Магистерий. Тайная игра

Ярослава Кузнецова, 2023

Европа лежит в руинах после разрушительной войны. На обломках разрозненных европейских монархий маги творят единое государство: Магистерий. Люди развивают производство, и для этого всем нужна не нефть, а абсолют – материализованная благодать, на которой работают големы, поезда, техника и артефакты. Среди послевоенной разрухи набирает силу Магический Надзор, лютует Инквизиция. Все человеческие дети должны проводить два года в закрытой школе, после чего пройти Дефиниции – испытания на наличие магической силы. И если ты ею обладаешь… что ж, значит, тебе не повезло. Сможет ли молодой маг Лео Гавилан найти и спасти из школы ребенка с магическими способностями, а заодно – расследовать серию убийств с напарником-инквизитором?

Глава 4

Лео шагал вдоль путей, стараясь не наступать в лужи, под которыми скрывались ямы. Здесь брусчатка была совсем разбита, и только вдоль рельс ее латали и подсыпали в выбоины гравий. Обочины утопали в грязи, и тротуары отсутствовали.

Лео очередной раз пожалел, что легкомысленно отказался от комнаты на четвертом этаже интерната. Живи он там, физкультурника убили бы в другом месте, а может, и не тронули бы вовсе. Хотя… если Лысая Лу не солгала, то все равно бы убили. Но где-нибудь в другом помещении. И инквизитор бы его комнату не занял. Поселился бы где-нибудь еще, хоть у Фоули в кабинете.

Инквизитору де Лериде, может, все равно, что на его постели мучился и задыхался человек, но Лео вряд ли уснет, даже если заставит себя лечь на эту кровать. А ведь он хотел через месяц попроситься в интернат, потому что снимать квартиру слишком дорого, а учителям все равно положено питание и проживание в стенах школы… эх, теперь уж нет, калачом не заманишь. Комнату очищать надо на всех слоях, да и то…

Лео свернул в безымянный переулок, где было совсем темно. Фонари тут не горели — местные жители разбили или украли лампы. Только редкие полоски света из-за ставен расчерчивали тьму. Под подошвами чавкало, Лео споткнулся и выругался, почувствовав, как влага просачивается в ботинки.

Клерк из агентства по найму убеждал Лео, что Сиреневый Квартал — район небогатый, но далеко не трущобы. Переулки вокруг школы мало отличались от здешних. Хотя тут все равно мрачнее…

Достав из кармана зажигалку, Лео чиркнул кремешком — огонек на мгновение вспыхнул и погас. Последующие чирканья вызывали только снопы искр, абсолют в зажигалке иссяк. Зажигалки все же не предназначены для того, чтобы ими освещали дорогу. Надо, наконец, фонарик завести. И зонт.

Лео остановился. Поморгал, перестраивая зрение. Раньше он этого себе не позволял, но раньше зажигалка работала. Влезть по щиколотку в грязь и испортить штиблеты и брюки очень не хотелось.

Темнота выцвела, стали видны контуры улицы, стены домов. Небо, стиснутое крышами, превратилось в белесый зигзаг.

Избыток канденция все равно требуется куда-то стравливать, совсем перекрыть его — все равно что перестать дышать. Слава феям, избыток и манипуляции с ним не фиксировались детекторами, работу с избытком отслеживали только пресловутые дистингеры, спасибо за них дорогому Дагде Гиллеану.

Как правило, маги подпитывали этим избытком какое-нибудь фоновое заклинание, очень часто это заклинание шарма. Канденций Лео подпитывал кисмет — фоновую удачу. Но сейчас Лео перераспределил часть, улучшив ночное зрение. Удача — это хорошо, но хватит уже на сегодня редких и необычных находок.

Перепрыгнув очередную лужу, Лео ступил в подворотню и остановился. Впереди, у арки, что открывалась во двор, серая на сером, маячила фигура. Крохотный алый огонек тлел у ее рта. Человек подпирал стену, но на шаги Лео встрепенулся и выпрямился, прислушиваясь.

