Импровизация на тему убийства

Яна Розова, 2010

Она пришла к любимому, чтобы остаться с ним навсегда, но обнаружила его и свою лучшую подругу убитыми. Как они оказались в одной постели? И кому была выгодна их смерть? Пытаясь вычислить убийцу, героиня обнаруживает неожиданные черты характеров давно знакомых людей. Она пройдет через странные испытания, чтобы сложить загадочные кусочки вымысла в жуткую картину реального преступления.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Импровизация на тему убийства предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Часть вторая. Свинг

За год до описываемых событий

Глава 1

Смерть Игоря завершила самый яркий отрезок моей жизни. После нашей встречи, после этого времени ничего уже не было как прежде.

С Игорем я познакомилась случайно. И — не случайно. Случайно, потому что заранее любовных встреч не искала. А не случайно, потому что как только увидела его — сделала все, чтобы быть с ним рядом.

Вот он: стоит на троллейбусной остановке с двумя друзьями и хохочет во все горло над какой-то их идиотской шуткой. Посмотрите на него! Ему смешно! От смеха у него ослабели колени, смеясь, он запрокидывает породистую голову, и заходящее за козырек остановки солнце целует его в лоб. Потом Игорь выпрямляется, устало мотает головой, утирает пальцами слезы с глаз и… снова начинает смеяться.

Позже я допрашивала Игоря — что так рассмешило его 7 апреля 2007 года, в 17.00 по московскому времени, когда он стоял на троллейбусной остановке «Площадь Менделеева»? Он этого не помнил. Вообще-то он даже не знал, что в тот день случилась наша первая встреча. А откуда бы ему знать?

Я сидела в машине, постукивая пальцами по обтянутой змеиной кожей баранке, и не могла оторвать от него глаз. От Игоря, как я узнала два дня спустя.

Во рту был чуть заметный привкус зубоврачебного кабинета и новые коронки из металлокерамики. На остановке я притормозила, лишь случайно увидев, как смеется этот парень. Мой внутренний сканер, которым я не зря гордилась, определил абсолютно точно: это не похабный гогот тупого жеребца, это не идиотское ржание придурка. Это настоящий, бесшабашный, безудержный смех чистого душой человека. А то, что Игорь впоследствии оказался великолепным любовником, для меня имело намного меньше значения.

Три года я не слышала, как смеются такие люди…

Мы все постепенно научились смеяться так, как делал это мой муж: сдержанно, пряча в глазах презрение и усталость. И не надо думать, будто я не понимала, почему Ник так смеется, откуда у него такое отношение к людям, будто они все выродились, измельчали и не стоят ни доброго слова, ни искреннего смеха. Ник имел все основания для цинизма.

Когда Игорь перестал смеяться, я словно очнулась. Вспомнила о времени, об обязанностях.

Подъехал троллейбус, Игорь простился с приятелями, вскочил на заднюю площадку. Я завела свой «ниссан», чтобы ехать домой. А поехала следом за троллейбусом, похожим на сарай с колесами. Я терпеливо тормозила на каждой остановке, боясь, что он спрыгнет с подножки, а я его упущу.

Понимала ли я, что делала? Кажется, да. Просто захотела того самого счастья, утерянного в десятилетнем возрасте и не вернувшегося в результате аферы с замужеством.

Длинноногий парень (Игорю было тридцать пять, но выглядел он неприлично юным) со светлым ежиком волос вышел на конечной остановке, в спальном панельном районе. Я припарковалась чуть дальше, возле супермаркета самообслуживания, едва не сворачивая шею в ужасе от одной только мысли, что потеряю его. Выскочила из машины, не глядя, кликнула сигнализацией, бросилась в проулок между девятиэтажками, этими скучными, жуткими девятиэтажками, где живут люди, которых Ник зовет плебсом и которым он приписывает разнообразные дешевые пороки, вроде лузганья семечек, инцеста и наследственной тупости.

Игорь вошел в дом номер 51/3 по улице 50 лет ВЛКСМ. Я нырнула следом. В подъезде пахло газом и мочой, а у лифта стоял он. Я подошла и стала рядом, делая вид, будто ожидаю этот громыхающий лифт за исписанными матом дверями… Про мочу я уже упоминала.

