Магистерий. Тайная игра

Ярослава Кузнецова, 2023

Европа лежит в руинах после разрушительной войны. На обломках разрозненных европейских монархий маги творят единое государство: Магистерий. Люди развивают производство, и для этого всем нужна не нефть, а абсолют – материализованная благодать, на которой работают големы, поезда, техника и артефакты. Среди послевоенной разрухи набирает силу Магический Надзор, лютует Инквизиция. Все человеческие дети должны проводить два года в закрытой школе, после чего пройти Дефиниции – испытания на наличие магической силы. И если ты ею обладаешь… что ж, значит, тебе не повезло. Сможет ли молодой маг Лео Гавилан найти и спасти из школы ребенка с магическими способностями, а заодно – расследовать серию убийств с напарником-инквизитором?

Глава 3

Солнце давно зашло, стемнело. За окном сыпал мокрый снег с дождем, расчерчивая косой сеткой конус желтоватого света над будкой сторожа.

Глухую стену казармы напротив школы не освещало ни одно окно — на эту сторону выходили только темные слуховые под самой крышей. Из форточки дуло. Противно подвывал на улице ветер, а в кабинете директора примерно с такими же интонациями, только в более низком регистре, рыдала Бьянка Луиза Венарди.

Каталунский выходец и квестор-дознаватель Инквизиции мрачно смотрел ей в переносицу и, очевидно, отчаянно жалел, что вообще переступил порог школы. Лео понимал его чувства, потому что Лу концертировала уже больше часа и останавливаться не собиралась. Домой ему сегодня опять не попасть.

— А еще-о-о! Еще, святой отец!

— Я не рукоположен, — в сотый раз терпеливо повторил инквизитор. На Лу это заявление в сотый раз не произвело никакого впечатления.

— А еще-о! Еще я Галке… То есть Эмери Райфеллу, дала одну карточку, и велела чтоб он в церковь прокрался и в библию падре Кресенте подложил!

— Какую карточку? — безнадежно спросил де Лерида.

— Даму пи-и-ик!

— С какой целью?

— У нас был клу-у-б! Чтоб по вечерам истории рассказывать! Я веду, а все по очереди говорят, что они делают… ну, то есть не они, а их герои… Так поиграть много кто хотит… хочет, и мы ввели испы… испытания. А Галка с Рыжим дружит, а Рыжий га-а-ад! Поэтому я ему дала задание посложнее, чтоб не мог исполнить.

— А он все-таки исполнил?

— Да! Я думала, ему слабо-о-о.

— Давайте вернемся к артефакту. Вы утверждаете, что он лежал на столе у… — тут инквизитор заглянул в бумаги, — у Рональда Далтона?

— Ну да… лежал, — протянула девочка, однако в ее голосе Лео расслышал некоторую неуверенность.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее. Итак, вы прятались в подсобке около физкультурного зала. Как долго?

— Пока у-урок шел.

— Дверь была закрыта?

— Да-а. А на столе лежало…

— Там есть артефактное или иное освещение?

— Ну… нет. Темно. Лампа в шкафу заперта.

— То есть видеть вы ничего не могли?

Лу пару раз моргнула.

— Он же светился, — сказала она, — камешки светились, и сам будто… ну, сиял.

— Значит, вы вошли в темную подсобку, закрыли за собой дверь и увидели на столе браслет. Он просто лежал на столе?

— Ну… да.

— «Ну» — это значит, не просто лежал?

— Ну… он бумажкой был прикрыт.

Лу забыла про рыдания и явно начала изворачиваться.

— Бумажкой. И что это была за бумажка?

— Я… не рассмотрела. Святой отец!..

— Опишите, пожалуйста, как выглядит подсобка.

— Ну… она такая маленькая, без окна, у дальней стены стол стоит, за которым Мор… господин Далтон сидел иногда. Тогда лампу из шкафа доставал, если надо было писать. Там такие шкафы с мячами и фл… флажками. И с кубками. Только кубков мало, потому что мы никогда ничего не выигрываем. А не выигрываем, потому что…

Тут я и умру под утро, и буду лежать за столом весь обледеневший.