«Бездна!» — выругался про себя Лео. Проскользнуть мимо не получится — во двор нет другой дороги. Вечно тут толкутся местные люмпены в надежде поживиться. И ведь хватало крохотной толики удачи с ними не встречаться!

— Закурить не найдется? — хрипло поинтересовались сзади.

Вспыхнул фонарик — курильщик направил луч на Лео, и тот зажмурился, закрываясь рукой.

— Ишь ты, какой чистенький, — сказали сзади, — так поделишься папироской?

— Опустите фонарь. — Яркий свет жег глаза даже сквозь пальцы. — Поделюсь, отчего не поделиться.

Луч света переместился на стену в разводах плесени. Лео окружили четверо простецов: двое парней его возраста, двое помладше, видимо, едва прошедшие Дефиниции.

— На всех не хватит, — предупредил Лео, доставая из кармана серебряный портсигар.

— Дай-ка. — Парень с фонариком выхватил портсигар, раскрыл и хмыкнул. — Ишь ты, пижонские папироски. Пахнут, как пирожные!

— Дай нюхнуть, — потянулся стоящий справа.

Парень с фонариком вытащил зубами сигариллу и отдал портсигар приятелю. Столпившись над добычей, молодые простецы быстро расхватали сигариллы и пустили по рукам зажигалку. Тот, кто просил закурить, повертел опустевший портсигар.

— Красивая штучка. Серебряная, с узорчиками. Годится.

Защелкнул и положил в карман.

— Эй, — возмутился Лео, — это мой портсигар!

— Мне ж курева не досталось, — ухмыльнулся парень в редкие усики, — ты друганов моих угостил, а я как же? Мне без гостинчика уйти? Я ж плакать буду!

Парни заржали. Лео пожал плечами:

— Ладно, бери, если он тебе понравился. Только не плачь, сырости и так хватает.

Насколько опасна ситуация, думал он, пока грабители искренне веселились. Есть ли угроза жизни? Пора ли применить что-нибудь посерьезнее слов или еще рано?

— Ну, потешил, пижон. — Простец с усиками похлопал его по плечу. — Люблю, когда у людей чувство юмора есть. Давай, вытряхивай карманы, и разойдемся по-мирному.

— А если не вытряхну?

— Лучше вытряхивай, — петушиным голосом выкрикнул один из подростков, — а то ж мы тебя так пощекочем — сам из штанов выпрыгнешь!

Сделал движение рукой, и на пальцах у него крутнулся нож.

— Зарежете, если не вытряхну? — уточнил Лео.

— Крысь, ну ты что, правда. — Усатый покачал головой. — Что ты сразу шалить. Мы тут интеллигентно разговариваем, по понятиям. Крысь у нас немножко нервный, — объяснил он Лео, — и нетерпеливый. Все ему сразу вынь да положь.

— Я, честно говоря, тоже не расположен к беседе, — сказал Лео, — поэтому и спрашиваю. Если я не выверну карманы, то что вы предпримете? Убьете меня?

— Он издевается! — взвизгнул Крысь.

— Погоди, Крысь. И нож свой убери. Слушай сюда, пижон. Убивать мы тебя не будем, мы же не мокрушники. Но отметелим знатно, мордаху твою смазливую начистим. Сам смотри, надо ли тебе портрет перекроить, чтоб с бабками расстаться, или так отдашь?

— То есть в любом случае деньги вы заберете. — Лео вздохнул. Несколько крон из его кошелька не стоили разбитого лица и сломанного носа: нос и так еле держался. — Хорошо, тогда забирайте. Это все, других денег нет.

Он достал из внутреннего кармана портмоне, раскрыл его и вытащил тонкую пачку банкнот — все, что осталось от денег, выданных Беласко до первой зарплаты. Ничего, переживу. Угрозы жизни нет, а вот угроза зубам, глазам и носу есть.

