Каменистая дорога. Оптимистичный стимпанк

Ярослав Анатольевич Бабкин

Фантастический мир переживает свою эпоху пара и электричества, эпоху накопления капитала и растраты благородства. Мелкий мошенник Юл, заброшенный обстоятельствами в сельскую глушь, встречает деревенскую девушку, едущую в большой город навстречу своей судьбе. По непонятным причинам девушка вызывает интерес сильных мира сего, втягивающих её в круговорот политических заговоров, придворных интриг и революционных прожектов. Юл решает спасти девушку, но это оказывается не так то просто.

Долги и займы

— Прямо здесь ответишь ты за все свои злодеяния! — воскликнул благородный витязь твёрдым голосом, — тебе не уйти от кары за попрание чести благородной девицы из древнего рода, кою ты беззаконно похитил и чьей любви уже два месяца безответно добиваешься, заточив в своём замке и окружив своими клевретами!

— С каких это пор наглая вендлийская деревенщина стала говорить мне о чести? Мне, Адельхари, сыну Гезимера из рода Наггльскильдингов? Кто ты такой, чтобы учить меня чести? Ты, предавший короля!

— Мои предки столь же родовиты, как и твои, а моя безупречная служба королю была опорочена клеветниками. И я вызываю тебя на бой, Адельхари из Оксенхаупта. Прямо здесь и сейчас, на землях древнего Мраковида и берегах священной Напрудны, я требую у тебя ответа. Ответа на поединке чести! Мы сразимся перед лицом твоих вассалов в честной битве, и пусть этот святой человек, наставник Берид из Гребенной Рощицы благословит нас на бой. Да рассудят нас три благородных оружия — лук, копьё и меч.

— Да будет так, я повергну тебя клятвопреступник, и когда это случится, не вспоминай о пощаде! — сверкнув очами, вскричал Адельхари, — эй, слуги, коня мне, крепкий щит, меткий лук и верное копьё сюда.

— Благословите нас, наставник Берид, — смиренно опустился на колено благородный витязь, — и пусть одержит победу достойный.

— Истинно так. Да благословит сей поединок предвечный отец наш, восседающий в сиянии непобедимом, и дарует справедливость правому и милосердие побеждённому. Сходитесь!

Из популярного исторического романа «Баллада о доблестном витязе Иванко».

— «Она красивая. Действительно красивая. Не просто симпатичная или привлекательная, а именно красивая. Даже удивительно для селянки родом из этой горной дыры. Если её соответственно одеть и причесать — вполне сойдёт за потомственную аристократку. Пожалуй, мне крупно повезло, что я успел. Вцепись в неё мадам покрепче — у меня бы не было шансов…»

Юл отхлебнул пиво и поморщился. Лучше даже не думать, чем они его разбавляют. Суп, правда, кажется вполне приличным. По крайней мере, девушке явно нравится.

— Большое вам спасибо, господин Пикаро, я обязательно расплачусь. Просто мне нужно хотя бы чуть-чуть заработать. У меня украли все деньги.

— Это город, барышня. Здесь клювом не щёлкают.

— Что, извините?

— Кхм… прошу прощения, я немного задумался. Не обращайте внимания. Я хотел сказать, что в городе вам следует быть внимательной.

— Конечно, конечно. Я понимаю. Надо было сразу же идти к управляющему с письмом. Но этот большой город. У меня просто закружилась голова. Это так глупо, право…

— Это бывает. Практически с каждым. Уж я-то знаю… кхм… да…

— Ещё раз большое спасибо, но мне нужно идти. Мадам уже, наверное, заждалась.

— Мадам придётся ждать дальше. У нас другие планы.

— У нас?!

— Вы же не хотите, чтобы я бросил вас одну на растерзание этому дикому городу, правда?

Проклятье, как тяжело подмигивать с подбитым глазом.

— Ну.. я, право, даже не знаю… это так неожиданно…

— А вы вообще в курсе, какую работу хочет вам предложить мадам?

— Н-не совсем. Я полагаю, что на какой-нибудь фабрике… наверное…

Сама ведь этому не верит. А верить ей очень хочется.

