Рейды Ариадны

Янина Можейко

В огромной Вселенной есть место для любого создания. И есть один общий язык – язык Любви. Так считает Ариадна Вэй, работающая в Отделе помощи путешественникам, заблудившимся на спирали Времени. Её дом на Альтерре, втором спутнике Земли. Её друзья – элементали земли, воздуха, воды и огня – всегда ждут её рассказов про рейды в прошлое Земли Но прошлое самой Ариадны неведомо для неё. И однажды она решает узнать кто она и откуда…

Часть 2. С судьбой не спорят

Глава 1

— Ну, и куда она отправилась в этот раз? — я почти физически ощущала, как раздражение клубится вокруг меня.

— Римская империя, 65 год нашей эры, римская провинция Кипр, — бодро предоставил необходимые сведения Рэм, шеф нашего Отдела.

_____________

Я люблю свою работу. Нас можно назвать спасателями для тех, кто заблудился на спирали времени, попал в опасные ситуации в прошлом или в параллельных мирах. И, хотя в Правилах для путешествующих всё расписано, случается всякое. И тогда в зале Артефактов вспыхивает сигнал тревоги на оставленном личном портале. Уменьшенная копия его всегда при владельце. Через большой мы и уходим на помощь. Сейчас, когда во Вселенной появились стационарные порталы, стало спокойней работать, но любители увидеть исторические события своими глазами не переводятся. Вот как сегодня.

______________

Конечно, как Контролёр восьмого уровня Отдела помощи путешественникам во времени, я должна легко владеть своими эмоциями, но речь шла о Розе Варт, молодом даровании из Академии. В прошлый раз команде из трёх человек пришлось вытаскивать её из так называемого Лабиринта Минотавра — Кносского дворца, чуть ли не за минуты до землетрясения. К счастью, в тот момент меня там не было. Но коллеги в красках описывали, как Роза рвалась к главному Святилищу, как сопротивлялась. Она, видите ли, нашла ошибку в схеме дворца и ещё не до конца зарисовала лабиринт.

К тому же сегодня выдался весьма хлопотный день: я едва успела заглянуть в свой дом в Альтерре, а поговорить с друзьями — элементалями и вовсе не хватило времени: торопилась на ночное дежурство. Успела только заметить, что Да-Гоб выглядел обеспокоенным.

А ещё этот странный филин. Странный, потому что им полагается спать в это время. Пока я шла по набережной Смоленки, он раза три пересёк мою дорогу перед самым лицом, как будто хотел заглянуть в глаза. Перед входом в Отдел как-то недовольно гугукнул и, тяжело хлопая крыльями, скрылся в зарослях сирени. А меня кольнуло чувство тревоги, и какое-то смутное воспоминание тенью пробежало по сердцу.

— Но в Зале артефактов не было сигнала тревоги, — справившись, наконец, с раздражением, сухо бросила я.

— Роза Варт уже полгода находится в империи, должна была вернуться пять дней назад, — шеф понимающе глянул на меня. — Надо прояснить обстановку. В любом случае — возвращай её обратно.

— Рэм, я же ещё тогда сказала, что фанатиков от науки нельзя пускать в прошлое.

— Ну что я могу поделать? — Рэм развёл руками. — Она принесла ходатайство от ректора Академии. Скоро защита её диссертации.

— И какова тема?

— «Ученик и Учитель». Они оплатили самую дорогую страховку.

Конечно же! Нерон и Сенека. Судя по тому, что её путешествие началось с Кипра, выдавать себя она будет за гетеру.

— А ты не боишься, что она не даст выпить яд Сенеке или его жене?

— Тогда мы бы уже знали это из истории, согласись, — хохотнул Рэм. — Иди, собирайся, капсула готова.

