Наряд. Книга II. Южный крест

Ярослав Калака

Как найти в себе силы, когда весь мир против тебя? Главный герой вовлечён в круговорот событий. У повстанцев беда. Альянсом захвачены в плен дети. Условие ультиматума – полная капитуляция подземной базы сопротивления «Южный крест». Горечь вины, страх потери и нехватка времени затрудняют поиск правильного решения. Мучительная игра огня и мрака заставляет действовать на пределе своих возможностей. Что значит человеческая жизнь? Что может любовь? Есть ли судьба? И как победить несмотря ни на что?

ГЛАВА III, в которой главный герой обретает целых два новых дома

Моя собеседница виновато улыбнулась, сморщила лоб и после нескольких секунд раздумий сказала:

— Видимо, ты ещё пока не знаешь про нашу беду. Каждый борется с ней по-своему. Галя, например, вот так. А я просто стараюсь о ней ничего не говорить, только делать. Могу я сейчас промолчать об этом?

— Да, конечно! — поспешно согласился я.

— Лерочка, привет! — подошла к нам та самая женщина, которую успокаивали. Остатки слёз ещё можно было рассмотреть в её глазах, тем не менее, она старалась нам улыбнуться.

— Здравствуй, Галя!

— Это новенький? Здравствуйте, молодой человек! Я — Галя, а Вы?

— Меня…

— Это Митя, — перебила меня офицер. — Покажешь ему после того, как мы поедим, его место?

— Конечно, покажу. Проголодались?

— Ужасно!

— Тогда я всё несу! — и официантка исчезла, но только за тем, чтобы через минуту появиться с подносом еды.

— Вот, приятного аппетита! — сказала она и принялась с нашей помощью составлять тарелки на стол. О том, как и что я ел по пути в Южный крест, теперь приходилось только вспоминать. Жидкая похлёбка, жёсткая каша, каменные галеты — одним словом, рацион был точно такой же, как и в госпитале.

— После того как позавтракаем, Галя покажет тебе твой столик. Сейчас никого нет, потому что завтрак уже закончился. Если бы мы пришли вовремя, ты бы увидел, что тут яблоку негде упасть, — объяснила мне адъютант.

— Ух ты, как красиво! — удивился я, обернувшись.

— Нравится?

— Да, а что это?

— Гобелен. Доедай быстрее, нам пора… Галя!

После того как мне показали мой столик, мы отправились дальше.

— Куда теперь, Лера? — спросил я.

— А теперь в баню! — хмыкнула она.

Вышли из столовой, свернули налево и пошли по деревянному мостику, нависающему над руслом подземной реки на толстых железных тросах. От наших шагов он раскачивался из стороны в сторону, что ничуть не смущало мою провожатую. Я осторожно посмотрел вниз. Какой точно была высота, было не видно, но очевидно, что порядочной. Я тихонечко вздохнул. Моё воображение за время пути успело нарисовать Южный крест как волшебную страну, в которой точно не было и намёка на подобные места.

— Этот мостик очень длинный и пролегает по окружности русла, — сказала офицер. — Река течёт с востока, но раздваивается и отекает Яштырь с двух сторон, так что внешне получается почти правильный круг. Он называется Малым колесом.

— А что, есть и Большое колесо?

— Да, есть.

На этот раз шли долго, как никогда. Изредка нам попадались встречные пешеходы, с которыми приходилось аккуратно расходиться. Возможно, из-за того, что обстановка вокруг нас была однообразной, а идиотский раскачивающийся мостик хотелось как можно скорее покинуть, этот переход казался бесконечным.

Поэтому когда мы достигли соединительного моста, сделанного не из железа, как предыдущий, а из булыжников, и сошли по нему налево, я обрадовался. За мостом лил свои воды водопад, брызги которого из-за освещения жёлтым светом казались золотыми.

— Нам сюда, — потянула меня за рукав Валерия к одной из вырубленных в камне лестниц, ведущей вниз.

