Дикий. Прирученный. Твой

Яна Арская

Я, наследница Благородного Дома, должна была укрепить союз между двумя влиятельными семьями. Но планы рухнули, когда оборотни восстали против людей. Я оказалась в захваченном городе с раненным телохранителем на руках, где единственный шанс выжить – принять предложение загадочного альфы. С этого все и началось. Любовь и ненависть. Рабство и свобода. Только потеряв статус, я смогла понять, что чувствую к защищавшим меня мужчинам…

Рохан

Ненавижу людей. Алчные похотливые лица по ту сторону барьера. Крики букмекеров и стоны толпы, жаждущей крови. Хлеба. Зрелища! Им нравилось, когда мы погибали, — вой с трибун в такие моменты становился просто невыносимым.

Забавно, ведь никто не понимал, что зверьем в Колизее были отнюдь не оборотни, сражавшиеся на арене. Наши жизни были для них игрой.

Белый выбивает дурь из палого. Рыжий прокусывает горло бурого.

Счет: Один-Один!

Ненавижу…

У бойцов были свои внутренние правила, о которых не знали владельцы противоборствующих команд. Не бей лежачего, не задевай важные органы, старайся сделать все правдоподобно и красиво — чтобы насытить зрительский голод. Иногда это прокатывало. Иногда нет.

Владельцем нашей стаи из двадцати голов был Макс по прозвищу Дырявый котел. Амбициозный дурень с пустой башкой, что и следовало из его прозвища. Он хотел зарабатывать на том же уровне, что аристократы Долорецкие, поставляющие лучший товар на рынок кровавого спорта.

Попервой мы сражались в перерывах между основными боями чемпионов.

Потом в высшей лиге.

Потом для представителей Благородных домов, скрывавших личности за тонкой пленкой жидкого стекла.

Все получалось благодаря тому, что стая Седьмого… стая Ангмара, хорошо знала повадки противников. У нашего хозяина был нюх на выгодные сделки. Он собрал волков из всех категорий и питомников, а Ангмар, благодаря уму, смог использовать их знания, а так же слабые и сильные стороны каждого для красочного шоу…

Началом конца стало решение перевести всех бойцов в черную комнату.

Подпольные бои насмерть, самое изысканное развлечение. Конечно, это нарушало саму суть Колизея — развлекать, не доводя до крайностей и не раздражая борцов за права рабов — но кому какое дело, если на кону стояли миллионы?

Не знаю, о чем думал Макс, когда снимал с наших разумов блокировки. Что мы с утроенным рвением начнем рвать соперников на арене? Что станем в разы кровожаднее и выбьем ему победу в боях, где противников накачивали наркотой и транками? Болван… Лишь в одном он не ошибся — стая стала сильнее.

Я помню, как ощутил свою силу в первый раз. Знакомое, но будто бы утраченное воспоминание из прошлого. Власть в голосе. Кровь, кипящая на губах, когда из нутра рвался торжествующий вой.

Мы проснулись и разбудили всех, кто в тот день находился в титановых клетках на нижнем уровне. Это было похоже на эпидемию. Феромоны альфы стерли малейшие сомнения у ранее преданных рабов человечества, рык сотрясал стены Колизея. С помощью Харада, что в юности прислуживал домушнику, удалось сломать защитную систему и выйти наружу. В мир, которому предстояло содрогнуться от нашего гнева.

Нет, мы не желали войны.

Не все.

Ангмар, когда еще только обсуждались детали восстания, подчеркнул, что люди должны признать за нами право на жизнь. Мы гордый народ, порабощеный и истязаемый бездумной массой. Они не знают праву.

Но мы донесем ее до человечества.

***

Из окон смотрели напуганные лица. Почти как в Колизее, только теперь мы были наблюдателями, а они нашими аквариумными рыбками. Не чувствуя, впрочем, удовлетворения от происходящего, я шел по пустынной площади основателя Вронского дистрикта к месту встречи.

Мысли то и дело возвращались к плененной эффирке.

Ненормальная.

Высокомерная.

Братья еще спрашивали, почему я подобрал человека. Не в моем стиле жалеть эти отродья, так что подобный интерес был простителен, хоть и чрезмерен. Ненавижу оправдываться…

Она бесила одним своим запахом, не говорю уже про странное нелогичное поведение. Бросаться закрывать собой ручного пса, хотя саму трясет от моей силы? Хамить и тут же возбужденно зыркать блестящими миндалевидными глазищами с поволокой? Строить из себя паиньку, лицемерно улыбаться, а затем пойти подслушивать под самым носом у стаи?!