Объект наблюдения оказался выше ростом, чем я предполагала. У него был красивый профиль, чуткие нервные ноздри, светлые, будто выгоревшие на солнце брови, смешливые тонкие морщинки в уголках глаз. Волосы, мягкие светлые волосы он стриг очень коротко, отчего обнажалась крепкая, схватившая загар шея. Уставившись на эту шею, я судорожно вздохнула.

В лифт я шагнула первой и тогда в первый раз услышала его голос:

— Вам куда?

Надо было отвечать, но куда мне? В пропасть?

— В пентхаус, — улыбнулась я, премьерно блеснув своей металлокерамикой.

Игорь улыбнулся в ответ и нажал шестой этаж. Я поняла, что он живет на шестом.

На шестом этаже я замешкалась, якобы ища нужную кнопку, но на самом деле высматривая дверь квартиры, в которую вошел Игорь. Дверь была дешевая, крашенный в серый цвет гладкий металл. Он отпер ее своим ключом.

После этого я три недели ходила вокруг Игоря, как акула, которая выбирает место и время атаки, почуяв в морской воде кровь. Завела привычку срываться из дома чуть свет, гнать до конечной шестого троллейбуса, останавливаться за поворотом и ждать появления Игоря. Я провожала его на работу, а вечером повторяла маршрут с конца, провожая его домой. Где он работал — я уже знала, кем он был — тоже. Игорь работал в администрации города, а был он моей мечтой.

С одной стороны, это было хорошо, потому что я совершенно перестала реагировать на выходки экс-тещи Ника, которая проживала в его доме и делала все возможное и невозможное, чтобы испортить мне жизнь. Однажды увидев Игоря, я оказалась в ином измерении, и отрицательные эмоции Зюзи, которые раньше меня так задевали, неслись мимо. Она видела, что я не завожусь в ответ, и отставала.

Лишь только узнав, что на белом свете существует Игорь, я смогла забыть про боль, которая не оставляла меня уже больше года, я могла спокойно ходить мимо своего мужа, говорить с ним о его сыне и спать ночами, не прислушиваясь к его шагам в коридоре и скрипу двери его кабинета.

Кроме этих двух положительных моментов, хорошего в моей тайной влюбленности было мало. Я все забывала, везде опаздывала, говорила несуразицы. Вместо английского везла своего пасынка Митьку на тренировку в спортивную школу, забывала проверять его уроки, пропустила важное родительское собрание. Под конец еще и бездумно подставила мальчишку.

Митька, здоровый двенадцатилетний лоб, нашкодил в школе. На самом деле он и виноват-то не был. Просто дал списать домашнее задание по математике Эльвире Горской — девочке, которая ему нравилась. Математичка, которая упорно считала, что дурное поведение в классе — результат умственного убожества ребенка, не поверила, что сложную задачу Митька смог решить сам, и обвинила в списывании именно его. Эля, увы, в своем грехе не призналась.

Я точно знала, что мальчишку не за что наказывать. Математика давалась ему легко. Вот только убедить в этом учительницу, которая знала, что у Митьки богатый папа, мне не удавалось. В нашем элитном лицее с углубленным изучением всего на свете проблемы решались просто: сунул учительнице конвертик — и полный порядок! То же самое должно было произойти и в этот раз.

Запись в дневнике Митька принес, естественно, мне. Нанести визит в кабинет математики надо было в среду, ровно в восемнадцать часов, а я в это время снова оказалась не в школе, а на остановке «Площадь Менделеева». Как так получилось — не знаю, и нет мне оправдания. Поскольку училка, не обнаружив предков Димы Сухарева в назначенное время в положенном месте, с ожидаемым конвертиком, набрала номер нашего домашнего телефона и, негодуя, высказалась прямо в уши экс-тещи.

Когда я, дура, появилась на пороге, Митька уже стоял перед отцом. Взглянув на судорожно сцепленные за спиной пальцы мальчишки, я помертвела.

— Ты разболтался! — услышала я рык Сухарева. — Ты забыл о своих обязанностях!

Митька обернулся и увидел меня. Наши взгляды встретились. Мой — виноватый, лживый, ищущий оправдания и прощения, и его, взгляд юного человека, познавшего предательство.

Чуть позже я решилась войти в детскую комнату, но там уже плотно обустроилась Зюзя. Увлеченно проповедуя добродетели, генетически не предопределенные для пацанов, она неслась на педагогической волне мимо убитого Митьки, тупо глядящего в учебник.