— Ничего не вижу!

— Дай руку! Чёрт! Надо сказать, чтобы заменили перегоревшие лампочки… А вот и дверь!

Внутри было светло и тепло. Это была действительно баня. Под нашими ногами был дощатый пол, покрытый настолько небрежно, что любая из его щелей могла с лёгкостью поглотить если не пачку из-под сигарет, то спичечный коробок точно. Под ним журчала вода — видимо, подземная река или её приток протекал или рядом, или прямо под нами. Вверху было замысловатое нагромождение из деревянных балок, на которых было в изобилии развешано бельё для сушки. По обеим сторонам комнаты горели, не на шутку полыхая огнём, два камина. Около них валялись дрова. Повсюду в беспорядке стояли скамейки и лавки. На них люди обоих полов со смехом и разговорами приводили себя в порядок после купания.

Валерия тут же нашла своих знакомых, с которыми принялась болтать.

— Вон туда, — указала она, видя моё замешательство, на проём, располагавшийся в противоположной стене комнаты, и добавила: — Мальчикам налево. Полотенце возьмёшь из той стопки. — И снова отвернулась от меня, окунувшись в беседу.

Посередине следующей комнаты стояло две громадных, размером с маленький бассейн, бочки. Сверху каждую из них накрывал балдахин из плотной жёлтой материи с красным узором. На противоположной стороне помещения горел, весело потрескивая дровами, камин, а на поленьях дров рядом с ним, развалившись на всю свою длину, спал старый чёрный кот. К деревянным балкам, которые так же, как и в предыдущей комнате у потолка образовывали целый лабиринт из своих пересечений, были подвешены фонари с горящими свечами внутри. Кроме меня здесь больше никого не было. Вешалки для одежды стояли возле камина. Я попробовал на прочность лесенку, приставленную к бочке, потрогал воду внутри неё — она оказалась тёплой настолько, что вызывала улыбку удовлетворения.

— Ну как? — спросила меня лейтенант, после того как я вымылся и оделся.

— Здорово! — ответил я.

— Сталкер там?

— Кто?

— Кот. Чёрный.

— А, ну да. Спит у камина.

— Пошли. Нам обратно до столовой, и ещё столько же. Напрямую по ходам петлять не будем, всё равно не запомнишь, пойдём по мостику.

— Хорошо. А куда?

— Покажу, где ты будешь жить.

Несмотря на долгую продолжительность пути, он прошёл незаметно. Возможно, благотворно подействовало купание, может быть, скудная столовская пища или, кто знает, лёгкая незатейливая беседа, которую мы с Лерой вели по пути.

Свернув вправо на таком же каменном мосту, как и перед лестницей, ведущей к купальне, мы оказались на каменной площадке довольно просторного пещерного грота. Дорожка, ведущая через неё к входу в стене, которой заканчивалась площадка, была тускло освещена. Маленькие зелёные огоньки, соединённые гирляндой, свисали в воздухе, на уровне головы, от одного столба к другому.

— В самом профике электричества нет, — сказала моя новая знакомая. — Ну да там и без него весело. Я и сама в нём когда-то жила, здоровское это было время.

Мы вошли внутрь и оказались в холле. Слева было окно, видимо, в помещение дежурной, чтобы она или он видели, кто вошёл. Дальше — умывальник: в дверной проём были видны умывальные раковины. По его бокам были два коридора, из которых виднелись двери в комнаты. Навстречу нам тут же вышла пожилая женщина самого бойкого вида. На ней был одет старинный ХБ песчаного цвета с прапорщицкими погонами. В руках она держала керосиновую лампу.

— Лерочка! Привет! Как дела, милая, выглядишь чудесно! Скучаешь, правда? Что нового? Какие новости? Да, какая беда! — проговорила женщина энергичной скороговоркой.

— Здравствуйте, Людмила Петровна! Я вам новенького привела. Это — Митя.

— А я Людмила Петровна Рябуха, — деловито улыбнулась она своими тонкими губами и сдвинула брови: — В комнатах не курить! В какой номер поселять?