В комнате-капсуле мягко светился круг портала-браслета Розы. На другой стене — мой портал, большое фото четырёх стихий. Я включила голограммы эпохи правления Нерона — не помешает освежить память. Мелькание картинок не мешало мыслям. Почему всё-таки у Учителя, проповедующего стоицизм, различные добродетели («Пусть будет нашей высшей целью одно: говорить, как чувствуем; и жить, как говорим»), вырос ученик-чудовище, отравившее своего дядю и брата, убившее свою мать, а впоследствии и жену? Хотя, если припомнить детство Люция Домиция Агенобарба (так тогда звали Нерона), когда мальчик во время ссылки своей матери жил в доме родственницы, распутной Домиции Лепиды, а та в свою очередь была матерью Мессалины, легкомысленной императрицы, то многое становится понятным. Калигула, Мессалина… Короче, мальчишка всё детство купался в море разврата, полном интриг, заговоров, отравлений. Кажется, Сенека стал его наставником только к 12 годам. Меня, несомненно, больше интересует сам воспитатель, чем воспитанник.

Ладно, пора переодеться. Это, пожалуй, один из самых приятных моментов перед прыжком в прошлое. Как я уже говорила, браслеты в Отделе — особенные. Ввод данных — и вуаля! — комбинезон сменился на столу сиреневого цвета. Я разглядывала себя в зеркало. Так… пояс на тунике уберём под грудь. Нынче я буду уважаемой замужней матроной, поэтому концом паллы прикроем мою красивую причёску (но локоны, однако пусть виднеются, как и повязка с драгоценностями).

— Поменяй сандалии, — шеф заглянул в капсулу, — на этих нет жемчуга.

Это мы, пожалуйста, со всем удовольствием, на раз.

— Ты восхитительна! И прошу тебя, будь поделикатней с этой особой, — добавил совсем мягко Рэм.

— Так точно, мой Цезарь, — улыбаясь, ответствовала я и, поправив на груди медальон с фотографией стихий, шагнула к мерцающему кругу. В последний момент я услышала чуть слышимый свист крыльев (крыльев?) за спиной, но оглянуться не успела…

_____________

Я вошла в портал в прохладном Старом Петербурге, а на выходе окунулась в жаркие объятия Средиземноморья. Я не успела даже понять, где нахожусь, как на меня налетел филин — он тоже успел пройти со мной этим путём. Мне никак не удавалось достать стилет. (Третье Правило гласит: убийство запрещено. Для защиты применять оружие только той эпохи, где находишься).

— Эй, красавица! Твоя птичка, кажется, взбесилась. Помощь нужна?

Рядом с разрушенной башней, возле которой я очутилась, проходила выложенная плитами дорога. По ней в походном порядке шли легионеры. Их предводитель придержал пляшущего коня и уже нацелил пилум в филина. Тот метнулся в сторону и полетел к дальним деревьям.

— Почему ты одна на дороге? Не желаешь ли прогуляться с нами? — улыбнулся командир. — Или ты кого-то поджидаешь?

— Я…я гостья хозяев этой виллы, — ткнула я пальцем в сторону строений, видневшихся неподалёку.

Лицо легионера посуровело.

— Позволь мне тогда, досточтимая, проводить тебя до дома консула.

— Не утруждайся, декан, это рядом. Благодарю за помощь.

Всадник отсалютовал мне и двинулся за своими солдатами. Я же отправилась, как полагаю, к загородной вилле Сенеки…

Глава 2

В саду имения было пустынно. «Наверно, все в доме, отдыхают от полуденной жары» — подумала я. Хотя в коридоре из колонн, куда я зашла, было терпимо, потому что арочные своды прикрывал от солнца тент. Мимо, не обращая на меня внимания, пробежал мальчик-раб с амфорой. Я осторожно двинулась по коридору к жилым помещениям, разглядывая стоящие повсюду статуи. Мне повезло — наша путешественница находилась в глубине ближайшей комнаты. Юная красивая девушка сидела перед большим серебряным зеркалом и укладывала роскошные чёрные волосы в замысловатую причёску, напевая что-то себе под нос. Заколов последнюю шпильку и удовлетворённо улыбнувшись своему отражению, она подхватила со скамьи оранжевое покрывало, повернулась к входу и испуганно ахнула при виде меня, неподвижной, как изваяние.

