Армейские записки

Ярослав Венд

Эта книга о злоключениях обычного московского парня, домашнего мальчика, который по своей собственной вине и легкомысленности попал в армию.О том, кого он там встретил, в каких ситуациях побывал, что он там видел и слышал. Оформление и рисунки автора.

4

Итак, до присяги оставался ещё месяц и мы, новобранцы, были в непонятном статусе — уже не гражданские, так как паспорта у нас забрали и заперли в сейфе, который находился в кабинете командира части, но ещё и не солдаты, потому как присягу мы, соответственно, не принесли и военные билеты нам не выдали.

Поэтому просто знакомились с частью, входили в ритм подъёмов и отбоев, знакомились со старослужащими и друг с другом. В течении этого месяца периодически подтягивались небольшие группы новобранцев с разных уголков Родины, учились ходить строевым шагом по плацу, занимались, если можно так сказать, физ подготовкой: бегали, подтягивались, отжимались.

Офицеры присматривались к нам. Узнавали кто откуда и чем на гражданке успел позаниматься. Двоих ребят, местных, Питерских, умевших водить машину, тут же, ещё до присяги определили в водители. Они пропадали в гараже целыми днями и лишь к отбою возвращались в расположение. Дошла очередь и до меня. Похоже прочли моё личное дело. Вызвали в штаб. Прихожу, поднимаюсь на второй этаж, в кабинет, так сказать особиста. Сидит майор.

— Проходи, присаживайся. — Говорит он, показывая на стул перед своим столом.

— Спасибо, товарищ майор, — отвечаю я, садясь на стул.

— Значит, из Москвы?

— Так точно.

— Хорошо. Почти университет окончил?

— Да, хотел вот в академический отпуск, но не успел, — с улыбкой ответил я.

— Понятно. На этом, как его… компьютере работать умеешь?

— Ну, можно сказать уверенный пользователь.

— Вот и хорошо. Значит так, завтра придёшь после завтрака в штаб, зайдёшь в бухгалтерию. Там будет сидеть Серёга. Он осенью на дембель уходит, будешь его заменять. А он тебя как раз в курс дела введёт. Понял?

— Так точно, товарищ майор. Разрешите идти?

— Иди.

Так вот меня ещё до присяги определили в штаб, в бухгалтерию, делопроизводителем.

Где-то через полторы недели приехали дагестанцы, шесть человек. Что интересно, весть об их приезде разнеслась по нашей роте за пару дней до самого приезда. Для меня это было как-то странно. Ну едут шестеро горцев, ну и Бог с ними, нас то тут шесть десятков, минус два орла с Казбека. Что тут такого? Но этот приезд у многих новобранцев вызывал какой-то трепет. Я не знаю с чем это связано, в чём кроются психологические корни данного феномена. Для меня и по сей день это остаётся большой загадкой.

Приехали. Шесть детин. Здоровые, крепкие, держатся вместе, обособленно от всех, ни с кем не общаются, сидят только в учебном классе, шушукались на своём языке и посматривают на всех исподлобья. Я сразу приметил у них главного — здоровый такой кабан, лет под тридцать на вид, на самом деле ему было двадцать шесть. Но они все старше своих лет выглядят. Так вот, старший присматривал за остальными, младшими. Это я взял себе на заметку.

Прошло пару дней и они стали наводить свои порядки: это им не так, то им не сяк, ты сделай это, а ты сделай то, постирай китель, почистить сапоги, ну и так далее.

Кто отказывался — того отводили в сторонку для профилактических бесед, так сказать, после которых, выбранные прислужники возвращались весьма помятыми.

Первым делом они хотели меня сделать одним из таких служек, ну в силу моей довольно субтильной комплекции и невысокого роста я был просто идеальной кандидатурой. Однако, к тому времени я уже работал в штабе. Прознав об этом, их поползновения в мою сторону быстро отпали. Как никак работа в штабе, с офицерами, это для них служило некоей красной чертой, за которую они не посмели переступить.

А вот другие товарищи вкалывали на них по полной. В общем это всё довольно некрасивая и обидная история. Они не делали ничего по хозяйству, только занимались в спорт зале, ели, спали и по пять раз, как и положено правоверным, совершали намаз. Из той комнаты, которая была всегда закрыта, они сделали молельню (ведь нашли же ключ от неё где-то) и не принимали участия в общих делах роты. Всё это при полном попустительстве офицерского состава. А потом спрашивается откуда что берётся.

Как-то я спросил у старшего: «А почему вы не убираетесь не застилаете свои кровати, не делаете ничего вместе со всеми?» На что мне был дан однозначный ответ, после которого они перестали меня интересовать вообще: «Аллах и Коран запрещает нам это делать». Вот так. Коротко и ясно.

Ну да Бог им судья. Для меня они не представляли всё равно никакого интереса, никаких общих дел с ними не имел и в расположении я появлялся только перед отбоем, проводя основное время в штабе.

А чем же я там занимался, в штабе то? Да ничем особенным, составлял меню на неделю, высчитывая калорийность блюд в меню. Дело в том, что калорийность строго определялась и, комбинируя разные блюда, надо было придерживаться нормативов (о том как нас кормили в части я расскажу позже), исполнял мелкие поручения офицеров, помогал на складе с учётом материальных средств или, откровенного говоря, бессовестно дрых в кабинете. Компьютер был древний, зависал постоянно, работать на нём было почти невозможно. В бухгалтерии работали гражданские служащие — очень добрые и милые женщины, которые периодически звали на чай с конфетами. Атмосфера была спокойной и даже не чувствовалось что ты в армии. Ну, пока в расположение не придёшь.