— Сосредоточьтесь на предмете нашей беседы, пожалуйста. Где находился господин Далтон, пока вы были в подсобке?

— Так на уроке же. Я ведь говорила. Он был в спортзале, на уроке, а я не пошла, я… ну… приболела.

— Почему не обратились к медсестре?

Лу залилась краской.

— А она… она говорит, ничего такого… чтобы увиливать. Мол, все пашут, и ты паши…

Инквизитор помолчал, бросил взгляд на Лео. Тот подпирал голову рукой, устало привалившись к стене. На директорском столе стояла коробка с жалкой коллекцией Леммана, которая не представляла никакой угрозы и разочаровала дознавателя своим содержимым. Рядом — рисунок Лу с изображением браслета-артефакта.

— Господин Грис, вы тоже сосредоточьтесь, пожалуйста. Спать нужно ночью.

А сейчас что, по-твоему, чучело ты каталунское!

— Прошу прощения. — Лео встряхнулся и застучал по клавишам.

— Почему вы не пошли на урок, Бьянка Луиза, я понял, — продолжал инквизитор, — но почему выбрали подсобку физкультурника?

— А в раздевалке оставаться нельзя: раздевалку запирают, и из нее выход прямо в зал. — Лу не поднимала глаз. — И в коридоре нельзя: сразу к директору потащат, если кто увидит. Вот я и пошла в подсобку. Перед концом урока вышла бы, никто бы не заметил. Из подсобки слышно, что в зале происходит.

— Понятно. Так вы вошли, и что?

— Там стол такой большой, старый. С такими тумбами. Я ведь уже показывала господину инспектору! Он на столе смотрел и ящики велел вскрыть, только там пусто.

Инквизитор задумчиво покрутил в пальцах самописку.

— Странно, — сказал он, — почему это господин Далтон оставил столь дорогой предмет в незапертом помещении лежащим прямо на столе.

— Так он был бумажкой прикрыт.

— Ах да, бумажкой. А как вы разглядели его под бумажкой?

— Так он светился.

— Странно, что господин Далтон прикрыл светящийся предмет бумажкой и оставил незапертую дверь. Вам не кажется, что здесь что-то не так? Предмет дорогой, драгоценный, вы сами сказали. И вдруг лежит посередине стола, прикрытый бумажкой.

Лу дернула плечом, упорно рассматривая пол.

— Кто угодно может войти и забрать браслет, — гнул свое инквизитор. — Тем более что не видно из зала. Просто взять его со стола, из-под бумажки, и положить в карман. Украсть. Никто бы не заметил. Господин Далтон бы ни за что не догадался, кто это сделал.

Ага. И умирать ему тогда совершенно не нужно было бы.

— Я не крала браслет, святой отец! — Лу вскочила со стула и кинулась к директорскому столу. — Господь свидетель, не крала! На Библии поклянусь, даже… даже в мыслях не было… святой отец, прими-ите и-и-испо-ве-е-едь!

Из глаз снова брызнули слезы, Лу повалилась бы на колени, но массивный стол мешал добраться до инквизитора.

— Не могу, Бьянка Луиза. — Терпению каталунца можно было позавидовать. Он налил из графина воды и протянул девушке стакан. — Я не рукоположен. Но я верю, что вы не крали браслет. Выпейте, пожалуйста, успокойтесь. Я вас ни в чем не обвиняю. Однако о чем-то вы умалчиваете, Бьянка. Пожалуйста, соберитесь и расскажите, как все происходило на самом деле. Дверь в подсобку была заперта?

Лу глотнула воды, стуча зубами о стакан, отдышалась. Утерлась рукавом.

— Сядьте, Бьянка. Не бойтесь ничего. Рассказывайте.

— Заперта. — Она села, не поднимая глаз. — Вообще, Мордач… господин Далтон ее не закрывает, а тут запер… но мне куда податься? Я это… открыла.

— У вас был ключ?

Она мотнула головой.

— Шпильки… одолжила у Цыпы. То есть у Анны Леоноры. Только она не знает, что я у нее одолжила… Фоули велел карманы выворачивать и отмычку отобрал, когда в карцер сунули. У меня проволочка такая была, подвал отпирать. Мы там на трубе грелись и в истории играли. А потом, ну…

— Какие удивительные у вас навыки, Бьянка.