— Кто ты, почтеннейшая? Я не видела тебя среди гостей.

— Меня зовут Ариадна. Почему ты не вернулась в назначенное время, — вкрадчиво спросила я, не забывая, однако, добавить в голос немного металла.

Надо отдать должное, Роза всё поняла, и на её лице появилась гримаска, словно она собиралась заплакать.

— У меня пропал браслет Возврата.

Врёт, ой, врёт!

— Это невозможно, портал переместил меня к разрушенной башне, — просветила я обманщицу. — Забери его оттуда.

— Ну-у, я везде искала его. Может, он где-то здесь потерялся, — она явно затягивала время.

— Хорошо, — согласилась я. — Тогда отправляемся обратно через мой портал.

— Ливия! — раздался в коридоре женский голос. — Луций приглашает нас к ужину.

— Это Паулина, жена Сенеки, — шепнула мне Роза-Ливия, прикладывая палец к губам, и бросилась навстречу входящей в комнату Помпее Паулине.

— Знакомься, Паулина, это моя тётя, Ариадна. В Риме ей сказали, что я здесь. Она только что приехала, привезла радостные вести с Кипра, — щебетала девушка, не давая Паулине вставить ни единого слова. — Брат подыскал мне супруга, мне придётся уехать.

Высокая женщина, немногим старше меня, склонила голову в знак приветствия.

— Мы рады видеть Ариадну из Кипра в нашем доме. Позволь, я провожу тебя умыться с дороги. А ты, дорогая, — обратилась она к Розе, — иди в триклиний. Луций не любит опозданий, все уже за столом.

Пиршество было в разгаре, когда мы с Паулиной вошли в триклиний. Полы в большой столовой были выложены красивым мозаичным узором. На стенах яркие, тоже мозаичные, картины. Меж колонн стояли статуи богов и священных животных. По углам высокие амфоры и растения в кадках. Чуть поодаль виднелся небольшой бассейн с фонтаном. Вокруг низкого мраморного стола, на ложах, с раскиданными там и сям подушками, сидели и полулежали сам хозяин, несколько мужчин и женщин, пара подростков и две юных девушки, включая Розу. Пользуясь тем, что Сенека не обратил на меня внимания, я присела рядом с Розой, болтающей с девушкой. Она оказалась приёмной дочерью Паулины.

Меж тем Сенека возвысил голос:

–…я принимаю общее правило всех стоиков: «Живи сообразно с природой вещей». Не уклоняться от неё, руководствоваться её законом, брать с неё пример, — в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь — счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек постоянно обладает здравым умом; затем, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом… ¹

В этот момент я заметила, что рубин в цепочке на руке у Розы-Ливии почти незаметно мигает. Восхитилась: «Записывает. Молодец!». И, почувствовав, что проголодалась, отключилась от пламенной речи Учителя и перешла к закускам, отдав должное и фаршированным яйцам с оливками, спарже, грибам и сыру. От устриц воздержалась, но от жаркого с печенью не отказалась. Блюда подавались на серебряных тарелках, а мальчик за спиной постоянно подливал в чашу чудесное вино, правда, разбавленное.

Трапеза не мешала мне наблюдать за Сенекой. Благородное лицо с высоким лбом не портили глубокие складки. Они не говорили об измождённости, скорее, просто давал знать о себе возраст. Но в глазах таилась печаль. Мог ли он предчувствовать свой конец? Каково это — предполагать, что твой ученик стремится тебя уничтожить? Вспоминал ли он о той торжественной речи, которую сочинил для Нерона к похоронам отравленного Клавдия? Или искренен он был в пасквиле, отомстив умершему императору за прежние немилости? Не желание ли власти сделало его причастным к убийству матери Нерона? А ведь именно она, Агриппина, вернула его из 8-летней ссылки. Как это — быть консулом, первым советником своего ученика, нового императора; стоять во главе управления огромной империей; слыть великим моралистом, лучшим писателем и философом своего времени — и, понимая, что не справляется с буйным воспитанником, совершающим всё новые безумства, уйти в добровольное изгнание? Одно несомненно — превратности биографии Луций Анней Сенека переносил как настоящий стоик, готовый к любым поворотам судьбы.

