Электрический лес

Ярослав Васильевич Ворон, 2023

Не одними Лесными Сёстрами жива магия! Стихиали Огня, Воздуха и Воды тоже должны найти всех возможных учеников, чтобы маги и феи Земли получили уникальный дар – возможность создать по своему разумению собственную межмировую обитель, которая не только позволяет ходить по мирам, но и превращает сокровенные желания обычных людей в их магические дары. А между тем на карте дружественного мира, также не без помощи Лесных Сестёр и Стихиалей, появляется шестое степное княжество…

Глава 2. Подписка о неразмножении

3–31 декабря 2006

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О жестокое небо! Едва распустилась —

Как уже осыпается роза моя.

Омар Хайям⁶

Своё пятнадцатилетие Инесса уже отметила два дня назад в узком кругу, но она была феей, хоть пока и не полного посвящения, и ей хотелось порадовать и «юных друзей мафии», тем более что у Антона на неделе тоже был день рожденья. Стихиали понимающе устранились, предоставив девушке полную самостоятельность, а из «молодой гвардии» принимали участие только Лена и Гражина, которая сначала даже обиделась, подумав, что её считают за маленькую, но Лена сказала ей: «Ты не поняла. Тебя не ставят на одну доску с малышами, а, наоборот, просят помочь устроить праздник для детей». С такой интерпретацией юная художница охотно согласилась и сейчас вдохновенно украшала шоколадными узорами большой торт.

— Сколько гостей придёт? — подсчитывала она, соображая, как будет поделен торт. — Антон, Белка с Лёней, ксюшки-машки и нас трое, так? Лен, твоя мама присоединяется? — отмечать они собирались именно у Лены.

— Да, конечно, — Лесная Сестра мило улыбнулась. — Пусть тоже побудет девочкой Риммой, а то Римма Павловна слишком привыкла, что праздник — это непременно море выпивки. Плюс ещё у Маши всегда хвост.

— Ага, полиэтиленовый, — рассмеялась Гражина. — Слушай, а Полиэтилену можно шоколад?

— Можно, Маша её несколько раз угощала потихоньку, — вспомнила Лена. — У них только Георгию ничего вкусного нельзя.

— Кстати, — спросила Инесса, — а на Земле бывают звери с двумя хвостами?

— Звери — нет. Насекомые типа есть, они так и называются — двухвостки. Точно! Маша ещё и Андрея притащить может!

— Не «может», а «пусть притаскивает», — Гражина начала размечать на торте одиннадцать секторов. — А то ведь всё равно попросит с собой кусок для него — не та девочка, чтобы самой лакомиться, а брата не угостить. И придётся Андрею в туалете есть, потому что «Жорику ничего нельзя». Лен, ну вот почему так? Лейкоз вылечить — можем, парализованного человека поднять на ноги — пожалуйста, даже кусок пальца вырастить — и то не проблема, а с каким-то диатезом, выходит, не справляемся? Ты у Леренны не узнавала — кто-нибудь в других мирах это может?

— Узнавала, — вздохнула Лесная Сестра. — Фей с таким даром нигде нет, так что вся надежда на нашу четырнадцатую, кто бы она ни была.

* * *

— Полюшко-поле, у тебя что, праздничного платья нет? — ужаснулась Ната, появившая Антона, ещё не владевшего своей стихией на таком уровне, чтобы делать это самостоятельно.

— Нет, — призналась вместо сестры Маша. — Она же из дома не выходила почти, куда ей было наряжаться?

— Но ведь теперь — вышла? Машенька, что ж ты мне не сказала? Хотя на самом деле это я такая никудышная фея, ты уж прости меня! Держи свой наряд, а Полинке я сейчас принесу, — через несколько минут Лесная Сестра сгрузила на кровать Риммы Павловны ворох платьев Белки, из которых та уже выросла. — Маш, а мальчишки куда подевались?

— Ой… На кухне, наверное, — девочка, на ходу застёгивая цепочку с кулоном, торопливо простучала каблучками по коридору. Андрей с Антоном действительно оказались на кухне, где, соблюдая мальчишескую традицию, сразу начали таскать куски буженины прямо из-под ножа.

— Кавалеры, брысь! — Лена отложила нож в сторону. — Дамы не одеты, стол не накрыт, а вы уже хватаете!

— Девчонок никогда не дождёшься, — заявил Андрей, стащив напоследок ещё один кусок мяса.

— Для вас стараемся! Вот будет у тебя любимая девушка — поймёшь! — Маша поймала брата за руку и вытащила из кухни. — Пойдём с моими друзьями знакомиться, — она отвела мальчиков в комнату Лены, где уже сидели Ксения, Лёня и Белка, но в это время в кармане её куртки зазвонил телефон, и «юным друзьям мафии» пришлось представляться самим.

— Маша, возвращайтесь домой! — чувствовалось, что Илье Васильевичу и самому было очень неловко выдёргивать детей с ещё не начавшегося праздника. — Маме плохо стало, тошнит её.

— Опять беременна?! — ахнула Маша, прекрасно помнившая все прошлые «у тебя будет братик или сестричка».

— Ну… в общем, да… — мямлил отец. — Жорик плачет, на ручки хочет…

— Папа, нет! — разозлилась девочка, обидевшаяся не столько за себя, сколько за сестру, очень ждавшую первого в своей жизни праздника после трёх лет нездоровья. — Ну поиграй с ним сам, маме скоро лучше станет.

— Да он со мной не хочет, — признался Илья Васильевич. — К маме хочет, а она его отпихивает, говорит — «иди с папой поиграй». А у меня не получается.

— Папа, ну как же ты мог!.. — Маша потерянно озиралась по сторонам, осознав, что теперь на ней уже трое детей — детей, которых она не планировала и не рожала, но должна будет заботиться, потому что больше просто-напросто некому.

— Маш, дай на минуточку, — понявшая всё Лена перехватила у подруги телефон. — Здравствуйте, Илья Васильевич! Что, Татьяне Ивановне так плохо?.. Просто от Георгия отмахивается? Продержитесь минут пять, сейчас Лейла подойдёт, у неё с Георгием нормально получается, — она вытащила свой собственный телефон и позвонила Лейле.

— Маша-а! Смотри! — выбежавшая из комнаты в нарядном платье Полина восхищённо завертелась перед сестрой, и та через силу улыбнулась.

* * *

— Добрый день, Лейла Сабировна, — Татьяна Ивановна с облегчением поздоровалась, сообразив, что сейчас её избавят от непоседливого годовалого мальчишки и можно будет без помех предаваться мечтам о новой «ляльке». — Жорик, не мешай! Иди с тётей Лейлой поиграй!

— Ма-ам! — хныкал мальчик, совершенно не понимавший, почему ласковые мамины руки, всё время державшие его, вдруг в одночасье превратились в руки отпихивающие. — Хосю-у! — он с силой обхватил ногу Татьяны Ивановны.

— Георгий, пойдём гулять? — Лейла, присев на корточки перед малышом, тепло улыбнулась ему. — Мама сейчас не может, ей плохо.

Через десять минут, когда мальчика всё-таки удалось успокоить и кое-как одеть, фея вывела его из квартиры и сказала:

— Попробуй спуститься по лестнице сам, я подержу за руку… Молодец! — они вышли под пушистый снег, и Лейла незаметно перенесла их к дому Даши. — Видишь детскую площадку? Давай поможем дворнику, — она незаметно подмигнула Сабиру Рахмоновичу, который как раз сгребал с площадки нападавший за ночь снег, и достала две пластмассовые лопатки.

— Привет! — подошли вскорости Даша и Ната, гулявшие с девочками. — Поднимемся к нам?

— Да, пошли, — Лейла заметила, что азартно машущий лопаткой мальчик уже сильно взмок. — Переодеться в сухое надо.

— Георгий, это Оля, а это Динара, — представила Даша, когда все три женщины наконец уселись на диван, посадив малышей на колени. — А меня Даша зовут.

— А меня — Ната, — засветилась улыбкой Первая сестра.

— Дина’а, — сосредоточенно выговорил Жорик, и малышка, услышав своё имя, подалась к нему.

