Ты – Моя Вера

Яна Войнова, 2023

Ей 18-ть. Её трогать нельзя. Стас слишком жесток и порочен для нежной красавицы. Но его внутренний зверь млеет, когда Анна ему улыбается. Когда же её изумрудные глаза устремляются на него, где-то в укромном уголке души просыпается вера в искреннее нелепое чувство… сокрушительное и опасное. Разумнее бежать стремглав от губительного соблазна. Ему ведь ничего не стоит её сломать. Или всё же это будет ОНА… та, кто уничтожит в нем Зверя?История олигарха Станислава Волкова и пианистки Анны

Глава

4

Анна очнулась от голосов доносящихся, словно из тумана. Она еле открыла глаза. Перед ней возникло расплывчатое лицо незнакомого человека в белом халате.

— Станислав Георгиевич, это шок, — услышала она. — Я дал ей мягкое успокоительное. Учитывая то, что полгода назад у нее был нервный срыв, ее уже закололи лекарствами. Я не хочу навредить печени. Организм молодой, все должно обойтись. Но я бы поостерегся.

— А что она худая такая? Холерой болела? — донесся откуда-то женский недовольный голос с сильным акцентом.

— Вряд ли, — усмехнулся человек в белом. — Но на лицо явное истощение организма. Возможно на нервной почве, возможно от недоедания и недосыпания. Мне нужны анализы. Станислав Георгиевич, привезите мне девушку завтра в клинику. Пройдет полное обследование, и я смогу сказать точно. Не люблю гадать на кофейной гуще. А пока отдых и покой. Это все, что я могу сказать.

— Спасибо, Кирилл, завтра она будет у тебя, — раздался угрюмый голос Волкова. Анна попыталась спросить, где она находится, но не смогла пошевелить языком. Опять ей подсунули эти проклятые лекарства, которые не дают мозгу четко соображать. А еще из-за препаратов, она перестает слышать музыку. А музыка — это ее жизнь. Кроме нее, у Анны ничего не осталось.

Она вновь открыла глаза. За окном еще было темно. Анна медленно встала с кровати, голова гудела, перед глазами плыло, ноги не слушались, и вдобавок ужасно хотелось пить. Она взглянула на настенные часы и увидела цифру два. Господи, она проспала целые сутки! Ее кто-то переодел в длинную ночную рубашку. Анна очень надеялась, что это была женщина. Она стыдливо натянула лежащий на софе халат и вышла из комнаты.

Ее поразила царящая вокруг роскошная классика: золотой интерьер с великолепной лепниной, колонны под стать дворцовым, немыслимые люстры театральной помпезности. Коридор был настолько длинным и запутанным что, проходя через него, Анна невольно хихикнула. Не дом, а целый замок Синей Бороды! Да, Станислав Георгиевич не отличался излишней скромностью.

Наконец, найдя парадную спиральную лестницу, стала медленно спускаться вниз, надеясь все же добраться до кухни и попить. Она услышала чьи-то голоса. Сделав еще несколько шагов, Анна увидела сидящего в кресле Станислава Георгиевича и нависшую над ним тучную пожилую женщину, которая… БИЛА Волкова полотенцем!

— Ах ты, старый извращенец! — кричала женщина, нанося удары по телу олигарха.

— Армине, мне тридцать восемь лет. Не такой уж я и старый, — терпеливо отвечал Станислав Георгиевич, получая полотенцем по лицу, груди рукам и голове. Анна охнула от несуразности этой картины. Почему он терпит такое отвратительное и неуважительное к себе отношение? Это возмутительно!

— Сурен, может быть не старый, но извращенец точно! — орала женщина. — Она еще ребенок, побойся Бога!

— Армине, я просто хочу ей помочь…

— Кого ты мне в дом привел, а?! Она хоть школу закончила?!

— Ей уже почти девятнадцать.

— Сурен, окстись, что ты делаешь?! Себя не жалеешь, дите это малолетнее пожалей!

— Все будет хорошо. Я тебе обещаю, — ответил Волков, устало прикрыв ладонями лицо.

— Сурен, что ты хочешь, чтобы я сделала? — внезапно расплакалась женщина. — Хочешь на колени стану?! Я не гордая, я могу! — и действительно опустилась перед ним на колени. — Сурен, сынок, ну нельзя тебе! Я прошу тебя, я умоляю тебя! Эта девочка тебя погубит!

— Что ты делаешь?! — вскинулся Волков, разозлившись, и стал поднимать ее. — Встань немедленно!