В этот момент я прислушалась к очередному высказыванию блестящего оратора.

— Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя?²

«Вот что его мучает» — подумалось мне.

Мне становилось душно, подкатила дурнота. Я тронула за локоть Розу:

— Пойдём, пора поговорить.

Роза покорно вышла за мной в сад. Чудесное благоухание цветов наполняло сиреневый сумрак. Легкий ветерок нёс прохладу. Мы присели на скамью.

— Роза, нам необходимо вернуться в своё время, — головокружение и не думало отступать. «Слишком много вина» — мелькнула мысль.

— Ариадна, пожалуйста, — девушка молитвенно сложила руки, — ещё хотя бы день!

— Я не понимаю. Ты что, хочешь посмотреть, как он будет резать себе вены?

— Да, ты не понимаешь. Я хочу услышать его последние слова. Современники написали разную чепуху, а я буду знать наверняка. Вот же он, здесь, — запальчиво проговорила Роза.

Среди ветвей платана, над скамьёй, заухал филин. Я вздрогнула. Подняла голову вверх — никого. И в этот момент из-за ствола дерева вышел человек. Я растерянно оглянулась на Розу, но на скамье было пусто. Что такое? Я перевела взгляд на незнакомца. Кого он мне напоминает? Если б не жёсткое мужское лицо, я бы сказала, что вижу своё отражение. По-своему он был даже красив. Белая прядь в чёрных волосах падала на высокий лоб. Но в закутанном в чёрный плащ человеке чувствовалась угроза.

— Что, не узнаёшь — ш-шь, — почти прошипел он, наклонившись ко мне. Жёлтые глаза с цилиндрическими зрачками приблизились почти вплотную. Какой-то древний страх подымался из глубины моего существа, грозя затопить полностью. Я мотнула головой, пытаясь совладать с ним.

— Не помнишь, — удовлетворённо произнёс незнакомец. — Кто стёр тебе память, обладательница метаморфоз, Аритэ-тумна, сова-первёртыш? Не помнишь, зачем тебя отправили в этот мир? — он вдруг схватил меня за плечо. — Ты уйдёшь сейчас со мной туда, где тебя давно ждут.

— Нет!!! — крикнула я, пытаясь освободиться от руки, которая стремительно начала покрываться перьями. — Не-е-е-т! Кто ты? — и рванулась, выдираясь из цепких когтей…

Глава 3

Я с трудом вынырнула из темноты. Роза изо всех сил трясла меня за плечо.

— Что с тобой? Ты кричала. Приснилось что-то страшное?

Сон? Просто сон? Ну, конечно, жара, вино…

— Ты задремала, я отошла к фонтану. Тебя, наверно, птица напугала?

— Птица?!!

— Я умылась. Поворачиваюсь, а около тебя птица кружит. Темно же, но мне показалось — филин. Я подбежала, он улетел, а ты кричишь.

Я попыталась улыбнуться, губы не слушались:

— Всё в порядке, просто очень болит голова.

Голову, и, правда, словно обруч сдавил. Роза подхватила меня под руку.

— Тебе надо отдохнуть, выспаться, пойдём.

В комнате девушка раскинула на ложе матрас с подушками, заботливо помогла мне улечься и ушла, оставив на столике светильник. Какое-то время я бездумно смотрела на ровное пламя, глаза закрылись, и я уснула. На этот раз, к счастью, без сновидений.

Утро застало меня у зеркала. Отражение говорило мне, что я вполне отдохнула, чувствую себя прекрасно. А ещё — что пора убираться отсюда. Я вгляделась в зеркало — что это? Где медальон? Не веря своим глазам, схватилась рукой за грудь — мой личный портал исчез! Он не мог потеряться! Я закрыла глаза, сосредоточилась. Как этот человек проник в мой сон? Как смог дотянуться из сна до моего медальона? Кто он??? Злость быстро погасила шевелящийся страх. Надо действовать!