— Динарочка, осторожно! — встревожилась Ната, увидев, что детская ручка тянется к пылающей красными пятнами щеке мальчика. Но пятимесячная девочка, смеясь, провела пальцем по самому яркому пятну диатезной сыпи, и оно неожиданно начало исчезать.

* * *

Маше было откровенно невесело, но она изо всех сил старалась не портить детям праздник — всё-таки радость Полины значила для неё очень много. «Ну вот и кавалер у сестрёнки появился!» — девочка тихо улыбнулась про себя, заметив, как сидящий по другую руку от малышки Антон старательно подкладывает в её тарелку салат. — «А мне — какие кавалеры, с тремя-то детьми? И детства нет, и юности, считай, не будет — через пять лет на руки спихнут очередного годовалого младенца, а то и двух».

Чтобы отвлечься от пасмурных раздумий, она попыталась представить себе Антона с Полиной не через пять, а через пятнадцать лет. Воображение почему-то упорно рисовало курсанта в парадной форме, танцующего с красивой девушкой в бальном платье, и Маша слегка рассмеялась. «А жаль, что сама Полинка — не фея», — подумалось ей. — «Маг Огня, он же воин, и фея Земли — была бы идеальная пара».

Сестре, похоже, пришла в голову та же самая мысль, потому что она почти сразу спросила у Лены:

— А я буду феей? Я тоже хочу… — не зная слова, Полина показала на голову. — Ну, как у тебя тогда была.

— Диадему? — поняла Лесная Сестра. — Будешь ли ты феей — не знаю, но диадему, если хочешь, мы тебе подарим, только не волшебную.

— Правда? — обрадовалась девочка.

— Правда! — засмеялась Инесса. — Лен, а в самом деле, почему бы ей не стать хаолисль, как на Тарлаоне?

— Мы и так покровительствуем её семье, даже несмотря на то, что кое-кто этим злоупотребляет, — ответила Лена. — В нашем мире есть институт Спутников, но это немного другое. Знаешь, у меня такое впечатление, что Спутники в итоге тоже станут отчасти магами, потому я и сказала Полине, что не знаю, кем она будет.

— Они что, смогут появляться на Тарлаоне? — Инесса смущённо спрятала глаза. — Опять, получается, я всех задерживаю? Орден-то есть, но теперь нужно исполнение пророчества, так?

— Даже не так, — Лена вспомнила, что рассказала ей накануне Марина. — Нам не хватает ещё по одному ученику, — она взяла зазвонивший телефон. — Привет, Даша. Георгий у вас?.. Что? Динара всё-таки фея? А я и не сомневалась!

* * *

Полине нужно было поспать хотя бы час, и Маша уложила её всё на той же кровати Риммы Павловны, еле упросив снять платье и клятвенно пообещав, что торт без неё есть не начнут. Держа туфли в руках, чтобы не стучать каблуками, юная фея потихоньку вышла из комнаты и зачем-то задержалась перед висевшим в прихожей большим зеркалом.

«Лучше бы вообще не смотреться», — моментально подумала она. — «Некрасивая нелюбимая девочка, которую старательно лишают детства. И что толку тогда в красивом платье?»

Подавленно вздохнув, Маша обулась и осторожно пошла по коридору. В комнате Лены Андрей с Антоном, под присмотром Гражины, играли в дартс. За дверью напротив — квартира была трёхкомнатной — Лена, Ксения, Лёня и Белка развернули какую-то настолку, а не принимавшая участия в игре Инесса внимательно смотрела, готовясь присоединиться к следующей партии.

— Только я здесь лишняя… — прошептала девочка, входя на кухню. Получилось это у неё неожиданно громко, и мывшая посуду Римма Павловна закрыла краны и повернулась к Маше, приобняв её за плечи.

— Машенька, что случилось? — она усадила фею на диванчик и села рядом. — Ты узнала что-то нехорошее?

— Нет-нет, хорошее! — девочка изобразила улыбку. — У Жорика вроде прошёл немного диатез, Лена сказала.

— Дочка, ну не надо… — Римма Павловна чуть пригладила волосы Маши. — Я догадываюсь. Твоя мама за пятым пошла, правильно?

— Да-а, — всхлипнула девочка. — Мама ладно ещё, она просто как маленькая — каждый год новую ляльку хочет, а старую бросает. А папа зачем ей лялек делает? Он что, дурак? С одним Жориком сегодня и то справиться не мог — сразу меня хотел свистнуть, чтобы прибежала! А если на этот раз совсем больной родится? — в отсутствие своих малышей Маша могла позволить себе минутную слабость, и она заплакала, спрятав лицо в ладонях.

— Машенька, ну неужели тебе не помогут? — женщина печально посмотрела на юную фею. — Нам же с Леной помогли. Ты знаешь, что за беда у меня была? Пила я беспробудно, несколько лет подряд. Тоже дочку забросила, ни о чём думать не могла, кроме выпивки! А твоя мама, прости, в чём-то даже хуже — меня-то все осуждали, что пьяница, да я и сама понимала, что плохо делаю, а твоих небось нахваливают: «Ах, какие молодцы — пятеро детей! Продолжайте и дальше за чужой счёт!» За твой, то есть, — пояснила она. — Да, тебе труднее придётся, чем Леночке, потому что ты ведь и сама не бросишь младшеньких?.. Добрая ты, я вот не смогла бы так. Ну так потому я и не фея! — вырвалось у Риммы Павловны. — Но постараюсь тоже быть феей. Хочешь вместе с сестрёнкой у нас пожить? Комната свободная есть, на такой случай нам трёшку и покупали, а работаю я дома и не очень много, присмотрю за Полиной по утрам.

— А Андрюша с Жориком? — недоуменно взглянула Маша.

— А вот насчёт них надо кое с кем посоветоваться. Ты с Артуром знакома?

— Со Стражем Вихрей? Конечно! — девочка рассмеялась — на этот раз от души.

* * *

Ларисе больше не надо было тратиться на бензин, чтобы попасть из «De profundis» к себе домой, но она хотела заехать по пути в хорошую кулинарию, потому что отец был в рейсе. «Ну вот, пару шницелей себе купила», — подумала фея Воды, подъезжая к дому. — «Пресловутый салатик мама наверняка приготовила, так что сейчас быстро поужинаю и отдохну один вечер с ней. А может быть, и Катя заедет?»

Салатика, однако, дома не оказалось. Был жиденький чай, к которому подавались Раиса Вадимовна и дешёвое печенье — именно в такой последовательности. Услышав ещё в прихожей голос гостьи, девушка скорчила недовольную гримасу — она терпеть не могла Катину свекровь с её маниакальным стремлением даже не «построить», а расставить и потом десять раз переставить всё, что шевелится.

— В общем, подумала я и решила, — вещала Раиса Вадимовна, — Лизонька с детками к Тёмке переедет, а Тёмка с Катей — к вам.

— Здравствуйте, — Лариса, кивнув, прошла к плите и поставила на огонь сковородку. — Мам, а салата нет на гарнир?

— Не успела я, — вяло отозвалась Елена Игоревна, лицо которой уже покрылось красными пятнами от отравления токсичной гостьей. — Сама сделаешь?

— Ладно, некогда уже, очень есть хочется! Хлебом обойдусь, — отмахнулась фея Воды. — Раиса Вадимовна, а что случилось-то у Лизы? — кузину Артёма она немного знала.

— Да выгоняет её Федот! Как не мужик! Сам уходить должен, а он жену с детками гонит! Трёх деток ему Лизонька родила, а теперь не нужна стала.

— Налево, что ли, сходила за третьим? — фыркнула Лариса.

— А хотя бы и так! — Раиса Вадимовна изобразила праведное негодование. — Понимать же должен, что деток надо! И сестрёнка Елисею нужна — кто о нём позаботится после матери-то?

— То-то у вас только один сын, — ядовито заметила девушка. — Всем, выходит, «деток надо», а вам не надо? И комната Артёма есть — вот и приютили бы Лизу!

— Лариса! Ты как со старшими разговариваешь? — машинально одёрнула дочь Елена Игоревна.