— Может, вы знаете, господин Пикаро? Здесь ведь много фабрик.

— Зовите меня просто Юл.

— Вы же городской, правда? Вы же можете знать, что это за работа?

Уже сомневается, но пока ещё толком не понимает, что конкретно ей там светит.

— Я это как-нибудь потом расскажу. Но поверьте, лучше вам будет найти другое занятие.

— Но где? Я здесь никого не знаю, и у меня нет ни гроша.

— Я же сказал, что я вам обязан, Петулания.

— Можете называть меня Ланой. Если хотите, конечно.

— Совершенно не возражаю, Лана.

— Вы что-то говорили о планах?

— Точно. И они следующие: мы расправляемся с завтраком и отправляемся на вокзал.

— На вокзал? Зачем?

— Мы едем в Стейн.

— Стейн? Вы хотите сказать Нейв-Стеенборк? В столицу. О, боже… Ох, то есть я хотела сказать, а зачем?

— Вы же хотели найти работу?

— Но… в столице? В самой столице?!

— Думаете, там нет работы?

— Но… но я даже… это же… Хотя не знаю. Возможно мне всё же стоит подумать.

— Смотрите сами, Лана. У вас есть выбор — вернуться домой или попытаться найти свой собственный путь. А на этом пути разве стоит останавливаться на малом, а не пытаться сорвать настоящий куш? Стеенборк не самое плохое место в этом мире. Ну, разве, малость холодное…

Она задумалась. Посерьёзнела. Проклятье, у неё действительно красивое лицо. Правильное и чуть строгое. И она по-детски покусывает губу, когда думает. Юл внимательно относился к лицам и мимике собеседников. Это было частью его работы.

— Я… я даже… Я готова.

Решительная девушка. Наивная, но с характером…

— Я всё равно здесь никого не знаю. Так какая разница, где я буду никого не знать — в Лонче или в столице?

И рассудительная.

— Сначала допейте чай. Ехать нам не близко, а первого класса с салоном-рестораном я вам обещать не могу.

— «Интересно, это первый вокзал, который она видит? Судя по лицу — да. Как ещё много ей предстоит узнать об этом мире. Если, конечно… Чёрт, у меня что, совесть проснулась? Только не это.»

— Вы когда-нибудь раньше бывали на вокзалах, Лана?

— Нет. Я видела только станцию в Таржицах.

Тогда понятно. Лончский вокзал способен впечатлить. Последнее слово архитектуры и техники. Воплощение гигантомании и гения. Довольно таки сумрачного, но определённо гения.

— А этот вокзал. Он такой. Такой. Огромный. А купол? Это ведь стекло? Правда? А если будет сильный ветер или пойдёт град? Оно же всё разобьётся.

— Это очень прочное стекло. Ну как говорят. Там вроде даже внутри проволочная сетка вварена.

— Всё равно. Вот у нас прошлой осенью был шквал, а жена молочника забыла ставни закрыть. Так у неё осколками всю перину посекло. И опять же птицы. Это же всё как-то мыть надо? А там высоко.

— Мыть надо… Вон наш поезд. Экспресс. Уже ночью будем в столице. Я достал билеты в плацкарт четвёртого класса. Не самое лучшее, но всё же не шестой.

Вагон удачный. Сиденья мягкие, окно чистое, попутчики… Ну в общем тоже ничего. Грузный и пожилой с пышными усами, судя по всему, провинциальный чиновник средней руки, и чахоточного вида студент явно из бедных, пробивающихся наверх. Младшекурсник, фукс, — не носит ещё знаков товарищества. Значит, в настоящие бурши его пока не приняли. Так себе публика. Не особо денежная, но для поддержания формы сойдёт.

Поезд мягко набирает ход. Раньше вагоны трясло больше. Или просто раньше он редко ездил четвёртым классом?

Девушка прямо-таки прилипла к окну. Ей всё в новинку. Хоть и смотреть там особо не на что. Холмы, деревни, телеграфные столбы, вышки аэропочты. Ничего интересного. Сельский край — овощи и коровы. А ей любопытно.