Митька впервые перестал разговаривать со мной, и я принимала наказание как должное. Все, что я могла сделать, — это выбрать удобное времечко и попытаться умаслить Ника на смягчение приговора. Но я была неловкой, не нашла нужных слов, жалко и невнятно просила. Ник скривил губы и сказал неумолимо:

— Если вы будете потакать ему, мы вырастим урода, а не нормального парня!

Именно тогда я решилась. Причем у меня даже был план!

Глава 2

Это было в мае, в чудесный дождливый вечер, когда молодая зелень пахнет свежо и пронзительно нежно. На мне были черный сарафан на тоненьких бретельках и босоножки, едва державшиеся на щиколотках. Согласно традиции, мой «ниссан» встретил Игоря возле администрации и проводил его до подъезда дома 51/3 по улице 50 лет ВЛКСМ.

Как только парень моей мечты вошел в подъезд, я быстро вышла из машины и побежала, спотыкаясь на высоченных, тонких, словно иглы, шпильках. Влетела в подъезд, мяукнула: «Подождите!», точнехонько всадила металлическое острие туфли в едва заметную щель между полом кабинки лифта и полом этажа и… оказалась на полу лифта. Трюк я провела с виртуозностью слонихи. Это было хорошо, поскольку выглядело натурально, и плохо, поскольку я на самом деле вывихнула лодыжку. От боли потемнело в глазах, перехватило дыхание, на лбу выступил пот.

Игорь помог мне подняться с пола и удерживал в объятиях — на одной ноге, учитывая высоту каблука, я стоять не могла.

— Ой-ой, — тихо сказал Игорь. — Ой-ой-ой! — повторил он. — Сейчас я вытащу туфлю.

Он ловко нагнулся, не роняя меня, и вытащил мой несчастный предмет обуви. Двери лифта сомкнулись, кабинка двинулась вверх.

Игорь заботился обо мне:

— Где больно?

— Щиколотка…

— Дайте посмотрю!

Я вытерла пот со лба.

Он прикоснулся к моей ноге. Не буду врать, будто боль отступила и рай снизошел в мое сердце. Нет, болело зверски, но сквозь отупляющую пульсацию в раненой конечности я ощутила нежность этих дружеских и умелых рук.

— Это не перелом, — сказал он. — Просто растяжение. Надо приложить лед, потом обвязать эластичным бинтом и полежать, задрав ногу. Все будет хорошо.

— Очень больно… — прошептала я совсем искренне.

— Давайте я вас провожу. Куда вы едете?

Тут была задействована домашняя заготовка:

— Я по делу сюда приехала. Там совсем чужие люди. Неудобно…

— Ну, тогда давайте ко мне, — просто предложил он. Я возликовала. — От меня можно вызвать такси.

Помявшись и издав несколько жалобных звуков, я согласилась. Между прочим, потом Игорь совершенно забыл, что мы познакомились, когда я ехала к кому-то в его подъезде.

Игорь легко поднял меня на руки. На законных основаниях я прижалась щекой к его груди. Так я впервые ощутила, как бьется его сердце, и увидела его лицо снизу, очень близко.

И снова сомнения раздирали мой разум. О чем мне говорить с ним? Рассказать, кто я, невозможно. Это все испортит. Я чувствовала, что любовник замужней дамы — это не его амплуа. Врать я не умею, да и боюсь запутаться. С другой стороны, он был нужен мне, я чувствовала, что уже не выпущу его.

Была и третья сторона — Игорь явно был не из тех парней, что соблазняют любую вывихнутую девушку, найденную в лифте. Что мне сделать, чтобы он полюбил меня?

Все мои терзания были напрасны. Я не учла, что он был романтиком, самым старомодным из старомодных романтиков. Он верил в любовь, он верил во внезапно вспыхнувшую страсть, в чудеса, в превращения лягушек в принцесс. Спустя еще одну счастливую и тревожную минуту Игорь внес меня в свою малюсенькую квартиру, немного запущенную, немного безликую, но пропитанную им, а значит, уютную для меня.

На диване я рассмотрела свою опухшую синеющую лодыжку, но совсем не расстроилась. Какие мелочи, право слово! Зато я здесь, в его обиталище, и он суетится вокруг меня.