— Негусто, — разочаровался усатый.

— И кошелечек давай, — сварливо потребовал парень с фонариком, — новый, кожаный, денег стоит. Откуда у тебя такие вещи, пацанчик? Может, и ботинки с тебя снять?

Посветил фонариком вниз, на забрызганные водой брюки Лео.

— Не, ботинки хреновые, — подытожил усатый, — к тому же расклеились вон. Ладно, гуляй, свободен. Потрошить не будем, раз ты такой понятливый. Не попадайся больше.

— Я живу тут, — сказал Лео, — вот прямо тут, за аркой подъезд.

— А-а, ну, тогда до встречи. Считай, купил себе проход на месяц.

Лео не слишком расстроился. Если будет совсем туго, он попросит денег у Дис. А немного мелочи на трамвай у него в кармане осталось. Хотя портсигара, подарка приятеля-однокашника, все же было жалко.

В темном, как пропасть, подъезде воняло застоявшимся табачным дымом и прогорклой тухлятиной — у здешних жильцов была омерзительная привычка выставлять мусорные ведра на лестничную клетку, и без того заляпанную бог знает чем. Слабенький свет пробивался из полуоткрытой двери в техническое помещение, где стоял единственный на весь подъезд бойлер. Днем тут всегда толпились женщины и крутились дети, но сейчас никого уже не было.

Откуда-то сверху доносилась музыка — жильцы любили врубить радио на полную мощность. Ночное видение Лео пока оставил, чтобы не влететь в чужое мусорное ведро и не хвататься за липкие перила. Не забыть бы купить фонарик… бездна, на что же теперь его купить?

На третьем этаже в дверях распахнутой квартиры стоял сосед и курил, стряхивая пепел мимо ведра. Желтенький свет из комнаты обрисовывал его громоздкую фигуру, поблескивал на ранней лысине. У него был широченный щетинистый подбородок и цепкий холодный взгляд.

Заметив Лео, он расплылся в щербатой улыбке — двух зубов справа не хватало.

— Доброго вечерочка!

— И вам добрый вечер, — вежливо ответил Лео.

Сосед ему не нравился. Очень не нравился, до оторопи, хотя ничего плохого Лео от него не видел. Но и утром, и вечером этот тип торчал в дверях своей квартиры, курил и здоровался. И смотрел на него взглядом аллигатора при этом. Особенно неприятно было поворачиваться к нему спиной, чтобы подняться на свой этаж. Лео стиснул зубы и прошел мимо, чувствуя, как на загривке у него поднялись дыбом все волоски.

Еще один пролет — и пятый этаж, под самой крышей, где всего две квартиры. Одна пустая, другая — квартира Лео.

Состояла она из одной комнаты, где едва помещалась кровать с железной сеткой, стол, стул и раковина с латунным краном. Туалет был общий с соседней квартирой, но так как она пустовала, Лео мог пользоваться им единолично.

Он зажег тусклую лампу, развесил на спинке стула тяжелое от влаги пальто, разулся и, стоя в мокрых носках, осмотрел штиблеты. Неужели расклеились, как сказал грабитель? Налипшая грязь мешала что-либо разглядеть. Лео повернул вентиль крана, но из недр донеслось только перханье и сип — воду опять отключили. Ее часто отключали на ночь и в середине дня. Внизу вода должна быть, и неплохо бы наполнить кипятком чайник, выпить горяченького… Лео пошарил в карманах в поисках монетки. До школы можно и пешком дойти, если встать пораньше.

Он снова обулся — ух и мерзко же натягивать мокрую обувь на замерзшие мокрые ноги! — подхватил пустой чайник и только взялся за ручку двери, как снизу донесся женский вопль.

