Турнир самоубийц

Ян Леншин, 2017

Что делать, если вы профессиональный неудачник и волею судеб оказались в Блэткоче? Городе, в котором отмечают Котовство, где выражение «Ну ты и тролль!» и похвала, и самое страшное оскорбление, а единственная достопримечательность – Блуждающая Башня – целыми днями прячется от туристов почем зря? Городе, в котором не существует законов, а есть только правила, и о первых двух не стоит даже заговаривать? Разумеется, принять участие в Турнире Самоубийц! Ведь иногда, чтобы не потерять ненавистную работу, нужно очень сильно постараться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой речь пойдет о троллях

С импровизацией было покончено, настало время действовать наверняка. Различными мелкими правонарушениями Ульрик добился лишь того, что им заинтересовалась местная полиция. Нужно поднимать ставки.

Ульрик решил выяснить о городе побольше, чтобы влипнуть в такие неприятности, что даже Белинде станет его жаль.

Прихватив коробку шоколадных конфет, он отправился в гости к единственному человеку, который мог ему в этом помочь.

К Джен.

Ульрик остановился в гостинице «У кратера». Он хотел снять скромный номер с неплохим видом на город, но, учитывая особенности Блэткоча, окна лучше было заколотить вовсе: «неплохой вид» отсутствовал здесь как класс. Вид — это что-то конкретное, упорядоченное, систематичное. Некое понятие, подпадающее под определенные характеристики. Блэткоч ни под какие характеристики не подпадал. Он промахивался мимо таких замечательных определений, как «милый», «забавный», «пасторальный», и уж тем более «живописный».

Блэткоч.

Этот город ненавидел туристов. Они отвечали ему взаимностью.

Любую напасть жители Блэткоча встречали с флегматичностью улитки, ползущей по нагретому солнцем рельсу навстречу товарняку в мрачной уверенности, что тот свернет первым.

Оттого Ульрику так понравилась Джен. Она казалась совершенно нормальной. И это немного пугало.

Ульрика обогнал, обдав клубами вонючего дыма, человек в ванне. Это была самая обычная чугунная ванна, только на колесиках, с железной печью и трубой, из которой валил дым. Водитель — в шлеме и крагах — вертел позаимствованный у велосипеда руль, а пассажир подбрасывал в топку уголь. Следом проехал мотоциклет желтого цвета с черными шашечками. За ним волочился прицеп в виде старого дивана, на котором уютно расположилась семья из пяти человек.

Неприятностиметр было пискнул, но тут же обиженно замолчал.

Ульрик проследовал по мощеной дорожке к знакомой зеленой двери. Всюду из-под снега выглядывали ржавые детали непонятного назначения, а рядом с сараем покоился на столбиках из кирпичей автомобиль без колес. По двору, ковыряясь в мерзлой земле, расхаживали куры.

У двери висела механическая песня ветра из начищенных до блеска медных шестеренок и стержней.

Ульрик позвонил, но ответа так и не дождался. Он собирался уходить, когда услышал громкий стук. Толкнув низенькую калитку, Ульрик оказался в огороде.

Джен чинила покосившийся забор, ловко орудуя молотком. При виде Ульрика стая сидевших на парнике ворон взлетела, ошалело хлопая крыльями — наверное, приняла его за пугало. Одетый в цилиндр и фрак Ульрик смотрелся на огороде как нельзя к месту.

Они поболтали минут пять. Ульрик рассказал, что остановился в гостинице «У кратера», сделал, почти не покраснев, пару комплиментов городу и уже хотел было как можно невиннее осведомиться о местных обычаях, когда неприятностиметр дал знать о себе писклявым крещендо.

Ульрик оглянулся и увидел джентльмена в рединготе и котелке, что осторожно пробирался между заваленных снегом грядок.

— Инспектор Департамента профпригодности Верджил Пайс, — представился мужчина. — Прибыл в Блэткоч, чтобы лично оценить ваши… способности.

— Как вы меня нашли? — спросил раздосадованный Ульрик.

Вместо ответа инспектор указал на крышу соседнего дома, где расположился телетранслятор.

Похоже, Белинда времени зря не теряла.

— Скажу сразу, негласно понаблюдав за вами, я склонен встать на сторону мисс Пет. Попробуйте меня переубедить.

Ульрик спорить не стал. События последних дней были настолько невероятными, что он сам сомневался в их подлинности.

Телетранслятор перебрался поближе. Из него, скучая, смотрели два джентльмена холеной наружности.

— Можете приступать, — инспектор вытащил карандаш и блокнот.

— Где, здесь?

Ульрик выразительно обвел рукой заснеженные грядки.

— Вы ведь профессионал. Поразите меня.

Вороны вернулись, расселись на покосившемся заборе и с любопытством разглядывали гостей черными глазами-бусинками.

— Кхм, — откашлялась Джен, про которую все будто забыли. — Кто все эти люди, и что им понадобилось на моем огороде?

