Затворница

Яна Перепечина, 2020

Врагу не пожелаешь такого унижения – быть брошенной на глазах десятков свидетелей у дверей ЗАГСа. Жених не только демонстративно сбежал от Марины, но и вставил кадры их расставания в свой клип и выложил в соцсети. Марина попыталась держать лицо и жить по-прежнему, но не смогла… Она уезжает из города в деревню, где в детстве была так счастлива. Но и там ей нет покоя. Старый дом, в котором она скрывается ото всех, становится центром притяжения для самых разных людей, а подруга Лера, похоже, поставила перед собой цель устроить личную жизнь Марины, во что бы то ни стало.

Глава 10

Наши дни

В раздевалке модного фитнес-центра красивая яркая женщина с неудовольствием посмотрела на своё отражение в зеркале и страдальчески вздохнула:

— Да уж, думала, мне сносу не будет…

Лера все её вздохи знала наперечёт. Этот означал, что настроение не очень, а хочется обожания, поклонения и восторгов. Желание Леры было проще: сделать вид, что она слепо глухонемая. Но этот номер никогда не проходил. И в этот раз не пройдёт. К тому же маму она любила, хотя отношения их и были далеки от идеальных. В их странной семье роль матери уже много лет, с того дня, как не выдержал отец, выполняла она, Лера. А мама была кем угодно: капризной младшей сестрой, балованной единственной дочкой, но только не настоящей матерью, заботливой и весёлой, строгой и ласковой. Поэтому Лера привычно осторожно, стараясь, чтобы ответ прозвучал максимально естественно, сказала:

— Мамуль, ты отлично выглядишь. Никто и никогда не даёт тебе твоих лет.

— А сколько дают? — заметно приободрилась мама.

— Не больше тридцати восьми.

Между красивых, вполне современно густых и широких бровей пролегла складка, взгляд потяжелел:

— А надо, чтобы не больше тридцати…

Лера, стараясь не раздражаться и не пугаться раньше времени, поинтересовалась:

— Кому надо?.. Мама, нет… Только не это… Опять? Сколько ему лет? Тридцать пять?

Анжела Егоровна недовольно молчала. Отвечать не хотелось. Её умная дочь сразу всё поняла и сейчас начнёт воспитывать. Только этого не хватало.

— Значит, меньше, — нахмурилась Лера. — Ты что, на моих ровесников переключиться решила? Вот не думала я, что до этого дойдёт…

— А что ты думала? Твой отец мне жизнь сломал…

Лера, не зная, смеяться ей или плакать, покачала головой.

— Мама, я тебя умоляю, чтобы тебя и твою жизнь сломать, нужна колонна танков. Да и то не получится. Ты невероятной жизнестойкости женщина…

— Ты не хочешь моего счастья? — вполне натурально обиделась та.

— Очень хочу! Но с тем, кто поближе к тебе по возрасту и сможет по-настоящему любить и ценить тебя.

— И что мне с этими стариками делать?! — искренне изумилась мама.

— А о чём тебе с моими ровесниками разговаривать?

Анжела Егоровна кокетливо рассмеялась. Изумительной красоты наращенные волосы заструились по стройной спине, белоснежные зубы сверкнули между пухлых розовых губ, пышная грудь призывно заколыхалась в модных чашках дорогого купальника. Красота — да и только. Жаль только, что зрителей нет. Только дочь смотрит неодобрительно. Анжела Егоровна выключила режим «обольстительница» и включила другой, используемый крайне редко — «задушевная подруга»:

— Лерочка, но я же ещё не в том возрасте, чтобы меня интересовали исключительно разговоры о духовном…

Лера глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

Анжеле Егоровне стало неприятно, и она сердито буркнула:

— Всё ясно, ты меня понимать отказываешься. Хочешь ты или нет, но пластическую операцию я сделаю.

— Делай, как знаешь. Об одном умоляю: не проси денег у Игоря. Оставь ты его уже. Дай ему устроить жизнь без тебя и твоего постоянного присутствия в ней…

— Я отдала ему лучшие годы! — патетически воскликнула Анжела Егоровна и залюбовалась собой.

В карих глазах дочери всколыхнулось смешанное со злостью изумление. Всё же она всегда больше любила Игоря, чем её, родную мать. И чем только он заслужил?

— Это он отдал тебе лучшие годы! — вспыхнула Лера.

Анжела Егоровна капризно надула губы и выпалила, желая обидеть дочь:

— И тебе!

Но Лера почему-то не обиделась, злость в её взгляде потухла, и она в кои-то веки согласно кивнула:

— И мне. Но я ему за это хотя бы безмерно благодарна и теперь стараюсь не мешать жить…

— А я, значит, мешаю… — Анжела Егоровна хотела смутить дочь, но та смущаться отказалась и строго отрезала:

— Мешаешь.

— Так вот ты как о матери! Я всё расскажу Игорю, и пусть он…

Лера нехорошо усмехнулась и твёрдо — Анжела Егоровна в её голосе вдруг услышала интонации Игоря — сказала:

— Не трогай его. Он далеко, и пусть там остаётся и занимается своей жизнью. А с остальным — решай сама. Я даже обещаю приходить к тебе в клинику и поить через трубочку после операции, но только оставь его и не проси у него денег.

— Ладно… — растерялась Анжела Егоровна. — Но где же мне тогда…

— Мам, я готова тебе всё отдать, но, боюсь, моих сбережений хватить максимум на полторы морщины.

Анжела Егоровна сразу же забыла об обидах и оседлала привычного конька:

— Во-о-от! — энергично протянула она. — А я тебе, что говорю, чуть ли не каждый день?! Проходят лучшие годы. А ты их бездарно тратишь на учёбу и работу. Вместо того, чтобы найти подходящего мужчину, удачно выйти замуж и…

— И содержать на деньги ни в чём не повинного человека тебя, мамочка! — перебила её невоспитанная и скептически настроенная дочь.

Разогнавшаяся Анжела Егоровна не сразу услышала сарказм в её словах и удовлетворённо поддержала:

— Вот именно!

Лера снова — уже во второй раз за один разговор! — как-то странно усмехнулась, коротко ответила:

— Не будет этого, — быстро покидала в сумку купальник и полотенце и ушла, махнув рукой.

Всё-таки взрослые дети — это сплошное наказание!

Анжела Егоровна даже и не подумала, что того, какой Лера была в детстве, она почти не помнила. И не по причине слабой памяти, а потому, что маленькую Леру воспитывал кто угодно — бабушка, отчим, родители её подружки. Марины — но только не родная мать. Той было не до этого. В этот неприятный для неё момент она искренне ощущала себя прекрасной матерью, несправедливо обиженной жестокосердной дочерью, и очень бы удивилась, попробуй кто-нибудь поспорить с ней.