А когда нога была ублаготворена и перевязана, я взяла Игоря за руку. Он сидел на корточках перед диваном и любовался повязкой на моей ноге, а может, и самой ногой. Он удивленно поднял глаза.

Глаза были… нет, не голубые, а бирюзовые, с серебристыми точечками на радужке, очень живые и выразительные. Сейчас в них были удивление и ожидание, а через минуту, когда я опустила его руку себе за спину и потянулась к его губам, — предчувствие.

Он без слов понял все, что я хотела, чтобы он понял.

Как странно, ведь я ни на минуту не усомнилась в правильности всего, что происходит. Это было настоящее. Так горячо не может быть между мужчиной и женщиной в лживую минуту. Не могут так холодеть и дрожать руки, не может быть таким обжигающим вкус поцелуя, если это все просто так.

…Я молча пела, выходя из такси возле дома Ника Сухарева. Мне стало легко, и я была уверена, что теперь смогу вести имитацию нормальной жизни.

И понеслись дни! Второй раз я побывала у Игоря через неделю. За эту неделю ничего не произошло, кроме того, что душа моя истлела, а левая щиколотка пришла в норму. Игорь совсем не удивился, встретив меня у своего подъезда. Он начал целовать мое лицо еще в лифте, где я с нежностью заметила маленькую щербинку в металлической окантовке края кабины, оставшуюся от моего каблука.

Игорь шептал, что ждал, что это безответственно с моей стороны бросать его вот так: без номера телефона, без имени, которое можно повторять весь день как мантру и всю ночь как заклинание! Он нашел длинную светлую волосинку возле зеркала в прихожей и боялся потерять ее, а все надеялся, что она будет ниточкой ко мне, что я приду по ней.

И в тот раз мне удалось ничего не сказать о себе. Я сняла одежду еще на пороге его комнаты. Снять трусики было намного легче, чем сказать хоть пару лишних слов о себе.

Когда я одевалась, Игорь вдруг стал похож на себя десятилетнего. Такое выражение глаз — я хочу, а ты, как всегда, собираешься запретить — я неоднократно наблюдала на Митькиной мордочке.

— Только скажи, — попросил он. — Только скажи: ты придешь еще?

Он смирился с моими условиями. Все, что он хотел знать в те первые свидания, — приду ли я! Он был необыкновенный, чем больше я узнавала его, тем необыкновенней он мне казался.

За год нашей любви я поняла, что любовью можно заниматься по-разному. Можно для того, чтобы выразить свои чувства, а можно в терапевтических целях, для скорейшего заживления рубцов на сердце. Игорю был свойствен первый вариант, а мне — второй.

А я с разбегу ныряла в его объятия только с одной целью — клин клином вышибить… Свой эгоизм я камуфлировала нежностью и легкомыслием, которое вообще-то было мне абсолютно несвойственно.

Глава 3

В первые наши встречи Игорь чувствовал — мое молчание неспроста и деликатно развлекал меня историями из своей жизни. Однажды он рассказывал что-то забавное и по ходу пьесы со смехом признался, что его папа известный в нашей области человек, а мама — бизнесвумен, владеющая сетью аптек. А сам он ни в мать, ни в отца, ни в проезжего молодца.

Игорь ушел из дома родителей еще в восемнадцать лет — в армию. Маму с папой его поступок шокировал: Игоря откупили от службы, заплатив безумные, особенно по тем временам, деньги.

«Идиот!» — отреагировал отец Игоря и уехал на заседание областной думы. Впоследствии он пожелал извинений от сына, но так их и не дождался. «Господи, ну что я могу сделать?» — вздохнула мама, на целую минуту оторвавшись от подсчета прибылей.

Игорь вернулся из армии. Сам, без всяких денег и связей, поступил в институт, окончил его, получил профессию и устроился на работу. Домой его не звали, а он и не стремился. С жильем ему повезло. Сначала он вместе с другими такими же студентами снимал квартиру, а потом получил наследство. Умерла двоюродная тетя Игоря. Она была одинока, Игоречка всегда любила (а можно ли его было не любить?) и квартиру завещала, конечно, ему.

Когда я встретила Игоря, он работал в администрации (забавно получилось: администратор в администрации!), потом что-то или кто-то там его достал, он уволился, и я помогла ему найти работу в развлекательном комплексе «Джаз».