Юл поймал на себя на мысли, что слишком уж много думает о ней. Она словно молодая наивная лань, вырвавшаяся из родного гнезда и теперь упоённо резвящаяся на поле, не замечая, что как раз на неё охотники гонят стаю волков. Проклятье, он, кажется, становится сентиментальным.

— «Меньше об этом думай. Это только работа. Бизнес. Обычный бизнес и ничего больше. Ты просто деловой человек, выполняющий взятые на себя обязательства. И ничего личного. Просто деньги»

Усатый, пыхтя, развернул газету и недовольно зафыркал.

— Нет, ну каков наглец! Вы читали? Этот прохиндей Флориан собирается приехать ещё до свадьбы. У него совесть есть или нет? Бедная, бедная принцесса-наследница… Нет, что бы кто не говорил, но я против нового закона. Надо было оставить всё по-старому. Никаких женщин на троне. А вы как думаете?

— Я? — Юл отвлёкся от своих неуместных размышлений и профессионально улыбнулся; контакт с попутчиками — основа успешной работы.

— Именно.

— Ну как по мне, то принцу Клементу вроде как три года?

— Три с половиной. Но это не суть. При Клементе будет править регентский совет. Лучшие люди страны. А при Донове… Вы хотя бы знаете кто такой Флориан? Я читаю газеты и знаю. Этот мерзавец, говорят, тайно посещает любовницу! Уверен, он моментально заморочит голову несчастной принцессе. Вот попомните моё слово, не пройдёт и пары лет, как нами будут править Флориан и его эстерлихцы. А то и вовсе эти их соседи с непроизносимыми именами Секеш-Пекеш-Дзодзе всякие. Тьху, прости создатель…

Усач отвёл газету в сторону и чуть наклонился к Юлу.

— Я вот даже думаю, — он подозрительно огляделся, — а вдруг это заговор?

— Да что вы, какой заговор. Вы преувеличиваете…

— Ничуть, милостивый государь, ни капли. Флориан — известный честолюбец. Что ему бедная наивная принцесса? Он трона хочет. Да если и нет, то ясное дело, что политику нашу он точно станет гнуть в сторону своей родни. И это сейчас, когда так всё обстоит с колониями. Вы читали про гунтамский инцидент? Эти желтолицые обезьяны с бабскими причёсками осмелились выставить нашего посланника! Посланника! Тоже мне сыны неба. Мы должны были сразу показать им, что с Бореей не шутят. Уверен, им это сошло с рук только из-за айремских и элларских происков. Эти лицемеры сами хотят там укрепиться. А у нас на троне вот-вот будет юная девица. И это когда стране нужна твёрдая рука! Нет, говорите, что хотите, но старый закон был лучше…

— Говорят, юный Клемент весьма слаб здоровьем…

— Но-но. Не повторяйте всяких бредней. Он ещё мал, вот подрастёт и посмотрим.

— Это принципиальный изъян любой монархии, — вмешался чахоточный студент, — трон может достаться и женщине, и болезненному младенцу. Такая практика ущербна и противна всем законам природы.

Усатый бросил на него подозрительный взгляд.

— А вы, молодой человек, часом не из общественников будете?

— А если и из общественников, то что?

— А то, что по вам, смутьянам, плаха и топор плачут. Распустили народ эти свободолюбцы из старого правительства. Вот и докатились. Но ничего, новые власти вам ещё покажут.

— Эти самовлюблённые недалёкие тираны? Что они могут показать. Свободу не задушишь! Вам не остановить прогресса.

— Ты это, агитацию кончай, а то живо с жандармами познакомишься!

— Спокойнее, господа, спокойнее, — вмешался Юл, — не будем ссориться. Лучше займёмся чем-нибудь мирным. Кстати, а вы в карты играете?

Он ошибся. На южный вокзал Стеенборка поезд въехал только утром. Ну, по крайней мере, для людей простых это было утро. Публика более респектабельная ещё досматривала последние сны, а уж совсем шикарная — скорее первые.

Лана, не стесняясь, зевает и слегка покачивается. Плацкарт — не купе. Особо не выспишься. Но держится молодцом. Не жалуется.

