Любовник роз

Ярослава Лазарева, 2016

Никто не знает, что в нашем мире уже много лет действует тайный Орден Ловцов самоубийц, выявляющий людей, склонных к суициду, и предотвращающий их гибель. Ловцам противостоит клан прилипал, которые, наоборот, подталкивают людей к самоубийству. Ведь если человек наложит на себя руки, он становится аморфом – призраком, застрявшим между мирами… У Виктора, одного из ловцов, есть все, что нужно для красивой жизни, – деньги, привлекательная внешность, свобода и ум. Многие женщины мечтают заполучить его в мужья, не зная, что Виктору противопоказаны серьезные романы. Ведь если его захватит серьезное чувство, он перестанет быть ловцом. Этим обстоятельством готова воспользоваться прилипала Моника, ведь в ее интересах, чтобы самоубийц становилось как можно больше…

Глава первая

«…ее взгляды говорят сами за себя. Слова не нужны. И это молчаливое согласие на все, которое так легко читается в ее глазах, меня… отталкивает. И ее игра становится бесполезной и даже скучной для меня. Я читаю ее как раскрытую книгу. Нет, как бегущую строку рекламы на фасаде здания. И у нее даже не возникает мысли, что, возможно, я совсем не тот, за кого себя выдаю! Милая глупышка! Но… такая хорошенькая, свеженькая и аппетитная. Почему бы не подыграть ей? Ведь жизнь — игра!»

Виктор закончил предложение, улыбнулся, отодвинул тетрадь, поправил, чтобы она лежала ровно на столе, и аккуратно опустил ручку Паркер в антикварную подставку из узорчатого малахита с золотой, чуть стертой окантовкой по ободку стаканчика. На краю старинного письменного стола стояла ваза из китайского тончайшего фарфора, и его молочная белизна оттеняла крупную английскую розу бледно-желтого цвета. Рассеянный утренний свет, смягченный воздушной занавеской, падал из высокого окна на стол. Виктор достал из кармана шелкового халата белоснежный носовой платок и небрежно бросил его возле вазы. Он прекрасно изучил женщин и отлично знал, как они падки на подобные мелочи. Для мужчин, в основной своей массе, не играло никакой роли, что лежит на столе, как расставлены вещи, есть ли цветы в комнате, а вот женщины не выносили пустоту пространства и сразу жаждали его обустроить. А если пространство холостого, свободного для отношений мужчины было уже заполнено всевозможными вещицами, то они настораживались, выискивали что-то принадлежащее другой — читай: сопернице, вели себя крайне скованно, ведь понимали, что эта территория уже кем-то завоевана, а значит, они тут чужие. И это давало ему преимущество. Женщины служили Виктору игрушками, он никого не любил, все его встречи были мимолетными и только ради секса. И ставя очередную подружку в такие условия, он быстрее проникал в ее суть и понимал, чего она на самом деле хочет.

Последние десять лет он только этим и занимался — старался увидеть суть любого человека, встреченного ему на пути.

Виктор взял из вазы с фруктами пару красных крупных яблок и бросил их на небольшой полукруглый диван, стоящий в углу кабинета. Улыбка не сходила с его лица, ему доставляло удовольствие создавать своего рода театр даже из обычного кабинета. Хотя это помещение обычным назвать было нельзя. Виктор любил устраиваться на новом месте с комфортом, но следуя исключительно своему сиюминутному настроению.

Он приехал в Венецию неделю назад, решив именно здесь встретить свой день рождения. Через три дня ему должно было исполниться двадцать семь. Но поселился не в самом городе, а на «золотом» Лидо, длинном и узком мысе разделяющим Венецианскую лагуну и Адриатическое море, и славящимся фешенебельными отелями, песчаными пляжами и элегантными старинными виллами начала прошлого века. Именно одну из таких вилл Виктор снял на месяц, хотя не планировал столько времени провести в Венеции. Но он не любил зависеть от дат и предпочитал платить за больший срок, чем собирался отдыхать. Франческа, менеджер риэлтерского агентства, респектабельная молодая женщина, уверяла его, когда они ехали на место, что эта вилла уникальна, в ней жили разные знаменитости, в том числе именно там Жак Казот написал роман «Влюбленный дьявол». Виктор сделал вид, что поверил, но достал планшет и набрал в поисковике фамилию писателя. Пробежав по ссылке, выяснил, что Казот родился во Франции в Дижоне, учился в Париже, по делам службы был отправлен на остров Мартиника. Ни о каком Лидо и речи не шло. Он хотел показать ссылку Франческе и уличить ее во лжи, но передумал, решив не тратить энергию на такие пустяки.

Машина уже въезжала в раскрытые кованые ворота. И вид виллы очаровал Виктора. Она оказалась небольшой, в два этажа, с прекрасной широкой лестницей, ведущей к стеклянным дверям, с основательной террасой, заменяющей балкон и увитой шпалерными розами, которые только начали распускаться.

«Почему бы не поверить в сказку, выдуманную агентством? — размышлял Виктор, выходя из машины и глубоко вдыхая прохладный, пропитанный морскими терпкими ароматами воздух. — Конечно, цену подняли из-за этой псевдоистории с писателем, но мне-то что за дело! Для агентства это выгодный бизнес, рассчитанный на простодушных иностранцев. Почему бы не дать им заработать? Поживу здесь пару недель, а там видно будет. Главное, мне здесь нравится!»

