные на манер замков. В общем, архитектурные произведения искусства здесь соседствовали с откровенной безвкусицей. Но каждый оценивался дороже, чем целый земной город.

Заведения для богатой и развращенной публики располагались за каждым углом. Казино, ночные клубы, рестораны, салоны с разными настольными играми: старыми и современными, типа билльярда и накокка. Последнюю игру-головоломку подарили нам станхи и представляла она собой множество витков синих труб, спиралей, ложек-катапульт и прочих похожих вещей, по которым катился шарик. Требовалось запустить его так, чтобы в конце угодил в лунку. Про бои без правил с участием гладиаторов-гуманоидов и животных, скачки на лошадях, слонах, ттарколах — местных ящерах, похожих на драконов уже и упоминать не стоит.

Нурколла кишела местами, где игроманы сутками принимали «дозу» — делали ставки. Шуллеры обыгрывали глупеньких богатеев, а госпожа удача радостно потирала ручки в ожидании очередного заплыва по морю фортуны с завязанными глазами.

Но патрульных чаще всего вызывали совсем не туда. В игорных домах, казино, ночных клубах и ресторанах работала штатная охрана, вполне себе приличная и набранная из военных. Надоело бравым солдатам служить правому делу и народу за среднюю по меркам «новой Вселенной» зарплаты и теперь они за день зарабатывали больше, чем раньше за несколько лет. Если повезет — особому риску не подвергались, хотя случалось всякое. Олигархи «заказывали друг друга», безумные игроманы пытались взорвать казино и себя вместе с ним, ушлые грабители стремились откусить кусочек от денежного пирога. Впрочем, ребята сами предпочли войну золотого тельца охране мирных граждан Союза планет.

Мы же чаще всего летали на «поля для космических гонок». Так называли орбиты планеты, где располагались гигантские станции по обслуживанию сверхскоростных кораблей и размечались дистанции. Специальные сигнальные лучи расчерчивали космос, обозначая старт, финиш, промежуточные пункты гонки и ограничения по ширине. Ярко-малиновые линии в темно-синем безвоздушном море космоса… Красиво, эффектно и опасно.

Здесь развлекалась слишком разношерстная публика. Заезды для профессионалов — гонщиков высшего класса — почти никогда не требовали нашего присутствия. Разве что случалось что-то непредвиденное. Космические корабли, созданные по станхийским чертежам — чудеса технологий, но и они не идеальны. Любой механизм, даже самый совершенный, способен дать ужасный сбой, и, как правило, в самый неподходящий момент. Впрочем, профессионалы зачастую справлялись быстрее, чем мы прибывали на место аварии.

Тем более, что поля для космических гонок обслуживали лучшие полицейские истребители и штатные патрульные, вроде наших, только намертво приписанные к месту.

Служители порядка воспринимали подобные рейды как неизбежное зло — неприятную повинность, от которой не застрахован никто. Чуть проявил мастерство на службе, показал, что знаешь свое дело — и раз в неделю облетаешь Нурколлу, ее орбиты и места для гонок.

Любительские соревнования доставляли всем срочным службам массу эмоций — в основном таких, которые нельзя выразить цензурными словами. Здесь принимали участие все, кто набрал достаточную форму, опыт вождения гоночных кораблей и захотел оторваться по полной.

Дня не проходило, чтобы на такие заезды не вылетал кто-то из наших патрульных.

Поначалу подумалось — стандартный вызов. Столкнулись какие-нибудь мажоры, повисли в воздухе и сигналят на всю Вселенную, как они пострадали. Ждут, что прилетят няньки и мамки: вытрут сопельки, подберут слюнки, заклеят пластырем царапины и отбуксируют на планету.

Но стоило истребителю приблизиться к нужному месту, как плазменные вспышки на секунду ослепили меня, хотя окно-экран адаптировало изображение под глаза гуманоидов и даже меняло его тональность. Слишком яркое приглушало, а слишком тусклое делало четче.

Вспышка повторилась — и я зажмурилась.

— Не смотрите прямо. Защитные силовые поля трех кораблей пересеклись и сгенерировали плазменные сгустки. Такое случается, но очень редко. А тут, похоже, гонщики использовали запрещенные ускорители.