— Вам очень везёт в карты, Юл.

— Просто у меня был удачный день. Точнее ночь.

— Но всё же вам не стоило брать у того студента фуражку.

— Его никто не заставлял ставить её на кон…

— Я понимаю, но теперь ему нечего надеть, а вам она всё равно не нужна.

— Её можно продать…

— Это как-то… жестоко.

— Это жизнь. Кто-то теряет, кто-то находит. Я же не приставлял ему нож к горлу? Мало того я его честно предупредил, что раз у него кончились деньги, ему стоит остановиться. Ну а коли он решил продолжить, то кто ему судья?

— Вы могли бы отказаться.

— Полагаете, я ему нянька? Нет. Человек всегда должен нести ответственность за свои действия. И далеко не всегда их результат будет ему по нраву. Он сам решил играть дальше, и теперь будет мёрзнуть. Может быть, это даже научит его быть умнее в будущем.

— Может быть. Но всё таки это как-то очень… очень сурово.

— Жизнь вообще очень суровая штука, Лана. Очень суровая…

— «Чёрт, ну это просто ни в какие ворота не лезет, я окончательно теряю квалификацию. Нельзя быть таким сентиментальным».

— Что случилось? Вы как-то странно на меня смотрите. У меня причёска не в порядке?

— Чуть-чуть сбоку выбилось. Да-да. Вот здесь.

— Спасибо. А куда нам дальше?

— Пока мы можем немного прогуляться. В такую рань все ещё спят. А ближе к обеду я отведу вас к хорошим людям. Они вам помогут.

— Так же как мадам хотела помочь?

И не поймёшь, она действительно так наивна, или не без намёка интересуется. Осторожнее, Юл. Девчонка неопытна, но она далеко не дура.

— Н-нет. Не совсем. Они действительно помогут… обязательно… Они добрые люди. И честные. Да.

— А где мы будем гулять? Я много читала про дворцовый квартал.

— Нет. Это слишком далеко. Сейчас мы, пожалуй, махнём на Клеверец.

— А что это?

— Это одна из улиц и площадь. В округе Священного Скромника. Недалеко от старого канатного двора.

— А там есть дворцы?

— Совсем мало.

— Жалко. Я хотела бы посмотреть на дворцы.

— Ещё посмотришь… наверное… то есть я хотел сказать наверняка. Ладно, не будем терять времени. Трамваи в такую рань ещё не ходят, придётся брать извозчика.

— А вы говорили что тут мало дворцов! Вы меня обманули. Тут сплошные дворцы. Вон тот, например, с кошечкой на фасаде.

— Это не дворец, это хм… не важно. Вы просто ещё не видели настоящих дворцов. Нам сюда. Вниз по боковой улице и дальше в переулок.

— Сюда?

— Ну это, конечно, не дворец, но мне нужно решить кое-какие дела прежде чем мы пойдём на встречу с э-э… с добрыми людьми.

— Нет. Я понимаю. Но эта подворотня она какая-то… какая-то не очень опрятная.

— Не обращайте внимания. Просто здесь редко убирают мусор.

— А тут что, ещё и свиней режут?

— С чего ты взяла… вы взяли?

— Ну, вот это пятно, по-моему, кровь.

— Да нет. Это просто обычная грязь. Не обращай внимания. Здесь совершенно безопасно. Да и вообще раньше у них здесь было намного чище. Не переживайте, мы совсем ненадолго. Сейчас я просто постучу в эту две… А. Ой. Привет Куто. Это Куто Рихве, мой хороший знакомый. Не знал, что ты как раз собираешься выйти.

— Привет, Юл. За каким лешим тебя принесло?

— Да так. Дело есть. Что у вас тут за ср… свинарник? С приличным человеком прийти нельзя.

— Вчера вышло дельце с парнями из Ольтоны. Слово за слово, ну сам понимаешь… Ребята были довольно зло настроены, но обломали себе зубы…

— Я уже заметил. Вы бы кровь подтёрли, что ли…

— Успеется. А кто это с тобой? Каунис нейти, э…

— Что он сказал?