— Мама, ну какие ещё «старшие»? — фея Воды уже завелась и выпустила когти. — Я это мерзкое слово вообще из памяти выгрузила, и тебе того же советую! Ну чем мне Раиса «старшая», кроме возраста? Я ей ничем не обязана и никак от неё не завишу, наоборот, это она за мой счёт хочет добренькой быть для этой дуры, хотя сама помочь могла бы! А своих родителей у Лизы что, нет? Почему тётя лезет всё устраивать, хотя её небось никто не просил? Раиса Вадимовна, а про меня вы подумали? — повернулась она к гостье. — Мне-то где место в вашем хитром плане? Комната у меня с Катей на двоих, и вы прекрасно это знаете.

— Капризная ты, деточка! — поджала губы Раиса Вадимовна, привыкшая, что вся родня в итоге делает по её, хоть сначала и возмущается, и потому пропустившая мимо ушей гневную тираду Ларисы. — Парня я тебе хорошего сосватала, скажи спасибо! Может, и рано замуж в восемнадцать лет, но куда деваться-то?

— А он, интересно, об этом знает? — девушка громко расхохоталась, ибо прямолинейная, прямо-таки карикатурная хитрожопость сестриной свекрови действительно могла вызвать у неё только гомерический смех. «Парень-то, может быть, на самом деле неплохой», — сообразила она. — «Да только мне никаких парней не надо, «замуж-детки» — совершенно не моё! И он сам, очень возможно, тоже ни сном ни духом».

— Знает-знает! Я им сказала уже, что ты сегодня после восьми придёшь познакомиться. А там, глядишь, слюбитесь, да за детками присмотришь, пока свои не пошли.

— Что-о?! — Лариса чуть не падала от смеха. — Ой, не могу!.. Парень даже сам… к девушке… прийти не может?.. И какие… к чёрту… дети?.. Он что… вдовец с детьми?

— Ларочка, ничего смешного! Работает Никита, поздно приходит, а детки его сестры, она с ними живёт.

— А зачем такие сложности-то? — фея уже откровенно издевалась. — Не проще было Никите этому сосватать бабу с хатой, а меня отправить за «детками» Лизы приглядывать?

— Что ты, что ты! — Раиса Вадимовна замахала руками. — Если девушка с квартирой, ей зарплату приносить надо, а он всё в семью отдаёт. А Лизоньке жизнь устраивать, ну куда ещё и ты в Тёмкиной однушке? Самой-то ей от деток никуда, только к себе привести!

* * *

Проводив гостью, искренне полагавшую, что здесь она расставила всё по местам, и отправившуюся, по-видимому, пристраивать очередной пучок судеб в вазу своего тщеславия, Лариса, всё ещё смеясь, вернулась на кухню. Елена Игоревна нервно терзала остывший шницель, заедая его огромным куском хлеба.

— Ох, извини! — спохватилась она.

— Да есть ещё, — девушка опять поставила сковородку на плиту. — Мама, я тебе сколько раз говорила — если хочешь съесть кусок мяса, так бери и ешь! Какой идиот придумал, что женщинам полагаются всякие кашки-какашки? В природе вообще самки более хищные, они же личинок откладывают, так что им в первую очередь мясо нужно.

— Лара, ну зачем так грубо? — укоризненно посмотрела Елена Игоревна. — И Раисе Вадимовне ты нагрубила.

— «Нагрубила»? Ха, это ещё довольно мягко, ты ведь знаешь, какая я бываю! А как надо было? «Да, ваше устроительство, всё сделаем-с, как вашему устроительству угодно-с»? Ну что за люди такие, которые не понимают разницы между понятиями «попросить помощи» и «поставить перед фактом»? А тем более — между «просить помощи» и «требовать почтения»?

— Ладно, так у тебя вроде есть где пожить? — вздохнула мать. — Ты же иногда дома не ночуешь.

— Мам, ты что, серьёзно? — удивилась Лариса. — Заявилась какая-то тётка, щёлкнула пальцами — и меня уже из дома выпроваживают?

— А куда деваться-то? Всё равно ведь по её будет, выживет она Катю с Артёмом из той квартиры, да ещё и разведёт, если упрямиться начнут! И помочь её племяннице нужно.

— Что ж сама-то не поможет, а? На худой конец, предложила бы сыну с невесткой у родителей пожить! Своим собственным комфортом, получается, не хочет поступиться — выкатывает проблему, а реально помогать должен кто-то другой?

— Ну вот такая она, — Елена Игоревна понимала, что Лариса права, но противостоять наглецам никогда не умела. — Что ж теперь делать, если она уже Лизе пообещала?

— Её проблемы! — окрысилась девушка. — Пусть квартиру снимет для своей Лизоньки!

— Кто ж ей сдаст? Елисей-то… Ох, Катёнок! Тут такие новости…

— Что случилось? — встревожилась появившаяся на кухне Катя.

* * *

— Католик, я не понимаю, в чём проблема-то? — пожала плечами Лариса. — Не можешь определиться, что ли, куда именно свекрысу послать?

— Ларёк, она не отступится! — плакала сестра. — Ты ещё ладно, можешь и не знакомиться с Никитой, я его, кстати, знаю, а нам с Тёмкой деваться некуда! Мы один раз попробовали ей не открыть, когда она заявилась утром на дачу нас тащить — ой, что было!.. Долбилась минут пять, потом по всем соседям пошла жаловаться, какие у неё дети нехорошие — матери помочь не хотят.

— А соседи, я так понимаю, на вас наехали? — усмехнулась фея Воды. — Следовало ожидать. Принято у нас так — приносить соседа в жертву шантажисту, лишь бы тебя не беспокоили. Милиция небось тоже на её сторону встала?

— Ну да, — скривилась Катя. — Милиционер так и сказал открытым текстом: «Вы, конечно, по закону не обязаны ей подчиняться, но придётся уступить. Мы ничего не можем сделать с такого рода тётками, а вот вам весёлую жизнь устроим, если она из-за вас всему отделению житья не даст». И добавил ещё, что очень сочувствует, но с этим надо смириться, как, например, с отсутствием ноги, потому что обычному человеку никогда не победить профессиональную приставалу — она, в отличие от нас, в свою борьбу душу вкладывает. А теперь представь себе — Раиса Лизоньку свою с потомством привозит, а мы не выметаемся? Да нас живьём съедят — мало того, что шум-гам, так ещё и деточек-сиротушек погреться не пустили!

— Что, серьёзно? — Лариса была неприятно удивлена. — Мне она такой ужасной не показалась — просто смешная какая-то, всех ей непременно переженить надо.

— «Смешная»? Страшная она, а не смешная! — Катя зябко поёжилась. — Это просто ты не пыталась её в квартиру не пустить и не отказывала, когда она что-то окончательно решила. Вот не дай Бог, если Раиса уже Никиту обнадёжила, а тот поверил и виды на тебя имеет! Хотя не должен вроде бы, парень добрый и не дурак.

— Ладно, Католик, с Никитой я сама разберусь. Съезжу, в самом деле, познакомиться по приколу, а то ему небось тоже не по себе, что сватают какую-то незнакомую девушку, — решилась Лариса. — А вы-то что предпримете?

— Да что тут предпримешь… — махнула рукой сестра. — Так и будем ипотеку платить, только уже фактически за чужую квартиру. Не судьба нам свой дом иметь! — она схватила сковородку и принялась лихорадочно уплетать последний шницель.

«Пусть поест и успокоится хоть немного», — подумала девушка. — «Мне, правда, в итоге поужинать так и не удалось, но ничего, сходим куда-нибудь с этим Никитой».

— Кошк, а если Лизе этой снять квартиру на пару месяцев, пока на работу не устроится? — спросила она. — Я так понимаю, баба откуда-то не из Москвы, и муж её с любовником застукал, а квартира его? Ну дура, конечно, что не развелась, прежде чем следующий роман крутить, но можно же у родителей пожить какое-то время или на съёме, зачем сразу атомные бомбардировки Раисой?