Я обернулась на Фента. И когда только успел «нарисоваться»? Капитан застыл в дверях, словно ждал приглашения или собирался уже уходить. Руки скрещены на груди, на лице странная мина, и не поймешь, то ли недоволен, а то ли взволнован. Эмоции тщательно заперты под толстым слоем самоконтроля и многолетней выдержки.

— Плазменные ускорители? — догадалась я. — Разве их еще продают? Думала, запретили и производить, и продавать. Подсудное дело…

Фент едва заметно повел плечом, почти также пластично, как человек, словно гравитация его не касалась.

— Если есть спрос — будет и товар.

Я снова ждала от станха хотя бы слова в дополнение, но он плотно сомкнул губы.

— Разве вы не должны командовать операцией? — спросила я почему-то. Фент чуть поморщился, но лицо его мгновенно опять окаменело.

— Зашел за вами. В аварии участвовали земляне и станхи. Смешанные экипажи. Боюсь, будет столкновение. Хотелось бы вашего присутствия.

Я кивнула и жестом предложила капитану показывать дорогу. Похоже, заразилась от него неразговорчивостью.

Фент посмотрел странно, прищурился и вдруг спросил:

— А просто так зайти, чтобы предупредить, как беречь зрение я не могу?

— Да кто ж вас знает! — честно выдала я. — Вы вообще странный.

Он отвел взгляд, поиграл желваками, собирался показывать дорогу, но зачем-то разразился еще одной репликой.

— Мне казалось, я отчетливо дал вам понять, что заинтересован в вас как в… эм… личности… женщине…

— Кому именно дали понять? — поддела я станха. Тот слегка поджал губы — понял шутку.

— Что ж, нам пора на работу, — выпалил речитативом и рванул по коридору.

Я нагнала Фента только возле ангара для мини-истребителей. Спасатели уже рассаживались по местам. В каждом корабле умещались двое, но сами судна умели соединяться в так называемый «коридор», и экипажи могли переходить из одного в другое. Я собиралась занять место рядом с Дангуром — еще одним хорром. Белокурым красавцем с греческим профилем, фигурой гимнаста и улыбкой голливудского актера. Но стоило двинуться к старому приятелю, как железная рука остановила.

Я обернулась к Фенту.

— Вы со мной, — я даже не поняла — это приказ или просьба. Так прозвучала фраза. И не говоря больше ни слова станх потянул за собой так, что мне оставалось лишь подстроиться под его быстрый шаг.

Что ж. Вызов не время и не место обсуждать решения начальства. Сейчас как в армии, и даже штатские хорры несут службу.

Истребители имели внутренний отсек с медицинским оборудованием и оружием, развешанным по всем стенам. Начиная от плазменных парализаторов, заканчивая лазерными мини-пушками. Выполненные по технологиям станхов из занба — сверхлегкого и сверхпрочного металла, они напоминали древние револьверы, легко помещались в руке и казались почти игрушечными.

По периметру округлого помещения располагались скамейки для медиков, а в центре две камеры для реанимации. В «хвосте» виднелась заглушка стыковочного шлюза. Фент затянул меня в кабину, где стоять уже не выходило, только сидеть в удобных креслах, что подстраивались под фигуру, рост и телосложение.

Я расположилась в кресле для «сопровождающего», станх — на месте пилота. Большинство космических кораблей управлялись автоматически, но контролировать умные машины все равно приходилось. Раньше кресло рядом с местом пилота предназначалось для его помощника или штурмана. Теперь никакого помощника не требовалось — станхи усовершенствовали автоматическое управление настолько, что опытный капитан легко справлялся и в одиночку.

По команде Фента наша маленькая спасательная эскадра быстро покинула основной корабль и двинулась к ярким вспышкам, которые, казалось, лишь разгорались.

Капитан управлялся с истребителем как с рукой или ногой: быстро, почти интуитивно и без малейшего напряжения. Одновременно успевал поглядывать на меня — странно, с прищуром. То ли изучал реакцию, то ли пытался проникнуть в мысли.

Я постаралась выглядеть как можно более спокойной и отрешенной.

Мда… Фент — лучший пилот, которого я когда-либо видела… Еще одна загадка в мою копилку. Что капитан подобного класса, способный вести за собой войска, забыл на нашей станции?

Впрочем, об этом подумаю позже. Сейчас главное — спасательная операция.

