Камасутра мыслей, или Правдивые истории

Ярослав Сергеевич Пак, 2022

Автор искренне делится переживаниями и открыто исследует глубины своей души, находясь в ситуации «на грани». Обстоятельства вынуждают его оказаться в одиночестве в Южной Корее. Без связей, без знания страны и языка можно было бы потеряться на новом месте. Но герой выбирает стратегию выживания, с благодарностью встречает каждого нового, посланного Вселенной человека, пусть даже и алчного авантюриста или безжалостную красавицу. Книга эта – галерея портретов, в которых читатель непременно узнает типажи своей собственной реальности.

РЕАЛЬНОСТЬ

Вокруг меня темно и холодно, яркий свет уличного фонаря слепит так, что ничего вокруг не видно, кроме входа в дом. Передо мной стеклянная дверь, я взялся за металлическую ручку, она обожгла холодом мою ладонь. Тяжёлая, широкая, стеклянная дверь с трудом поддалась и открылась, я сделал шаг внутрь. Предо мной был холодный подъезд дома, слева от меня на стене висели металлические почтовые ящики.

— А, опять счета за коммуналку принесли, — ворча себе поднос, я вытащил из ящика стопку конвертов и шагнул к лестнице.

— Ааа, блин, — вскрикнул я, чуть было не упав. Квитанции тут же вылетели из моих рук и разлетелись, — блин, чертов пол из черной скользкой плитки! — выругался я и осмотрелся, как будто был здесь впервые.

Меня окружали грязно-жёлтые стены подъезда, на потолке тусклая подсветка, в двух шагах от меня лестница, ведущая наверх. Собрав квитанции с пола, я сделал шаг по ступенькам вверх, черт, мои ноги как будто чугунные и тяжёлые, а в моей груди будто что-то вязкое растёт, оно мешает сделать вдох, я прошел сотню пролётов по лестнице, как мне показалось тогда, но дошел я только до третьего этажа.

— Блин, — прошипел я.

На лестничной клетке темно и ничего не видно, хозяин, экономист хренов, не включил освещение. Я провел правой рукой по холодной оштукатуренной шершавой стене пока не нащупал выключатель, «щёлк» и на потолке загорелась гудящая тусклая лампа, стали видны чёрные ступени и грязно-жёлтые стены. Поднимаясь выше по лестнице, я включал освещение «щёлк — щёлк».

Так я наконец добрался до пятого этажа.

– Черт, да зачем я выбрал квартиру так высоко, да еще в доме без лифта? — подумал я.

И вот пятый этаж, лестничная клетка, все тот же чёрный пол из кафельной плитки, грязно-жёлтые стены, справа окно, выходящее на стену соседнего дома, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Прямо передо мной железная дверь серого цвета в чёрную клетку, но мне надо дальше, я повернул налево, сделав еще три мучительных шага. Короткий коридор, в котором слева и справа по две двери, тусклая лампа под потолком освещает справа грязно-серую в чёрную клетку дверь, на ней номер 502. Металлическая ручка двери блестит, ключ в замок, поворот ключа, всё.

Я потянул дверь на себя, и та со скрипом открылась, а в лицо сразу повеяло теплом и запахом табачного дыма.

— Соседи опять курят дома, общая вентиляция — это ужасно, — раздражённо прошипел я, поморщившись.

Открыв дверь своего жилища, я ощутил небывалую усталость, навалившуюся откуда-то на мое измученное тело, а ещё что-то в груди мешало вздохнуть.

— Ааа, как же все бесит, ухожу на работу — темно, прихожу с работы — темно, не люблю я эту зиму! Но хватит скулить!» — одернул я сам себя.

Оказавшись в тёмном и вонючем дымном пространстве комнаты, я закрыл за собой скрипучую дверь, на автомате вслепую кинув ключи на стол справа и нащупав на стене выключатель, включил свет. В глаза ударил яркий белый свет, осветивший ярко-белую, светлую, небольшую, как сейчас модно говорить, квартиру-студию размером четыре на три квадратных метра, со встроенной блестящей бежевой кухонькой в прихожке. Вот оно, мое царство!

Три года назад, перед тем как я в неё въехал, она выглядела совсем по-другому и напоминала пристанище бомжей, пожелтевшие стены с непонятными пятнами, две дыры в стене, ободранный потолок, разбитые светильники, засранная кухня и ванная комната — это далеко не весь список «приятностей», встретивших меня здесь тогда, и это нормально.