— Ты что, не знаешь? — подняла брови Катя. — А, ну да, мы же тебе не рассказывали. Тёмка с Федотом, ну, с мужем её, приятельствует, так что в курсе. Два сына у них, и у младшего аутизм тяжёлый — может ни с того ни с сего окно разбить или кинуться на кого-нибудь. Лиза, понятно, не работает, сидит с ним, но Федот их не бросал, обеспечивал, всё пытался Елисея как-то вытащить. В конце концов стало ясно, что не вытащишь его, ну и заметалась Лиза — а кто ж о нём заботиться будет, когда родители не смогут? Гаврюша, понятно, есть, ну так то брат, а нужна непременно сестра! Да и не ладят сыновья у них, Елисей на Гаврюшу всё время кидается, тот ему сдачи даёт, а мать Гаврюшу тоже лупит за это. То есть лупила, — Катя смущённо потупилась. — Теперь не пытается — сама в ответ получила пару раз. В общем, начала Лиза раскручивать мужа на третьего, а он не хочет уже — ему и с Елисеем проблем хватает. Забеременела в конце концов, а Федот ей справку показывает, что стерилизацию сделал! Ну, пришлось ей признаваться — да, не от мужа девочка будет.

— Подожди, — фея заметила нестыковку. — Если она девочкой этой только беременна, то почему «дети»? Гавриил, надо полагать, с отцом останется. Он ведь Гавриил, правильно?

— Да, с отцом, ему двенадцать уже. А Мельке почти год, так что с двумя детьми Лиза приедет. Елисею, кстати, семь.

— Мелька? Это какое же полное?

— Мелания, — сестра слегка улыбнулась. — Любят они подобные имена.

— Ну и зоопарк! — громко засмеялась Лариса. — Горилла, Лис и Лань!

— И лошадь Пржевальского! — сердито буркнула Елена Игоревна. — Лара, тут беда такая, а ты ржёшь, в самом деле, как невоспитанная лошадь!

— Извини. Так если Лань давно родилась, с чего вдруг только сейчас разбежались-то?

— Ой, там вообще!.. — сестра продолжила рассказ. — Федот, значит, тогда сказал, что разведётся, не станет он с обманщицей жить. Но у нас же как? Нельзя без согласия жены, пока ребёнку год не исполнится. А что не от мужа — нет такого исключения в законе.

— Ничего удивительного, — хмуро бросила фея. — Госупырь — первый охотник быть добреньким за чужой счёт. Такая, блин, большая-пребольшая Раиса!

— И такая же вредная, — согласилась Катя. — Ну вот, и до чего Лиза додумалась? Чтобы никогда не развели, надо всё время беременеть прямо перед тем, как самому младшему год исполнится! Пошла она к новому типа любовнику — сама на него вешалась, пока не согласился. Приходит — а у него жена дома и Федот в гостях! Мужик-то оказался муж судьи местной, всё жене заранее рассказал, ну и решили они сами кое в чём убедиться. Теперь на неделе разведут их моментально — договорились, что она сама заявление пишет и уходит в обмен на алименты на двоих детей, хоть Мелания и не Федотовна на самом деле.

— Ой, ну дура-а! — Елена Игоревна в ужасе схватилась за голову. — Она что, не понимает, что развод разводом, а рожать и детей поднимать всё равно ей?

— Да ничего баба не понимает, если её на залёт пробило! — Катя обычно не выражалась подобным образом, но она была сестрой Ларисы, которая могла сказануть и похлеще. — У нас на работе, мне рассказывали, тоже чуть ли не эпидемия была — устраиваются женщины и через полгода в декрет. Деньги-то фирме возвращают потом, да только место для такой хитромудрой держать по закону надо, пока на работу вернуться не соблаговолит! Ну и кто вместо неё пойдёт, если работа временная, в любой момент попросить могут? Только такие же временщики, не пришей кобыле хвост.

— А сейчас как? — поинтересовалась девушка. — Подписку о неразмножении, что ли, отбирают?

— Нет, — засмеялась сестра. — Было бы хорошо, да только опять же по закону нельзя! Просто оклады маленькие очень, а всё остальное — одним куском после двух лет работы, типа премия за верность фирме.

— Короче, Католик, — Лариса уже прикидывала, кто из фей мог бы справиться с аутизмом. — У меня есть кое-какие деньги, так что сниму для этой дуры двушку на пару месяцев, а то у вас же однушка? А там, как говорится, или шахиня умрёт, или ослица сдохнет!

* * *

— Да уж, дуры пошли косяком! Такое впечатление, что у них нерест, — заметил Артур, к которому Лариса заглянула обсудить ситуацию перед тем, как идти к Никите.

— Именно что нерест! — язвительно усмехнулась девушка. — У парня этого, которому меня сватают, тоже ведь сеструха дурная, и тоже двое малышей, которые болтаются неприкаянные, как Раиса говорила.

— Ну, судя по тому, что ты об этой Раисе рассказывала, всё, что она говорит, можно смело делить на десять, а то и на сто. Хотя да, если сами факты тётка изложила достоверно, мы имеем отнерестившуюся молодуху — как на Камчатке говорят, «лащавую», — при том, что она принимать сие не желает и ведёт себя так, как будто сама только что из икринки вылупилась.

— Знаю я это слово, — рассмеялась Лариса. — Так что с Лизой решаем? Никто, конечно, из своего дома уходить не будет, это исключено! Нейтрализовать тётку, что ли?

— Это всегда успеется, — возразил Страж Вихрей. — Мы же не знаем, наглая по жизни баба эта Лизавета или попросту запуталась. Ты правильно предложила — надо именно снять ей квартиру, но не на пару месяцев, а на полгода. Только чтобы тётя в этом не участвовала, а то принимать помощь от такого «её устроительства» — просто откровенный зашквар! Когда, ты говорила, Лиза с детьми должна приехать?

— На следующих выходных вроде.

— Вот и пусть Артём договорится, чтобы они приехали на пару дней раньше. Квартира будет, только ты этим не занимайся — Ната гораздо опытнее по части квартир. Слушай, а обязательно в Москве? Может быть, лучше как раз у них в Ефремове? Мои земляки, между прочим, — я же сам из Тулы.

— Знаю, — девушка слегка задумалась. — Нет, она очень хочет в Москву, тем более после того, как Раиса ей наобещала с три короба. Загорелась, понимаешь, идеей — Елисея своего нашим светилам показать.

— Кто такой Елисей и какие ему нужны светила? — деловито спросила появившаяся наконец Ната, сразу сообразив, что речь идёт об очередном исцелении. — Ага, понятно, — сказала она, когда Лариса объяснила, в чём дело. — Может быть, Хомка поможет? Хотя нет, вряд ли она одна справится, надо ещё с Леренной поговорить. Ну что, отправляемся на переговоры? — все трое исчезли, и Артур с Натой оказались у двери Машиной квартиры.

— А дети где? — встревожился открывший им Илья Васильевич.

— Дети пока в гостях, — лучезарно улыбнулась Ната. — Маша просила нас зайти к Татьяне Ивановне, я как раз акушерка.

— Акушерка? Да, конечно, посмотрите, что с Таней! А вы? — отец Маши удивлённо посмотрел на Стража Вихрей.

— А я, собственно, к вам! Позвольте представиться: Артур Анатольевич.

— Наталия Сергеевна, — спохватилась Лесная Сестра.

* * *

— С чего бы, собственно, начать… — задумчиво произнёс Артур. — Вы знаете, кто такие Лена и Лейла?

— Феи, я догадался, — Илья Васильевич нервно облизал губы и сделал большой глоток вина. — Очень уж внимание ко мне необычное было в больнице, и на Лену всё время так смотрели, когда они с Машей меня навещали… А вы-то кто тогда? — сообразил он. — Тоже волшебник какой-нибудь?

— Да, только не надо никому об этом говорить, хорошо? И про Лену с Лейлой — тоже.

— Даже Тане с Машей?

— Татьяне — точно не надо, а Мария и так знает, она же сама фея, — Страж Вихрей всё же решился открыть карты. — Полину кто, по-вашему, вылечил?

— Маша?! — изумился Илья Васильевич. — Так вот откуда у неё эта цепочка с зелёным камешком! А что ж тогда она Жорика не вылечила?

