Мост над черной бездной

Яна Розова, 2014

Сбежав от беременной подруги, отставной сыщик Павел Седов поселяется в особняке богатой любовницы по соседству с ее мажористыми пасынками и падчерицами. Маясь от скуки, частный детектив решает заняться культурным досугом пятерых подростков – волейбол, походы, домашний театр. Выбирая в качестве материала для постановки «Ромео и Джульетту», Павел Петрович не предполагал, к чему могут привести игры в трагедию. Страшная находка, обнаруженная на заброшенном Немецкому мосту, разрушает курортную идиллию, ставит крест на безмятежном отдыхе. Следователю Седову предстоит вспомнить профессиональные навыки: рассекретить автора анонимных угроз и раскрыть череду убийств.

Элли плачет

В доме Элли Паша прежде всего осмотрел записку-анонимку и все компьютеры мажоров. «Я знаю, что Элли убила Артура» — таково было содержание кляузнического текста.

Найти нужный файл в памяти одной из машин он особо не рассчитывал: если документ просто набрали в редакторе, распечатали и следом уничтожили — он утерян навсегда, но если его сохранили, а потом переместили в папку «корзина», то шанс оставался. Впрочем, Паша знал, что ничего он не найдет.

Принтеров в личном распоряжении перцевских отпрысков не имелось, но Седов, в свое время организуя виртуальные сражения, наладил сеть внутри дома, и каждый мог направить со своего компьютера текст на печать. Единственный печатающий агрегат стоял в комнате экономки. Паша распечатал для образца набранный им самим текст и сравнил с бумажкой, которую принесла Элли.

Сомнений в том, что оба документа вышли из одного принтера, не было. Доказательством тому служила размазанная вертикальная полоса, свидетельствующая о том, что картридж принтера нуждался в обновлении.

— Анонимку написал кто-то из домашних. Записка начинается со слова «Я». Значит, автор — большой эгоист, — сообщил сыщик, улыбаясь чуть лукаво. — И если ты действительно не убивала, значит, писал еще и отъявленный врунишка. Заявляет, что «знает», а на самом деле не знает ни черта!

— Кто-то из детей?

— Кто-то из врунов и эгоистов.

— Они все вруны и эгоисты, — заключила Элли.

Седов неопределенно развел руками.

— Тебе не о чем волноваться, — сказал он. — Я обещаю, что полиция не обвинит тебя в убийстве Артура. Тем более что позапрошлой ночью мы с тобой вместе были в ресторане, а потом — здесь. Ну, я пойду!

— Нет! — взмолилась Элли. — Не оставляй меня сегодня одну! Дети ночуют у Никиты в его гродинской квартире, у Тамары выходной. Я тут с ума сойду!

Паша, не слушая ее, направился к воротам. Тогда Элли разрыдалась. Она выглядела несчастной и даже старой, чего никогда себе не позволяла, и Пашка, ругая себя последними словами, уступил.

В гостиной он по-хозяйски достал из бара бренди, сигары, вышел во двор и уселся перед бассейном встречать вечер. Элли расположилась на соседнем шезлонге.

— Почему ты столько лет оставалась женой Никиты Перцева? — спросил Паша. — У него было столько женщин, но он с тобой не разводился, почему? И почему сейчас решился на развод?

— А ты разве сам не заметил, что я необыкновенная женщина? — спросила Элли.

— Заметил, — не поддаваясь на ее кокетливый тон, ответил Паша.

— На эту тему, почему мужчины одних женщин бросают, а других — нет, можно книги писать. В моем случае ключевое слово — «равнодушие».

— В смысле?

— Я выходила замуж за Никиту просто потому, что так было лучше. Мне было тридцать, я была в разводе, работала декоратором в Гродинском академическом, получала копейки. От тоски стала пить. Частенько — прямо в театральном буфете, хоть это было и недешево. И вот я, пьяная, сижу с умным видом, чтобы не казаться самой себе жалкой, а тут подходит мужчина и говорит: хватит вам пить, лучше родите-ка мне дочку!

Она рассмеялась, то ли язвительно, то ли жалобно.

— А я его послала! Иди, говорю, отсюда. Сам себе дочку рожай! Но он не обиделся, а присел рядом, стал объяснять: «Да я серьезно, собираюсь жениться, нечего смеяться.» Проводил домой, взял номер телефона, позвонил на следующий день…

Элли поправила локон над ушком, улыбнулась, глядя в окно.

— Никита — это не человек, а паровоз, локомотив. Остановить его, если ему чего-то надо, невозможно. Он возьмет свое. Не мытьем, так катаньем. И в итоге — я вышла за него замуж! Я даже пить бросила. Временно… Родилась Наташка. Мы жили вполне нормально, денег с каждым днем становилось все больше, уехали в Москву. Я знала, что у него были женщины, знала даже, что есть и внебрачные дети, но какое мне до них дело?!

— Но сейчас-то он хочет развода!

— Никита стареет, — небрежно пожала плечами Элли, будто такие вещи, как старость, к ней отношения иметь не могли. — Ему нужна рядом женщина, которая бы о нем позаботилась. Он знает, что я к нему равнодушна, что мне будет противна его старость, несмотря на все мое к нему уважение и благодарность. А молоденькая телочка из простой семьи, полужена-полуприслуга — самое то. И двойняшки — для Никиты это сильный аргумент!

Они сидели у бассейна до ночи. Седову наконец-то за последние дни удалось достичь нирваны — алкоголь подействовал, затуманил мысли, сделал мир добрее.

Элли перебралась к нему на шезлонг, пристроилась рядом — теплая и удобная для обхвата одной рукой. Она положила ноги на Пашино бедро, склонила голову ему на ключицу.

Указав рукой в звездное небо, сказала:

— Мне страшно из-за того, как они на меня смотрят.

Седов обнял ее крепче. Засыпая, он почему-то подумал о том, что вот так же в небо смотрел мертвый Артур с моста…