— Сурен, — женщина прижалась к груди Станислава Георгиевича и рыдала взахлеб, пока он терпеливо стоял и ждал, когда она успокоится.

Анна подумала, что пожилая леди, которую Волков называл Армине, видимо в курсе, что произошло вчера ночью и искренне переживает, чтобы Станислав Георгиевич не нажил себе опасных врагов или попал в нехорошую ситуацию. Анна не знала, по какой причине ее вчера пытались убить. Кого бы она могла настолько сильно обидеть? В чем провинилась? Но ей вдруг стало настолько стыдно, что она решительно обнаружила свое присутствие.

— Извините, пожалуйста, — сказала Анна, спускаясь. — Я причинила много хлопот. Я сейчас уйду. Станислав Георгиевич, спасибо вам огромное за помощь. Я больше не могу пользоваться вашим гостеприимством, я хотела бы вызвать такси и уехать. Не могли бы вы мне сказать, где мой телефон и вещи?

— Посмотрите на нее, какая… культурная! — заворчала Армине, резко перестав плакать и уставившись на девушку злым взглядом.

— Анна Александровна, вы зачем с кровати встали? Вам еще нельзя, доктор сказал, вам необходимо больше отдыхать, — ответил ей Волков.

— Мне уже намного лучше, спасибо, — ответила Анна, заставив себя улыбнуться. — Только очень хочется пить. Вы не переживайте, я только водички выпью и сразу покину ваш дом, — заверила она Армине. Пожилая женщина окинула ее с головы до ног оценивающим взглядом, под которым Анна невольно съежилась.

— Что ты худая такая, аж просвечиваешься? Дифтерией в детстве болела? — резко спросила Армине.

— Я… нет, я всегда такой была. Худой, то есть, — засмущалась Анна от ее наглого и беспардонного вопроса, который она посмела задать при мужчине!

— О, еще и немощная!

— Простите? — опешила Анна от ее откровенного хамства.

— Армине, будь любезна, принеси воды Анне Александровне, — встрял Волков. Пожилая женщина, ворча что-то на непонятном языке, пошла за водой. Анна же уставилась себе под ноги и прикусила губу. Женщина, наверное, из-за возраста очень долго несла напиток, Станислав Георгиевич молчал, а Анна не знала, куда себя девать от смущения.

Наконец, ей протянули зловещий стакан. Она жадно пила воду, даже захлебнулась и прокашлялась. В сторону Анны вновь посыпались недовольные замечания на незнакомом ей языке.

— Армине, проводи Анну Александровну к ней в комнату, — попросил Станислав Георгиевич.

— Сама дорогу найдет, ей же уже почти девятнадцать! Не заблудится! — язвительно отрезала женщина, развернулась и вышла из огромной гостиной. Волков на ее грубое высказывание недовольно закатил глаза, но не приструнил Армине.

— Анна Александровна, давайте я вас отведу, — предложил он. Они стали подниматься по лестнице, когда услышали строгое предупреждение, прилетевшее им в спину:

— И смотри мне, Сурен, без прелюбодеяний, мистер “Все будет хорошо!”

От бестактного намека рот открылся сам собой и Анна густо покраснела. Волков же зажмурился, скривился и устало потер переносицу.

— Не обращайте внимания. Это Армине, моя… в общем, она всем заведует в моем доме. Если вам что-нибудь будет нужно, обращайтесь смело к ней.

Смело?! Да к этой хамке Анна в жизни не обратиться! Она никак не могла понять, почему такой человек, как Станислав Георгиевич позволяет этой женщине так нагло себя вести! Ее неприличные намеки оскорбительны!

Они поднимались по лестнице в полной тишине. От его близости и присутствия у Анны слегка подрагивали колени, а ладони взмокли. Она чувствовала, что он бросает на нее украдкой настороженные взгляды, словно изучает ее. От этого осознания губы почему-то сами расплывались в улыбке, а лицо заливалось краской. И снова зазвучала музыка… тихая мелодия, очень нежная и лирическая. Анна обязательно должна ее записать, как только ей удастся добраться до рояля!

Когда они вошли в отведенную ей комнату, Волков недоуменно обвел богато обставленное помещение, словно в первый раз его видел и уточнил:

— Вас устраивает эта комната? Вам удобно?

— Да, спасибо огромное, — улыбнулась Анна. — Я вам очень благодарна. За все. Станислав Георгиевич, — она шумно сглотнула и задала мучающий ее вопрос: — Что это был за человек? Почему он хотел меня… убить?