Лео уже слышал крики, ругань и грохот за стенами — соседи часто ссорились, но делали они это за закрытыми дверьми. Сегодня крики раздавались с лестницы, и Лео, поморщившись, подумал, стоит ли идти в разгар скандала? Это жизнь простецов, она не имеет к нему никакого отношения. Он тут вынужденно, временно, и вообще скоро съедет… еще этот, с третьего, так и торчит небось в дверях, бр-р-р!

Лео решительно вернулся в комнату и поставил пустой чайник на холодный примус. Что стоило быть немного предусмотрительнее и с утра налить в чайник воды? Знал же, что вечером воду отключают!

Бездна с ним, с кипятком. Можно и так согреться. Если повысить на пару-тройку градусов температуру в комнате, то и знобить перестанет, и одежда к утру подсохнет. Избытка канденция как раз на это хватит… все равно же его надо куда-то употребить! А удачи на сегодня уже достаточно. Хватит на сегодня удачи.

Женщина в подъезде продолжала вопить, послышались удары — кто-то ломился к соседям. Загомонили встревоженные голоса. Да что там такое?

Лео неуверенно подошел к выходу — и тут в дверь заколотили.

— Откройте! Откройте, пожалуйста, Христом-богом молю!

Если бы снаружи ругались и требовали, Лео бы не открыл. Но на мольбы все же отпер:

— Что случилось?

— Родненький, миленький, Ветка моя помирает, одолжи сколько можешь, к доктору побегу!

Маленькая тощая женщина в халате кинулась через порог и вцепилась Лео в лацканы пиджака. Серое одутловатое лицо, вокруг глаз черные и голубые пятна косметики. Косынка на голове сбилась, из-под нее виднелось что-то странное — ряды бигудей и накрученные на них блеклые волосы. Женщина пахла жареным луком и перегаром. Лео попятился.

— Родненький! — вопила она, дергая пиджак. — Не оставь, умоляю, век в долгу у тебя буду, с получки все-все верну! Христом-богом! Не на беленькую, нет, клянусь! На доктора! Ветка моя…

— У меня нет денег, — сказал Лео, — честное слово, ни кроны.

— Нету? Нету?! — Женщина отцепилась, уронила руки и привалилась к косяку, лицо ее сморщилось. — О господи… о господи, что же делать, помрет же девка… никто не дает! Ведь помрет же…

— Зачем деньги?

— «Зачем»! — передразнила женщина, скорчив гримасу. — «Зачем», — он спрашивает! Доктору, чтоб ему пусто было! Не пойдет, сволочь старая, без денег! В долг, скотина, не ходит! Слушай, — она снова умоляюще вскинулась, — может, все-таки поищешь? Может, заначка у тебя где-нибудь припрятана? Может, вещица какая дорогая есть: доктору под залог отдадим, а с получки я выкуплю… а? А? Ты ж не пьешь, чистенький, семьи нет, на что деньги тратишь? Есть же у тебя!

— Нету. Ограбили сегодня в подворотне.

— Ох, что за невезуха такая… почему именно сегодня!

— А что с вашей… Веткой? Заболела?

— Заболела, — то ли подтвердила, то ли опять передразнила женщина, — кровотечение у нее. Все из-за вашего брата, чтоб вам всем черти в аду яйца отъели!

Она зло полоснула Лео взглядом, как будто он был виноват во всех бедах, отлипла от косяка и, сгорбившись, выволоклась прочь.

Лео остановился в дверях, слушая шаркающие шаги на лестнице.

— Постойте! — крикнул он. — А скорая помощь? Надо обратиться в скорую помощь!

— Они только на несчастные случаи выезжают, — донеслось через пролет, — не знаешь, что ли? Совсем блаженный!

Лео не знал.

Он постоял еще немного и стал спускаться. Парой этажей ниже соседка опять застучала в чью-то дверь, выкрикивая мольбы плачущим голосом.