Я бросилась к комнате Розы, чуть не сбив с ног рабыню, несущую корзину с фруктами.

— Роза! Вставай! Надо уходить. Я знаю, что браслет ты где-то спрятала. Мой медальон пропал.

Заспанная мордашка девушки оживилась.

— Так чего торопиться? За нами всё равно через день-два прибудут твои коллеги. А мы пока приятно проведём время с Сенекой. Я заметила, что он тебе чем-то не нравится. Почему?

— Сенека, Сенека, — раздражение опять подхватило меня. Да что это со мной? — А ты не заметила, как он относится к женщинам? Он считает нас неразумными существами. А ведь он, несомненно, знает и о Гипатии Александрийской, что изобрела астролябию и руководила школой своего отца-философа, и о б астрономе Аганис Фессалийской. Я уж молчу о дочери Пифагора — Дамо, тоже, кстати, философе. А Арета из Кирены? Как будто их не существовало. И вообще… приспособленец он. Даже те, кто был рядом с ним, говорили, что он поступает вразрез со своими нравственными понятиями. Проповедует одно, а сам…

— Ты не имеешь права говорить так о нём, — маска юной гетеры слетела с лица Розы, оно стало как будто более взрослым. — Не забывай, в каком времени он живёт. Ты провела здесь всего один день, а я — полгода. И нагляделась, поверь, на двор Нерона. То, что описывают учебники, лишь малая часть того, что происходит на самом деле.

Я промолчала. Она была права. Я не судья, а она не Ливия с Кипра, а учёный с именем, Роза Варт.

— Историк Джон Актон когда-то сказал: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Здесь я видела это собственными глазами, — строго произнесла она и добавила, как припечатала. — А Сенека — гений.

Наш разговор был прерван криками: «Преторианцы! Преторианцы!». Раздался топот ног по коридору, гул нарастал. Вместе со всеми мы выбежали во двор. По дороге, между стройными рядами платанов и лавров, к вилле величаво приближались трое всадников с императорским штандартом. Ярко сверкали их шлемы в лучах солнца. За ними бежали рабы с носилками. Сенека, раздвинув столпившихся близких, спокойно вышел вперёд. Преторианцы остановились. Один из них, не слезая с коня, достал свиток.

— Достопочтенный Луций Анней Сенека, ты обвиняешься в заговоре против Нерона Клавдия Цезаря Августа Германского, Великого Понтифика и Отца отечества. Приговорён к смерти. По высочайшему повелению императора тебе даруется право выбора самоубийства.

Эхо звучного голоса центуриона в полной тишине отскакивало от стен окружающих двор строений и, казалось, падало осколками к ногам собравшихся. Все взгляды были направлены на хозяина дома. Воин протянул свиток Сенеке. Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице Луция. Он с достоинством принял приказ.

— Мы останемся и проследим за выполнением повеления, — добавил центурион и достал ещё один свиток.

— Гетере Ливии из Кипра надлежит немедленно прибыть ко двору императора. Носилки для несравненной, — мне показалось, что он усмехнулся, — готовы.

Роза побледнела и схватила меня за руку.

— Ты позволишь, чтобы моя тётя сопровождала меня? — дрожащим голосом обратилась она к преторианцу. — Разреши взять свои вещи и попрощаться с хозяевами этого дома.

Плюмаж на шлеме согласно качнулся:

— И поторопись, император не должен ждать.

В коридоре Роза метнулась к статуе Афродиты, стоящей возле её комнаты, и вытащила из ниши браслет. Я только головой покачала. И когда успела перепрятать?

— Мы не можем сейчас исчезнуть. Кто знает, что Нерон тогда сделает с семьёй.

— Но я не могу появиться в Риме, Нерон пугает меня. Про него рассказывают ужасные вещи!

Кажется, только сейчас она осознала, что может ожидать её в конце пути.

— Придумаем что-нибудь по дороге, — твёрдо ответила я.

