Лишай

Яна Палеева (2024)

Марина, примерная английская домохозяйка, волей случая отправляется на курорт одна. У нее есть три дня, чтобы в ожидании мужа насладиться одиночеством, тишиной и свободой. Но все тот же случай приводит в отель человека, которого Марина когда-то любила, и три дня они проводят вместе. Вернувшись с Англию, в свою скучную рутину, женщина пишет об этих волшебных днях книгу, но понимает, что ее все больше и больше засасывает давнее прошлое, с которого все началось, от которого она с таким трудом сбежала. И сбежала ли? Обложка сгенерирована в нейросети Stable Diffusion автором.

2

С 16-го апреля я была в Евпатории.

КГБ-шный⁵ санаторий в Крыму для детей сотрудников, в него я приехала в четвертый раз: каждые два года с шести лет, один раз пропустив в 12. Меня все знали, все помнили: о, наша певунья вернулась. Но мне было уже 14, и развлекать толпу малолеток своим невнятным пением я больше не собиралась.

Но когда-то под мою песню «про оленя»⁶ рыдали все нянечки. Да и воспитатели в первом ряду не скрывали слез, а одна из них, Татьяна Николаевна, напишет после моим родителям письмо, которое немым укором хранится где-то в маминых документах. «Мариночка — талант, настоящий, искренний, не упускайте возможность, дайте ему раскрыться!»

Но я сказала музыкальной грамоте — нет, и родители с легкостью согласились. На нет и суда нет, места для пианино в двушке, кстати, тоже.

— Ты чего такая грустная? — пытает меня девочка Ира, в будущем моя лучшая подруга и извечная московская сообщница: именно к ней несколько лет я буду «ездить в гости».

— Скучаю по своему парню, — и тем самым вырастаю в её глазах до небес: у нее есть парень!

— А как его зовут?

Если бы я знала…

x x x

— А этого, с наглой ухмылкой, зовут Петя.

Вернувшись домой в середине июня, я обнаруживаю, что пропустила момент, с которого во дворе (с десятком хилых тополей, тремя скамейками, горкой, но, главное, грубо слепленной беседкой напротив первого подъезда) забурлила гормонами молодая жизнь.

Мальчики, помимо местных, — кто из 44-ой школы, кто из соседних домов, и девочки, в основном из этого нового дома. Я никого во дворе не знала, да и не очень к этому стремилась, но блондиночка с пуделем, с которой я познакомилась накануне, стоя чуть в стороне, представляла мне эту пеструю тусовку.

— Вот этот длинный, белобрысый, — это Юрик, он из первого подъезда. Этого я не знаю как зовут, он новенький, а это — Дима, он с Невской, уже школу закончил, кажется.

Были и девочки: трогательно-близорукая Иринка, хорошенькая, с острым носиком; ее подруга Таня с Ткачева, обычная, русенькая мышка; Инга, девушка с выдающимся бюстом: без шуток — пионерский галстук (галстук, Карл!) лежал на груди практически горизонтально; Аня, значительно старше нас всех, с вертлявой собачкой; Лиля — из углового: невысокая, плотная, вечно чем-то недовольна.

От Ники я получила краткую, но удивительно точную характеристику каждому, и после (а ведь мы дружим до сих пор) именно ее слова навсегда врезались мне в мозг чёткой и не всегда комплементарной картинкой.

Инга с галстуком — как живая стоит перед глазами, хотя этот образ знаком мне только с Никиных слов.

— О, Мариша, привет! — слышу я и вздрагиваю: никто не может здесь звать меня так. — Ты же Мариша, правильно?

Беседка находится чуть в стороне от яркого фонарного конуса, мы с моей новой знакомой стоим и вовсе в тени, но тот, которого она назвала Петей, выходит прямо под фонарь и смотрит мне в глаза, как и сказала Ника, — нагловато ухмыляясь.

«Какая я тебе Мариша, отвали», ответила бы я любому, но… Я снова вижу этот взгляд, и меня размазывает как повидло. Стою и глупо улыбаюсь.

Пе-етя…. Какое дурацкое имя… И, кажется, я люблю тебя….

x x x

…Беседка меня не затянула. Несколько раз, на бегу, останавливалась в поисках тебя, но, не застав, теряла к ней интерес. К разочарованию мальчиков, на радость девочкам.

Тем летом я вытянулась, загорела и, еще не парясь о стройности ног, проходила все жаркие месяцы в обрезанных по самое не хочу шортах. Волосы, год назад остриженные по лопатки, вновь сравнялись с худющей попой, но я продолжала делать смешные хвостики в то время, как мои одноклассницы уже по второму разу сжигали свои жалкие три волосины химией.

Груди как не было, так и нет, но в этой гремучей смеси невинности и зарождающейся чувственности мне было комфортно, как рыбе в воде. Прошло каких-то три-четыре месяца, и от неуверенной кулемы не осталось и следа.

И пусть я видела тебя издалека, раз, может, пять, но я не торопилась.

Я откуда-то знала: сейчас для тебя, взрослого (десятый класс, на минуточку!) я — какая-то невнятная малявка, но дай мне год, дай мне немного повзрослеть, и тогда ты тоже скажешь — ну вот и все, живи теперь, Петр, с этим.

Примечания

5

Комитет государственной безопасности, позже (после ряда реорганизаций) с 3 апреля 1995г. — Федеральная служба безопасности (ФСБ).

6

«Лесной олень», поэт Юрий Энтин, композитор Евгений Крылатов, прозвучала в х/фильме «Ох, уж эта Настя».