Окна экраны демонстрировали черноту космоса, холодную и безжизненную и малиновые плазменные сгустки, что выстреливали из места аварии и медленно растекались вокруг вязкими кляксами.

Вскоре стало очевидным, что столкнулись даже не три — а четыре гоночных истребителя. Вблизи плазма напоминала лаву из жерла вулкана.

Два корабля врезались аккуратно в генератор силового поля третьего и все бы ничего, но еще один «навалился» следующим. Образовалась куча мала, и по закону подлости повредились еще два генератора силовых полей.

У боевых кораблей разрушить их — непосильная задача. Даже плазменные орудия не справятся. Гоночные — совершенно другой разговор. Там все нацелено на максимальную легкость, маневренность и защита — дело вторичное. Считается, что пилоты настоящие асы…

Я не очень понимала, как Фент планирует действовать, вконец растерялась и лишь наблюдала. Потушить силовые генераторы даже в космосе невозможно. Опустить корабли на планету — еще хуже, там начнется цепная реакции и взрывы, сравнимые с ядерными.

Станх казался уверенным и абсолютно спокойным, будто столкнулся с самой что ни на есть рядовой аварией. Отправлял сообщения остальным кораблям — и те выстраивались согласно его задумке. Вначале мы двигались широким клином, затем истребители стремительно перестроились, окружив место катастрофы так, чтобы каждый мог состыковаться с любым гонщиком.

Истеричные сигналы бедствия заполнили эфир. Гонщики и их помощники ругались, требовали срочной эвакуации, жаловались и просто делились страхами. Фент не реагировал ни на одну реплику. Совсем. Абсолтюно.

Собранный, хладнокровный, деловитый — наверное так настоящие полководцы вели солдат в бой с превосходящими силами противника.

Ситуация складывалась очень и очень нехорошая.

Взрывы начали повреждать обшивку кораблей, которую защищали другие силовые поля. Плазменные языки медленно и смачно вылизывали металл, растворяя его подобно мощным кислотам.

Я не представляла, как планирует Фент вытащить гонщиков из надежного заточения в виде горящих кораблей, окруженных облаком раскаленной плазмы, способной спалить целую планету.

Положение представлялось безвыходным. Время работало против нас — с каждой секундой гоночные истребители все больше становились поживой для ненасытного малинового пламени.

Станх передал какое-то сообщение — его пальцы быстро набрали на виртуальной клавиатуре пульта управления несколько слов. Корабли развернулись и… ударили из силовых пушек.

Вначале я испугалась, что гоночные истребители разлетятся на сотни осколков — и те устремятся в нашу сторону в виде эдакого Вселенского возмездия. Кто с пушкой к нам пришел… тот от осколков и погибнет. Вместо этого плазма дрогнула, взвилась, окруженная силовыми волнами и выстрелила вверх столбом энергии. Черт! Да он мастер!

Я посмотрела на Фента, поймала довольный взгляд — он явно оценил мое восхищение.

На несколько минут корабли очистились от ненасытных язычков плазмы, спасательные истребители состыковались, образовали коридор и бросили несколько «аварийных труб» в поврежденные судна. Эти конструкции из полужидкого металла сами искали место стыковки, позволяли перебраться тем, кто потерпел бедствие на патрульные суда и, в случае опасности, самоуничтожались.

«Коридор спасения» наполнился шумом и гамом. Две землянки бранились с парой станхиек. Первые явно из золотой молодежи. Разодетые в блестящие синий и красный комбинезоны из самых модных и дорогих тканей, с лицами, усовершенствованными разными технологиями почти до кукольных, неестественно симметричных. Инопланетницы выглядели понатуральней: высокие, сильные, чуть более грузные чем Фент, в зеленых гоночных комбинезонах.

К ссоре присоединились четверо мужчин из остальных кораблей. Станх и три землянина. Человеческие парни выглядели почти как девушки, едва отличишь. Станх казался суровым военным среди великосветских вельмож.

Какое-то время спасенные голосили так, что уши закладывало, и разобрать кто и что кому предъявляет не представлялось возможным. Что любопытно — мужчины переходили на фальцет и визжали не хуже девушек.

Тем временем Фент отдал команде приказы — шеренга из истребителей стремительно удалялась с места аварии.