Хочется как-то описать Игоря, но рассказывать о таких людях очень трудно — получается вроде бы как характеристика с места работы в милицию. Мужика арестовали за то, что он аварию спровоцировал, а с работы пишут, какой он ответственный и порядочный. Игорь найден мертвым в постели с другой женщиной, а я распинаюсь, каким он парнем был!

Но что можно поделать, если однажды ты встречаешь идеального мужчину? Можно придумать ему страшные грехи и успокоиться, а можно признать, что принцы бывают. Если бы год назад я действительно искала настоящую любовь, а не противоядие, то я бы даже не пыталась претендовать на его чувства. Такие, как он, созданы вызывать комплексы у учительниц, особенно перешагнувших рубеж тридцатилетия.

Внешняя красота, о которой он даже не задумывался, интеллект, врожденная мудрость души, позволявшая ему держаться собственного курса в жизни, — и все это в абсолютной гармонии. И он умел хотеть того, что ему принадлежало.

Я сказала, что Игорь смирился с моими непроизнесенными условиями романа, но смирился он только в самом начале. Потихоньку, не мытьем, так катанием, не требованиями, а обещаниями, он разведал мой номер телефона. Честно говоря, для меня это было неопасно. Старый муж, грозный муж за моим мобильником не охотился.

Ну а еще через несколько недель терпение Игоря затрещало.

Субботний вечер был в самом соку, а я отбывала домой, как обычно, без объяснений.

— Я знаю, что все мужчины мечтают об идеальной любовнице, — сообщил он в тот момент, когда я поднималась с кровати, близоруко озираясь в поисках собственного белья.

— Какой такой любовнице? — Я нашла его на полу, под мятыми штанами Игоря.

— О женщине, которая приходит не слишком часто, быстро раздевается, страстно занимается любовью, а потом сразу уходит.

Я обернулась. Он лежал на боку, опираясь на левый локоть. Его бедра прикрывала только скомканная нашими телами простыня. Один только взгляд на него заставлял мое сердце биться быстрее.

Но я почувствовала: под рассеянной улыбкой Игоря скрывались беспокойство и нетерпение. Он уже не хотел мириться с молчанием. Он хотел знать.

Я улыбнулась, натянула платье и решила, что надо быстрее убегать. Придумаю что-нибудь к следующему разу.

— Куда ты так спешишь? — Игорь неумолимо переходил в атаку. — Суббота, вечер. Кто тебя дома ждет?

— Любимый мой, в этом ничего интересного нет. Я работать должна. Диссертацию кропаю.

— На какую тему?

Мои мозги начинали закипать. На какие темы вообще диссертации пишутся?

— История.

— Древний Рим? Инквизиция? О Столыпине?

— Господи, — засмеялась я как можно легкомысленней. Пришлось снова признавать, что он слишком умный! — Ну какая разница?

Игорь тоже рассмеялся. Потом поднялся с постели и взялся одеваться. Натянув штаны, он сказал немного раздраженно, еще не выказывая недовольства в полном объеме, но уже вполне на него намекая:

— Ты врешь мне.

Я была уже на пороге. Его тон, его поза — полубоком ко мне, чуть выставив вперед плечо — показались мне достаточно серьезной угрозой восхитительному благополучию нынешней моей жизни. Пришлось вернуться. Улыбаясь, я подошла к нему очень близко и потянулась к его губам. Он отстранился.

— Игорь, тема моей диссертации «Государственная идеология в России второй четверти XIX века». Годится?

Он сам поцеловал меня после этого.

Я убежала.

Разговор продолжился еще через неделю, но я была готова. Более того, я спровоцировала его, захватив бутылку очень приятного чилийского вина.

Игорь не ожидал такого пассажа, но воспринял его дружелюбно. Весело сгонял на кухню за стаканами, извинился за негламурность посуды, порезал сыр и колбаску. Мы разместились на полу — негламурность мебели тоже имела место.

— Какой повод? — спросил он, поднимая стакан.

— Нужен повод? — Как нравилось мне смотреть на него! Он опирался спиной о стену, его колени находились на уровне плеч, и выглядел он словно мальчишка, который вместо подготовки к экзаменам пьет пиво с друзьями. — Ладно: первая совместная попойка! Заодно узнаю, умеешь ли ты пить.