— Э-э… Петулания. Госпожа Кеслеш. Вы бы не могли отойти на пару шагов. Нам тут с Куто надо кое-что обсудить. Личное.

— Ну как скажете.

Девушка бросила на них подозрительный взгляд и отошла на пару саженей по переулку.

— Слышь, Куто. Мне нужно поговорить с Брадобреем.

— Не. Он зол, как чёрт и никого не хочет видеть. Тем более тебя. И с каких это пор ты имеешь дело с девками? Если хочешь её сплавить, ты не по адресу пришёл, Юл. У нас не Канатный.

— Тише ты. Она может услышать. Нет. Куда её деть я знаю. Мне нужна его помощь.

— Ха. С какого бодуна он должен что-то для тебя делать?

— Эта девчонка стоит чёртову кучу денег. Настолько чёртову, что я могу отдать часть Брадобрею.

— Она ещё и настолько чёртова, что Брадобрею эта часть будет интересна?

— Да, стоеросовый ты болван. Настолько. Телись быстрее, или она сбежит. Она и так уже от страху позеленела.

— Ну, если ты не врёшь, то девчонка прямо таки золотая. Хотя с лица так и не кажется… Ладно. Я попробую с ним переговорить. Но ничего не обещаю. Кроме того, что если ты соврал, то я лично тебе ноги переломаю.

Куто скрылся внутри, а Юл отошёл к девушке.

— Ну вот и всё…

— Мы уже можем отсюда уйти, Юл? Господин Пикаро. Мне это место не нравится.

— Не скажу, что я от него в восторге, но нам ещё нужно немного задержаться. Совсем немного. Мне надо встретиться с одним человеком. Это очень важно.

— А это обязательно надо делать здесь?

Она зябко поёжилась, оглядывая глухие и мрачные кирпичные стены, уходившие на несколько этажей вверх, превращая переулок в извилистую и тёмную расселину.

— Увы.

Дверь снова открылась.

— Заходите. С тобой, Юл, хотят побеседовать.

Улыбка Куто ему очень не понравилась.

— Так, так. Судя по роже, дела у тебя идут не слишком здорово…

— У этих «пейзан в живописных одеждах» на редкость острый глаз.

— Теряешь квалификацию, Юл. Кулаки, я так гляжу, у них тоже довольно увесистые?

— Не без этого. Но всё равно — любители…

— Ага. Поэтому начистили тебе рожу, вместо того чтобы просто переломать пальцы.

— Свят, свят, свят… Ты так не шути, Брадобрей. Ещё сглазишь.

— Хе-хе. Зачем пришёл-то?

— Куто тебе сказал про девушку?

— А ты повтори. Оно завсегда полезно. Мать учения, не хрен собачий…

— Некие люди. Важные. Очень важные. И небедные. Так вот они очень хотят получить эту девочку. Целой и невредимой. При этом быстро и без лишнего шума. И предлагают за неё хорошие деньги.

— Зачем она им?

— Понятия не имею. Но платят они весьма щедро.

— Тогда в чём проблема? Девчонка у тебя есть. Осталось только получить деньги. Или я чего-то не понимаю?

— Не совсем так. Когда я с ними говорил, моё чутьё подсказало мне, что они очень не против девчонку взять, а деньги оставить себе. Да и живые свидетели, как мне кажется, их не слишком-то радуют.

— Твоему чутью стоит верить. Оно у тебя профессиональное… Но тогда какого ты на всё это согласился?

— А что мне было делать? Я оказался в каком-то вшивом кабаке в глухих горах с разбитой мордой, весь в дерьме и без гроша денег. Как я мог отказаться от их предложения? Не пешком же мне было оттуда выбираться?

— Тогда сам виноватый.

— Слушай, я могу поделиться. Если ты мне поможешь.

— То есть ты хочешь, чтобы мои ребята прикрывали твою задницу, пока ты будешь сдавать девчонку и пересчитывать деньги? И что я за это получу? Я очень занятой человек, Юл. Ты даже не представляешь насколько. Купцы хотят, чтобы их лавки никто не грабил, и нищие не распугивали покупателей; работяги — чтобы им платили их законные гроши; бродяги — чтобы им было где взять еды, а окружной полицмейстер, похоже, отрастил себе ещё две пары рук, чтобы ловчее было брать… И всё это дерьмо приходится разгребать мне. Даже представить себе трудно, сколько времени это отнимает. А тут заявляешься ты и требуешь от меня помощи. Ну посуди сам, что я могу тебе ответить.