— Людмила Петровна, а моя свободная?

— Четвёртая?

— Да, четвёртая.

— Как раз освободилась. Делегация из Радужа две недели жила. Набожные… Ну да как обычно. Пойдёмте, покажу.

Мы свернули направо, и через две двери по левую руку, после того как Рябуха отперла его специально для этого взятым ключом, вошли в номер. Слева стоял шкаф. Прямо — сначала настоящий камин, потом стол со стулом и настольной керосиновой лампой — обстоятельство, которое я очень ценил. Справа было целых три кушетки, сбитых из досок. Возле них — три тумбочки, на которых стояли подсвечники со свечами, сгоревшими примерно наполовину.

— А что за окном? — спросил я, увидев небольшое приоткрытое круглое окошечко, в которое было вставлено — не разобрать из-за плохого освещения — скорее всего органическое стекло.

— Посмотри сам, — посоветовала Лера.

— Правда, красиво? — спросила Людмила Петровна. — Кстати, река протекает прямо под нами.

— Да, красиво, — согласился я, рассматривая подземное озеро, тускло освещённое светильниками, испускавшими зелёный свет.

Комната была уютной даже в таком освещении, но мне почему-то казалось, что она успела мне так сильно понравиться ещё до того, как я её увидел.

— Людмила Петровна, — сказал я, — а можно выбрать её?

— Ну не знаю, — задумалась Рябуха. — Наверное, нет. Она же трёхместная, а ты всего один.

— Тётя Люда, а если я попротежирую? — заступилась за меня Корнышева.

— Эх! — ответила прапорщица. — Если ты за него просишь, тогда ладно. Алла Ивановна, конечно, будет ныть, пусть. Это вам повезло, что её нет.

— Если Алла Ивановна будет против, скажите, что Лопарёв приказал, а я уже тогда с Вячеславом Ивановичем договорюсь.

— Хорошо, так уж и быть, если что, то скажу. Пойдёмте, дам вам ключ…

— Людмила Петровна, вы не подскажете, где его вещи? — спросила офицер.

— А вещи, милые, под замком у Аллы Ивановны. Она часика через два придёт.

— А в фиолетовые или жёлто-красные склянки она будет? Я просто не знаю, когда его Васильков отпустит.

— Да, конечно будет.

— Отлично. Слышал, Митя? Тогда вещи и получишь.

— Спасибо, хорошо.

— Ну, мы пошли, до свидания, Людмила Петровна.

— Удачи, ребятки.

— Классная тётка, — сказала Валерия, когда мы снова вернулись на мостик и пошли обратно. Если что, на неё можно смело положиться — не выдаст. А Алла Ивановна — противная. Но она комендант профилактория. Кстати, как тебе комната, Митя?

— Мне очень понравилась. Спасибо тебе, Лера.

— Хавай — оставишь. Теперь в нашем списке остался только один командный пункт. Как куда идти запомнил?

— Да. Сейчас мы возвращаемся обратно к столовой?

— Верно, и от столовой прямо в ворота.

— Понятно.

Как прошёл обратный путь к столовой, я почти не заметил. Моя бабушка любила повторять поговорку о том, что человек такая собака, которая со временем привыкает к чему угодно.

За воротами нас ждала широкая просторная пещера с хорошим освещением, от которого за время наших с Корнышевой прогулок по мостику я успел отвыкнуть. Около десятка дорожек из жёлтых и зелёных кирпичей, причудливо переплетаясь между собой, вели под довольно ощутимым уклоном вниз. Повсюду было громадное количество сталактитов, сталагмитов и сталагнатов.

— Правда, красиво? — спросила меня моя спутница.

— Да, — машинально ответил я.

— Знаешь, как называется эта пещера?

— Как?

— Аллеей павших героев.

— А почему?

— Потому что в её боковых гротах расположены кладбища Южного креста.