Когда мы почти добрались до спасательного истребителя, плазменный столб внезапно раскрылся веером, охватил поврежденные суда и превратился в малиново-розовый цветок с желтоватыми пестиками. Мда… венера-мухоловка космического масштаба… Еще несколько секунд — и от гоночных кораблей остались лишь жеванные куски металла.

Малиновая пасть радостно довершала дело…

Я аж вздрогнула от неожиданности, на долю секунды забыв обо всем, включая жаркую перепалку спасенных гонщиков, больше похожую на склоку продавцов на базаре. Внезапно горячая ладонь легла на плечо. Я резко обернулась к Фенту, и станх тут же убрал руку.

— Не бойтесь, взрыв до нас не дотянется. А трассу приведут в порядок.

Голос капитана меня озадачил, в нем звучала искренняя тревога и почти ласка. Совсем не подобающая в нашей ситуации. Начальник и подчиненная, куча грядущих дел, включая необходимость утихомирить спасенных. Фент заметил мое замешательство, издал странный звук — то ли вздохнул, то ли фыркнул и отвернулся.

Мда… Вот любопытно, если тебе попался немой станх, как быстро обнаружишь этот малозначительный факт? Хотя бы за неделю-то справишься?

«Коридор жизни» развернулся и цилиндром вошел в люк основного спасательного истребителя. Ангар для кораблей встретил нас зелеными стенами и несколькими боевыми судами. Их использовали для схваток с недружественными кораблями, в том числе и с пиратскими.

Акустика в ангаре была невероятной, и ссора гонщиков разносилась по всему помещению, отражаясь от стен и пола. Казалось, ругаются не восемь гуманоидов, а все двести. Причем, не просто так — вопят в динамики. Фальцет мужчин, в результате, звучал еще неприятней.

Хорошо. Теперь дело за мной.

Я вышла из мини-истребителя и направилась к спорщикам, на ходу снимая перчатки.

Поначалу восьмерка словно вообще ничего не заметила, продолжая браниться и бешено жестикулировать — почти каждый напоминал помесь живой мельницы с человеком, что пытается привлечь самолет с необитаемого острова. Я воспользовалась случаем, осторожно коснулась каждого гонщика — так задела: плечо, спину, волосы… Словно бы невзначай, мимолетом.

Ладно.

Чувства — это открытая дверь к отголоскам мыслей, фантазий и предположений. Сквозь взвинченные до предела эмоции недотеп-гонщиков я увидела случившееся как будто сама там побывала. В шкуре сразу нескольких существ обеих рас, наблюдая аварию со стороны каждого участника.

Это несложно. Самое сложное еще предстоит.

Землянки слишком разогнались, не справились с управлением и на полном ходу врезались в станхиек, аккуратно в злосчастный генератор силового поля. Инопланетницы, вместо того, чтобы уступить дорогу, пытались обогнать соперниц, опираясь на правила гонок о необходимой дистанции между судами и ограничительными линиями, и также оказались виноваты. Экипаж землянина и станха силился предотвратить катастрофу выбросом из силового генератора, способным раскидать корабли в разные стороны, но опоздал на считанные секунды. Не только не помог — но и ухудшил положение. Выброс пришелся на защитные «куполы» двух первых судов, и спасателя самоучку швырнуло на генератор силового поля, уже получивший мощный удар носом гоночного истребителя.

Следующий за ним корабль землянина собирался вырваться вперед, воспользоваться несчастьем и выиграть гонку. В результате, получил отдачу от взрыва и не смог выровнять курс, уйти в сторону. Незадачливого авантюриста закрутило и бросило на остальные суда по всем известному закону подлости. Уж что-что, а закон подлости никогда и нигде не подводит!

Итог — масштабная авария.

Кто виноват? Да все. Каждый по-своему.

Я настроилась на привычную работу. Хорры излучали особенную ауру или нечто подобное. Одним своим присутствием мы успокаивали и снижали градус агрессии. Хотя могли и повысить его.

На меня наконец-то обратили внимание. Шумная толпа гонщиков затихла, и я получила шанс вставить хоть слово. Хорошо. Растечься мыслью по древу мне позволят навряд ли — я ведь не селебрити и даже не дочь олигарха. Мой год работы стоит меньше, чем секунда труда родителей героев сегодняшней аварии. Значит, надо сосредоточиться на главном и сказать то, что всех утихомирит.