— У тебя карандаш и бумага есть?

— В углу, на коробке с гвоздями.

— Вот…

— И это всё? Ты хочешь, чтобы я отрывал парней от работы за эти гроши?

— Чёрт, Брадобрей! Пять лет назад ты бы на голову встал и за половину этой суммы!

— За пять лет мои возможности несколько возросли…

— Ты хочешь сказать, что эти деньги тебе лишние?

— Нет. Лишними деньги не бывают. Но у меня есть другой интерес.

— Другой? Слушай, Брадобрей, я всё понимаю, но когда ты вот так начинаешь крутить в руках бритву, я нервничаю.

— Извини Юл, у самого нервы ни к чёрту, взял за привычку всё время теребить что-нибудь в руках…

— Чего ты хочешь?

— Наклёвывается тут у меня одно дельце. Для которого нужен достаточно пронырливый и не слишком широко известный на лицо типчик. Как раз вроде тебя.

— Ты знаешь, я за что попало не берусь. Не терплю сырости, и вообще чту законы. По крайней мере, уголовные.

— Именно поэтому ты без малейших колебаний готов продать невинную девочку каким-то мутным типам?

— Не трави. Если бы не я, её бы уже второй день как приходовали в лончском борделе.

— Что-то мне подсказывает, что ты спас её от этого от силы ещё на пару дней…

— Эти типы не похожи на людей с Канатного. И на извращенцев тоже.

— Но ты всё равно не знаешь для чего она им?

— Слушай — мне нужны деньги. Тебе тоже нужны деньги. Так какого ты взялся играть в проповедника? И положи эту чёртову бритву! Пожалуйста…

— Так ты готов оказать мне ответную услугу?

— Какую.

— Детали я расскажу позже.

— Это кот в мешке.

— Не бойся. Мы же друзья. Я не буду требовать от тебя работы не по профилю. Для этого у меня другие люди есть…

— Брадобрей, ты не оставляешь мне выбора.

— Так не выбирай.

— Хорошо. Но пусть тебе будет стыдно…

— Ха. А ты шутник. Ладно. Когда и где?

Выбравшись из подвала, где обосновался босс, Юл нашёл девушку в компании Куто и нескольких его коллег.

— Акко перкеле, Юл, ты что, учил её играть? Она нас почти раздела…

— Вы преувеличиваете, господин Рихве, мне просто чуть-чуть повезло.

— Я смотрю, вы уже освоились, госпожа Кеслеш. А я-то волновался.

— Ну что вы. Это милейшие люди, господин Пикаро.

— Вот уж никогда бы не подумал… Однако нам пора.

— Мы уже уходим?

— Да, нам следует торопиться. Впрочем, господин Рихве и его товарищи составят нам компанию.

— Как здорово! Он так весело рассказывает истории. Ну те, про китов и про то, как они ходили в Лунгпуль. И ещё он сказал, что я ему кого-то напоминаю.

— Истинное пламя, барышня. Где-то я ваше лицо видел. Точно вам говорю.

Юл прищурился. Может действительно что-то знакомое… Нет, он видел много лиц и хорошо их помнит. С кем-то похожим он никогда не встречался. Никогда. Он бы запомнил. Он всегда запоминает лица тех, с кем сталкивался. Это профессиональное.

— Вообще-то мне все говорили, что я пошла в дедушку, — добавила Лана, — он был солдатом и даже в гвардии служил…

— Дело уже к обеду идёт, — перебил её Юл, — нам пора.

Ветер с моря. Холодный. Пронзительный. У непривычного человека уже через пару часов начнут краснеть и гореть лицо и руки. И будут потом гореть ещё неделю, а то и больше. Прибой болтает по бурому песку мусор, в небе орут чайки. На горизонте серой ниткой виден берег Коронного острова с тонкими шпилями башен.