— У каждой феи свой особый дар, — объяснил Страж Вихрей. — Георгия, как сегодня выяснилось, тоже наконец-то избавили от диатеза, но не Мария.

— Правда? Ему теперь можно есть всё? А то невозможно было ничем детей угостить, только на улице украдкой.

— Украдкой их угощать не надо! — Артур вспомнил старый анекдот. — От украдки они пухнут и дохнут. И дешёвыми сосисками кормить тоже не надо.

— Да я заметил, — улыбнулся Машин отец. — Как дочка на себя хозяйство взяла, так сразу нормальная еда в доме появилась. Лейла, конечно, помогает, не без того. Только маму Маша слушаться перестала, вот что плохо!

— Простите, а с чего это она должна слушаться? — глаза Стража Вихрей начали наливаться гневом. — Задайте себе простой вопрос — кто у вас в доме играет роль mater familias⁷? Неужели маленькая девочка Таня, которая только и делает, что играет в куклы, а потом бросает их, когда они надоедают? Нет — Мария Ильинична! Она и по хозяйству, и вся забота о детях на ней. Может быть, Татьяна деньгами вкладывается, «кормит и одевает», как говорится? Опять же нет, потому что она давно уже не работает! Так кто кого должен слушаться?

— Но она же мать! — Илья Васильевич попытался отмахнуться шаблонным аргументом. — А Маша маленькая ещё.

— Ну и где сегодня была эта пресловутая «онажемать», когда Георгий капризничал? — усмехнулся Артур. — Какой маме звонил мальчик Илюша и жаловался, что у него не получается? Илья, ну вот объясните — зачем вы решили родить ещё одного малыша, если даже с теми, что есть, не справляетесь? Георгий же совсем маленький, только-только осознал, что у него мама есть — и её сразу же нет! Вы понимаете, что это просто подло?

— Тане очень ребёночка хотелось, — признался Илья Васильевич. — Она так младенцев любит! Разве это плохо? Я думал, вы поможете.

— Плохо! — Страж Вихрей был уже порядком зол. — Плохо забывать такое слово — «человек»! Забывать, что младенец — это прежде всего человек, у которого ни жизнь, ни даже детство не кончается в полтора года — даже крысы, между прочим, и те дольше живут! И совсем уж плохо забывать, что у человека есть разум и совесть! Знаете, я Марии так сказал: «Ты можешь послать в известном направлении кого угодно, в том числе и меня. Но свой разум и свою совесть — не посылай». А вы куда свой разум послали? Знали ведь по опыту, что Георгия сразу же спихнут даже не на Марию, а на Полину, потому что Мария с Андреем по утрам в школе. На трёхлетнюю девочку, у которой ещё не было детства! И что, только началось — и опять отбирать?

— Так всегда же старшие дети с младшими помогали…

— В какой именно среде, не напомните? Вы что, хотите от зари до зари ломаться в поле, да ещё без уверенности в результате, ибо через год неурожай? Могу устроить, серьёзно! Что ж у нас так любят смаковать все эти крестьянские онучи — «ах, дети слушались, старшие с младшими возились, а не то ложкой по лбу»? Разве это от хорошей жизни было? Да крестьянка с радостью сама с детьми занималась бы, сделай вместо неё кто-нибудь все дела по хозяйству да обеспечь сытный обед каждый день! И потом, разве крестьяне получали такое образование, как в современной России? Дворяне разве что, но они-то для младших детей нянь нанимали. И вы наймите, раз Татьяна только рожать-кормить может.

— Узнавал я про няню, — Илья Васильевич, вздохнув, просительно заглянул в бушующие серые глаза Артура. — Дорого очень, не по карману нам.

— Ну так сами обеспечьте, в чём проблема? Хотя бы главным, что нужно человеку в детстве, — мамой и папой. А если не можете — не призывайте человека в мир! Я понимаю, девочке Тане в магазине захотелось самую дорогую куклу, но если у отца не хватает денег на неё — он что, украдёт? Кто-то, конечно, так и сделает, но его, если поймают, как минимум заставят заплатить. А украсть у человека детство — это типа нормально? Разве его можно будет потом вернуть?

— И почему я вас до сих пор не выгнал? — теперь разозлился уже Илья Васильевич.

— Потому, что мы можем вам помочь, и вы на это надеетесь, — хмыкнул Страж Вихрей. — Скажите, вы готовы поменять работу? Одному моему знакомому нужен программист-помощник, работать можно дома. Вы ведь программист, Мария говорила? Я в курсе, что они разные бывают, но в данном случае специализация та же.

— Да я бы рад дома работать, но это же всё равно работа! А вы подразумеваете, что при этом ещё и с детьми сидеть придётся? Не получится так.

— Не «с детьми», а с одним Георгием, по утрам. Вы что, вдвоём с Татьяной с одним малышом не управитесь? А после школы — уже Татьяна с Андреем, и Лена с Лейлой будут заходить. Но именно Татьяна с Андреем, а не наоборот!

— А девочки как же? — Машин отец понимал, что возврата к старой жизни уже не будет, но боялся перемен. — Вы их что, заберёте?

— Ну почему «заберём»? Поживут у Лены, её мама тоже дома работает. Мария сейчас домой не рвётся — она вас чуть ли не предателем считает, понимаете? Отец для девочки — всегда типа принца на белом коне, а вы таким немудрым оказались — свалились с коня! Главное, не себя ей жалко, а Полину, она же представляет, что сестрёнку ждёт дома. «Отстань, иди с Жориком поиграй», так ведь?

— Так, — Илья Васильевич всё же нашёл в себе силы признать, что ситуация у него в семье далека от нормы и виноват в этом в том числе и он. — Ладно уж, пусть девочки у Лены поживут, тем более что она добрая фея. А то Таня привыкла всё на Машу сваливать, да и я, получается, тоже.

— Вот именно, — деловито кивнул Артур. — Хорошо, так я звоню Олегу Павловичу? Он, между нами, тоже отец феи, и два года назад мы помогли ему выпутаться из ситуации куда хуже вашей.

— Звоните, — решился Илья Васильевич. — Но всё равно — как-то неправильно всё это.

— Но, согласитесь, лучшее решение, которое можно было выжать из данной ситуации силами обычных людей, — с лёгкой назидательностью поднял палец Страж Вихрей. — У Марии будет любимая сестрёнка и остаток детства, у Полины — просто детство, у Андрея с Георгием — отец и, надеюсь, мать, у вас — хорошая работа, а у Татьяны — младенец, раз уж она их так любит. Только об одном прошу вас — больше не разбрасывайтесь так бездумно обещаниями!

— Обещаниями?

— Да. Призвать человека в мир — значит дать ему обещание.

* * *

— Добрый вечер, вы Никита?

— Д-да, — ошарашенно мотнул головой парень, по-видимому, не ожидавший, что обещанная Раисой девушка действительно придёт. — А вы Лариса?

— Да, — фея Воды вошла в прихожую. Квартира была именно такой, каким и представлялось ей жилище небогатой семьи с двумя маленькими детьми — старые обои, разбросанные по коридору игрушки, запах какой-то невкусной еды. — Никита, вы как насчёт погулять? Поговорим спокойно где-нибудь в кафе, а то мне поесть так и не дали — вывалили всё и срочно к вам отправили.

— Может быть, не надо? — парень был не в восторге от предложения, и Лариса прекрасно понимала, почему.

— Я приглашаю — значит, я и угощаю, — напористо сказала она. — Никита, не смущайтесь. Если девушка угощает парня у себя дома, это же нормально? А в чём принципиальная разница с кафе? Разве что в «не принято», но традиции для того и существуют, чтобы их нарушать!

— Х-хорошо, — засуетился Никита, начиная одеваться. — Мама, я ненадолго!

— Так ты Лариса? — натянуто улыбнулась выглянувшая из комнаты женщина. — Лучше бы у нас посидели, зачем на улице гулять в декабре?