— В нашем районе у всех такие навыки, свя… господин инквизитор. — Девушка пожала плечами.

— Итак, вы открыли подсобку, и что?

— И вошла. Там темно, но я помню, где что стоит. Там один стул только, у стола. Я на него села. Ну и сидела-сидела… а потом…

— Что потом?

— Так темно… и я вижу — что-то синенькое светится. Не поняла сперва, откуда. А это… сквозь замочную скважину в ящике стола. Ну я…

— Воспользовались шпильками?

— Да-а… а там он лежит, браслет этот. И светится. Такой красивый!

— Вы брали его в руки? Надевали?

— Да… у него нет замочка, он так чуть раздвигается, можно руку засунуть. И на руке уже обратно сжимается, крепко сидит.

— Ничего не почувствовали? Когда надевали?

— Почувствовала, святой… господин инквизитор! Он… он знаете какой? Вот смотришь на него — а в голове словно кто-то нежным голосом шепчет… слов не разобрать, но словно уговаривает себе оставить. И весь мерцает красиво, переливается. Но я его обратно положила. То есть… хотела положить…

— И что вам помешало?

Личико Лу сморщилось, Лео подумал, что она опять заплачет, но нет. Она вдохнула-выдохнула и сказала:

— Мордач… в смысле, господин Далтон. Пришел.

— И обнаружил вас с браслетом?

Она кивнула.

— Прям посреди урока пришел. Он сразу понял, что… Я думала, он меня убьет. А он так спокойно дверь запер, достал лампу и включил. И смотрит. — Лу помолчала, облизнула губы. — А потом говорит: «Закричишь — заявлю, что ты воровка».

— Хм. — Инквизитор нахмурился и потрогал гривну у себя на шее. — Бьянка Луиза, если вам трудно рассказывать, я попрошу господина Гриса выйти.

— Нет, — она мельком взглянула на Лео, — не трудно. Мне стыдится нечего. Я браслета не крала, а господин Далтон… ну он думал, что я в углу, деваться мне некуда, а я не принцесса на горошине. У меня это… навыки. Коленом — куда надо, на стол запрыгнула — и бежать. Щеколду сорвала просто. — Лу покрутила в пальцах пустой стакан. — Думала, он настучит директору… что воровка и прогульщица… А он вон как…

— Понятно, — покивал инквизитор. — Спасибо. Кое-что прояснилось. Небольшое уточнение, и я вас отпущу, Бьянка. Вы сказали — артефакт будто бы уговаривал оставить себя у вас, так? Вы чувствовали желание забрать браслет себе?

— Чувствовала. Только не собиралась оставлять. Я его уже сняла, когда Мордач вошел.

— Насколько сильное желание было?

— Да уж сильное!

— Но вы его побороли. Сможете объяснить, как?

— Ну как же… нехорошо же это. Я ведь… — Она отвела глаза, но продолжила решительно: — Я ведь уже скрыла у падре Кресенте на исповеди. Про карточку и про то, что Галку в церковь подсылала, чтоб он вещи падре трогал. Если бы я браслет взяла — это бы воровство получилось, грех. Что, опять врать на исповеди? Я и так измучилась из-за карточки. Как мне падре в глаза смотреть? Нет уж, помилуйте. — Ресницы у Лу вновь намокли, она закинула голову и уставилась в потолок. Сглотнула и закончила хрипло: — Если вы не хочете меня исповедовать, господин инквизитор, так я к падре схожу, — и совсем упавшим шепотом, — хоть и стыдно-о-о…

— Я уже сказал, что не рукоположен, — машинально повторил инквизитор, но в его взгляде появилась даже некоторая теплота. — Бьянка, вы очень хорошо сделали, что сейчас все рассказали и что отказались взять чужую вещь, избежав страшного искушения. Уверен, падре внимательно выслушает вас и не наложит слишком тяжелую епитимью.

— Спа… сибо. Можно я уже пойду?