С крыльца торопливо спускалась горничная, миловидная брюнетка, она вежливо поздоровалась на безукоризненном английском, взяла багаж и пригласила Виктора в дом. Он попрощался с Франческой, отказался от услуг личного водителя на все время пребывания в Венеции и двинулся за горничной, машинально оценивая ее хрупкую изящную фигуру в форменном белом костюме, состоящем из узкой юбки и короткого жакета. Виктор быстро осмотрел виллу, выбрал себе просторную спальню на втором этаже и велел оставить багаж там. Горничная спросила, чего еще изволит синьор, он ответил, что на сегодня она свободна. Было уже почти шесть вечера, Виктор немного устал от перелета, хотя он занял чуть больше часа. Но все эти процедуры в аэропортах всегда его раздражали. Он хотел приехать из Рима на машине, но путь в четыреста километров показался утомительным, и Виктор выбрал ближайший рейс до Венеции.

Когда горничная удалилась, заученно улыбнувшись и пожелав ему приятного отдыха, Виктор первым делом отправился в ванную комнату. Ему понравилось, что там есть большое окно с видом на сад, за которым синело море. Он набрал теплой воды, с удовольствием опустился в глубокую овальную ванну, добавил немного розовых лепестков, которые нашел в хрустальной круглой вазе, стоящей на столике. Виктор любил расслабляться и пожалел, что так опрометчиво отпустил горничную. О сексе он не думал, просто хотел, чтобы кто-то принес ему бокал красного вина. Но выбираться из воды было лень, к тому же он пока не знал, где находится бар. Виктор откинулся головой на край ванны и вытянулся. Розовые лепестки плавали в воде и иногда задевали его голую кожу. И это начинало возбуждать.

— Ой, простите! — раздался испуганный голосок.

Но Виктор и не подумал прикрыть низ живота хотя бы руками. Он лениво повернулся к открытой двери. В проеме стояла девушка и смотрела на него, округлив глаза.

— Ой! — растерянно повторила она.

Ее русский был с явным акцентом, выглядела незнакомка, как типичная итальянка: темные вьющиеся волосы, яркие карие глаза, красиво изогнутые брови, сочные красные губы. Все в ней было чрезмерно — насыщенность красок, данных от природы, пышная грудь, которую открывало большое декольте белого батистового платья, тонкая талия, затянутая алым пояском, высоченные шпильки ее красных туфелек.

— Привет! — спокойно сказал Виктор. — А ты не принесешь мне бокал сухого вина? Хотелось бы местного… Тут должен быть где-нибудь бар… или внизу есть кухня?

— Вы решили, что я горничная? — спросила она и звонко рассмеялась.

Он улыбнулся, забавлял акцент девушки.

— А разве нет? — уточнил Виктор. — В штате, кажется, две… Одну я уже видел и отпустил ее до завтра. И она тоже была в белом. Приятно, что ты знаешь русский, — добавил он.

Виктор остро глянул на девушку, но она выглядела вполне жизнерадостной и довольной жизнью. Его обычно в первую минуту знакомства интересовало только это. За десять лет службы Ордену выработалась неизменная привычка мгновенно проникать в настроение новых знакомых и считывать их эмоциональное состояние. А при необходимости включать «внутреннее зрение» и сканировать их энергетическое поле. И гармоничные, довольные жизнью люди его мало занимали.

— Меня зовут Сибилла, — перестав смеяться, сказала девушка. — Вы так на меня посмотрели! Аж мороз по коже, — тихо добавила она.

— И что? — поскучнел Виктор.

— Мой отец владелец ресторана… здесь, неподалеку. Он тут всех знает…, — неуверенно продолжила Сибилла, не сводя взгляда с молодого человека.

Виктор начал водить пальцами по остывающей воде, розовые лепестки зашевелились. Сибилла замолчала. Пауза становилась все неприятнее. Он неторопливо выбрался из ванны и невозмутимо посмотрел на девушку. Его обнаженное тело покрывали капельки воды. На животе алело пятнышко прилипшего лепестка.

— Ой! — вскрикнула Сибилла и жарко покраснела.

Ее взгляд задержался на красном лепестке, скользнул вниз живота. И девушка резко отвернулась.

Виктор взял банное полотенце.

— Принесу вам вина! — вдруг решила она и скрылась за дверью.

Виктор тщательно вытерся, глянул на свое отражение в большом овальном зеркале, висящем над раковиной. Однодневная щетина чернила щеки и подбородок. Но его настроение сейчас было таким, что ему даже нравился образ брутального мачо. Виктор зачесал влажные слегка вьющиеся волосы назад, открыв высокий гладкий лоб. У него были выразительно изогнутые черные брови, на тон темнее волос и такие же черные ресницы. А вот на радужку глаз словно не хватило пигмента, их прохладно-серый цвет казался странно светлым. И этот резкий контраст делал лицо интересным и запоминающимся.

Виктор накинул белый махровый халат и вышел на террасу. Тонкий аромат распускающихся роз, увивающих перила и забирающихся все выше почти до крыши, изменил его настроение. Подсвеченные солнцем цветы переливались всеми оттенками розового и алого и обрамляли открывающийся вид. Море синело вдали за кронами деревьев сада, серебристые искорки пробегали по легким волнам, быстрые чайки кричали над водой, воздух будто сам врывался в легкие и заставлял дышать полной грудью. Виктор замер и какое-то время смотрел в небо, забыв обо всем.

— Так вот вы где!