— Я понимаю, что станхи везде и всегда следуют протоколу. Имеют право обогнать — обгоняют и ждут, что все поступят аналогично. Подчинятся чьим-то каракулям на листке файла, что диктуют как действовать, что можно, а что нельзя. Земляне любят импровизацию, предпочитая уповать на волю случая и рассчитывать на лучшее. Поэтому оба корабля пытались лавировать тогда, когда станхи не стали бы этого делать. Вот и получилось то что получилось. Одни упрямились, действовали на свой страх и риск, руководствуясь правилами гонок, а другие рискнули всем, чтобы просто выиграть. Думаю, никто не виноват. А самое главное — все выжили. Из той ситуации не всякий спасательный истребитель вытащил бы пострадавших. Уж поверьте, я в патруле оттрубила немало. Наш капитан совершил невозможное. Вы лишь чудом остались живы и целы. В девяноста девяти случаев из ста похожие катастрофы заканчивались тем, что служба космической уборки эвакуировала с места столкновения остатки… И не только судов, но и их владельцев. Так что давайте от всей души порадуемся удачному исходу дела. Еще немного — и мы здесь не разговаривали бы, а ваши родственники получили то, что можно только кремировать.

Гонщики зашумели, принялись объяснять друг другу то, что уже сказала я, только в своей интерпретации. Перевод с языка «пресмыкающихся» на язык «небожителей» занял некоторое время…

Неплохо. Остался последний удар. Получите и распишитесь.

— Мы можем закрыть дело, как аварию при обоюдной вине. Либо же начать расследование и здесь каждый получит свое. Первый корабль не дал достаточного места второму для нормального маневра и нарушил правила о дистанции между судами и разграничительными линиями гоночной трассы. Второй, видя ситуацию, попытался пробиться, также нарушая правила техники безопасности. Третий слишком приблизился к генераторам силовых полей, которые уже пришли в столкновение в нарушение закона о безопасности судов в космосе. Четвертый сильно превысил скорость, допустимую для гонок, и поэтому не смог вовремя исполнить маневр или затормозить. Либо… мы расходимся по обоюдному согласию, либо в суде каждый из вас ответит по всей строгости закона.

Слава богу, в Союзе планет старались никому не делать поблажек. Даже если денег у тебя больше, чем звезд во Вселенной, а связи такие, что хоть на трон самовыдвигайся, закон есть закон. Он одинаков для всех. Разумеется, «строгий пиджак закона» для нынешних миллиардеров все-таки с воланами и рюшами. Камерой, больше похожей на элитную квартиру с удобствами, каких нет у многих свободных бедняков дома… Но, по крайней мере, заточение для денежных королей галактики тоже заточение, и срок назначался согласно проступку, а не в обратной пропорции количеству нулей на счете.

Несколько минут оживленных переговоров, переглядываний, красноречивых жестов и задумчивого молчания. Но я уже знала, что победила. Гонщики согласились на все, без дополнительных аргументов.

Скупые «Спасибо», «Передайте команде, что все отлично сработали», «Благодарим за спасение» разбавили ворчливые «Это их работа, вообще-то», «Мы за это в налоги отчисляем», «Им платят за подобные операции»… И — мое любимое от императоров купюр и акций, взращенных на молоке с золотой пылью. «Вообще-то могли хотя бы попытаться спасти корабли, они стоят целое состояние…»

Как только опасность для любимой тушки перестает маячить на горизонте, как и серьезные проблемы с законом, вспоминается то, что делает из селебрити и олигархов таковых. Универсальное мерило достатка, хорошей работы и качественных услуг. А для тех, у кого на счету в банке больше монет, чем волос на голове, даже считая прирощенные-нарощенные — еще и цена любого существа.

Я не стала отвечать на реплики. Мое дело сделано, а горбатого только могила исправит. Психология — не моя работа. Я в этом ничего не смыслю, да и не хочу разбираться.

Хорры постоянно купаются в эмоциях. Мы словно рабочие кондитерского цеха, которым разрешается есть все, что захочется. Вначале сладко, с кислинкой, с орехами, а потом все вкусности сливаются в одну одинаковую массу. Словно песок пережевываешь с примесью сахара.