— Да, идите, конечно. Скажите только, вы кому-нибудь говорили о драгоценности? До того, как вы рассказали о ней инспектору?

— Нет. — Слезы все-таки пролились, и Лу сердито вытерла их рукавом. — Я б никому не сказала, если б Мордач… ну, если б его не убили. Из-за браслета убили, господин инквизитор, истинное слово. Он сам бы меня убил, если б дотянулся…

Лу вышла, высоко подняв голову, полная внутреннего достоинства. Лео задумчиво смотрел ей вслед.

— Какая необычная девочка! — Инквизитор тоже смотрел на закрывшуюся дверь. Он перевел взгляд на ликтора, застывшего рядом. — Люсьен, на сегодня вы свободны. Завтра утром, пожалуйста, съездите в Библиотеку, запросите там книги по этому списку и еще монографию Анри де Руйтера «Ars artefactorica» со всеми дополнениями. И общий каталог артефактов.

— Господин де Лерида, весь?!

— Конечно, весь. Доброй ночи. Завтра жду.

Некоторое время инквизитор сидел молча, глядя перед собой и постукивая по столу тупым концом карандаша.

— А что скажете, господин Грис, — перевел он взгляд на Лео, — дети тут не из слишком благополучных семей? Как у вас в школе с воровством?

— Я не так давно тут работаю. Вторую неделю. Про воровство не слышал ничего. Артефакт, получается, непростой? Уговаривал себя украсть!

— Такой артефакт, — инквизитор кивнул на рисунок Лу, — простым быть не может. Но вот то, о чем синьорита Венарди рассказывала, — не встроенное его свойство. Боюсь, он еще и зачарован.

— Магическое воздействие?

— Оно самое. А ведь это вы, господин Грис, обнаружили трупы, так? И первый, и второй. Совершенно случайно.

— Абсолютно. — Лео посмотрел на поднявшего бровь инквизитора самым честным взглядом, каким только мог. — Понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Мало того, я был свидетелем ссоры Конрада Бакера и Рональда Далтона. Ссору еще наблюдал наш падре, а… тела я нашел один.

Спасибо еще, не я обнаружил браслет в столе у физкультурника! То-то было бы здорово.

— Повезло вам. Мне, впрочем, тоже — почти все важные свидетели в одном лице, да еще и под рукой. И Венарди вам в компанию.

— Надеюсь, свидетели кроме нас еще найдутся. — Лео нахохлился.

Неприятно это все прозвучало.

В кабинет Фоули вошли четверо эсвешников, обыскивавших школу. Обыск результатов не дал, никаких особенных артефактов обнаружено не было. Однако квестор-дознаватель не слишком удивился.

— Вы свободны, господа. Сегодня мне больше ничего не понадобится. А вы, господин Грис, проведите меня по школе. Придется самому поискать наш артефакт.

Кому ж еще водить инквизитора по двум четырехэтажным корпусам, мастерским, подвалам, чердакам и прочим закоулкам, как не закамуфлированному магу. Лео и сегодня домой не добраться.

Однако инквизитор просто прошелся по этажам, не заходя в комнаты и аудитории, а Лео таскался следом, изредка отвечая, куда ведет та или иная лестница. Может быть, у Инквизиции имелись свои методы обнаружения артефактов, но, по мнению Лео, обыск этот был поверхностный и несерьезный.

— А может случиться, что артефакт уже не в школе?

— Два артефакта. — Инквизитор остановился и подождал, когда Лео подойдет. — Далтон убит с помощью парализующего артефакта, такие были на вооружении у наших спецвойск во время войны. Полный заряд, паралич диафрагмы.

— Гадость какая, — сказал Лео устало.

— Да, неприятно. Но я смотрю, вы тоже уже труп напоминаете, господин Грис. Покажите мне мою комнату и отправляйтесь спать.

— А вас где поселили? — Лео даже оживился немного, чувствуя, что конец мучениям близок.

— В комнате номер три вроде бы. Господин Фоули сказал, что мои вещи туда отнесут.

— В третью? Так там же сегодня…

— Что? Человека убили? Это неважно. Я не боюсь мертвых, господин Грис. Чистая постель и относительное тепло меня вполне устроят.