Волков отвернулся и стал нервно вышагивать взад-вперед. В ожидании его ответа Анна не смела шелохнуться. Наконец, он остановился у окна, засунул руки в карман и посмотрел вверх на ночное небо.

— Анна Александровна, вы должны выйти за меня замуж! — неожиданно выдал он.

— Простите? — Анна обомлела и даже попятилась на несколько шагов назад.

— Ваш отец прописал несколько пунктов в завещании, где говорится, что ваш будущий супруг наследует тридцать процентов акций его детища. Боюсь, брак со мной — единственный способ отвоевать обратно завод вашего отца, который у вас отобрали. Вдобавок, если вы станете носить мою фамилию, вас пальцем больше никто не тронет. Даю вам слово.

— Я не понимаю…

— Мне очень жаль, но ваших родителей и брата убили, — с полной уверенностью заявил Волков. — Эти люди обманом заставили вас подписать необходимые им документы. А вчера покушались на вашу жизнь.

— Что? Как? Нет, мне сказали, что произошел несчастный случай и…

— Это вранье, — отрезал Волков. — В скором времени я найду тех, кто за этим стоит. И они обязательно заплатят за все, — весь облик этого решительного мужчины кричал о том, что он еле сдерживает дикую ярость, иначе давно бы разгромил все вокруг себя. — Тем не менее, чтобы вернуть вам завод, мы должны оформить брак. Естественно, фиктивный.

— Эдуард Степанович сказал, что у папы были долги, что коллекторы…

— Ваш Эдуард Степанович теперь прекрасно живет в вашем доме, который вы ему и “подарили”, — усмехнулся Волков. — Вы подписали дарственную на передачу своего личного имущества вашему адвокату.

— Я? Нет, я подписывала документы на оплату долгов. Нет! — она затрясла головой, отказываясь верить. — Он друг моего отца и… он не мог!

— “Друг” вашего отца воспользовался вами, — сказал Волков. — Думаю, он состоит в сговоре с этими людьми. Я обещаю, что верну вам все причитающееся.

Ошарашенная неожиданной новостью, Анна сжалась и в ужасе прикрыла глаза. Их убили? Всех? Даже Николашу? Невольные горькие слезы покатились ручьем по щекам. Это какое-то безумие! Четыре человека погибли из-за злосчастного завода!

— А кто мне родителей вернет? — тихо спросила Анна. — Брата? Бабушку? Может быть, вам удастся помочь мне получить наследство, но мою семью обратно вернуть вы не сможете! — Она замолчала и отвернулась, негромко всхлипывая.

— Анна Александровна…

— Вы говорите, что те, кто навредил моей семье, понесут наказание, — она сминала пальцы, пытаясь унять внезапную лихорадочную дрожь. — Но что это изменит? Разве это воскресит моих родных? Разве это поможет унять мою боль? Я потеряла их, Станислав Георгиевич. Никакой завод и никакие деньги не восполнят мою утрату.

Волков молчал. Анна позвоночником чувствовала его хмурый убийственный взгляд, испепеляющий ее спину.

— Простите, Станислав Георгиевич, но мой ответ «нет», — отрезала она, развернулась и, глядя в безумные серые глаза, затараторила. — Я очень вам признательна за то, что спасли меня от этого бандита. И за то, что приютили. Извините, за доставленные вам неудобства. В скором времени я покину ваш дом и…

Она не договорила, потому что лицо Волкова исказилась такой неприкрытой яростью, что Анна даже вздрогнула, испугавшись. Он сжал кулаки до побелевших костяшек, и ей показалось, что еще мгновение, одна секунда, и он ее ударит. Но… Станислав Георгиевич развернулся и пулей вылетел из ее комнаты…

Уже через пару часов Волков входил в тихий неприметный ресторанчик, расположенный на окраине города. Стас подал знак охране, ждать его у входа в заведение. Смотрящий по области криминальный авторитет по кличке Феликс, как всегда занял столик в самом дальнем углу помещения. Стас подошел к нему и приветствовал легким кивком.

— Никогда не думал, Феликс, что ты убиваешь детей, — отрезал Волков, намекая на сына Монастырского.

— Фильтруй базар, Стас, — спокойно ответил седовласый мужчина с уродливым шрамом на левой щеке.

— В машине, над которой вы поработали, находился ребенок. Больной ребенок.

Феликс недовольно поджал губы, помолчал пару мгновений и сказал:

— Я не отдавал этого приказа.