Звонкий голосок Сибиллы вывел его из медитативного состояния, и он обернулся с раздраженным видом. Но девушка стояла перед ним с подносом в руках, на котором возвышались открытая бутылка вина, хрустальный бокал, узкая вазочка с одной крупной алой розой. Блюдо с фруктами дополняло картину, и Виктор смягчился.

— Прошу, — мягко сказал Сибилла и поставила поднос на круглый столик, стоящий в углу террасы.

Виктор опустился на диванчик, девушка налила вино, пробормотав, что сама не понимает, зачем она это делает. Она смущалась так мило, румянец заливал ее упругие щеки, и Виктор все с большим интересом поглядывал на нее.

— Составишь мне компанию? — мягко спросил он. — Или, может, моя невежливость коробит и лучше обращаться на «вы»?

— Нет, нет, можно и на «ты», — окончательно смутилась Сибилла.

— Меня зовут Виктор, — представился он.

Она стояла, сжав руки, и явно не знала, на что решиться. Виктор пристально глянул на девушку, затем вынул розу, выплеснул воду и налил вина в вазочку.

— Ой, зачем? — тихо сказала Сибилла.

— Ты любишь ойкать, — засмеялся он и налил вино в бокал.

— Ойкать? — с недоумением повторила она. — Я знаю русский, но вот не все слова мне понятны.

— Не обращай внимания. Да садись же! — И Виктор потянул ее за руку. — Выпей со мной!

Сибилла опустилась рядом и взяла бокал из его рук.

— Вам как-то не пристало пить из вазы, — заметила она, глядя в глаза Виктору.

— Но ты же принесла всего один бокал, — лукаво проговорил он и легко коснулся вазой края ее бокала. — Чин-чин!

Она пригубила вино, не ответив. Виктор, не скрываясь, изучал ее лицо.

— Так что ты здесь делаешь? — после паузы спросил он.

Сибилла сбивчиво начала объяснять, что гости таких вилл часто заказывают еду у ее папы в ресторане, потому что у него лучшая кухня на Лидо, его повара выполняют любое пожелание, и доставка еды мгновенная, но если гости захотят, то могут нанять повара на все время проживания и папа идет на это и отпускает ценных работников.

— Так ты своего рода менеджер у отца и ищешь клиентов? — рассмеялся Виктор. — Понимаю, понимаю… такой хорошенькой девушке легко договориться.

Сибилла вспыхнула и опустила глаза. Виктор с удовольствием поддался обаянию ее юной женственности. Присутствие добродушной милой симпатизирующей ему девушки помогло почувствовать себя как дома. А именно такое вот спокойное состояние зоны личного комфорта он ценил больше всего, ведь никогда долго не жил на одном месте. К тому же ему сейчас был необходим отдых от повседневных, почти всегда крайне тяжелых в эмоциональном плане обязанностей, и только рядом с гармоничным, довольным жизнью человеком, он мог окончательно расслабиться. А он уже точно знал, что Сибилла как раз из разряда таких людей.

— Пьетро… ну охранник на входе… впустил меня, — тихо продолжила она. — Я позвала вас еще у лестницы, но никто не ответил. Тогда я поднялась на второй этаж… Простите мою бесцеремонность! — с чувством добавила она. — До вас эту виллу снимала одна семья из Англии, так они были очень довольны кухней нашего ресторана и постоянно заказывали еду только у нас. А жили они весь апрель! И вот нам сообщили, что виллу с середины мая занимает русский господин.

— И ты сразу примчалась! — весело ответил Виктор. — Не успел я приехать!

— Но ведь вам нужно поужинать! — заметила она уже более уверенно. — Вы же устали с дороги. И разве хочется идти искать ресторан? Вы уже были на Лидо?

— Впервые. У меня двадцатого мая день рождения, решил, что встречу его именно в Венеции.

— Так это уже через три дня! Хотите устроить праздник? — озабоченно поинтересовалась Сибилла. — Приедет много ваших друзей? Нужно заранее продумать меню!

— Нет! Не выношу шумные компании. Я люблю одиночество.

Сибилла внимательно посмотрела на него. Грусть, промелькнувшая на самом дне его глаз, заинтересовала и вызвала жалость к красивому, богатому, но одинокому иностранцу.

— Откуда ты знаешь русский? — спросил Виктор.

— От мамы, — после паузы ответила она. — Папа местный… они познакомились, когда он ездил в Россию. Он хотел открывать сеть итальянских ресторанов, но дела не пошли. У вас там все… нецивилизованно, так папа говорит. Это было в Санкт-Петербурге. Мама училась на кондитера…

— Их интересы совпали, — перебил ее Виктор. — Ресторатор и кондитер, что может быть лучше? Надеюсь, они счастливы в браке, — любезно добавил он.

— Мама умерла пять лет назад, — после паузы тихо ответила девушка и побледнела. — Мне тогда исполнилось тринадцать.

— Сочувствую, — холодно проговорил он.

Но его лицо на миг приняло напряженное выражение, от ленивой вальяжности не осталось и следа.

— Как это случилось? — спросил он.

— Она утонула…, — тихо произнесла Сибилла. — Врач сказал, что ногу свело судорогой в воде, доплыть до берега мама не смогла…

— А что же пляжные спасатели? — уточнил Виктор.

— Не успели ей помочь, она заплыла очень далеко от берега. Мама обожала плавать. И вот такая беда!

— Но, судя по туристическим проспектам, здесь очень мелко. Поэтому сюда любят ездить отдыхать с детьми, пляжи подходящие, — задумчиво проговорил он и пристально посмотрел в глаза девушки, словно хотел проникнуть в ее мысли.