— Не холодно же. Здравствуйте, — девушке хотелось поскорее покинуть несимпатичную квартиру. — Вы как, на «Кита» не обижаетесь? — поинтересовалась она, выходя вслед за растрёпанным парнем на улицу. — Я ведь тоже Чайка, морское существо.

— Нет, — улыбнулся Никита. — Меня многие так зовут.

* * *

— Кит, так что тебе Раиса наплела? — прямолинейно спросила фея Воды — они с Никитой уже перешли на «ты».

— Не мне, — смущённо ответил парень. — Маме, они очень давние знакомые. Сказала, что «нашла мне хорошую девушку, это сестра Катеньки». Ещё мама говорила, что тебе жить негде — Катя с мужем вашу комнату займут, потому что их квартира нужна для какой-то Лизоньки.

— Уже не нужна, там я разобралась. Но раз уж я распутываю то, что запутала эта долбаная Раиса, то и с тобой надо было поговорить. С чего вдруг она взялась тебе девушек сватать?

— Да она всем лезет что-то устраивать, сама ведь знаешь! — Никита тоже перестал стесняться, не пропустив мимо ушей эпитет, которым девушка наградила нахальную тётку. — Мама, я так понимаю, обмолвилась, что у меня никого нет, ну и…

— Кит, а ты вообще кто по жизни? — лезть к парню в память Лариса не хотела — пусть лучше сам расскажет о себе. — Я только знаю, что работаешь и что у твоей сестры двое детей, за которыми присмотреть некому.

— Да вообще-то есть кому, — виновато посмотрел Никита. — Только Лика на работе по вечерам, а мама приходит и хочет отдохнуть. Папа с Игорем ещё возится иногда — внук всё-таки, а с Ниной мне приходится. Лика говорит: «Ты же учитель, вот и привыкай!» Ну да, учитель будущий, но предметник — не учитель начальных классов и тем более не нянечка в яслях, а тут два года девочке! Вот Раиса и сказала маме, что сосватает мне девушку, тоже учительницу, которая поживёт у нас и за детьми приглядит.

— Она что, и мою жизнь наперёд расписала? — рассмеялась Лариса. — Небось решила уже, в какой школе работать буду, и с директором договорилась? Кит, я не «тоже учительница», а «тоже студентка», теоретически могла бы потом учителем работать, но не моё это! Равнодушна я к детям, хотя они сами ко мне почему-то тянутся.

— Подожди, ты разве не в педагогическом учишься?

— Нет, географический факультет универа, второй курс. А ты?

— Четвёртый курс педагогического. Математику преподавать буду, а пока вот репетиторством подрабатываю по выходным.

— Мог бы и не уточнять. В школе как мужик — так или математик, или физик. А зря, между прочим! Я бы не отказалась, например, от «русака» вместо нашей «русалки», когда в школе училась.

— Существуют и такие звери, — кивнул Никита. — И «русаки», и биологи, и даже «язычники». Только подобные парни — это обычно учителя по призванию, талантливые преподаватели, их сразу в престижные школы разбирают.

— А ты сам как, не хочешь в физматшколу пойти работать?

— Стесняюсь я так высоко залетать, ну куда мне? Это Лика у нас яркая, а я — серенький мышонок, — парень печально улыбнулся. — Мама всё вздыхает: «Лике бы твои способности — далеко пошла бы!»

— Давай ещё что-нибудь съедим? — Лариса обнаружила, что блюдо с пиццей опустело. — А кем Лика работает?

— Официанткой. Не стала она учиться, замуж выйти попыталась, только не получилось у неё — так и осталась с одним Игорем, ему четыре года уже. Потом второй раз попробовала аж грузина на себе женить — и опять сорвалось!

— Грузина? На пузо поймать?.. Ой, не могу!.. — фея Воды начала громко хохотать. — Известно же, что «Горидзе в неволе не размножаются»! Ладно, это всё лирика, а текущая-то ситуация у тебя в семье какая?

— Ты, я смотрю, уже имеешь на меня виды? — Никита ядовито усмехнулся. — Знаешь, Лара, иметь такую боевую подругу я был бы очень не против, но в жёны ты не годишься. Мама тоже тебя с порога не одобрила — сразу поняла, что не уживутся с тобой они с Ликой.

«Господи, что я несу?» — изумился он. — «Парень девушке отказывает, да ещё так напрямую? Не иначе, от неё и заразился».

— Всё так, — ничуть не обидевшись, подтвердила Лариса. — Кит, не извиняйся — со мной как раз и надо говорить прямо, как с мужиком, и в жёны я действительно не гожусь ни тебе, ни вообще никому, так что спрашиваю именно как боевая подруга. Итак?

— Золушка моим нужна, — парень решился наконец поведать о своих неурядицах. — Чтобы хозяйство вела и за детьми смотрела. Нанимать кого — сама видишь, денег нет, значит, только меня женить на какой-нибудь благодарной сиротке.

— А они что, не догоняют, что «благодарная сиротка» сама тебя увести может? И что она наверняка своих детей захочет?

— Вот потому и ищут такую, которой некуда уводить, — признался Никита. — А детей я сам не хочу. Я чудовище, да? Учитель — и бездетный!

— Ну что ты, я тебя прекрасно понимаю! — подмигнула девушка. — «Свободная личность по имени Кит с великою радостью в школу спешит. Души наш учитель в детишках не чает… Да просто он дома от них отдыхает!»

— Вот-вот! — Никита усмехнулся и вдруг удивлённо посмотрел на фею. — Слушай, а откуда ты этот стишок знаешь?

— Один мой знакомый рассказывал. Он, кстати, тоже репетитор по математике, так что в теме.

— Артур Анатольевич?! Ты с ним знакома?

— Да, занималась у него. Фигасе, до чего мир тесен!..

* * *

— На Землю? — обрадовалась было Хьёи, но сразу же испуганно сжалась. — Но я же не готова! Язык даже тарлаонский плохо знаю, а русского не знаю вообще, и это всё не сошло ещё, — она показала на бледнеющую татуировку.

— И тем не менее, — продолжала убеждать Леренна. — Какая разница, как выглядит фея, если она может помочь? Сестра Валентина тоже была не готова, но специально приняла полное посвящение, чтобы вылечить тебя. А насчёт языка не беспокойся, кто-нибудь переведёт — или я, или Юлия.

— Хорошо, — колебавшаяся эггла всё же согласилась, ибо её помощь была действительно нужна. — А можно Валентина будет свидетельствовать?

— Конечно! А облачать — Б’дана, ты не против?

— Здорово! — Хьёи обрадовалась, предвкушая встречу с землячкой. — А кто ещё будет?

— Тенилла и я. И Меллеан, если хочешь.

— И Юлия! — вспомнила эггла.

* * *

Две Лесные Сестры неторопливо шли по улочке на окраине Вирсуна, направляясь, похоже, в сторону старого кладбища. Редкие прохожие радостно приветствовали их, наверняка размышляя: «Неужели и на нашей улице появится хаолисль? А может быть, даже ханиседисль? Надо же, сама Первая ученица идёт!» Впрочем, о чём на самом деле думали встречные горожане — так и осталось неясным, потому что телепатками феи Земли не были.

— Извини, Валя, регалии для Хьёи ещё не готовы, — сказала Леренна, когда они подошли к краю кладбища. — Юля торчит у нашего гнома, но нельзя же торопить такого мастера! Как только будет готово, она сразу появится у Тениллы и даст мне знать. А пока я хотела показать тебе самое поэтическое место в Ласимеле, — тарлаонка обвела рукой окрестности. — К сожалению, сейчас зима, но даже зимой здесь очень красиво, согласись?

— Знаешь, в чём-то даже красивее, чем летом, — задумчиво отозвалась Валя. — Очень необычный оттенок у опавшей листвы, а летом же эти деревья просто зелёные? — девушка наклонилась, чтобы рассмотреть листья поближе. — Лера, а это что за растение? — она показала на стебелёк в пене светло-зелёных пушистых листьев, ближе к верхушке которого росли два маленьких то ли цветка, то ли тоже листика, очень похожих на розоватые сердца.