Инквизитор стоял напротив Лео, ниже его на два пальца, тощий, узкоплечий, собранный, без признаков усталости или раздражения. Казалось, он мог рыскать по этажам еще несколько суток подряд, без сна и еды, размеренно и неумолимо. Лео стало жутко.

— Маловато времени было, чтобы вынести артефакты наружу. — Инквизитор поднес руку к горлу и потрогал свой ошейник. — Между убийством Далтона и обнаружением тела прошло не больше часа. И не больше получаса до того, как приехали полицейские. Но вы, господин Грис, пожалуйста, вспомните на досуге, кого вы видели и кого не видели в этот промежуток. Завтра можете прийти к десяти, я пойду на утреннюю мессу и после буду готов работать до вечера.

— Господин де Лерида! Так завтра же воскресенье, выходной…

Инквизитор посмотрел на Лео непроницаемым взглядом. Невозможно было понять, что скрывается за этими темными глазами.

— Действительно, воскресенье, — ответил он наконец. — Поэтому я вас не рано вызываю. Приходите к десяти.

Под козырьком запертого магазина собралась толпа — ждали трамвая. Лео, перепрыгивая лужи, нырнул под крышу, под бахрому летящих с края капель. К вечеру немного потеплело, и снег с дождем превратился в дождь.

Простецы неохотно уплотнились, впуская его в свой круг. В основном тут были мелкие клерки, работники складов, мастерских и трамвайного депо, продавцы из лавок и маленьких магазинов, официантки, работницы ближайших ателье и прачечных — вся та серая масса, что ежедневно утром и вечером наполняет городские тротуары.

По окончании рабочего дня серая масса набивается в трамвай, который тут называют «Драконом», и едет домой.

Унылое зрелище! Бесцветные усталые лица, плохая одежда, глаза, как у рыб. Лео старался никого не касаться, но это было не так просто. Тетка, стоящая рядом, не могла сладить со сломанным зонтом: он не закрывался, тыкал Лео спицами, с него текла вода на уже промокшие ботинки. Своего зонта он так и не завел, а поставить привычный дефе́нсор или хотя бы сделать свое пальто водоотталкивающим не мог: в городе повсюду понатыканы детекторы, да и обещание, данное Белому Льву, — не пустой звук.

Расселина улицы была темна, только горели редкие окна в домах напротив да блестели рельсы, дугой уходящие по бульвару. Голые ветви метались, скребли по козырьку, из водосточной трубы на углу магазина извергался пенный поток. Раскачивался фонарь на растяжке, освещая висящую на тех же проводах табличку с трамвайными номерами.

Каждый день утром и вечером пейзаж дополняли простецы. В снег, в слякоть, в жару, в любую погоду спешили на службу, чтобы два раза в месяц получать тощую пачку бумажек — денежных купюр и талонов на продукты и промтовары. На мыло и сахар. На муку и маргарин. На керосин, кубики низкокачественного абсолюта и торфяные брикеты. На дешевую рабочую одежду, уродливую обувь и все эти скудные блага, которые предоставляет официальное рабочее место в столице. Как живут люди в мелких городах и деревнях, даже представить страшно.

При оформлении Лео тоже выдали пачку талонов. Денег он еще не заработал, а талоны получил сразу. Комендант вручил ему пакет, где лежали два липких кубика плохо очищенного прессованного абсолюта в пергаментной бумажке — один такой кубик вставляют в дешевые артефакты вроде радиоприемника, фонарика, будильника или зажигалки, а два кубика заставят работать паяльную лампу или артефакторный пробойник. Еще в пакете было жесткое вафельное полотенце, кусок мыла и пара войлочных стелек. Лео отказался от предоставленной комнаты — на тот момент не смог справиться с брезгливостью. Теперь жалел, честно говоря.

Оказалось, что миссия по поиску и спасению новых граждан молодого магического государства предполагала не просто храбрость и верность идеалам. Оказалось, во время задания нельзя использовать способности, нельзя касаться собственного дара, никакой волшбы — совсем, абсолютно. Оказалось, придется жить так, как жил бы настоящий учитель истории, вчерашний студент, пусть из аристократической семьи и закончивший престижный университет, однако сильно разошедшийся с родителями в планах на свою дальнейшую жизнь и теперь предоставленный только самому себе.