В триклинии собрались заплаканные домочадцы. Наскоро обнявшись с ними, мы с плачущей Розой опустились на колени перед Сенекой.

Он положил руки нам на голову и спокойно сказал всем:

— Приходит смерть: её можно было бы бояться, если бы она осталась с тобою. Напротив, совсем не тяжело потерять такую вещь, по утрате которой вторично её не пожелаешь. Ты придёшь именно к тому концу, к которому шёл всю жизнь. Зачем обманывать себя и только теперь замечать факт, с которым давно уже следовало примириться? Верьте мне — вы неизбежно умрете уже в силу того, что родились. В этом роде должны мы рассуждать, если хотим спокойно и твёрдо встретить последний час. ³

И, поднимая нас с колен, вполголоса произнёс мне:

— Досточтимая матрона, постарайся спасти это юное создание.

Носилки тронулись по дороге в Рим. Пришла пора обдумать варианты исчезновения…

Глава 4

— Послушай, — я осторожно дотронулась до всё ещё всхлипывающей Розы, — мне, правда, очень жаль. Я была неправа — Луций действительно великий человек.

— Не в этом дело. Просто через три года Нерон сам, в результате заговора вот этих преторианцев, сбежит из Рима, а потом и заколется. Сенека мог бы переждать где-то это время, если б знал, что произойдёт дальше, — девушка вытерла глаза концом покрывала.

— Ты же знаешь Первое Правило, — я назидательно подняла палец. — Ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в значимые события прошлого, а также в жизни своих родственников. К тому же — мы не знаем, кто наши предки, — поэтому ответственность повышается вдвойне.

— Да помню я, помню..! — уныло протянула девушка.

— Ты лучше скажи: ты по этой дороге из Рима приехала? Есть тут по пути водоёмы?

— Да, а что? — оживилась Роза.

— Я считаю, надо будет рабам сказать, чтобы остановились для купания. Тогда у нас и появится шанс.

— Точно! — Роза чуть не захлопала в ладошки. — Где-то на середине пути есть ферма, а рядом — то ли озеро, то ли пруд. А ближе к Риму между холмов ручей водопадом со скалы падает.

«Какой же она ещё ребёнок!» — подумала я про себя, а вслух посоветовала ей:

— Тогда откинь занавеску и постарайся не пропустить. А мне надо подумать.

Исчезновение медальона не давало покоя — словно была голой и очень уязвимой. Со мной такого ещё не бывало. Я закрыла глаза и вспомнила недавний разговор с друзьями-элементалями на Альтерре.

_____________________

В тот день на веранду своего дома я ступила ранним утром. Ночное дежурство выдалось необременительным — ни одного вызова. Спать не хотелось совсем. Проснулись лесные пичуги и начали разминать свои горлышки, выводя затейливые трели. Над ручьём стоял туман, значит, где-то рядом, взявшись за руки, танцуют Эльфи с Алоль, элементали воздуха и воды. Как же я люблю сюда возвращаться, в любой день, в любую погоду!

— Кхе — кхе — хе, — раздалось негромкое покашливание.

Я спустилась по ступенькам и заглянула за угол. Конечно, это был Да-Гоб, мой старый друг, дух земли. Наклонив голову в зелёной шапочке из мха, он выписывал башмаком круги по земле. Вид смущённого элементаля был весьма уморителен..

— Старина, что случилось? — с трудом сдерживая смех, спросила я его.

— Понимаешь, тут такое дело, — пробормотал он, поднимая на меня глаза, — ты прости, что я не посоветовался с тобой…

— Да говори же скорей, не тяни!

— Вечером, когда ты ушла, разбушевался наш подземный сосед, — Да-Гоб кивнул на снежную вершину, едва видневшуюся за лесом. — Не знаю, что за причина у него была, но нас немножко тряхнуло. Ну, я пошёл проверить, всё ли в порядке. Помнишь, у подножия Седой скалы стояла сосна? Так её зацепило камнепадом… да, в клочья разметало… — он опять замолчал.

— Жаль, конечно, они очень красиво смотрелись: сосна и скала. Но ведь в горах часто такое бывает. Что тебя так сильно взволновало? — недоумевая, спросила я.