Сначала послышались голоса, и только потом мы увидели, что навстречу нам приближается группа людей. Их было пятеро. Одетые в штатскую замызганную одежду, исцарапанные и запылённые, они устало брели, еле передвигая ноги. Разминувшись, мы поздоровались.

— Это группа наземных разведчиков, — пояснила мне лейтенант, видя, что вопрос об этих людях так и вертится на моём языке. — Возвращаются с задания. Слушай, Митя, загулялась я тут с тобой! Мне давно уже обратно к себе надо, прибавь-ка, друг, шагу!

В конце пещеры моему взору предстала диковинная конструкция. Возле неё, словно гном из компьютерной игрушки, стоял коренастый прапорщик. На его красном, цвета кирпича лице развевались красивые и пышные, выбеленные сединой усы.

— Лерочка, привет, — прогудел он, здороваясь первым.

— Здравствуйте, дядя Коля! Как ваше?

— Наше в порядке, — заверил он, мотнув головой.

Мы подошли ближе. В воздухе запахло спиртом.

— Может быть, Валерия Владиславовна, ну хотя бы в этот раз? — хитро прищурившись, спросил он. — Или молодой человек боится?

— Ну что ж, Николай Иванович, давайте! — с озорством ответила лейтенант и подпёрла свою талию руками.

— Я не ослышался?

— Нет! — подтвердила Лера и почему-то хихикнула.

Это был перрон для вагонеток. Но на этот раз на нём было кое-что ещё. А именно: параллельно шпалам были проложены, в количестве четырёх штук, стальные брусья с таким расчётом, что расстояние между ними по окружности сохраняло одинаковую величину. Внутри них располагалась сфера. На удалении, когда мы ещё не подошли, казалось, что она в высоту сравнима с ростом человека, но вблизи стало видно, что больше. То есть этот человек должен был бы встать на ящик, чтобы сделаться вровень с ней. Справа от неё, скрытая от взора из-за плохого освещения, располагалась установка, отдалённо напоминающая, если, конечно, задействовать воображение и отбросить детали вроде пульта управления и соединительных кабелей, жерло пушки.

— Ну, тогда полезайте внутрь! — возбуждённо потёр свои ладони прапорщик. — Обожаю пользоваться этой штукой!

В который раз за день у меня засосало под ложечкой. Я вздохнул, а Корнышева снова нервно хихикнула. Николай Иванович тем временем быстро, словно боясь, что мы можем передумать, открыл дверь в сферу, взмывшую на гидравлике вверх, и принялся бегать вокруг установки, щёлкая какими-то тумблерами и переключателями. Послышалось гудение аппаратуры, замерцали лампочки.

— Лера, это что? — спросил я.

— Давай в неё сядем, — поторопила меня офицер. — Сейчас сам всё поймёшь.

Внутри были две площадки для того чтобы, стоя на них, схватиться за боковые поручни. Фиолетовые диоды наполняли внутренность шара своим едким цветом. Множество ремней, свисавших отовсюду, предназначались для фиксации тела, потому что Николай Иванович сразу же после того как мы заняли свои места, принялся нас ловко и тщательно прикреплять к внутренней поверхности сферы. До этого, надеявшийся, что ошибся со своими предположениями, я смирился с неизбежностью необычного путешествия. Валерию тем временем разбирал нервный смешок, с которым она никак не могла справиться.

— Не бойся, Митя, жить будем — хихикала она. — Вот только вместе вряд ли!

— Всё! — крикнул нам прапорщик, стараясь перекричать нарастающий гул. — Закрываю.

— Давай! — смеялась моя провожатая.

Дверь захлопнулась. Я напрягся. Однако шар покатился в противоположном, чем ожидалось, направлении, и совсем тихо. Преодолев так около пяти метров, встал и завибрировал. Гул установки нарастал. Как часто бывает после томительного ожидания, всё произошло неожиданно. Перед глазами замелькал калейдоскоп из цветных искр, который я прекратил тем, что закрыл веки; внутренние органы почувствовали себя так же, как монеты в копилке в то время, когда её трясут. Состояние беспомощности такое же, как у маленького котёнка, когда его за шкирку поднимают на солидную для него высоту, овладело мной. Инстинктивно я вытянул вперёд голову, но после того как начала ныть шея, сообразил, что голову лучше прислонить к поверхности шара, где для неё была сделана специальная набивка.