Если у него еще и оставались вишневые сигариллы в серебряном портсигаре и какой-никакой внешний лоск — модельная, но уже отросшая стрижка, носовые платки, пара дорогих рубашек, — то все остальное, включая финансы, было точь-в-точь как у молодого простеца, не имеющего за душой ничего, кроме диплома Венетского Королевского Университета. То, что Лео видел вокруг, — нищета, убогое мучительное прозябание. Ему и самому пришлось окунуться в нищету.

Сам напросился, подумал он. Тебя никто не заставлял, Лео Цинис-Гавилан, кровь от крови феи Мелиор из башни Ястреба. Чтобы разобщенные, жестоко прореженные магические семьи воспряли, объединились в могучее государство, первое и единственное в истории государство магов, чтобы носители дара никогда больше не убивали друг друга, чтобы встали плечом к плечу против общих врагов — ради этого Лео готов был на любые испытания.

Государство защищает своих граждан. Именно поэтому Лео здесь. Здесь, чтобы отыскивать и спасать новых граждан Магистерия. Пусть они родились среди простецов — сейчас не время выбирать. Они все нам нужны, кто бы что ни говорил.

Испокон веку простецы-малефики принимали на себя первый удар ненависти и преследований, и защитить их было некому. И если к магам, живущим в городах, соседи относились с почтением и уважением, хоть и побаивались, то собственных детей с открывшимся даром считали выродками.

Маги старых династий презирали их, простые люди — боялись и ненавидели. Их всегда было слишком мало, чтобы объединиться. Выжившие — бесправные и гонимые — уходили в криминал, в подполье. Ужасная судьба, если подумать.

Но все меняется. Сейчас Магический Надзор взял это дело в свои руки, вычисляя и изолируя тех, на кого укажет дистингер. Простецкое государство ничего жестокого над ними якобы не учиняло и даже приобщало к какому-то полезному для общества занятию, однако в семьи они не возвращались и дальнейшие их судьбы умалчивались. Коллеги Лео подобных разговоров не поддерживали, а спрашивать напрямую он опасался. Тему эту окружали страх, молчание и подозрительность.

Все меняется. Когда-то Красный Лев, начиная свой опус магнум — строительство Магистерия — и помыслить не мог, что магам пригодятся их младшие презираемые братья: профаны, неучи и дикари. Никто об этом помыслить не мог, это была исключительно идея Лео, которую даже Беласко, Белый Лев, принял без восторга. Ну хоть не препятствовал. Проинструктировал и обещал помощь.

Теперь грех сдавать назад. Лео опоздал со своими идеями — но это не значит, что он ничего не сможет сделать. Еще как может!

Из тьмы и дождя вынырнули два золотых огня, по рельсам масляно мазнул свет, летящие капли засияли. С треньканьем и перестуком подъехал «Дракон» — два сцепленных вагона, лаково-красных днем, а сейчас темных, будто смолой облитых. Каждый украшен бронзовыми драконьими головами, тупой нос под кабиной машиниста оборудован железной решеткой, торчащей вперед подобно бороде. Двери раскрылись, толпа из-под крыши разом хлынула на середину улицы, под дождь, торопясь пролезть внутрь.

Внутри тоже было несвободно. Лео протиснулся к сомкнутым противоположным дверям, спустился на ступень, где и остался стоять, прижатый к запотевшим стеклам чужими спинами и животами. Трамвай звякнул, качнулся и тронулся.

В центре каждого вагона стояло по небольшой пожаробезопасной печке, питавшейся все тем же неочищенным абсолютом, но пробраться туда Лео еще ни разу не удалось. Печки согревали слабенько, пассажиры ворчали, что раньше-де их включали на полную мощность, а теперь все экономят на рабочем люде, все крадут, а что не крадут, то урезать норовят. Но внутри вагонов было гораздо теплее.