Можно попробовать остановить кровотечение, избытка на это должно хватить. Это же не магическое воздействие… то есть магическое, но Лео не обещал, что не станет использовать избыточный канденций, да и кто такое может обещать? Вряд ли тут, в этом доме, установлено много детекторов, если все сделать серией мелких воздействий, то никакой детектор не почует… Дис так делает, и все у нее получается. А обещание… ну Лео не собирался же совсем-совсем не применять магию. Он обещал по мере сил не применять.

Дверь в помещение сразу под квартирой Лео была приоткрыта, на лестницу падал тусклый свет. Внутри суетились две одинаковые старухи в замызганных халатах. В углу, невидимый среди тесно стоящей мебели, скулил ребенок, всюду были разбросаны мокрые кровавые тряпки, на полу у кровати стоял таз с красной водой.

Лео наконец разглядел за спинами старух скорчившуюся на постели фигурку. Серая разреженная аура, темный столб пустоты вертикально вверх… Нет. Избытка не хватит. И серии мелких воздействий недостаточно.

Тут требуется очень серьезное воздействие, тут требуется вливание и преобразование канденция, такое, что во всем Сиреневом Квартале детекторы взвоют. Тут такая потеря крови, что…

…или что там у простецов — срочное переливание крови от доноров? Девушку нужно немедленно хватать и везти в больницу. Тех нескольких купюр, что забрали в подворотне, наверняка хватило бы сунуть санитарам из скорой, если наврать им, что тут несчастный случай произошел. Но денег нет. Нет денег! Лео впервые оказался совсем без ресурса, и ощущение это было таким, будто под ногами прогнулся и заколебался пол, а инканта́ция «крылья ястреба» не сработала. Тянуло замахать руками и упасть на четвереньки.

Он отшагнул назад. В спину больно ткнули:

— Что приперся? Посмотреть пришел, да? Любопытно, как баба кровищей заливается? Цирк себе нашел! А ну, катись!..

— Извините, — пробормотал Лео, обходя маленькую женщину в халате. Она смотрела с ненавистью и отчаянием. — Извините…

— Пшел вон, ублюдок!

Лео выскочил на лестницу, взбежал наверх, захлопнул дверь и запер ее. Прислонился спиной. Не надо было выходить. Не надо было открывать вообще. Постучала бы и ушла.

Проклятая удача.

Проклятые детекторы.

Проклятые простецы!

На следующее утро Лео попался в когти директору Фоули. Тот по милости инквизитора оказался без собственного кабинета и, невзирая на выходной, бродил по школе, прихрамывая, тяжело опираясь на трость, придирался ко всем и напоминал рыкающего льва, которого выставил из логова кто-то более грозный, к примеру, мантикор^[12].

Ясное дело, он мог бы временно занять какой-нибудь из пустующих кабинетов, но Лео показалось, директор боится, что тогда его собственный к нему уже не вернется. Фоули поприсутствовал сначала на уроке литературы, навел ужас внеплановой проверкой в мастерских, а увидев в коридоре скромного преподавателя истории, устремился к нему с кровожадным «вас-то мне и надо, господин Грис!».

Обиднее всего, что утро — наверное, чтобы уравновесить кошмарную ночь — выдалось просто прекрасным: серые тучи рассеялись, выглянуло солнце, и город преобразился. Залитые неярким ноябрьским светом черепичные крыши сделались карминовыми, а потрескавшаяся выцветшая штукатурка домов золотилась охрой. Трамвайные рельсы и стекла в окнах блестели, голубое небо в перьях мелких облачков приподнялось над крышами и обрело глубину. Казалось, даже слегка потеплело. И вот пожалуйста вам — хорошая погода в свою очередь уравновесилась ужасным настроением начальства.

— Очень хочу с вами пообщаться, господин Грис, — возвестил директор, потрясая пачкой тетрадок.

— Прямо здесь? — с покорной обреченностью спросил Лео.

— Идемте в кабинет истории.

В кабинете Фоули уселся за учительский стол и швырнул тетрадки на зеленое сукно.

— Как вы полагаете, господин Грис, где вы работаете? — начал он не предвещающим ничего хорошего тоном.