— Там рядом дриада лежала, совсем девочка ещё.

У меня чуть не подкосились ноги. Только не это!

— Нет, нет! — он поднял руку, предупреждая мой вопрос. — Она жива! Не волнуйся! И даже не ранена, просто сильно напугана. Она в этой сосне недавно поселилась. А теперь, выходит, осталась бездомная. Ну, вот я и привёл её сюда… Недавно как раз сосенку молодую посадил… Надо же малышке где-то жить. Алоль и Эльфи помогли ей обустроиться. Они, вроде как, не против. И Зрич согласился, правда, он почти спал уже. Вот, — закончил он своё повествование. — А ты? Не сердишься?

— Ох, Да-Гоб, ты же столько лет меня знаешь! Неужели мог подумать, что я откажу тому, кому нужна наша помощь? — деланно обиделась я.

— Да нет же! — досадливо поморщился элементаль. — Просто мы все давно друг друга знаем, а тут новый… персонаж. Кто знает, как сложится. Не нарушится ли равновесие? А вдруг бы тебе это не понравилось?

— Да всё ты сделал правильно, — успокаивающе дотронулась я до плеча друга. — Пойдём уже, покажи свою «внучку».

До-Гоб прямо-таки расцвёл от моих слов и, прихрамывая, повёл меня к берегу.

Молодое деревце, стоявшее за большим камнем, излюбленным местом Да-Гоба, уже было немного выше меня ростом. Светло-зелёные свечки новых ветвей тянулись ввысь. Да-Гоб осторожно постучал по стволу. Кора чуть раздвинулась, и на меня уставились два огромных зелёных гла́за.

— Выходи, не бойся, это Ариадна, друг, — мягко проговорил Да-Гоб.

Из сосенки медленно-медленно вышла маленькая девочка. Длинные зелёные волосы, цвета молодого папоротника, были перехвачены обручем из листочков. По щеке шла татуировка в виде сосновых иголочек. Худенькие плечики, чуть прикрытые лямочками платья нефритового оттенка, были украшены замысловатой тату. «Интересно, они в дереве прямо рождаются или их всё-таки родители туда приносят?» — мелькнула не совсем уместная мысль.

— Ну что ж, ребёнок, давай знакомиться. Меня зовут Ариадна. А как тебя зовут? — улыбнулась я малышке.

— Нисса, — робко улыбнулась в ответ девочка.

— Мы зовём её Нисса-Изумруд, — над обрывом появились обе подружки, Алоль и Эльфилея. — Правда, она хорошенькая!?

— А осенью, когда она поменяет цвет, вы будете звать её Нисса-Янтарь? — засмеялась я. — Пойдёмте к костру. Пора Зрича будить, а то проспит всё самое интересное.

Пока Зрич потягивался, я искоса поглядывала на Да-Гоба, держащего за руку дриаду. Что-то успокаивающее шептал он ей на ухо. А я умилялась — ну, вылитый дедушка с внучкой.

— Вот подрастёт девчонка, все парни без ума от неё будут! Уж поверь, мимо таких глаз ни один не пройдёт! — подмигнул мне Зрич.

— О чём будет сегодня твоя легенда? — улеглась у моих ног Эльфи.

Я задумалась. Как он сказал? — «осталась бездомная».

— Да-Гоб, а расскажи, как я появилась здесь? Я помню тебя и Эльфи лет с 5-6-ти, но отчего-то ничего не знаю о своей семье. Рядом были вы и умный дом. Потом появился человек и отвёл меня в замок учиться. Он был здесь всего несколько раз и почти не разговаривал со мной. Кто он, Да-Гоб? Отчего я не помню себя маленькой?

Брови элементаля земли сдвинулись, он что-то пробормотал в седую бороду и, наконец, прокашлявшись, твёрдо сказал:

— Не сегодня. Всему своё время.

Я легко согласилась…

Глава 5

Слишком легко я тогда согласилась. Сейчас бы уже знала ответы на свои вопросы. Я открыла глаза.