Просто до меня в этой квартире пару лет жила русскоязычная семейная пара корейцев родом из Узбекистана, но теперь тут все иначе. Включённый свет поначалу слепит мои глаза, но постепенно глаза привыкают, и вот я уже могу разглядеть справа от себя кухонную гранитную столешницу, на которой лежат мои ключи, газовую плиту на две конфорки, кухонную вытяжку, пару настенных шкафчиков и раковину, в которой стоит синяя кружка и валяется шкурка от бона, которым я завтракал.

Слева от меня находится холодильник, вдоль правой стены сразу за кухонным гарнитуром — вешалка, на которой горой навалены вещи, за вешалкой белая тумбочка, а на ней серая микроволновка и в углу на полстены стеклянный столик, на который вознесён глава этого дома — метровый плоский телевизор. Прямо посередине комнаты, напротив меня расположено окно шириной около двух метров, именно из-за этого окна я и выбрал эту квартирку, именно в этом окне по утрам я вижу первые лучи солнца, и именно вид из этого окна стоит того, чтобы каждый день приходить сюда. До этого я два года собирал деньги, отправлял их на родину и не мог себе позволить нормальные жилищные условия. Жил только в самом дешёвом мотеле в русском районе; в сыром, прокуренном номере с липкими стенами, плесенью на шторах, тараканами и живущей где-то между стенами крысой под потолком. В той комнате не было ни кухни, ни нормальной раковины, но самым ужасным для меня было то, что окно в том мотеле выходило на стену, глядя на нее, можно было почувствовать лишь ограниченность и безысходность. Здесь же, в этой квартире, открыв окно, можно было увидеть небо, погрузиться в свои мечты, встретить первые лучи утреннего солнца и погреться в них, довольно прикрыв при этом глаза, а по ночам можно было «повыть на луну». В окне было то пространство, которого в Корее практически нет, нет той широты, которая требуется русскому человеку.

Так, понесло меня в лирику и в глубины души русской, но вернемся и осмотрим комнату до конца. Посередине белой комнаты, в которую я только что вошел, стоит мой трон — напольное кресло, именно напольное. Это вид такой мебели в Корее, кресло без ножек. Есть такой традиционный стиль половой жизни в Корее, он популярен до сих пор и заключается в том, чтобы сидеть на полу, кушать на полу и спать на полу. Вот и у меня тут половая жизнь, так что даже кровати в углу не найти, а всего лишь топчан — тонкий мягкий матрас с четырьмя подушками. Это все, что было в комнате из мебели, но хочу сказать, что мне этого вполне хватает для комфортной жизни.

Кто не доволен тем, что имеет, тот не был бы доволен и тем, что хотел бы иметь.

Бертольд Ауэрбах

Хм, как-то сегодня особенно одиноко, странно, такой настрой у меня бывает, когда я болею, но утром казалось, что всё в порядке. Я вечно ною, когда болею, наверное, все мужики такие. Так одиноко сегодня вечером, ну ничего, пройдет. Мои родные всегда со мной, вон они на фото, висят в рамочке напротив, я кинул взгляд на фото с родными.

Вот только бы стало легче дышать… Что же там у меня в груди? Оно так мешает, будто бы это что-то живое и душит меня прям изнутри. Блин, еле стою, в глазах потемнело, в ушах шумит, будто что-то шепчет, но слов не разобрать. Почему мое тело меня не слушается? Руки ватные, а ноги чугунные.

Так, я что, всё ещё стою в прихожке? Соберись, надо раздеться и что-нибудь поесть.

Я бросил рюкзак на маленький стульчик у двери, слева от меня и снял ботинки, фууу, эти потные грязные вонючие носки опять порвались, надо их выкинуть! Все! я их уже несколько раз зашивал. Эта мерзкая картина из рваных носков, стоящая перед моими глазами, заставила меня вспомнить об одном человеке, который был как эти рваные носки на мне.

(Может не совсем понятно, мой новый друг, но сейчас станет понятней, это я так начинаю свою первую историю, вот в таком стиле будет написана вся эта коротенькая книжка, устраивайся поудобнее, мы начинаем…)

Рассказ о человеке, который когда-то был моим другом, с которым мы дружили больше десятка лет…