— Арсаун, — улыбнулась тарлаонка. — Наш самый красивый цветок. Сейчас, конечно, он не цветёт, но всё равно красивый, правда? У вирсунских девушек есть такое поверье — чтобы любовь была счастливой, надо перед встречей с возлюбленным непременно положить арсаун на одну могилу на этом кладбище, пойдём покажу, — нужное место оказалось совсем близко.

— А кто здесь похоронен? И что за стихи на надгробии? — Валя вгляделась в строки на каменной плите. — Это ведь стихи, правильно?

— Конечно, — Леренна созерцала надпись, шепча одними губами не то стихи, не то молитву. — Жалко, что ты пока не знаешь тарлаонского — ты ведь тоже поэт, познакомилась бы с нашей поэзией! Хотя нет, это не на современном тарлаонском, а скорее на уосихле. А кто похоронен? Имя неизвестно, есть предание, что он просил не писать на надгробии своё имя — только стихи. Просто поэт — и всё. Стихи, понятно, его. Благословение и одновременно моление всем девушкам… — тарлаонка застыла с мечтательной улыбкой на лице.

— А ты не могла бы перевести на русский, пусть даже дословно, без размера и без рифмы? — заинтересовалась Валя. — Стихи ведь часто так и переводят — сначала переводчик передаёт буквально, потом уже поэт перелагает.

— Попробую, — Леренна достала бумагу и земную шариковую ручку. — Вот это место я не знаю, как перевести, но смысл — «близ Лаонета»… Держи, — закончила она.

— Подожди! — землянка, схватив ручку, начала вдохновенно набрасывать перевод:

Выйдешь в поле ты вечером, душу сжимая,

Мимо кладбища тихого — сердце в пути.

Здесь поэт похоронен, исчадие рая —

Уходя на свиданье, его навести!..⁸

Она не замечала уже ничего — ни начавшегося дождя с ветром, ни появившейся наконец Юли, которая тоже встала чуть поодаль в молчаливом созерцании. Строки ложились на бумагу будто сами собой:

Нет, он не был титаном, свергающим горы,

Он умел лишь любить, с собою в борьбе.

Пепел стряхивал с душ в чёрно-огненном горе

И, тебя не застав, писал о тебе…

«Опять пепел! Я, такое впечатление, теперь не только Огненная сестра, но и Пепельный поэт — навсегда».

И под деревом, ночью, назовут тебя милой,

И сиянием лунным засветишься ты…

Положи своё сердце ему на могилу —

Как любил он весною смотреть на цветы!

— Валя, а можно я прочитаю вслух? — несмело спросила Юля, и Огненная сестра, молча кивнув, передала ей листок.

«А может быть, получится перевести и на языки других миров?» — подумала Леренна, слушая стихи. — «И прочитать здесь, как Валя? Ормаиль, насколько я помню, тоже пишет стихи… Да, похоже, на этой могиле сегодня зародилась ещё одна традиция нашего ордена».

* * *

Сидевший за рулём машины мужчина молчал всю дорогу до Москвы. Ему не о чем было говорить ни с ёрзавшей на заднем сиденье женщиной, ставшей не просто чужой, а чуждой, ни с сыном, который вообще терпеть не мог разговаривать, ни тем более с совсем маленькой девочкой. Молчала и женщина, лишь изредка принимавшаяся что-то ворковать девочке, когда та начинала капризничать.

Так же молча мужчина поздоровался за руку с парнем и девушкой, ждавшими у нужного подъезда, и стал выгружать вещи. Всё было понятно без всяких слов, ибо заранее обсуждено по телефону — встречают Артём и Лариса, потому что Катя на работе. Девушка, опять же в молчании, повела в квартиру на втором этаже женщину с любопытно оглядывавшейся годовалой девочкой на руках, парень понёс за ними первые тюки, севший на скамейку у подъезда мальчик раскачивался из стороны в сторону, при этом тихо подвывая, — в общем, все были при деле.

Через несколько минут мужчина тоже поднялся на второй этаж, держа за руку сына. Мальчик вошёл в квартиру и начал однообразно поворачиваться на месте, продолжая подвывать. Мужчина не стал переступать порог — это были не его дом, не его женщина и не его дочь. «И даже сын, получается, не мой», — вздохнул он про себя. — «Один у меня сын, а второго безвозвратно похитило тёмное зазеркалье».

Может быть, ему и стоило сказать на прощанье хотя бы пару слов женщине, которую он когда-то любил и верил ей. Но мужчина закрыл за мальчиком дверь квартиры — дверь в свою прошлую жизнь — и, выйдя из дома, сел в машину и неторопливо выехал со двора. Впереди его ждало мужское дело — строить дома для людей. Ждал его собственный дом, и ждал сын. Не ждала только женщина — и больше не будет.

«Никаких женщин!» — решил он. — «Женщины не задумываясь идут на любой обман и на любую подлость, если убедили себя, что «ради деток». Но как раз ради детей — и нельзя обманывать! Именно детей они в первую очередь и обманывают, создавая для них исходно построенный на обмане и подлости мир».

* * *

— Квартира оплачена на полгода вперёд, — излагал Артём. — Вот договор, смотри. Оформлен на меня, но ты с детьми, понятно, вписана. Мебель, посуда — всё есть. Об одном только прошу — не делай больше глупостей! И постарайся, чтобы твоя ненаглядная тётя не то что не появлялась здесь, а даже не знала, где ты живёшь.

— Ох… Это такие цены в Москве? — ужаснулась Лиза, разглядывая договор. — Мне же и через полгода не потянуть! Может быть, надо было всё-таки сделать, как тётя хотела?

— Тётя предлагала не своё, — буркнула Лариса. — Ты-то её должна получше меня знать, нет?

— Да уж, — передёрнулась женщина. — А вы ей точно не скажете, где я живу? Хотя что это я? Скажете, конечно! Иначе она вас просто со свету сживёт.

— А она не знает, что я знаю, — усмехнулся парень. — Квартиру тебе Федот искал, а больше никого здесь не было, поняла? Реально не знает даже Катя — только мы с Федотом и Лара. Да, и подружкам своим не проболтайся — заложат! Может быть, номер телефона сменишь? С кем из прошлой жизни захочешь общаться — сама позвонишь с нового номера.

— Не знаю даже… — в чужом доме, который стал ей лишь временным пристанищем, Лиза чувствовала себя очень неуютно, и ей хотелось сохранить хоть что-то из покинутого мира.

«Ты и сама-то недалеко ушла от Раисы», — с неприязнью смотрела на женщину фея Воды, успевшая узнать события последних двух лет из памяти Федота. — «Мама Маши и сестра Никиты — по большому счёту, просто-напросто маленькие девочки, которым хочется от пуза налопаться варенья, не думая о последствиях, а вот ты вполне сознательно пошла на подлость — по отношению не столько к Федоту, сколько к Лани. И ведь так до сих пор ничего и не поняла — всё думаешь, что мужик чисто за измену взъелся!» — Лариса с грустью посмотрела на девочку, жизнь которой предназначалась не ей самой, а няньке для безнадёжно заблудившегося в закоулках своей души брата.

«Впрочем, так ли уж безнадёжно?» — подумала она. — «Но всё равно получается, что если Елисей выйдет из своей темницы к людям, Лань станет не нужна. Тут-то мать ей всё и припомнит — и «семью разбила», и «работать не могу из-за тебя, квартиру снимать не на что». Хотя, может быть, зря я так плохо о Лизе думаю?»

— Пойдём с Меланией погуляем, — тем временем предложил кузине Артём. — Район тебе покажу и купим, чего не хватает.

— А Лисёнок как же? — женщина не могла оставить мальчика одного, даже несмотря на то, что прекрасно знала — всё это время он будет монотонно раскачиваться, сидя на кровати в своей комнате, и щёлкать выключателем, как делает это уже несколько минут. Лампочку Артём предусмотрительно выкрутил, чтобы мигающий свет не привлекал ненужного внимания.

— Я присмотрю, — фее Воды как раз и нужно было остаться наедине с Елисеем. — Погуляйте, в самом деле, а то Лань, похоже, укачало в машине.