Вот также и у нас происходит с эмоциями. Хорры стараются дистанцироваться, даже не пытаться их анализировать. Иначе — как минимум легкое безумие и сильное нервное истощение — гарантированы. Есть специалисты, психологи, психиатры — вот пусть они подобным и занимаются. Мы ничего не смыслим в проявлениях чувств, часто не замечаем их в окружающих. Надо — восприняли, сквозь эмоции получили доступ к памяти — и наблюдаем собственно ситуацию. Не мнение участников, не их ощущения по поводу, а именно — то, что случилось в реальности. Большинство хорров с сильным даром порой не видят ни симпатий окружающих, ни даже подавленных признаков агрессии. Только при сильных проявлениях и замечают. Есть такой замечательный парадокс в нашей жизни. Мы чувствуем чужие эмоции как свои, но разбираемся в них не больше, чем компьютерная программа в чувствах пользователя.

Обычные люди часто подмечают признаки чувств, мы же — нет, да и, чего греха таить, не стараемся. Нам нравиться дистанцироваться, держаться подальше от чужих ощущений. И происходит это почти автоматически, порой сами за собой не замечаем. Увы, такова природа хорров.

Мы можем импульсом заставить успокоиться или, наоборот, вынудить разозлиться. Но не способны заставить себя хотя бы на секунду проанализировать чужие эмоции.

Словно работает какой-то инстинкт.

— Мне нравится, как вы это делаете, — послышался за плечом бархатистый голос Фента. Я аж вздрогнула и резко обернулась. Капитан высился неподалеку, сложив руки на груди, и смотрел также странно, как и в нашу первую встречу.

Я пожала плечами:

— Это моя работа.

И не дожидаясь ответа станха, неспешно зашагала в собственную каюту. За спиной Фент раздавал приказы своим патрульным. Этому увести виновников торжества в медицинские отсеки, чтобы прошли детальное обследование. Надо же убедиться, что у гонщиков нет отсроченных или незаметных снаружи травм, влияющих на здоровье. Тому составить протоколы, обозначить вину каждого, отправить отчеты в полицию и звездный патруль. Последний занимался авариями в космосе, как старая добрая дорожная полиция: выписывал штрафы за неосторожное вождение, лишал прав и эвакуировал суда нарушителей. Другому продублировать информацию в страховые компании, чтобы занялись обоюдными выплатами горе-Шумахерам…

Истребители капитан распорядился отдать на проверку механикам и для автоматического сканирования. Убедиться, что во время операции ни одно судно не пострадало, ни одна система не дала сбой из-за массированного плазменного взрыва неподалеку. Отдача подобного могла навредить даже военным крейсерам, чья броня по сравнению с нашей все равно что панцирь черепахи рядом с рыбьей чешуей.

Фент все больше удивлял меня, даже ставил в тупик. Загадки, с ним связанные, только множились.

Неожиданная мягкая пластика для грузного инопланетника, какой я еще не видела, умение действовать в ситуациях, подобных сегодняшней. А ведь многие капитаны растерялись бы, не зная, что предпринять. Запросили консультацию с базы, у наших специалистов по взрывам силовых полей и плазменных генераторов. И с большой вероятностью — опоздали бы с помощью, получив восемь трупов на руки и пополнив личное кладбище тех, кому не смогли помочь.

Фент сработал уверенно, четко и правильно. Единственно правильно, я бы сказала. Спасти «золотых гонщиков» иным способом не представлялось возможным. Выходит, опыта у командира немало. Или, по крайней мере, наблюдений за похожими ситуациями.

Но если прежде он не работал в патруле, откуда же такие навыки, сноровка, смекалка? Похожими могли похвастаться лишь самые опытные капитаны нашей службы. Хм… Загадочный он, этот станх.

Фент знал свое дело, не терялся, не мешкал и не упускал из виду ни единой мелочи. Меня не покидало ощущение, что капитан решал и не такие задачи, устранял куда более страшные катастрофы.

Станх напоминал не новичка в штате патруля, который суматошно доказывает, что достоин должности, особенно командира экипажа — он походил на взрослого, что разбирает детскую ссору в песочнице.

О как! Кто же он такой, в конце-то концов? И с каких станхийских небес на нас свалился? А главный вопрос — зачем? Зачем космолетчику, капитану, боевому офицеру такого уровня заниматься, по сути, мелкой для него работой в наших рядах? Это же все равно, что Версаче приехал бы пошить наряды на детский утренник в садике!