— В школе второй ступени имени Иньиго Люпуса.

— Да-а? А судя по этим работам мне кажется, что вы полагаете себя где-нибудь на кафедре Королевского Университета. Или во дворе Оксфорда верхом на бочке. Нет? Может, я ошибаюсь?

— Да что я сделал такого, господин Фоули?! Объясните, прошу!

— Ну давайте посмотрим! — Директор наугад вытащил одну из тетрадок. — Так, что тут у нас… Дефо Габриил, первая младшая группа. Тема сочинения: «Малефики и вред, который они приносят обществу». И что же нам пишет этот достойный юноша?

Фоули откашлялся, приблизил тетрадку к глазам и издевательски прочел:

— «Не все малефики хотели людям вредить. Перед войной Константин Дагда Гиллеан, малефик и ученый-артефактор, подал прошение Каролевскому Университету, чтоб основать кафидру для настоящих людей и малефиков тоже. И туда принимали кого ни попадя, чтоб все учились».

Директор испепелил Лео взглядом и продолжил:

— «Дагда Гиллеан учил, чтоб малефики и люди совместно работали, и чтоб везде был мир. А еще он переписывался с учеными Ольбиона, потому как сам был оттудова, и всех там знал. Знаком же его кафидры была литучая рыба, потому что она живет в двух средах, в воде и в воздухе».

— Но, позвольте, — начал Лео. — Это же правда! Перед войной Дагда читал публичные лекции в Королевском Университете и целый курс успел выпустить перед тем, как его убили.

— Какое отношение какой-то там выскочка имеет к теме сочинения, утвержденной министерством образования, а?

— Может быть, такое, что его смерть послужила поводом начать войну и вбить последний гвоздь в возможность сотрудничества ма… малефиков и людей? Что она оказалась странно выгодной обеим сторонам?

— И что, надо эту ценную идею донести до детей, которые тут же ее в сочинении изложат? Вы соображаете, что школа курируется Надзором? Что в школе, например, прямо сейчас ведется инквизиторское расследование? А вы им сказочку про доброго малефика?

— Это не ска…

— Мал-чать!

— Да, господин директор, — покорно сказал Лео.

— Вы меня поняли?

— Да, господин директор.

— Что именно вы поняли?

— Преподавать по учебнику. Помнить, что школа курируется Надзором.

— За-ме-ча-тель-но. Идите. Ну что вам, падре Кресенте? — Фоули всем корпусом повернулся к тихо подошедшему капеллану.

— Извините, но вас, Лео, господин де Лерида ищет. Месса закончилась, и он ждет в кабинете директора.

— Где ж еще ему быть! — рявкнул Фоули, сгреб тетрадки и понесся вперед по коридору, стуча и хромая, как раненый кентавр.

Лео вздохнул и нога за ногу поплелся в лапы Инквизиции. Он явно попал в полосу неприятностей, которые никак не хотели заканчиваться, хоть и выставил фоном кисмет.

Господин де Лерида засел за баррикадами из книг и картонных папок с документами — и правда, как мантикор в логове. Он проглядывал тетради со скоростью, которая, по мнению Лео, человеку не должна быть доступна, и время от времени раздраженно посматривал на дверь.

— И где это вы ходите, хотел бы я знать, — напустился инквизитор безо всякого приветствия. — Рабочий день начинается в восемь утра, если вы забыли. Я сделал вам послабление и назначил на десять. Мне нужен секретарь, чтобы печатать протоколы.

— Прошу прощения, господин де Лерида, но я не секретарь, — ответил Лео, бестрепетно выдержав гневный взгляд черных глаз. — Я преподаю здесь историю и на уроки свои прихожу вовремя, без опозданий. А секретаря в школе вовсе нет. Но я не очень сильно загружен, могу дать вам свое расписание и помогать в свободное от уроков время. А почему вы своего секретаря не привезли?