Сквозь толпу продралась кондуктор, с огромной сумкой из искусственной кожи, увешанная бумажными рулончиками.

— Оплачиваем проезд! Не зеваем! Оплачиваем проезд!

Голос у нее был сорванный, как у вороны. Лео выгреб из кармана мелочь и приобрел обрывок бумажной ленты с циферками. Его требовалось сохранить до конца поездки.

— Эй, в кепке! — Кондукторша шустро проталкивалась дальше. — Ты чего отворачиваешься? Чего морду-то воротишь? Плати давай за проезд, я тут каждого помню, кто заплатил, ты на Лавровой вошел!

Нельзя сказать, что у Лео совсем не было опыта жизни среди простецов: как-никак он закончил магистратуру в Королевском Университете, получил диплом историка — для миссий во благо Магистерия требовались не только документы об образовании, которые можно было подделать, но и практические знания, умение ориентироваться в человеческом социуме, общаться с простецами так, чтобы не выдать себя. Такие навыки никакой магией не создашь.

Лео думал, что хорошо подготовился, но это было не так. Есть большая разница между учебой в одном из самых престижных вузов империи вместе с элитой и жизнью в рабочих районах города.

Профессора и академики жили очень неплохо. Из окон Университета не видно было, с каким трудом и как медленно город вытаскивает себя из войны, в какой скудости и серости живет и как на самом деле закрутили гайки Инквизиция и Магический Надзор.

— Мост Герцогини Аннабель! — каркнула кондукторша где-то в гуще пассажиров. — Следующая — площадь Полнолуния и Северный вокзал! Кто выходит, поторопитесь!

Забренчали, зазвякали колокольчики, трамвай остановился. Задвигались рабочие массы, стало немного свободнее. Лео смог отлепиться от затянутого конденсатом стекла.

Инквизитор. В самых худших предположениях ни Лео, ни Беласко и помыслить не могли, что придется работать бок о бок с инквизитором. Одна надежда, что тот быстро найдет артефакт и убийцу и уберется из школы поскорее. Лео с радостью помог бы ему — если бы хоть что-то понимал в расследованиях.

Но если этот каталунец унюхает своим хищным носом ведьму среди учеников, то никакое следствие не отвлечет его от охоты. И, в отличие от Лео, инквизитор может весь класс прогнать через дистингер, не дожидаясь Дефиниций, если хотя бы заподозрит что-нибудь. Да что там говорить, он и самого Лео может раскусить, если заинтересуется. А он точно будет копать, кто таков этот Лео Грис, устроившийся в школу за две недели до убийств и умудрившийся засветиться, оба раза обнаружив тела.

С Лео Грисом все гладко, даже Инквизиция не докопается. У семейства Грис, Марсельских фабрикантов и владельцев обширной сети парфюмерных магазинов, действительно одного из сыновей зовут Леон. То, что семейство это является потомственными фактотумами^[11] семьи Гавилан, личными доверенными слугами магов, никто не пронюхал даже во время войны. А в последние годы они никак не были задействованы. Два года личного студенчества Лео в Королевском Университете тоже очень украшают легенду. Так что если только сам Лео не проколется…

— Площадь Полнолуния, Северный вокзал! Следующая остановка — квартал Сиреневый!

Лео, хватаясь за свисающие кожаные петли, начал пробираться к выходу. Трамвай шел по окраинам старой столицы, которые так и остались окраинами, когда центр города переместился в сторону Артемизии, летней королевской резиденции. Теперь Артемизией называлась вся новая столица. Через мост Герцогини Аннабель проложили ветку к новому центру, но туда ходит другой трамвай, который так и прозвали «Аннабель» из-за медальонов с женским профилем, украшающих красные лаковые бока. А «Дракон» как возил рабочий люд по окраинам, так и до сих пор возит.

Лео вместе с парой десятков пассажиров выбрался из теплого нутра «Дракона» в сырую тьму. Дождь, слава Ястребу, закончился, только с проводов и черных веток время от времени капало. Вокруг желтых фонарей образовались кольца туманного сияния, в воздухе висела морось.

Примечания

11

Фактотум — обычные люди, связанные вассальными или любыми другими договорами с магами.