От его взгляда она невольно поежилась и опустила голову. Стало отчего-то неприятно, будто все ее существо просканировала какая-то неведомая ей энергия и высветила самые потаенные уголки ее памяти.

— Здесь курице по колено, — четко произнес Виктор.

— На все воля божья, — прошептала девушка, быстро перекрестилась и вытерла набежавшие слезы.

— Сочувствую, — более мягко повторил он и налил вина в бокал.

Она выпила и встала. На ее щеки вернулся румянец, глаза снова заискрились жизнью.

— Простите, синьор, что надоедаю вам, — с раскаянием проговорила Сибилла. — Вот визитка моего отца, там и адрес нашего ресторана. Звоните, если надумаете.

Девушка выглядела в этот момент жалко. Виктор понимал, что не оправдал ее ожиданий.

— Вообще-то зря извиняешься, — решил он приободрить ее. — Я же отлично понимаю, что как только ты узнала о приезде «русского господина», то вызвалась навестить меня с одной целью…

Он сделал паузу и глянул на Сибиллу. Она явно не понимала, куда он клонит, и смотрела с простодушным любопытством. Слезы окончательно высохли, она даже начала покусывать нижнюю губу в нетерпении, но нарушить паузу боялась.

— Знаю, знаю, — задорно продолжил он, — тебе не терпелось попрактиковаться в языке. Насколько я понял из твоего рассказа, ты очень трепетно относишься к своим русским корням.

— Я обожала маму, — прошептала она. — А сейчас мне, правда, не с кем практиковаться. Только с туристами, но русских на Лидо немного. Папа, конечно, тоже раньше говорил… по-вашему, но сейчас начал забывать этот язык… за ненадобностью, — тихо добавила она.

Виктор задумчиво посмотрел на девушку. Ему хотелось прогуляться, да и не мешало где-нибудь перекусить. Но приглашать Сибиллу в его планы не входило. Он приехал сюда, чтобы побыть одному. Перед каждым днем рождения Виктора одолевала депрессия, с которой было трудно справляться, и он предпочитал в это время ни с кем не общаться. А уж этот день рождения был для него своеобразным рубежом. Прошло десять лет с его злополучного семнадцатилетия, и ему нужно было принять важнейшее судьбоносное решение.

— С удовольствием поболтаю с тобой как-нибудь еще… для твоей практики! — широко улыбнулся он. — Я позвоню.

— Arrivederci… ой! До свидания! — пробормотала она, вспыхнула и быстро ушла с террасы.

Следующие три дня новая знакомая так или иначе оказывалась в поле его зрения. Ему уже казалось, что Лидо ди Езоло — маленькое королевство, в котором владычествует одна лишь Сибилла. Когда он отправился поздним вечером в день приезда погулять, то в первом же кафе наткнулся на нее. Если бы девушка была одна, то он мог бы подумать, что это неслучайно и она его просто-напросто выслеживает. Но за столиком Сибилла сидела в компании подруг. Виктор сделал вид, что не замечает ее и покинул кафе. На другой день он поплавал в холодном пока море, затем прошелся по набережной, мельком изучая всевозможные отели, плотно стоящие на берегу. Было еще только начало сезона и малолюдные пляжи его порадовали. Он прогулялся по улице, заглянул в магазинчик сувениров. Стройная девушка в коротких синих брючках и свободной белой блузке стояла у большого зеркала. Ее лицо было прикрыто золотой маской Коломбины, классического персонажа комедии Дель Арте. Виктору понравилась ее изящная, но аппетитная фигура, к тому же закрытое наполовину лицо интриговало — он видел только пухлые красные губы. Он взял с полки маску Доктора Чумы с длинным носом-клювом, надел ее и встал позади «Коломбины». Их отражения выглядели эффектно. Улыбка тронула губы незнакомки, она пару секунд смотрела в зеркало, затем повернулась к Виктору и задорно проговорила на русском:

— Маска, а я вас знаю!

Акцент показался ему знакомым, Виктор отпрянул. Девушка открыла лицо. Перед ним была Сибилла.

— А я вас нет, — глухо проговорил он, спокойно положил свою маску обратно на витрину и покинул магазин.

Он был в дурном настроении еще с утра, и даже купание не избавило от меланхолии и раздражительности. Виктор боялся, что раздосадованная его невежливостью девушка догонит его, и ускорил шаг. Но за ним никто не шел. Виктор остановил такси и уехал к себе на виллу. И до вечера не выходил из спальни.

Из дневника Виктора:

«Любить нельзя! Это запрещено! Но все еще трудно сопротивляться хорошеньким, лучезарным, манящим своей красотой девушкам. Я живой, я молод, здоров, природа требует свое. И я знаю, как это бывает: поначалу „химия“, то есть притяжение чисто на физическом уровне, затем втягиваешься все больше, чужая энергия будто засасывает, ты липнешь к противоположному полу, а потом буквально залипаешь… Узнаешь душу, очаровываешься внутренним миром чистой жизнерадостной девушки. И вот она, любовь! Тут как тут! Мне нужно быть осторожным и не позволять природе брать вверх. Я пока не вышел из Ордена, и мне запрещено любить! Это ослабляет».

