Я от Яники

Яника Мерило, 2020

Эта книга – о том, как IT-технологии начали ставить на службу человеку и обществу. О том, как стало возможным появление электронного билета, электронных способов оплаты и голосования, о том, как шаг за шагом в нашей стране рождается электронное правительство. Это книга о том, как косный мир постепенно превращается в современный, динамичный и, в первую очередь, удобный для жизни. И это рассказ о пути и усилиях автора, Яники Мерило, которая хочет создать общество, в котором человеку было бы комфортно, спокойно и безопасно жить. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 1. Создание моего маленького мира

«Девушка, а вы тут часто?»

Хотя вряд ли он так спросил. У него отличное чувство юмора и достаточно креативное мышление. Высшее философское образование и высшее художественное, как-никак.

А она тут в самом деле бывала часто. Моя мама летом подрабатывала гидом, и именно Казанский собор был тем местом, куда она постоянно возила туристов, чтобы показать всю красоту Питера. Так они и познакомились: в тот день папа получил диплом в Питерском университете и шел домой с пакетом продуктов мимо лавочки, на которой сидела незнакомка.

Дальше моя участь была предрешена. После судьбоносной скамейки последовали пару лет вокзальных перронов в Питере и Тарту, сотни писем и десятки звонков «вечного 07».

Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая!

Быть не может, повторите, я уверен — дома!

А, вот уже ответили… Ну, здравствуй, — это я!

В. Высоцкий

Кто смог бы противостоять моей юной маме? И папа решил переехать в Тарту — маленький зеленый университетский городок в Эстонии. Точнее, переехать, оставив себе в Питере крошечную мастерскую от Союза художников «на чердаке», возле самого Литейного.

Услышав «мастерская», некоторые, наверное, представляют высокие белые стены и потолки, много воздуха и огромные картины на стенах. Все было ровно наоборот. Крошечная мастерская, хотя и в прекрасном месте в самом центре Питера, но не на первом, а на самом верхнем этаже, куда не доходил лифт, даже в те моменты, когда работал. Большие железные двери царских времен помнили, наверное, всю историю последних столетий от последнего царя до первого художника-авангардиста, и лифт самостоятельно решал, как часто и куда ему ехать. «Кого я только не пережил, и вас переживу». А мог запросто и вообще никуда не доезжать, как это случилось с папой в одну новогоднюю ночь, которую он там и провел, пока на следующий день на работу не вышли дежурные и с праздников не вернулись соседи, пришедшие на выручку. Обычно треск лифта был слышен даже в мастерской, и с того времени я боюсь лифтов.

Но когда день был хороший, и лифт доезжал на пол-этажа ниже лестничной площадки, надо было открыть две старых двери, чтобы, пригибаясь, войти в мастерскую. Сама мастерская, наверное, была площадью метров двадцать — с маленькой кухней и с еще меньшим туалетом. Мылись на кухне, и воду подогревали на плитке в кастрюлях. Боже, как я любила эту мастерскую, дворики старого Питера, белые ночи, разводки мостов и знакомые станции метро! Я не была там с 2014 года.

Зимой, на каникулы и иногда и на длинные выходные мы ездили в Питер, летом — всегда в Каменец-Подольский и в Чабаны возле Киева. Туда меня привозили после окончания учебного года и оставляли с тетей в Чабанах или у бабушки-дедушки в Каменец-Подольском на целое лето.

Папа родился в Изяславе, возле Каменца, во время войны. Но вскоре молодая семья переехала в сам Каменец, здесь дедушка проработал главным бухгалтером на разных заводах целую жизнь. Этим, как говорят, изменяя семейной традиции — начавшейся еще с 1200 года долгой линии священников.

Каменец для меня родной город, где в одной из хрущевок на третьем этаже и во дворах вокруг них я провела многие лета своего детства. Если родители спорили, где я научилась разговаривать по-русски: слушая их разговоры дома, во дворах Таллина и Чабанов, или постоянно бегая в Питере на Кузнечный рынок (это теория мамы), то с украинским всегда было все понятно — я научилась благодаря папе.

С языками с моего рождения у нас все было и сложно, и просто. Просто, так как папа решил сразу начать разговаривать со мной только на украинском. Исключительно и только, и не могу вспомнить ни единого разу, когда мы бы общались на русском. Просто было бы как-то нелепо и непривычно. С мамой папа разговаривал на русском, хотя мама, слушая нас, немного научилась и украинскому. Сорок лет спустя, работая гостевым лектором в университете Ивана Франка во Львове, мама очень жалела, что тогда не научилась свободно разговаривать по-украински. А с мамой мы разговаривали на эстонском.

Вот так и получилось, что я выросла в семье, где было постоянно три языка и смесь разных культур и мировосприятий.

Из журналов я читала «Барвінок», вечерами мы слушали программу «Время», праздновали с салютами Новый год, в обязательном порядке я читала Лесю Украинку и историю Украины, ходила в эстонскую школу и не ощущала никаких противоречий.

И что же получилось в итоге? Я выросла в окружении трех языков, и потом осваивать новые, финский и английский, было, наверное, проще, хотя работать над ними пришлось, как и до сих пор я работаю над усовершенствованием украинского языка и терминологии. Одно же дело разговаривать дома с папой, другое — прямые ТВ-эфиры. Сама потом переслушиваю и иногда переслушивает педагог украинского, выделяя ошибки. Для меня владеть чистым и красивым языком — это элементарное уважение к языку, себе и к моей стране.

Постоянные путешествия тогда стали нормой, и я начала ощущать, что нет ничего страшного, когда новая страна и опять «на рюкзаках» — это просто обычная жизнь. Также жизнью, хотя и не такой простой, было, когда я с мамой в одиннадцать лет переехала в Финляндию. Это был переезд в новую страну, и пришлось одновременно учится в двух школах — и в Эстонии, и в Финляндии.

И потом в разные годы я жила в разных странах и городах, и тогда уже достаточно просто осваивалась. Правда, со временем уже тяжелее расставаться с местами и городами. До 20 лет я, в основном, прожила в Эстонии, потом пять лет в Финляндии, еще пять в разных странах — задев и Штаты во время іT-boom, — и с 2007-го я уже постоянно живу где-то между Украиной и Эстонией.

И нет никакого «кризиса идентичности». Я эстонка и украинка, и не вижу в этом противоречий, так же как и не вижу причин анализировать «а кто я больше?». Абсурдный вопрос. Не измеряла. А в детстве, когда у меня спрашивали: «А ты кто?», намекая на это «эстонка-украинка», я безобидно отвечала — «Я Яника». Мой папа украинец и мама эстонка — и я не вижу необходимости определяться на процентные соотношения или что-то усложнять.