Волков опешил. В этой области ни одна криминальная разборка не проходила без ведома Феликса. Без его участия никто не смел решать, кому жить, а кому умирать.

— Ты сейчас утверждаешь, что кто-то посмел пойти в обход тебя?

Феликс злобно стиснул зубы. Достал неизменно кубинскую сигару и неторопливо стал раскуривать.

— Чего ты хочешь, Стас? — спросил он.

— Мне нужен заказчик. Мертвым.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — отрезал Феликс. — И перестань рыться в этом деле, — чуть ли не отдал ему приказ. С этим жестким человеком шутки были смертельно опасны. Обычно те, кто начинали идти против Феликса, заканчивали свою жизнь в безымянной могиле на окраине леса.

— Это угроза?

— Пока предупреждение.

— Вы убили моего друга, — процедил Волков, начиная закипать. — Мне нужна вендетта.

— Стас, уймись пока не поздно, — ответил Феликс. — Прошу по-хорошему. Я. Прошу. Могут другие. Но не так вежливо.

Территория преступной организации, в которую входил Феликс, включала в себя несколько близлежащих областей страны. В нее входили многие криминальные авторитеты, воры в законе, высокопоставленные чиновники, политики и крупные бизнесмены. Управляли организацией десять-пятнадцать главарей, называющих себя “дедами”. Они вершили судьбы, как отдельных людей, так и целых организаций. Никто не смел перечить дедам. Никто не решался выступить против них. Иначе, всех ждала неизменная участь — смерть.

— Сколько ты меня знаешь, Феликс? — хмыкнул Волков. — Лет десять? Когда это я кого-нибудь из вас боялся?

— Ты нацелился на завод? — в лоб спросил проницательный Феликс. — Тебе никто его не отдаст.

— Объясни мне одну вещь. Если вам нужен был завод, чего бы ни организовать простой рейдерский захват? Зачем целую семью в утиль списывать?

— Я знал Монастырского, — проигнорировал его вопросы Феликс, прищурившись. — Хороший был мужик. Когда-то он организовал мне прочное алиби. Верну должок. Бери его дочь, делай ей новые ксивы и увози из страны. Срочно, Стас!

— То есть в покое вы ее не оставите? — хмыкнул Волков.

— Я не убиваю детей. В отличие от взрослых, — недвусмысленно намекнул смотрящий, что Волков теперь тоже под прицелом.

— Меня свалить будет сложнее, чем Монастырского. Ты же это понимаешь?

— То есть я прав, ты хочешь завод, — усмехнулся Феликс. — Будет война, Стас. Она никому не нужна. Отступись.

— Значит, будет война. Копите бабки, потому что у меня их больше, чем у всех вас вместе взятых.

— Зато у нас другие методы воздействия. Против нас идти ошибка, Стас. По старой дружбе я дам тебе время подумать о своем решении. Не лезь в это дело.

— Ошибкой было трогать моего друга и его семью.

— За свою семью не боишься?

— За завод я буду биться по закону, — отрезал Волков. — Феликс, я десять лет ваши бабки отмывал и за границей скрывал. У нас был и до сих пор остается отлично налаженный бизнес. Но если вы тронете хоть кого-то из моего близкого окружения, я вас уничтожу. Всех по одному. Предупреждаю: Анна Монастырская теперь входит в мое близкое окружение.

— По закону, так по закону, — тяжело вздохнул Феликс. — Мне этот завод не нужен, Стас. Но это моя территория.

— А ты уверен, что до сих пор твоя? — усмехнулся Волков. — Что-то я не помню, чтобы без тебя раньше целую семью убирали, — Стас сильно рисковал, подначивая такого как Феликс. Хотя лицо оппонента было непроницаемым, от олигарха не ускользнуло, что смотрящему по области сильно не нравится сложившаяся ситуация. Волков догадался, что вся эта схема принадлежала не Феликсу. Он лишь исполняет приказ других членов банды. Но кто тогда дергает за ниточки?

— Решение было принято на общей сходке, — увильнул Феликс от прямого ответа. Он врал, то ли прикрывая истинного виновника, то ли свою репутацию. По его лицу никогда нельзя было точно сказать, о чем он думает.

— Так вот передай на следующей вашей общей сходке: завод Монастырского станет вашим, только если я сдохну, — отрезал Волков. — А учитывая, сколько денег я для вас прячу за бугром, и какие общие дела мы с вами решаем, хорошенько подумайте, что вам важнее. Ваши бабки или моя жизнь и жизнь моих близких, — он резко встал из-за стола и вышел из ресторана.