— Лань? Ланька? А что, неожиданно, но как-то, знаешь, лучше, чем Мелька! — Лиза, слегка рассмеявшись, полезла отцеплять привязанную к одному из чемоданов прогулочную коляску. В квартире было ещё прохладно — батареи они открыли лишь по приезду, поэтому никто ещё не раздевался, и уже через несколько минут Елисей и Лариса остались одни.

— Привет! — Марина, отозвавшись на призыв, появилась почти сразу, и за ней — Леренна, Хомка и…

— А ты Хьёи, я знаю! — улыбнулась Лариса.

— Да. Привет, — поздоровалась по-тарлаонски незнакомая девушка, в облике которой сквозила некая неуловимая странноватость.

* * *

Лисёнок сидит в своей норе, вход в которую забран невидимым толстым стеклом.

Ему не хочется выходить — и никогда не хотелось. Пару раз он тянулся было к плывущим за стеклом теням, выпростав незримую лапу, но её сразу облепляло чем-то неприятным, и больше он не пробует. Иногда кто-то тянет его из норы за нос, и тогда лисёнок кусается.

Сегодня тени стали немного другими, но серый назойливый дождь, шелестящий по стеклу, всё тот же. Ну и зачем тогда выходить? Дождь — это не страшно, это хуже. Мокро, липко и неинтересно.

Кто-то гладит лисёнка по хвосту. Это не большая лиса, которую так и зовут — Лиса, то есть Лиза, но ему всё равно. Даже, пожалуй, приятно. На хвосте у него глаза — у всех лисят глаза именно на хвосте, разве нет? — и он видит, как ещё чей-то глазастый и очень пушистый хвост начинает протирать мокрое стекло норы.

Можно осторожно потянуться наружу лапой, почему бы и нет? Хм, тепло, ничего липкого, да и тогда, в общем-то, не было. «Дождь кончился», — почему-то понимает лисёнок. Странно, разве дождь вообще может «кончиться»? На то он и дождь, чтобы идти постоянно.

В стекло заглядывает луна, которая, светя всё ярче, начинает таять. Да ведь луна и стекло — это одно и то же, и сейчас они истают вместе! Но снаружи почему-то не мокро, а тепло и пушисто, и ему протягивают ещё один глазастый хвост.

— Привет, — со смешным произношением говорит хвост.

— Привет, — отвечает лисёнок.

Две пары глаз смотрят друг на друга, но те, другие, подмигнув, начинают убегать по хвосту всё дальше. Интересно, куда это они бегут? Да, лисёнку наконец-то интересно, и он сам не замечает, как вылезает из норы. Ого, целых пять хвостов! Вообще-то это пять существ, которые называются «красивыми девушками», а для тех, кто понимает, — «феями», но знать об этом ему ещё рано. А вот улыбаться красоте — никогда не рано, и он улыбается.

— Как тебя зовут? — спрашивает фея, превратившая стекло в луну.

— Елисей, — с некоторой важностью в голосе произносит мальчик. — А тебя?

— Тамара, — фея весело смотрит на него, и он чувствует её радость. — Хочешь, я приду ночью — покажу тебе лунный сад?

— Хочу. А мама где?

— Мама пошла погулять, скоро вернётся, — говорит девушка, встречавшая их у подъезда. — Лис, тебе не жарко в куртке? Дома тепло уже.

— Лис — это большой лисёнок? — уточняет Елисей, снимая куртку — он давно умеет раздеваться сам, просто раньше это было неинтересно.

— Ага! — хохочет девушка. — Как лиса, только мужчина!

* * *

От компании, встречавшей год, который в эти минуты уже провожали, осталась ровно половина, причём так и не восполненная до конца — двенадцатое место за столом пустовало. Не было ни Кристины с Белкой и Инессы, устраивавших в Москве веселье для «юных друзей мафии», ни Лейлы, составившей на сей раз компанию Даше и Алексею, ни Ларисы, решившей попробовать, что такое Новый год в полностью взрослой семье, — к Стихиалям и Леренне с Юлей присоединилась лишь «молодая гвардия», порождённая уходящим годом.

— Люся звонила, — доложила Ната, нарезая салат. — Уже встретила по-сибирски, поздравляла.

— Вот жалко, что её не будет, — Гражина придирчиво осмотрела конструкцию из другого салата в стиле «сталинский ампир», над которой она как раз закончила трудиться. — Хотела ей показать, а придётся фотографировать.

— Это называется «диффузия», — изрёк Артур, ставя в духовку заправленного гуся. — Каждый год — в новой компании, да так оно и интереснее! Верно, грызёна мать? — подмигнул он Нате.

— Что-о?! — Лесная Сестра на мгновение возмущённо взвилась, но моментально рассмеялась. — Почему «грызёна»-то?

— Потому что наставница грызунов, — разъяснил Страж Вихрей. — Белки и хомяки — это ведь грызуны?

— Ну, Хомка уже не ученица, — уточнила вернувшаяся из магазина Валя. — Я тут, кстати, похулиганила немного — купила пармскую ветчину прямо в Парме.

— Ты, надеюсь, не говорила: «Руссо туристо, облико морале, потерянто камарадос, помогиссимо»? — с серьёзным видом поинтересовался Виктор.

— Ну что ты! — девушка лукаво улыбнулась. — Слово «килограмм» везде понимают, а больше ничего и не надо. Кроме денег, конечно. А остальные-то где?

— Тарлаонки скоро будут, — начал перечислять Страж Драконов. — Алина сегодня допоздна работает, а то некоторые в последний момент покупают в подарок не что-нибудь, а антиквариат! А Володя с Мариной пошли показать Хомке её родной город, придут через час где-то. Давайте пока на стол накроем, что ли?

* * *

— Первый тост — за Холокост? — Володя был не только магом Воздуха, но и евреем, поэтому единственный из всех мог позволить себе подобного рода шуточку. — А то, получается, и собачий год был огненным, и свинский тоже будет.

— Фу, зачем благородного зверя так обижать? — картинно нахмурилась Марина. — Боевой красный вепрь — вот как правильно! Но всё равно это должен быть не первый тост и даже не второй. А давайте я первая! — она наполнила одиннадцать бокалов из протянутой Виктором бутылки, которую маг Огня только что открыл, и встала. — За обретённых в уходящем году! За то, что нас на Земле уже почти двойной ковен!

— В том-то и дело, что «почти», — заметил Володя, когда стих звон фужеров. — Но как бы то ни было, я так рад, что одна из обретённых — это ты!

— Взаимно, Вольф… — Марина, обняв юношу, посмотрела на него проникновенным влюблённым взглядом. — Знаешь, Ледяные Девы вообще-то не влюбляются, но я какая-то неправильная фея Воды.

— Ну что ты! — улыбнулась Алина. — Путь Свободы, не забывай! А Любовь — такое же имя Творца, как и Свобода, разве нет? Кстати, первый тост был за Водой, и это правильно, потому что именно Вода собралась первой. А кто второй?

— Второй в смысле тоста или в смысле стихии? — поднялся Артур. — Ответ на оба вопроса одинаковый, и мы все его знаем. Господа присяжные заседатели, посмотрите на того, кто незримо пребывает с нами двенадцатым! — он показал на пустующий стул, перед которым был сервирован пустой же куверт⁹. — Что вы видите?

— Воздух, — засмеялась Ната.

— Обретаемого в наступающем году, так философичнее, — поправил Виктор. — Точнее, как Линка выразилась ровно год назад, «долженствующего быть обретённым».

— Совершенно верно, коллеги! — согласился Страж Вихрей. — Принимая же обе сентенции истинными, заключаем, что с нами сидит четвёртый маг Воздуха!

— И он почти здесь не только во времени, но и в пространстве, — неожиданно вырвалось у Алины.

— Что, тоже петербуржец? — обрадовался Володя.

— Не исключено, — Артур, подмигнув ученику, начал наполнять бокалы для второго тоста. — Но ты же прекрасно знаешь, что Воздух, где бы он ни был, всегда одновременно с этим «почти здесь»!

Примечания

6

Перевод Г. Плисецкого.

7

«Мать семейства» (лат.)

8

Стихи автора.

9

Куверт — набор столовых приборов на одну персону.