Утром в его день рождения был доставлен изысканный фруктовый десерт с милой поздравительной открыткой от Сибиллы и ее отца. Виктор проснулся в приподнятом настроении и решил «сократить дистанцию». Он нашел карточку, набрал номер и поблагодарил обрадованную девушку. Она тут же предложила отметить его день рождения в их семейном ресторане, пообещала, что блюда будут готовить лучшие повара, но Виктор после краткого раздумья отказался. Правда, попросил привезти ему ужин на виллу. Он не сомневался, что Сибилла сама вызовется быть курьером. Но вечером приехал какой-то паренек, он молча и ловко накрыл на стол, получил по счету. Щедрые чаевые вызвали широкую улыбку, паренек горячо поблагодарил «синьора». И тут же удалился. Виктор был доволен своим одиночеством, но то, что Сибилла поступила не так, как он рассчитывал, слегка его раззадорило. Он изучил немало женских типов, отлично понимал, что она, как прирожденная кокетка, решила поиграть с ним по всем правилам. И это его против воли начало заводить. Виктор знал, что все его увлечения должны заканчиваться только сексом на один-два раза, и обычно прекращал знакомство, если чувствовал, что девушка может зацепить его.

Чего хотела Сибилла? Виктору и спрашивать не нужно было, он знал наверняка, что привлекает ее как потенциальный жених. Увы, на него только так и смотрели все без исключения женщины, и пока ничего другого он не чувствовал с их стороны. Молодой, красивый, свободный, богатый, закрытый и от этого загадочный — это была беспроигрышная комбинация для привлечения особей противоположного пола. Но главное — его ощущение внутренней свободы. Виктор давно понял, что притягивает любого человека сильнее всего. Мы любим свободных. Независимость манит и рождает лишь одно желание — завоевать! А затем подчинить себе, овладеть, опутать и забрать в вечный плен. И он всегда четко расставлял акценты и сразу определял, кто и на что может рассчитывать.

Виктор поужинал в одиночестве, посидел в кабинете, сделав пару записей в своем дневнике, пригубил бархатистой коллекционной марсалы. И позвонил Сибилле. Она ответила сразу, голос был взволнованным.

— Если желаешь, то можешь лично поздравить меня с днем рождения, — мягко проговорил он.

— Мечтаю об этом! — пылко ответила Сибилла. — Жди!

Виктор вышел из кабинета, оставив тетрадь раскрытой на столе. Он хотел, чтобы Сибилла прочитала последнюю запись. Это сразу бы все расставило по местам, и дало понять девушке, что она не должна ни на что рассчитывать.

Сибилла пришла очень быстро. Он слышал, как она зовет его с первого этажа, но не откликнулся. Был уверен, что она поднимется. Так и произошло. Сибилла подошла к раскрытой двери кабинета и заглянула внутрь.

— Ты здесь? — спросила она.

Виктор стоял в арке, отделяющей холл второго этажа от коридора, за задернутой портьерой. И в щель наблюдал за девушкой. Сибилла вошла в кабинет. Он был босиком, в накинутом на голое тело халате. Мягко ступая, приблизился к двери. Девушка находилась уже возле стола, она чуть наклонилась и явно читала раскрытую тетрадь. Виктор откашлялся. Она резко обернулась, ее щеки пылали, глаза были влажными. Его носовой платок, который он нарочито небрежно бросил на стол, был зажат в ее пальцах, покрасневших от напряжения.

— Ты… Вы…, — запинаясь, начала Сибилла, но не выдержала и всхлипнула.

Виктор наблюдал. Она прижала платок к глазам. Он, ступая мягко, по-кошачьи, двинулся к дивану и уселся на него, закинув ногу на ногу. Нащупал одно из яблок, которые сам бросил на диван, и начал крутить его в руках. Аромат яблочной кожуры резко усилился. Сибилла, наконец, успокоилась. Она бросила на стол скомканный платочек и выпрямилась. Ее четкие брови хмурились, придавая лицу суровое выражение, хотя заплаканные глаза выглядели страдальческими. Но Виктор продолжал молчать. Ему доставляло удовольствие наблюдать за изменениями настроения девушки. На что же она решится? На ее месте он бы ушел. Но ведь он мужчина, а вот женские поступки часто ставили его в тупик полным отсутствием хотя бы какой-то логики. И это вызывало любопытство. Но Сибилла превзошла все его ожидания. Она резко развернулась в сторону дивана и четко проговорила:

— Ti amo! — Ее лицо вспыхнуло. — Я люблю тебя! — четко перевела она на русский. — И это не игра!

Виктор замер, внимательно в нее всматриваясь. Но она выглядела непритворно взволнованной и беззащитно искренней. Виктор улыбнулся, встал и подошел к девушке. Он надкусил яблоко и протянул ей. Сибилла вскинула на него удивленные глаза, но яблоко взяла.

— Это означает si?

Видимо, от сильного волнения она продолжала смешивать русские и итальянские слова.

— Я тебя хочу, — тихо ответил Виктор и глубоко заглянул ей в глаза.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептала она, чуть приподняв подбородок.

— Я тебя хочу и не более того, — жестко произнес он. — Но не люблю и никогда не смогу полюбить!

— Наплевать! — ответила она.

Виктор обхватил ее за талию и крепко прижал. Яблоко со стуком покатилось по полу. Лицо Сибиллы побледнело, губы приоткрылись. Она ждала поцелуя. Виктор не спешил, он любовался ее длинными ресницами, бросающими легкие трепещущие тени, ее изящным тонким носом, словно вылепленным великим Фидием, алыми, как спелая малина, губами, легким пушком на щеках, завитками растрепавшихся волос. Пожар желания внутри него разгорался, но постоянный внутренний наблюдатель, которого Виктор тщательно культивировал вот уже десять лет, не давал бездумно отдаться страсти.