Трудно сказать, сколько продолжалась эта свистопляска. Постепенно шар терял скорость, иногда снова ускоряясь в силу того, что спускался вниз. В конце концов, испытав торможение, наверное, из-за специального покрытия на брусьях (а может быть, потому что пространство между ними просто сузилось), мы остановились. Прежде чем открылась дверь, сферу прокрутили: видимо, выход блокировал один из стальных полозьев.

— Ну как? — спросила меня бледная Валерия, после того как дверь в шар открыли снаружи.

— Грандиозно! — ответил я, в целом не слишком и испугавшийся. Всё-таки самым слабым моим местом был страх высоты.

— Здравствуйте! — поздоровался с нами старший прапорщик, принимаясь воевать с нашими ремнями. У него было смуглое серьёзное лицо с большим носом. Смоляные глаза, смотревшие из-под огромных косматых бровей с упрямством и степенностью, оценивающе пронизывали меня насквозь. Наконец, их хозяин улыбнулся и протянул мне руку (к этому времени моя правая рука уже была свободна от пут):

— Меня зовут Николай Маркович. А ты, значит, и есть наш Митя? — он энергично начал её трясти.

— Он самый, Маркович! — ответила за меня офицер, разминая ноги. — Васильков на месте?

— Все на месте, Лера, ждут вас. И твоя однокашница тоже здесь. Фыркает, как обычно.

— Алина?

— Она самая. Не могу понять, что здесь забыла.

— Хм… Интересно… А впрочем, ну и что.

— И то верно. Ну, проходите. А ты, Митя, будь как дома, потому что это твой второй дом.

— Спасибо, — ответил я.

Из грота, в который мы прибыли на сфере, вела вверх широкая каменная лестница, по которой мы принялись подниматься.

— Уф, прошло, — облегчённо выдохнула воздух из лёгких лейтенант.

— Ты о чём? — спросил я.

— Смех. Между нами, Митя… Ты точно никому не скажешь?

— Не скажу, могила.

— Так вот, если по-честному, то сама я на этой штуке не езжу.

— Кстати, как она называется?

— Гиперпаланкин. Но мы её часто зовём просто бильярдом.

— Гм, ну да. А железная дорога из вагонеток как называется?

— Просто паланкином.

— А почему сама не ездишь?

— Тебе соврать или сам догадаешься?

— Ясно. И от этого ты всё время хихикала?

— Ну да.

За время нашего коротенького разговора мы поднялись по лестнице в холл, в котором было много дверей. Из него мы снова начали взбираться вверх по другой, самой обыкновенной лестнице. На следующем этаже были двери: налево и прямо. Коридор справа был плохо освещён, из-за чего я не смог рассмотреть, чем он заканчивался. Прекратив подниматься дальше, мы остановились перед дверью, которая была прямо. Справа от неё висело приспособление, которое я сначала принял за кодовый замок. Но ошибся. Офицер нажала на нём кнопку и произнесла:

— Лейтенант Корнышева и новенький.

Ей что-то ответили на другом конце, но с такими помехами, что я просто не смог разобрать. Послышался щелчок отпираемой двери.

Внутри было чисто, уютно и тепло. Окно, прорубленное в камне, оказалось закрыто жалюзи. На потолке горели люминесцентные лампы дневного света. Посередине комнаты, в которой мы оказались, стоял пустой стол, а за ним стулья. Справа был длинный открытый шкаф, на крючках которого висела разная военная одежда. Стены украшали стенды, а за шкафом был проход в следующие помещения, которым мы тут же воспользовались, потому что в этом никого не было.