Я влюбился в одно место в части. Это дальнее КПП. Там никого не было, дверь была на замке, но рядом росли шикаршейшие кусты жасмина. Они источали такой чарующий запах, жужжали пчёлы, место было уединённым и тихим. Вокруг всё утопало в зелени. Просто волшебно. Так шёл день за днём, приближался момент принесения присяги. А перед этим случились пару неприятных моментов. Но обо всём, по порядку.

Как я уже и говорил, штаб был обшарпанный снаружи и внутри тоже. В одном из кабинетов на первом этаже затеяли ремонт. Я помогал в этом деле, выносил мусор, подметал штукатурку, которую соскабливали со стен и потолка. К этому дело приписали и дагестанцев. Ну как приписали, так, для галочки. Всё равно они ничего не делали, груши околачивали только. Перед обедом нас всех позвали на плац, тренироваться чеканить шаг, перед присягой, чтобы всё было в лучшем виде в этот торжественный день. Мы выбежали из штаба, построились на плац и вдруг один орёл с Казбека говорит мне: «Ой, Ярослав, я китель забыл в штабе. Принеси пожалуйста». Ну, просьба как просьба, помогу, не жалко. Попросил по-человечески, нам ещё служить полтора года. Сбегал принёс. Он надел. Стоим, ждём когда лейтенант придёт.

— А у меня там тысяча рублей была, — говорит он мне.

— Какая тысяча? — Спрашиваю я.

— Такая, тысяча рублей была. А сейчас нет.

— Ничем не могу помочь, — ответил я, уже поняв к чему он клонит и как я глупо попался. — Хочешь, можешь обыскать.

— Не ну зачем. К тебе же родители на присягу приедут. Пусть тебе тысячу привезут. Договорились?

— Значит так, дружок, ты мне этого не говорил, я этого не слышал. Договорились? — Как можно более холодным и уверенным тоном ответил я.

Мне было плевать чем мог закончиться этот разговор, но надо было отстаивать своё имя, иначе потом сядут на шею и пиши-пропало. Никакой штаб не поможет. К счастью всё обошлось. Поняв, что со мной этот номер не пройдёт, он пробурчав что-то невнятное себе под нос, успокоился. Больше никаких поползновений в мою сторону ни от кого из них не было.

И ещё один неприятный момент произошёл, охарактеризовавший общее моральное состояние моих сослуживцев. Произошло это за неделю до присяги. Одного парня сильно избили кавказцы. Что-то там не поделили. Начались брожения. Вроде как надо вступиться за своего. Дальше слов дело не доходило. И вот чёрт меня дёрнул попробовать как-то консолидировать ребят и выступить, так сказать единым фронтом, чтобы слова не расходились с делом. Все были воодушевлены, намечался серьёзный разговор. Однако, когда дело дошло до прямого общения огромная, по началу, толпа рассосалась и в конечном итоге перед кавказцами остался я и ещё один парень. Ну вы понимаете, картина маслом, конечно. Состоялся такой разговор со старшим.

— Ярослав, вот тебе оно надо?

— Ну я раз сказал «А», то надо же было сказать и «Б». Назад то я могу переиграть.

— Это мы поняли. Но ты же видишь что все слились.

— Вижу.

— Так что давай сделаем так. Ты вот в штабе работаешь, там и работай. Мы к тебе не лезем и ты не лезь куда не надо. А остальные пусть получают то что получают.

На том и порешили. Я махнул рукой на всё это и больше никогда ни за кого не впрягался. Хотя, конечно, были случаи, когда это было мучительно больно, морально. Но, в конце концов, каждый сам выбирает свой путь.

Старослужащие относились к нам очень хорошо. Никаких особых конфликтов ни до, ни после присяги я не видел. Скорее внутри нашего призыва начались свары. Но это отдельная тема для исследования.

Ко мне относились все доброжелательно. Если кто-то и хотел какую-нибудь гадость сделать, то боялся. Как же, штабная крыса, нечего связываться с таким. Чеченцы приветствуя меня чуть ли не целовались, обнимая и называя «братом». Так и подмывало ответить словами Данилы Багрова из фильма «Брат», однако, я сдерживался. Это было неполиткорректно тогда, и уж тем более неполиткорректно сейчас, когда я это пишу.

Наступил день присяги. Ко многим приехали родственники и друзья, ко мне тоже приехали родители. Выдали нам бракованные автоматы с кривыми дулами, выстроили на плацу, поздравили с этим знаменательным событием в нашей жизни, да и всё, само принесение присяги и вручения нам военных билетов пролетело очень быстро, мы дольше тренировались, заучивая текст присяги и маршируя по плацу, отрабатывая синхронность шага.

После этой торжественной церемонии была экскурсия по части, показывали родственникам в каких условиях мы будем служить. Комбат хвастался недавно сделанным ремонтом в казармах, показали столовую, баню и прочее. После, нас отпустили с родными прогуляться по Питеру. Я побывал на «Авроре», очень удивившись её миниатюрности, если честно. Посетили Спас на Крови, прогулялись по Невскому проспекту, Нескучному саду, наделали кучу красивых фотографий. А под вечер вернулся в часть.

И вот с этого момента начались все приключения. Но, как обычно, обо всём по порядку.