Инквизитор посмотрел на Лео так, что тот решил больше вопросов не задавать никогда.

— Ладно. Давайте ваше расписание. Разберемся. И пригласите Бьянку Луизу Венарди.

— Снова? Ой, то есть да, господин де Лерида. Как скажете.

Девица понадобилась, чтобы помочь с атрибуцией артефакта. Память у нее оказалась прекрасная, поэтому инквизитор потратил всего лишь полный воскресный день, рассматривая с ней по порядку последние тома роскошно иллюстрированного каталога, в котором выделил несколько фамилий мастеров, творивших в сходном стиле. За это время Лео успел исскучаться, изрисовать полдесятка писчих листов, просверлить взглядом дырку в пустой стене казармы напротив, а также вместе с ликтором Люсьеном сходить в столовую и принести обед прямо в директорский кабинет.

Известно, что у действительно великих артефакторов всегда имеется свой почерк, отличающий их творения от дорогой серийной продукции артефакторных фирм. Это авторские вещи с уникальными свойствами и высокой художественной ценностью. Из-за различия в почерке и подходах к работе над конструкцией нельзя с уверенностью сказать, для чего предназначается тот или иной артефакт, если заранее не знаешь. У самого Лео на эту тему не было даже идей, но его никто и не спрашивал, а де Лерида ухитрился сузить период создания до трех десятилетий и теперь терпеливо перебирал всех мастеров, работавших в это время в сходной манере.

— Вот это еще посмотрите, пожалуйста.

— Нет, зеленых камешков там точно не было. Только синенькие и белые. И завитков вот этих. Слишком кругленькие. А там треугольники вершиной вниз и вверх и такие как будто ласточкины хвосты.

— А вот это?

— Хм-м… нет, тут спирали какие-то. Спиралей не было. И вот еще мелконькие камешки по контуру, а тут взгляньте — гладко. А там что-то вроде насечек.

Лео скучал и смотрел в окно. Записывать пока нечего. Настроение было самое поганое. Инквизитор и девица Венарди корпели над томами каталога, а он и на шаг не приблизился к своей цели. Отдалился даже, пожалуй.

Вдобавок в коридоре послышались возгласы и топот. «Задымление! Пожар!» — выкрикнул женский голос. Возбужденно загалдели ученики. Лео кинул на де Лериду озабоченный взгляд, но инквизитор сохранял полное спокойствие, только перелистнул очередную страницу.

Пришлось выйти в учительскую, открыть дверь и выглянуть наружу — коридор заполняли клубы желтоватого густого дыма с противным запахом жженой камфары. Лео закашлялся, а Бьянка Луиза, неизвестно как оказавшаяся рядом, сморщила нос.

— Фу, ну и дрянь. Кто-то из мальчишек дымовуху подбросил. Закройте поскорее дверь, господин учитель, — загореться не загорится, а вонять будет ужас как.

— Девочка права, — подал голос из своего логова инквизитор, — никакой опасности я не чувствую.

«У вас на опасность особый локатор, что ли?» — хотел съязвить Лео, но удержался.

— Давайте хотя бы окно откроем.

— Форточку. Бьянка, возвращайтесь к работе. Посмотрите артефакты И́тона Фи́ллеуса. Похоже?

— Не-а. У него, смотрите, постоянно желтые камни круглые без граней, гелио… как их?

— Гелиодоры. Да, у Филлеуса часто кабошоны встречаются, и бериллы разные он любит, вы очень наблюдательны.

— Вырасту — обязательно пойду к вам работать, — сказала Бьянка, и Лео уловил в ее голосе легчайшие наглые нотки. — А вот, смотрите. Ласточкины хвосты, насечки, только круглое, а не треугольник. И вот еще. Кто это?