— Ага. Хороший повод. Как диссертация?

Вопрос был самый нужный.

— Пойдет. Правда, долгая песня получается. Защита только через шесть месяцев, но я абсолютно не готова.

— Ты работаешь где-нибудь?

Я стала рассказывать о школе, благо было что. В целом живописала свою досухаревскую жизнь, объясняя свою жуткую, жуткую занятость классным руководством, диссертацией и родственниками, которым все время нужна была помощь. В моей версии мама оказалась одинокой дамой со странностями, сестры — не приспособленными к жизни подростками.

С каждым словом я чувствовала, как Игорю становится легче. Отодвинув бокалы в сторону, я подсела к Игорю ближе и взялась за ремень на его джинсах. В его глазах уже читалось ожидание. У него была особая манера перед поцелуем закусывать нижнюю губу, словно пытаясь от поцелуя удержаться. И это был знак.

А в июне Игорь сделал мне предложение.

Предложение, о котором я говорю, имело скорее форму ультиматума. Я бы и раньше могла догадаться о назревании проблем в наших отношениях, но мне не хотелось напрягаться и анализировать обстановку в тот момент, когда рядом со мной был красивый, умный и сексуальный мужчина. С ним можно было посмотреть фильм, поговорить о путешествиях, снах, кино и музыке — о тех вещах, которые максимально далеки от реальной жизни. Или, если все-таки постараться быть честным, о тех вещах, в разговоре о которых можно многое скрыть.

И его можно было целовать. А это было невероятно хорошо!

Я понимала, что рассуждаю как мужик. Нормальная женщина совершенно четко настроена выполнить свою программу. Она сама будет добиваться официального закрепления отношений с любимым, затем чтобы потом родить от него ребенка и чувствовать себя еще более полноценной в этой жизни личностью. Но я все не могла определиться — чего же или кого же я хочу? Отчасти было бы правильно признать несколько шокирующий для меня самой факт, что целый год я испытывала чувства (эмоционально очень разнообразные) к двум мужчинам одновременно. И если Игорь с каждой нашей встречей становился мне все более близким, то Ник с каждым днем будто ускользал от меня в свою собственную, насыщенную и интересную жизнь. Мне надо было идти навстречу Игорю, а я все смотрела вслед Нику.

И в один прекрасный теплый июньский вечер, когда я жаждала только тепла и ласки, он просто отказался раздеваться и заявил на полном серьезе:

— Нам надо кое с чем определиться.

— С чем же? — игриво поинтересовалась я, расстегнув несколько пуговичек на блузке и опускаясь перед ним на колени.

Он сидел на диване и старательно отводил глаза от моей груди.

— Я не могу так дальше. Ты понимаешь?

Я смотрела на него снизу вверх с видом школьницы, которую ругают за слишком короткую юбку:

— Нет, не понимаю. Иди сюда!

— Что я о тебе знаю? — продолжал он упрямо. — Только какие-то факты из биографии, твои любимые книги, кино, что-то еще… Это важно, это характеризует тебя, но я никогда не видел твоих подруг, твоих родителей, не был у тебя в гостях. Мы год знакомы. Это нормально?

— Ну а почему нет? — мягко сказала я, спуская блузку с правого плеча.

— Я готов был бы поиграть в тайны, но я не Джеймс Бонд, я хочу рядом понятную женщину, любимую, друга.

Наблюдая за ним, я чувствовала, что мое расслабленно-сексуальное настроение исчезает. Мне становилось грустно — прекраснейшее время моей жизни, полное всяких-разных надежд, насыщенное любовью, кажется, проходило. Определенность пугала, и мне так не хотелось признавать, что пришло ее время.

— Давай решать, — услышала я. — Мы вместе или нет?

Заставив себя улыбнуться, сказала легкомысленно:

— Милый мой, как я понимаю, это предложение?

Он наконец-то посмотрел на меня, прямо в глаза, прямо в сердце:

— Да.

Неожиданно стало ясно, что выбирать, особенно если кто-то делает это за тебя, — не так уж страшно. Надо признать, что Нику я не нужна.

Теперь я улыбалась по-настоящему:

— Значит, я его принимаю…

А на следующий день Игоря убили.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Импровизация на тему убийства предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я