Когда Волков вернулся в офис, Карен спросил:

— Это Феликс?

— Нет. Вряд ли, — ответил Стас. — Он никогда не трогал детей. Говорит, на общей сходке было принято решение. Но я ему не верю.

— Сурен, я боюсь ругаться с этими людьми. С ними нужно дружить. У меня семья, дети, мама!

— Их не тронут, — отрезал Волков.

— А с чего ты так уверен?

— Потому что, Карен, все боятся потерять свои сбережения. А если хоть одного из нас обидят, они ни копейки не получат. Они это прекрасно понимают, не идиоты. Поверь мне, теперь ни один волос не упадет с нашей головы.

— Я поспрашивал за Владимира Карповича. Из всех знакомых, кто мог такое провернуть, остается один Минаев.

— Мэру города не разрешили бы такое учудить в одиночку. Если только за ним кто-то стоит из дедов. Надо выяснить кто.

— Феликс?

— Нет, он его терпеть не может. Черт, теперь понятно! — догадался Волков, хлопнул себя по лбу. — Он им на блюдечке прибыльное предприятие принес! Минаева будут пропихивать в кресло губернатора.

— Охренеть! Этого извращенца, который молодых девок насилует и убивает? Крутой нас ждет губернатор! — возмущался Карен. — Сурен, может не надо, а? Давай отступимся!

— Свяжи меня с министром финансов и премьером, — приказал Волков, ухмыляясь. — Скажи, что я больше не могу оказывать помощь родине, консультируя их по финансовым вопросам.

— Ты что задумал?

Волков дьявольски улыбнулся:

— С Феликсом мы договорились воевать по закону. А он на моей стороне. Раз деды меня прижали, я столкну их лбами.

Карен выматерился на армянском, но послушно исполнил приказ. А через пару часов к ним в офис прибыла бывший прокурор Светлана Михеева. При виде знойной горячей красотки Карен не сдержался и присвистнул.

— Вот это бравая милиция нас бережет! — с дуру ляпнул брат, пошло осматривая эффектную женщину с ног до головы. — Вы невероятно шикарная женщина! Вы такая восхитительная, прелестная… — тут же начал подкатывать к Михеевой неизлечимый кобель, провожая её к круглому столу и присаживаясь рядом.

— Я не женщина. Я бывший прокурор. Ныне юрист, — отрезала Михеева, прервав неуместные заигрывания Карена.

— Глядя на вас мне сразу перехотелось нарушать закон! — улыбался как придурок Карен, чуть ли не облизываясь.

Михеева закатила глаза и спросила:

— Станислав Георгиевич, в двух словах Аверин мне все объяснил. Документы я просмотрела. Конкретно от меня, что требуется?

— Свидание, — не унимался Карен. — Под луной, под звездами, со свечами, со мной сегодня вечером. Можно завтра, завтра я тоже свободен. И послезавтра тоже. Для вас, я всегда свободен!

Светлана бросила на него испепеляющий взгляд, скинув волосатую руку с плеча. Огромные голубые глаза знойной красотки смотрели на друга откровенным матом.

— Карен, уймись, — одернул его Волков. — Светлана Михайловна, мне нужен завод.

— Вы же понимаете, что вам никто его не подарит?

— Понимаю, но я хочу свою долю.

— Зависшие тридцать процентов по завещанию еще никому не принадлежат, насколько мне известно.

— В скором времени будут. Мне, — уверенно заявил Волков. — Во-первых, помогите моему юристу составить брачный контракт, чтобы комар носа не подточил, и всем стало с первого раза ясно, что это мое. Сразу после оформления я даю вам полную свободу действия. Аверин рекомендовал вас как прекрасного специалиста.

— Аверин давно переманивает меня в свою контору, — хмыкнула Михеева. — Чтобы меня заполучить, он готов вам наплести, что угодно.

— Это ли не доказывает ваш профессионализм?

— И красоту, и ум, и обаяние. А вы любите армянскую кухню? — тут же встрял неугомонный Карен.

— Карен! — шикнул на него Стас.

— Это вам будет дорого стоить. И я сейчас не про свои услуги, — ответила Михеева, намекая на невероятное количество взяток, которое Волкову придется заплатить чиновникам, судьям и всем, кто пожелает нажиться на этом деле.

— В бюджете вы не ограничены.