Все с ней шло не так — как-то косо, глупо, нервно.

И ведь решил получить хоть какую-то выгоду: поизмываться как следует над дочерью очередного титулованного магната, отвести душу в перерывах между поисками, а сам до последнего избегал с ней встреч. Даже отыметь грозился — но она, чумная, начала хохотать. У нашего вида филигранно развита интуиция, и моя подсказывала — что-то с этой Иеланой нечисто…

Проходя мимо закоулка с мусорными баками, услышал возню и крики. Несколько молодых волков — явно из свежего помета — пытались раздеть какого-то толстяка, призывая его сесть на бутылку. Закатив глаза и горестно вздохнув, направился к ним.

— Сидеть, — рявкнул сородичам.

На землю упали все, включая полного человека. Феромоны альфы безукоризненно действовали на любое живое существо, кроме других альф. А тут такого не было. Пробуждение — редкий гость в отредактированном геноме нашего народа.

Посмотрев на всех сверху вниз, я негромко спросил:

— Заняться нечем, шпана?

Они громко заскулили. Ну, щенки же, глупые и злорадные, не лучше меня себя ведут. Но я хотя бы осознаю причины такого поведения.

Им же стоило преподать урок.

— Ты, как тебя звать? — поинтересовался у их жертвы, жестом приказывая вернуть штаны на место.

— И-игорь… Не ешьте меня!

— Что?… — да откуда они этих бредней насобирали? Неважно. Плевать. — Слушай сюда, Игорь. Я хочу, чтобы ты сейчас встал и двинул этим молокососам по задницам. Ну, раз уж у них такой интерес к этой части тела.

— Но…

— Это приказ!

Подскочил. Хлоп. Хлоп. Я хмыкнул. От души вмазал, хотя, наверняка, не осознает, почему так делает.

— И как вам такое отношение, братья? Положение сил внезапно изменилось, и люди снова оказались у руля — нравится?

— Нет, — хлюпнул носом один из волков, веснушчатый и рыжеватый, с едва прорезавшимися клыками.

— Тогда не опускайтесь до их уровня. Мы лучше. Мы убиваем, не потому что это доставляет нам удовольствие и нападаем, не ради обогащения. Мы — оборотни. Они должны нас уважать! А вы опустились ниже своих биологических врагов!

Ввиду недавних событий, когда я пытался напугать, а затем овладеть не особо сопротивляющейся девчонкой, эти слова звучали фальшиво. Но я отогнал чувство вины прочь.

— Отпустите нарушителя, пусть вернется к своим, — бросил через плечо, ускоряя шаг.

Опаздываю. Как жаль, что нужно носить одежду и сохранять первичную форму. В виде волка я был быстрее, да и чувствовал себя лучше. Настолько свободным, насколько позволял этот мир.

Лейла смерила меня внимательным взглядом, когда я пробежал через пустующий пост охраны и проник в лабораторию им. Святой Елены. Она до сих пор злилась, что я не сказал про Лану. Сколько шума из ничего.

Из кабинета навстречу вышел Ангмар, статный мужчина с умными глазами, которые разделял зигзагообразный шрам. Он развел руками, предлагая насладиться обстановкой в холле.

— Как тебе здесь? Впечатляет, не правда ли?

Зрелище блевотное.

Повсюду плакаты, агитирующие купить себе идеального работника и друга семьи. Зубастые детеныши с милыми пестрыми ошейничками обнимали человеческих детей. Запах хлорки и страха. Белые панели, слепящие глаза.

— Они по-прежнему не хотят говорить, — прогудел Дейл, пытаясь читать по слогам буклет со стенда. — Сможешь надавить, брат? Твоей силушки должно хватить.

— Не перегни палку, как в прошлый раз, Пятый, — быстро сказала Лейла.

— Ничего не обещаю, — хмуро отозвался я и зашел в комнату без окон, где были заперты ученые. Под босыми ногами весело хрустело стекло. Повсюду валялись разбитые приборы и обломки мебели. Несколько мужчин и одна немолодая женщина в очках прятались за перевернутым столом.

Н-да, улов так себе.

Они теснее прижались друг к дружке, и пробормотали на опережение:

— Прошу вас, мы просто делали свою работу, мы не хотели причинять никому вред. Отпустите. Вы ведь уже получили все данные с компьютеров…

— Отпустим, обещаю, — Я кивнул. — Но сначала вы расскажете, где хранятся скрижали Трех Лун…