Прежде чем переходить к интимной фазе отношений, Виктор все тщательно анализировал и взвешивал. Слишком дорого ему обходились необдуманные поступки, и он научился не идти слепо на поводу желаний. Любовь оставалась для него под запретом. Секс? Да, он любил секс. К тому же он заменял ему эмоциональную потребность в любви. Но ведь его можно было просто купить, чтобы снять физическое напряжение. Сибилла ему нравилась, как нравился полураспустившийся прекрасный бутон розы, но и только. Она, несомненно, была достойной девушкой и могла составить счастье любого мужчины, но разве Виктор хотел чего-то серьезного? Конечно, нет. А вот она хотела.

Глубокий вздох, ее пристальный взгляд — и Виктор вышел из оцепенения. Ее глаза! Блестящие, сочного коричневого цвета, чуть полуприкрытые опускающимися ресницами — они были прекрасны, словно творение итальянского художника.

«А ведь я мог бы каждый день любоваться этим шедевром природы!» — подумал Виктор и наклонился.

Сибилла обхватила его шею и первой прижалась к губам. Он ответил нехотя. Внутренний наблюдатель не давал ему отдаться влечению.

— Ты любишь меня? Любишь? — восторженно зашептала Сибилла и начала покрывать мелкими поцелуями его лицо. — Но зачем же ты солгал, что нет?! Ты был не уверен во мне? Но я полюбила тебя с самого первого взгляда, как только увидела!

— Полюбила…, — сказал Виктор и отстранился. — Но ведь ты ничего обо мне не знаешь! Если ты и вправду любишь, то лишь свое представление обо мне, выдуманный тобой образ!

Сибилла глянула на него с обидой. Как он может сомневаться? Она вся перед ним с чистой душой и открытым сердцем, которое сгорает от любви. Неужели он не видит? Слезы брызнули и побежали по ее пылающим щекам. Он села на диван и вскрикнула, ощутив между ног твердый круглый предмет. Вынув из-под платья яблоко, с досадой швырнула его на пол. Виктор весело рассмеялся, но она надулась и отвернулась.

— Какие же вы, девушки, бываете глупые! — сказал он и сел рядом. — Хочу уберечь тебя от разочарований, а ты обижаешься!

Он коснулся пальцами ее подбородка и развернул девушку к себе лицом. Слезинки, блестевшие на ее опущенных ресницах, выглядели прозрачным бисером, припухшие губы чуть приоткрылись, и Виктор нежно коснулся их губами.

— Ты прелестное создание, — тихо проговорил он, — и если бы я мог любить, то остановил бы свой выбор на тебе.

Сибилла подняла голову, ее глаза раскрылись, в них читалось удивление.

— Так все же не можешь? — уточнила она. — Но я плохо тебя понимаю. Что ты имеешь в виду? С тобой что-то не так? Это нездоровье, да? Но…

Девушка опустила взгляд, ее лицо запылало. Легкий шелк халата позволял видеть, насколько ее собеседник возбужден. Сибилла замерла. Виктор и не подумал что-то предпринять. Он испытывал физическое неудобство от прилива крови, напряжение требовало разрядки, но он не собирался воспользоваться для этого ситуацией, хотя отлично понимал, что девушка готова на все.

— Ты меня обманываешь! — возмутилась Сибилла. — Я вижу, что ты здоров и можешь любить! Хотя ты только что утверждал обратное!

— Любовь и секс для тебя одно? — усмехнувшись, спросил он.

— Я что-то не то говорю? Madre di Dio! Он меня не понимает!

Сибилла закрыла лицо руками. Виктора начал напрягать этот разговор. Он уже жалел, что оставил тетрадь с провокационной записью открытой на столе и этим вызвал Сибиллу на откровенное признание. Он хотел охладить ее, а вышло наоборот. Столько лет изучая человеческую природу, он снова попал в ловушку непредсказуемой женской логики.

— Или понимает, но делает вид, — пробормотала Сибилла и отодвинулась, обиженно надув губы.

Виктор поморщился. Возбуждение от ее красоты и бьющей через край сексуальной юной энергии начало спадать, вызывая неприятную реакцию охлаждения без удовлетворения. Он резко встал, запахнул халат и покинул кабинет.

Девушка осталась сидеть на диване, ее лицо выглядело огорченным. Она совершенно не понимала поведения Виктора, но его загадочные и казавшиеся ей нелогичными действия только сильнее притягивали. Сибиллу переполняли эмоции, она трепетала от желания «дойти до конца», боялась интимной близости — ведь в свои восемнадцать оставалась девственной — таяла от нежности и восторга. То, что Виктор ушел, не смутило. Она решила, что он большой оригинал, имеет право на прихоти, поэтому ведет себя неординарно. Ей оставалось лишь ждать.

Виктор появился минут через пятнадцать, он был одет для выхода.

— Мы отправляемся на прогулку? — уточнила девушка.

— А ты что-то имеешь против? — удивился он.

— Сегодня твой день рождения, — ласково ответила она, — поэтому подчиняюсь твоим желаниям.

— Тогда прокатимся в Венецию? — предложил он.

Сибилла молча кивнула и улыбнулась.