— Кандид Эхеверия. Эхеверия — каменная роза — это прозвище. За особое изящество его творений. Хм-м, он достаточно известен, чтобы его имя попало в «Ars Artefactorica». Ее автор запечатлел жизнеописания всех великих магов и артефакторов, с 1880 до 1925 года включительно. Великолепная книга. Хм-м… Кандид Эхеверия, убит в двадцать третьем году, предположительно малефиками из террористической организации «Синяя птица».

— А что с ним стало?

— Убит, здесь написано.

— Нет, с автором книжки этой. Ну как там ее. Арс чего-то там.

— Анри де Руйтер сам был могущественным малефиком и участвовал в Первой Магической. Его казнили в двадцать шестом году, если мне память не изменяет, сразу после победы.

Лео благоразумно промолчал.

Инквизитор закончил беседу, кивнул Бьянке и велел идти отдыхать. Хотя когда отдыхать, скоро вечер. Некоторое время инквизитор сидел молча, глядя прямо перед собой немигающими, как у рептилии, глазами. Лео поерзал, вздохнул. Наконец подал голос:

— Господин де Лерида, можно спросить?

— Спросите.

— Я просто подумал — ведь Рональда убили на учительском этаже. Его убили, когда мы с падре дежурили. Мы все обошли, но учительский этаж не осматривали. Входная дверь туда запирается на замок. У вас у самого два ключа, от коридора и от вашей комнаты. Получается, что убил кто-то из тех, кто имел доступ на этаж?

Инквизитор медленно перевел взгляд с противоположной стены на Лео, и тот в очередной раз пожалел о своей привычке влезать, куда не просят.

— Алиби учителей я, конечно же, рассматриваю. Ваше тоже. А с ключа легко снять дубликат, если задаться такой целью, господин Грис.

— Запасные ключи у коменданта хранятся, но он всегда сидит у себя, а шкафчик заперт. Если кто брал запасной ключ, то комендант знает.

— Что ж, давайте посмотрим.

Комендант, как и следовало ожидать, визиту святейшей Инквизиции не обрадовался. Де Лерида сухо расспросил его и велел показать, где хранятся ключи. Шкафчик действительно наличествовал, со стеклянной дверцей и рядами латунных крючочков, приделанных к обшитой зеленым сукном задней стенке. Замок самого шкафчика ожидаемо был сломан — комендант горестно сообщил, что недавно сломалось, а руки починить никак не дойдут, надо сказать Нойманну, чтоб сделал наконец… Только все это неважно, потому что он всегда на рабочем месте, а когда уходит, то обязательно запирает дверь.

— Кто-нибудь брал запасной ключ от четвертого этажа интерната?

— Не помню такого, — потряс лысой головой комендант.

Инквизитор внимательно осмотрел все ключи, даже будто принюхался, и снял с крючка один.

— Этот от чего?

— От интернатского подвала, господин инквизитор.

— Поглядите. — Он сунул ключ Лео под нос. — Что видите?

Лео внимательно присмотрелся. Ключ как ключ. Взял его из руки инквизитора и обнаружил, что тот скользкий и липкий. Потянул носом.

— Блестит, пахнет… каким-то техническим маслом? Замок, который он открывал, слишком щедро смазали?

— Нет. С ключа снимали слепок. Скорее всего, использовали оконную замазку, а чтобы не прилипла, покрыли его льняным маслом. Масло совсем свежее.

— О! Но это же от подвала ключ, а не от четвертого этажа.

— Именно. Знаете что, господин Грис, я, пожалуй, с вами подежурю ночью. Очень все это интересно, очень.

О, Ястреб! Лео совсем забыл — сегодня опять дежурство. Вернее, сегодня дежурство по утвержденному списку, на которое должны выйти трудовик с трудовичкой. Может, оставить инквизитора на трудовиков?

А если он обнаружит что-то интересное? Беласко говорит: держи врагов поближе!

Ладно, пойду обрадую Нойманна, что и сегодня он может спать спокойно.

Примечания

12

Мантикор — мифическое существо с телом льва, головой человека и хвостом скорпиона.