Уверена, Фент легко управился бы не только с десятком патрульных судов на задании — с армадой крейсеров в реальной военной операции.

Любой космофлот под руководством этого станха просто обречен на победу.

Не понимаю, почему его не назначили командующим всей базой на Эльвересте? Зачем специалисту уровня Фента «играть в куклы» на нашем истребителе?

Тем более, что он, похоже, не слишком любил «полевое общение», во всяком случае, не привык к нему.

Странный, нелюдимый, молчаливый и загадочный. Мрачноватый тип.

Подумай о нечистом — и вот же он, на пороге.

— Дежурство закончено. Пострадавших смутьянов везем на базу, — Фент застыл в дверном проеме, словно нарочно демонстрируя какой он большой — не пройдешь мимо. Внимательный взгляд с прищуром, чуть поджатые губы и это мое любимое — каменное выражение лица жертвы Медузы Горгоны.

— Сспасибо, что проинформировали, — произнесла я, не зная что предпринять дальше. Фент кивнул, и я надеялась, что он уйдет, но капитан снова замер. Ни тпру, ни ну. Застыл в дверях, не моргая, не сглатывая и не говоря ни слова.

Пауза затянулась на несколько минут. Я присела в кресло и жестом пригласила гостя в противоположное. Фент не сдвинулся с места. Может, он робот и просто выключился…

Еще пара минут, показавшихся мне вечностью. Еще несколько неловких движений. Я зачем-то оправила форму на талии, проверила застежку на вороте и развела руками, давая знак станху, что не понимаю его.

Фент помолчал еще, внезапно двинулся навстречу, но в кресло так и не опустился.

— Я рассчитывал, что вы посетите вечеринку в «Лельвилле», на Эльвересте.

— Вечеринку? — удивилась я.

— Теперь вы член команды и приписаны к нашему экипажу. Я собираю всех в честь первого нашего общего дежурства со мной во главе. Как это называют земляне на вашем любимом языке? Представиться? Проставиться?

Я усмехнулась. Великий и могучий. Одна буква, а какая разница в смысле!

Стоп! Выходит, командир «сделал уроки» и выяснил — какой я национальности! На Земле кое-где еще практиковали русский, английский и пару других «полумертвых языков», но в космическом государстве, в основном, общались на новогалактическом. Искусственно созданный язык отвечал всем требованиям обеих рас в произношении, яркости и выразительности.

Не дождавшись ответа, Фент повторил вопрос:

— Так вы придете?

— То есть это вечеринка только для нашего экипажа? — вопросом на вопрос ответила я.

Фент заметил.

— Думал так отвечать считается невежливым, — то ли сетовал, то ли иронизировал. Я не поняла.

— А вы попробуйте прояснить, — настаивала я.

Между нами нагнеталось странное напряжение. Я чувствовала его кончиками пальцев. Это ощущение, словно от тебя чего-то хотят, но не готовы или не могут выразить словами. Это чувство, будто мы с Фентом нечто большее, чем просто капитан и член его команды — начальник и подчиненная. И вовсе не субординация виновна в том, что командир такой скованный, а я настолько смущенная.

Волнение окатило удушливой волной, сердце вдруг ускорило темп. Станх глотнул побольше воздуха и выдавил:

— Другие экипажи придут тоже. Поздравить меня с первым дежурством.

— Хорошо, я буду. Кстати, поздравляю! Лучше поздно, чем никогда!

Он как-то странно отреагировал. То ли хмыкнул, а то ли фыркнул. Еще постоял, вперившись неотрывно, будто нашел на моем лице точку и планировал закрутить балетные пируэты.

— Как у вас сейчас принято? — вдруг разразился вопросом Фент. — Мужчины сопровождают женщин на вечеринки? Заходят за ними в квартиры?

— У нас женщины сами по себе, если только не сошлись с кем-то из мужчин всерьез… Я хожу с подругами или с Дреймором. Он тоже хорр и тоже служит.

По мере моего пояснения по лицу Фента словно прошла туча. Что его так расстроило, осталось загадкой. Но капитан крутанулся на пятках, бросил через плечо: «Значит, увидимся на вечеринке» — и выскочил вон, словно за ним гнались сотни чертей из преисподней, вооруженные вилами и раскаленными сковородками.