Они доехали до города на валоретто, затем Виктор нанял гондолу. Они плыли по Гранд — каналу, Сибилла болтала без умолку, рассказывая о знаменитых зданиях города, мимо которых они следовали. Виктора впечатлила элегантность венецианской готики. Он даже начал фотографировать Палаццо Санта-София, но на предложение гондольера посетить размещенную там художественную галерею Франкетти ответил отказом. Они прокатились по каналу Святого Марка, остановились возле знаменитого Дворца Дожей. Виктор и там сделал несколько фотографий, так его поразило грандиозное сооружение. Затем они высадились на площади Сан-Марко, перекусили в ресторане и пошли по набережной.

Виктор заметил две довольно высокие старинные на вид колонны. На одной была статуя крылатого льва, на другой — человека. Он машинально двинулся к ним. Подняв голову, посмотрел на льва, затем пошел между колоннами, глядя на статую человека. Но Сибилла отчего-то не последовала за ним.

— Signore! No… no…, — раздался голос, и Виктор резко обернулся.

К нему приблизился пожилой мужчина, одетый как обычный горожанин среднего класса.

Виктор уже достал портмоне, но незнакомец не выглядел, как попрошайка, и он медлил давать ему мелочь. Мужчина остановился напротив него и сбивчиво начал рассказывать, что нельзя проходить между этими колоннами, это очень плохая примета, «молодого человека» может ожидать какая-то трагедия и лучше ему вернуться обратно и обойти колонны. Виктор усмехнулся и поднял голову. Он спросил, не из-за крылатого ли льва такие суеверия. Незнакомец ответил, что это лев Святого Марка, а на второй колонне статуя Святого Теодора, одного из покровителей Венеции. Но несмотря на это, «место плохое, здесь в давние времена публично казнили людей и энергия колонн по сей день несет смерть, нельзя проходить между ними, чтобы не цеплять даже грамм такой ужасной энергии». Виктор слушал молча, затем поблагодарил незнакомца за интересный рассказ и открыл портмоне. Но его собеседник явно обиделся, сказал, что не хотел бы, чтобы «такой прекрасный молодой человек и его прелестная синьорина» пострадали от своего незнания и навлекли несчастья на себя и что никто из местных не ходит между колоннами, боясь получить «метку смерти». Затем он пожелал приятного путешествия и удалился. Виктор пожал плечами и убрал портмоне.

Он посмотрел на Сибиллу, она замерла в нескольких шагах от него и не сводила глаз с колонн. Виктор усмехнулся и двинулся вперед. Меньше всего его могли напугать такие суеверия. Он спокойно прошел между колоннами и оглянулся на испуганный возглас девушки. Пространство между ними странно изменилось, словно колонны опутали мутноватые туманные нити. Виктор замер, вглядываясь. Людей на набережной было немало, но они словно отодвинулись от колонн, обходя их стороной. Туманная завеса между ним и девушкой все сгущалась. И вот женщина с распущенными влажными волосами вынырнула из нее, ее голубоватое лицо с запавшими закрытыми глазами, застывшие черты, полупрозрачный силуэт не вызывали у Виктора сомнений: он видел аморфа. Женщина приблизилась к нему, ее глаза резко распахнулись. Отсутствие зрачков в их мутной серости только подтвердило его догадку — самоубийца.

— Уже ничем не могу помочь, — мягко проговорил Виктор. — Раньше думать надо было!

— Я не могла думать, я любила! — прошелестел аморф.

— Болтайся между верхним миром и нижним, пока срок не придет, — сказал он. — Таков удел всех самоубийц, ты же знаешь. Во сколько ты ушла?

— Я утопилась… в тридцать, — ответила женщина.

— А должна была умереть естественно? — быстро уточнил Виктор, глядя сквозь ее туманное тело на замершую в нескольких метрах от колонн Сибиллу.

Ее лицо выглядело встревоженным, но она не двигалась с места.

— В восемьдесят четыре, — сообщило существо.

— Значит, в виде аморфа общий срок… пятьдесят четыре года, — мягко произнес он. — Ничем помочь не могу! Исчезай и не тревожь меня!

— Мне худо! Как мне худо, — с мукой проговорил аморф, — они высасывают из меня всю энергию… Они вызывают во мне страхи, мое полу-тело может испытывать боль, но и это им в пищу. Разве я могла знать!

— Надо было жить, несмотря ни на что, — сухо ответил он. — И говорю же, ты не по адресу!

— Моя дочь! Спаси ее! — зашелестел аморф. — Сибилла! Она влюблена в тебя, я вижу это по ее глазам. Но разве ты тот, за кого себя выдаешь? Избавь ее от мучений, избавь от той участи, что ей уготована. Сейчас я знаю, что предрасположенность к суициду переходит по крови.

— Спасибо, что предупредила! — серьезно ответил Виктор. — Не волнуйся, я сделаю все. Этим я пока и живу.

Женщина глянула в его глаза, серая мутная радужка без признаков зрачков выглядела жутко, но Виктор уже привык к глазам аморфов.

— Верю, — прошелестела она. — И ухожу… И моя мучительница уже здесь!

Призрак исчез, туманная пелена, обвивающая колонны, медленно растаяла. Виктор увидел Сибиллу, она по-прежнему стояла неподвижно, словно не решаясь пройти к нему через пространство между колоннами. Он махнул ей рукой и улыбнулся. Она помахала в ответ, жестом подзывая его к себе.

Виктор сделал шаг, но перед ним появилась девушка.

— Моника, дьявол тебя побери! — быстро сказал он, останавливаясь. — Так это ты пасешь утопленницу?

Девушка откинула с плеч длинные черные пряди и с вызовом посмотрела на него. Мутные желтые глаза выглядели неприятно, даже несмотря на обильный макияж.