— Скажу вам сразу. Единственный выход заполучить завод — тянуть время. Скорей всего они хотят по-тихому перепродать предприятие за бесценок, подождать пару лет, чтобы все улеглось, а потом делать на нем деньги.

— Значит, наша цель сделать дело громким.

— Необходимо добиться организации тендера. Но это может занять годы.

— Я никуда не тороплюсь. Так вы беретесь?

— Давайте объяснимся сразу, Станислав Георгиевич, — заявила проницательная Михеева, сразу догадавшись, в чем дело. — Насколько я понимаю, за всем этим стоит одна известная всем преступная организация. Деды, правильно? В нее входит пара людей, которым я очень хочу подпортить жизнь. Один из них известный всем Феликс.

— А второй? — спросил Карен. — Светлана, я уже ревную!

— Во-первых, Светлана Михайловна, во-вторых, не важно, — отрезала она. — И если вы в конечном итоге договоритесь с ними и станете делить завод, то я сделаю все возможное, чтобы ближайшие двадцать лет империя Волкова не вылезала из проверок всех возможных и невозможных инстанций. И будьте уверены, я добьюсь своего!

— Это угроза? — Стас улыбнулся, слегка опешив. Мало находилось смельчаков, кто в открытую угрожал Волкову. Настолько красивая женщина — впервые.

— Предупреждение, — ответила Михеева. — Я берусь за это дело, по двум причинам. Первую я озвучила. Вторая: были убиты невинные люди. И ребенок. Смерть ребенка этим сукам я никогда не прощу.

— Они убили моего друга и его семью, — отрезал Волков. — Договариваться с этими людьми у меня нет никакого желания. Они завод не получат. И я не передумаю.

— Значит, мы поняли друг друга.

— Светлана Михайловна, раз вы знаете, с кем мы имеем дело… Эти люди могут… — начал Волков.

— Я бывший прокурор, — перебила его Михеева. — Вы хоть представляете, сколько раз за всю мою карьеру меня пытались запугать, купить и убить? — спокойно спросила она. — Поверьте мне на слово, я не из трусливых. Более того, мой отец — генерал. Пусть пробуют. Начиная с этого момента, если я даже случайно споткнусь, их ждет как минимум ежедневная облава всех наркоточек до скончания их дней. Как максимум, эти суки выкусят!

— Вы действительно тот человек, который мне нужен, — хмыкнул Волков. — Секретарь вас проводит в ваш кабинет.

Когда Светлана вышла, провожавший ее сальным взглядом Карен присвистнул.

— Боже, какая женщина! Смелая, красивая, умная! Я влюбился с первого взгляда, — пел дифирамбы неисправимый бабник, но вдруг осекся и замолчал. — Блядь, мы, правда, в это ввязываемся? — обреченно спросил он. — Невеста уже в курсе?

— Ты не поверишь! — Волков скривился, встал из-за стола и подошел к окну. — Мне было отказано, — он замолчал и передернул плечами: — Наверное, из-за шока. Кажется, она даже не поняла, что я ей говорил. Она обязательно передумает.

Карен сделал многозначительную паузу, а потом как заржал:

— Конечно девочка в шоке! А ты как хотел, Сурен? Тебе ведь тридцать восемь лет, а ты еще живешь с мамой-джан!

— Не смешно, — рыкнул Стас на этого придурка.

— Я не смеюсь, я плачу, Сурен! — угорал Карен, держась за живот и действительно вытирая выступившие слезы.

— Пошел ты…

Когда Карен успокоился и перестал прикалываться, он предложил:

— Сурен, давай мы ее на ком-то поженим другом, а? Найдем кого-то послушного и поженим. Затем дарственную на акции на тебя запишем. Сделаем, как положено в лучшем виде!

Идея была превосходной… Подставной человек уберег бы их от многих возможных проблем. Но когда Волков представил, что Анна такая нежная, такая ранимая и чувствительная, может принадлежать другому мужчине, он побледнел. Непроизвольно воображение разыгралось, и перед внутренним взором он увидел проплывающие картины: вот она смущенно улыбается какому-то парню своего возраста, вот они мило держатся за руки, этот другой дотрагивается до нее, целует ее проклятые ямочки на щеках и… его судорожное дыхание участилось, ноздри раздулись, сердце загрохотало, а по телу пронеслись жаркие волны. Волков оскалился и в бешенстве зарычал:

— Анна Монастырская станет либо моей женой, либо станет трупом!

— Вот этого я и боюсь, Сурен, — ответил нахмурившийся Карен, веселье которого в секунду испарилось. — Очень боюсь…