Не придумав ничего лучше, Ульрик поднял руку с коробкой конфет и добавил:

— Э-э-э…

Взгляд Джен немного смягчился. Откинув волосы со лба, она сунула молоток в карман комбинезона и натянуто улыбнулась:

— Прошу в дом.

Верджил принял приглашение на свой счет и увязался следом. Джен сердито покосилась на инспектора, но ничего не сказала.

Они вошли через заднюю дверь и оказались в кухне. На стенах было тесно от сковородок и разделочных досок, а в углу примостилась огромная печь. Джен достала из серванта три кружки. Одну, с щербатым краем, взяла себе. Пока закипал чайник, Ульрик тоскливо размышлял, как быть дальше. Инспектор не написал еще ни строчки, сидел себе, держа блокнот открытым на первой странице. В дверном проеме застыл телетранслятор. По голубоватой поверхности экрана время от времени пробегали полосы помех.

— Чай или кофе? — нарушила тишину Джен.

Ульрик решил больше не рисковать и попросил чай. Инспектор его примеру не последовал и теперь задумчиво глядел в чашку, до краев наполненную «Блэткочским нерастворимым».

— Ну-с, я жду, — сказал инспектор, пристально уставясь на Ульрика.

Тот неловко взял поданную Джен кружку и опрокинул чай на себя, безвозвратно загубив рубашку и жилет. Инспектор нахмурился.

— Это все? — спросил он.

— Чай был горячим, и я обжегся. Запишите это.

— Не впечатляет. Я буду вынужден…

Хватаясь за соломинку, Ульрик бросил в рот конфету. Скосил глаза к переносице и разразился приступом мучительного кашля. Инспектор зевнул, разглядывая аккуратно подпиленные кончики ногтей.

Входя в роль, Ульрик, словно в поисках опоры, навалился на стол, перевернул его, отшатнулся, всплеснул руками, врезался в шкаф. Тот немного покачался, словно в раздумьях, и рухнул, задев люстру.

Неприятностиметр одобрительно пискнул.

Лежа на полу, в осколках стекла, Ульрик мысленно себя похвалил. Кое-чему он выучился. Жаль, люстра не упала.

— Что, кот тебя дери, тут происходит? — холодно поинтересовалась Джен сверху.

— Это все шоколад, — слабым голосом сказал Ульрик. — Кажется, я подавился.

— Шоколад тут ни при чем, — инспектор захлопнул блокнот. — У меня не осталось сомнений. Вы паршивый актер. В ближайшее же время я…

Люстра все-таки упала. Протестующе мигнув, она подмяла инспектора вместе с блокнотом. На парочку в телетрансляторе это, кажется, произвело впечатление: вспыхнув на прощание, экран исчез. Ульрик тотчас вскочил и кинулся к выходу, чтобы составить отчет раньше контуженого Верджила и его коллег. О Джен он даже не вспомнил.

* * *

Следующим утром Ульрик отправился на работу, снедаемый мрачными мыслями.

Пора подвести итог.

Он был жив. Что не могло не радовать. С другой стороны, в этом состоянии он пребывал не где-нибудь, а в Блэткоче, единственном городе во Вселенной, где мертвым быть гораздо предпочтительнее. Прежде всего потому, что мертвые не ощущают запахов, да и прочие органы чувств работают у них так себе. А отсутствие обоняния, осязания и зрения делало нахождение в Блэткоче вполне приемлемым.

Поднаторев в здешней топонимике, Ульрик начал как можно невиннее прогуливаться по улице Безопасная.

Поначалу все шло неплохо.

Таинственная личность в коричневом дафлкоте с капюшоном и утыканной гвоздями крикетной битой в руке направилась было к Ульрику, но тут каланча в серой трилби саданул любителя крикета дубиной по затылку. В двух шагах от Ульрика новенького самым бесцеремонным образом остановили ударом кастета в ухо.

Неприятностиметр саркастично промолчал.

Однажды Ульрику довелось видеть на картинке пищевую цепочку: одна рыбка пожирала другую, та в свою очередь становилась обедом для третьей, более крупной рыбины, а ее глотала еще одна. В то время как червяк на крючке наслаждался ванной с проточной водой.

На мостовую легла длинная тень, и Ульрик обернулся. Позади стояла башня с часами без стрелок. В клюве каменной химеры скрипуче раскачивался фонарь. Занавеска на окне шевельнулась, и внутри мелькнуло белое пятно. Безопасная, 404 — значилось на медной табличке при входе.

Ульрик с надеждой глядел на последнего бандита в кальсонах, клетчатой жилетке и шляпе-канотье. Тому выпало сойтись в схватке с двумя хорошо вооруженными конкурентами, и теперь он еле держался на ногах. Весь избитый и изрезанный, модник с трудом сделал пару шагов, после чего упал навзничь.

Видимо, Ульрик хотел от жизни слишком многого.

Из-за угла вынырнул полицейский патруль. Взорам блюстителей закона предстали пятеро изувеченных блэткочцев, что лежали вповалку посреди улицы. Над побоищем, изо всех сил стараясь не улыбаться, возвышался Ульрик.