— Привет, милый! — кокетливо проговорила она. — Ты тут какими судьбами? У тебя же вроде день рождения! Я-то помню! Законный отдых от всех дел. А хорошо мы тогда… десять лет уже прошло… Ты был такой застенчивый, но от этого еще более сладкий…

И она хрипло рассмеялась.

— Пропади ты пропадом! — с чувством произнес Виктор. — Незачем мне постоянно об этом напоминать!

— Чего от тебя хотела Маша? — другим тоном спросила она и пристально посмотрела в глаза Виктора. — Она так рванула от меня, не удержать!

— Есть какая-то отвратительная циничность в том, что вы оставляете имена аморфам. Наверняка, это им причиняет особую боль, — тихо сказал он.

— На то они и нужны! — холодно ответила Моника. — Это всего лишь источник энергии, наша пища и ничего более. А боль — это приятный десерт, острый, но сладкий. И не забывай, они сами выбрали свой путь. Как и ты когда-то!

— Ага, с помощью прилипалы в твоем лице! — зло проговорил он.

— Милый, ты все еще в обиде? — нежно спросила Моника. — Но такова моя работа, ты же знаешь. И забавно наблюдать, как здоровый молодой парень ноет из-за какой-то хорошенькой дурочки, пускает слезы и сопли… «Ах, моя жизнь кончена! Она меня не любит!», — передразнила Моника и расхохоталась. — А потом с моста в воду… Но ты попал в клан ловцов. А ведь сегодня десять лет… Срок первого договора закончен. Что будешь делать дальше? Вернешься к обычной человеческой жизни?

— Ты слишком любопытна, — сухо ответил Виктор. — Я пока сам не решил.

— Значит, затянуло…, — пробормотала Моника. — А как же вон та миленькая девчушка, которая ждет тебя по ту сторону зоны? У нее вкуснейшая энергия, я уже на слюну изошла.

Виктор пристально глянул в желтые глаза собеседницы. Ситуация заставляла задуматься. Он знал, что прилипалы не привязываются к человеку, если он от рождения не склонен к суициду. Генетически заложенная тяга к самоубийству — это их привлекало сильнее всего. И если вовремя подтолкнуть, направить такого человека, то они получали свое в виде аморфа, который болтался между мирами до тех пор, пока не придет означенный для него в высших сферах срок естественной кончины. Незащищенные телесной оболочкой, лишенные обычной жизни смертных, но еще не ушедшие в иное измерение призраки-аморфы были питательной средой для прилипал. И они мучили своих подопечных изощренно, чтобы получить энергию боли, отчаяния, страха, ужаса, тоски, горя, страдания — весь спектр темной стороны эго. Но как только наступал определенный им при рождении срок естественной смерти, аморфы переходили в «другое ведомство» и прилипалы лишались пищи. Поэтому они всегда и везде искали души с червоточиной суицида, пасли этих людей и всячески подталкивали к совершению самоубийства. Секс оставался одним из сильнейших факторов воздействия, поэтому все прилипалы обладали притягательным сексуальным очарованием.

— Не понимаю, отчего ты раздумываешь, — продолжила Моника, не дождавшись ответа. — Ты исправно ловил потенциальных самоубийц, думаю, что у тебя талант к этому делу! Реально у тебя слава, как об одном из лучших в Ордене ловцов. Знаю, что у нас жалеют о договоре не уничтожать друг друга. Многие из прилипал были бы рады убить тебя. Столько прекрасных аморфов уплыло из наших рук, благодаря тебе. Как ты это делаешь? — с любопытством спросила она. — Есть какие-то тайные техники убеждения суицидников? Ведь они с рождения без конца борются с желанием покончить с собой. И никакие страшилки в виде текстов Священного писания им не помогают. А уж лечение в клиниках неврозов вызывает только смех. Ген суицида передается по наследству. С такими людьми нам проще всего работать, а вот ловцам наверняка приходится сталкиваться с непреодолимыми препятствиями.

— Что-то ты сегодня чрезмерно болтлива! — хмуро заметил Виктор.

— Я хоть и не человек по сути своей, но до ужаса сентиментальна, как любая девочка, — ответила Моника и улыбнулась. — Увидела тебя, нахлынули воспоминания… Все же именно я лишила тебя невинности!

— Да пошла ты! — грубо ответил Виктор и быстро покинул пространство между колоннами.

Он знал, что время реальности и иного пространства не совпадают. И сколько бы он ни пробыл в зоне, для Сибиллы, остающейся в земном измерении, это не имело значения. Для нее прошла пара минут.

— Зачем ты пересек промежуток между этими колоннами? — с легким укором сказала она, когда Виктор приблизился. — Нехорошее это место!

— Все итальянцы чрезмерно суеверны, — с улыбкой ответил он.

— Но я наполовину русская! — задорно ответила Сибилла и начала улыбаться в ответ.

— Я помню. А как звали твою маму? — ничего не выражающим тоном задал он вопрос.

— Мария, — тихо ответила девушка и взяла его под руку. — Почему ты спросил?

— Так просто… Расскажешь как-нибудь о ней, — сказал Виктор.

— Хорошо, — прошептала она и прижалась к его плечу.

Вернулся Виктор на виллу около часа ночи. Он проводил Сибиллу до ее дома и категорически отказался «продолжить праздник в интимной обстановке». Девушка надула губы, она явно ожидала, что сегодня Виктор решится на что-то более конкретное, и была готова к этому. Но он легко коснулся губами ее щеки и сказал, что благодарен за приятно проведенный вечер.