— А что это за место, господин Пикаро?

— Старый маяк…

— Вы знаете, а я раньше никогда не видела моря…

— Догадываюсь.

— Но я думала, что оно синее. А это какое-то серое. И мутное.

— Это здесь, в заливе, барышня. А ежли за Горло выйти, там оно совсем другое. А уж на юге так и вовсе чистый сапфир.

— А вы бывали на юге, господин Рихве?

— А как же. Там кит мелкий, зато большими косяками ходит. Ну и дюгоней много. А вот ещё когда я на хинском чайном ходил…

— Мы уже пришли.

— Что, нам прямо туда?

— Да, мы с тобой пойдём внутрь, а Куто и остальные присмотрят снаружи.

— А это точно надо? Мне кажется, что Куто очень приличный человек, и он вполне сможет помочь и с работой.

— Тебе стоит водить компанию с другими людьми, Лана. Поверь мне. А теперь идём.

Они все ждали внутри. Странно видеть все эти дорогие пашминовые пальто и сюртуки здесь, среди осклизлых камней, выкрошенного кирпича и ржавых остовов. Маяк уже много лет как заброшен. Ровно с тех пор, как дальше по фарватеру построили новый, электрический.

Стоят на возвышении у стены, где посуше. И где сверху падает свет из проёма выбитой двери. Все на виду. Знакомые лица. Холёные, раздражённые и нервные. Юл разбирается в людях. Эти — далеко не пример достоинств. Каждый из них запросто его продаст, купит и ещё раз продаст. Однако практически никто из них не станет лично пачкать руки. Они не опасны. Кроме одного. Того, поджарого, с угловатым шрамом на щеке. Вот он — опасен. Очень. Это Юл чувствовал аж спинным мозгом.

— Добрый день, господа.

— Мы договаривались, что вы будете один.

— Я всего лишь маленький человек, господа. Маленькому человеку в наше время опасно ходить в одиночку по столь глухим местам, имея при себе значительные ценности…

— Вы бесчестный человек, Пикаро…

— Мы ж люди простые, нам честь по чину не положена.

— Да он ещё издевается…

— Спокойнее, господа, спокойнее. Я вижу, вы привели девушку?

— Как видите.

— Господин Пикаро, я не понимаю…

— Не бойтесь, Лана, всё будет хорошо. Эти люди о вас позаботятся.

— Сестра-наставница Морвин, могу я вас попросить заняться девочкой.

— Я не хочу никуда уходить!

— Не надо Лана, так действительно будет лучше для всех.

— Но… но…

— Пойдём, бедняжка, теперь с тобой всё будет хорошо. Эти ужасные люди больше тебя не потревожат.

Юл проводил её взглядом, и снова поднял глаза на заказчиков.

— Итак, свою часть сделки я выполнил.

— Асторе, отдайте ему его деньги.

Это тот, со шрамом. Надо быть начеку.

Подошёл. Отдал пакет. Вроде всё нормально. Подвоха не видно.

— Надеюсь, вы счастливы, Пикаро. Можете идти, больше мы в ваших услугах не нуждаемся.

— Прошу прощения. Я бы хотел пересчитать…

— Да как ты смеешь!!!

— Спокойнее, спокойнее. Мы имеем дело не с аристократом, а с торгашом. Пусть считает. Асторе, проследите, чтобы у нашего друга не слишком заплетались пальцы при подсчёте. Когда закончите, догоните нас у пирса.

— «Проклятье, в его присутствии ведь действительно заплетутся».

Плотная бумага шуршит в руках.

— Всё нормально, господин Пикаро?

— Да. Всё как договаривались.

— Тогда позволю себе попрощаться. Я должен идти.

— Конечно, конечно. Всегда приятно иметь дело с честными людьми. Единственное…

— Да?

— А зачем вам девушка?

— Это не ваше дело, господин Пикаро.

— Ну не моё, значит, не моё… Но чтобы вы с ней не делали, я хотя бы надеюсь, что она не будет очень страдать…

— Это я вам обещаю.

— Всего хорошего, господин Асторе.

— И вам, господин Пикаро.