— Скажи, Роза, откуда в людях столько жестокости? Дети же не рожаются злыми, бессердечными.

— Наверно, их мало любили родители в детстве, — почти мгновенно ответила та. И всё же пожала плечами.

Я задумалась. У меня родителей не было, но я не страдала от недостатка любви. Были друзья-элементали, были воспитатели и учителя в замке, подруги, замечательные товарищи на работе, наконец, Шандор…

— Вот! Вот этот пруд! — возглас Розы вернул меня в реальность. — Остановитесь! — крикнула она рабам.

Возле небольшой виллы сверкала гладь пруда. Но когда мы подошли к берегу, я покачала головой.

— Слишком людно. Здесь пастух с овцами, там, — махнула рукой, — бельё полощут. Второе Правило: Никто в прошлом не должен видеть портал.

— А вдруг и у водопада кто-нибудь будет?! — запаниковала Роза.

— Ничего, прорвёмся! — я постаралась ответить как можно бодрее.

Нам повезло. Спустившись по скользкой извилистой тропинке к водопаду, мы увидели быструю и глубокую речку. Вокруг — ни души. Носильщики сверху нас тоже не видели.

— Цепляй скорей покрывало за ветку у воды! — скомандовала я. — Пусть все подумают, что мы утонули, — и кинула свою паллу в быстрое течение.

Роза вытащила браслет и привела его в действие: круг увеличился, замерцал, и мы, схватившись за руки, покинули Римскую империю. Надеюсь, навсегда.

***

— Ну, наконец-то! — мы чуть не столкнулись с Андреем и Свеном, моими коллегами, поправляющими туники в комнате-капсуле, — Шеф уже отдал приказ отправляться на ваши розыски. Вы в порядке?

Роза снова расплакалась и кинулась ко мне на шею.

— Обещай, что навестишь меня в Академграде, когда у тебя будет время. И спасибо за всё.

— Хорошо, хорошо. Только и ты постарайся больше не задерживаться в веках, а то ещё состаришься там, — пошутила я, обняв её на прощание, и отправилась в кабинет шефа.

— Рэм! — начала я с порога, — Надо срочно уничтожить мой портал!

— И тебе здравствуй. Рад видеть тебя здоровой и невредимой. Деятель науки, надеюсь, тоже в порядке? Рассказывай.

Я коротко изложила события, рассказав о филине и странном сне с исчезновением медальона. Шеф помрачнел.

— Как мы не могли заметить, что в капсулу проник посторонний? Сейчас будем разбираться. А ты отправляйся домой, отдыхай и ни о чём не беспокойся. Будет тебе новый артефакт.

Домой! По-моему, никогда я не была так счастлива, как сегодня, зайдя с веранды, где находился стационарный портал, в свой дом. Но кольнувшая тревога тут же погасила радость. Что-то было не так. Я прошла по комнатам — всё как обычно: картины на стенах, сувениры на каминной полке, цветы в вазах… Цветы! К их аромату примешивался какой-то горький оттенок. Я втянула воздух, настороженно раздвинула панели, ведущие в столовую и… замерла. За круглым столом сидел незнакомец из сна. Древний страх вырвался снова из-под моей власти, и перед глазами заструились образы: тёмный лес, прелестная головка с ушками склоняется надо мной, хищный оскал и взмах огромных крыльев… Я тряхнула головой — видение исчезло.

— Я вижу, Аритэ, ты начинаешь вспоминать, — незнакомец приподнялся за столом и сделал приглашающий жест. — Поговорим?

Мой разум прямо-таки кричал: «Беги!», но ноги послушно подвели меня к столу. Меня словно на части раздирало, почти без сил я опустилась на стул и взглянула на сидящего человека. Сейчас, при свете дня, было ещё заметней наше сходство. Только нос делал его похожим на хищного филина. Страх потихоньку уползал, оцепенение тоже. Это же ментальная атака! Ну, как же я сразу не поняла!? Чему только меня учили!

Конец ознакомительного фрагмента.