Полицейские замерли. Безусловно, им было предписано задержать вероятного убийцу, но множество бездыханных тел недвусмысленно намекало, что подобные действия ни к чему хорошему не приведут.

— Портрет этого парня с самого утра висит на доске объявлений, — прошептал патрульный — худой и длинный как жердь. — Какой отсюда вывод?

— Он преступник, — ответил невысокий, напоминавший хорька полицейский, в не по размеру подобранной форме.

— Не просто преступник, Фейлор. Особо опасный преступник, — говоривший наставительно воздел палец.

— И что будем делать? Арестуем его? Ха-ха, шутка! Нет, правда, я несерьезно. Вот умора, да?

Повисло неловкое молчание.

— А ведь ты до сих пор констебль, Фейлор.

— И ты тоже, Манахайм.

— Ты младший констебль.

— У меня жена. И дети, — пролепетал Фейлор.

— Я передам им привет.

Втянув голову в плечи, Фейлор отправился выполнять задание.

— Констебль?

— Да? — обернулся Фейлор.

— Подозреваемый в другой стороне.

— О. Благодарю за помощь.

Тень исчезла. Ульрик обернулся и увидел, что башня с химерой на фронтоне куда-то подевалась. Или ее не было вовсе?

Накрапывал мелкий дождь.

— Нельзя ли вас арестовать, сэр? — робко спросил Фейлор.

— Почему бы и нет? — с готовностью откликнулся Ульрик, которому тюрьма была куда милее увольнения.

Полицейский просиял.

— Наручники?

— Не думаю.

— Конечно, конечно, это уже перебор. А я-то — наручники. Ха-ха. Если не возражаете, проследуем в тюрьму.

Оказаться за решеткой Ульрику не довелось.

Есть такое выражение: «Туда, где нас ждут, мы всегда приходим вовремя». Ульрик был с ним не согласен. Он также подозревал, что подобное заблуждение частая причина многих увольнений. В любом случае пунктуальностью Ульрик не отличался. Он не был тем героем, который спасает всех в последнюю секунду.

Или тем, кто заявляется на венчание в церковь и успевает крикнуть: «Я против!» точно вовремя.

Ульрик был из тех, кто приходит, когда сыграна золотая свадьба, и долго пытается объяснить бывшей возлюбленной, кто он, черт возьми, такой.

Ульрик, без сомнения, был способен опоздать на собственные похороны.

Однако на площади близ полицейского участка он оказался как раз вовремя, чтобы стать свидетелем очередной кровавой расправы.

Четверо в остроносых ботинках и узких брюках с белыми, похожими на галуны полосками, окружили молодого человека — долговязого, в мятом костюме-тройке и кривой маске. На помощь юноше никто бросаться не спешил. Но это был не тот род преступного равнодушия, когда люди торопятся уйти в страхе за жизнь, сделав вид, будто не замечают беззакония, что творится под носом. Нет. О, нет! Люди не делали вид, будто ничего не замечают. Они все видели, и это, без сомнения, им нравилось.

А еще они хором выкрикивали:

— Бей его! Так ему! Еще разок! Вот молодцы!

Между похоронным бюро и магазинчиком уцененных товаров втиснулась похожая на сухопарую, чопорную гувернантку старинная башня с часами. Блестел под мелким дождем огромный циферблат без стрелок, спала вниз головой одинокая химера, закутавшись в кожистые крылья. Табличка с номером дома извещала: пл. Добрых дел, 404. На крылечке с ажурными перилами плечом к плечу стояли двое в элегантных серых костюмах и в белых масках.

Где-то он подобную башню уже видел. На соседней улице, к примеру.

Ульрик остановился. Полицейские робко обступили его. Они всем видом желали показать, что конвоируют подозреваемого, и в то же время им до смерти не хотелось находиться с Ульриком в одном часовом поясе.

— Разве вам не нужно выяснить, в чем дело? — спросил Ульрик.

— А что, если он сам виноват? — предположил Фейлор, стараясь не встречаться с Ульриком взглядом.

Ульрик на всякий случай огляделся в поисках котов.

Котов не было.

— За что его так? — Ульрик тронул за рукав стоявшего рядом мужчину.

— Он тролль, — ответил мужчина, не оборачиваясь.

Ульрик присмотрелся внимательнее. Кожа у парня была не зеленой. И он не выглядел огромным. И не пытался никого съесть.

— Не очень-то похож.

— А по-моему, вылитый. Ты посмотри, во что он вырядился, — мужчина оглянулся, скользнул по Ульрику равнодушным взглядом. И отвернулся. А после обернулся опять.

— Э-э-э, — сказал мужчина.

Ульрик улыбался. Он не любил, когда людей убивают без суда и следствия. Это приводило его в бешенство. Особенно по такому смехотворному обвинению. Нашли тролля! У троллей зеленая кожа, они трехметрового роста и едят людей. Это все знают. Да и водятся эти чудища только в сказках.

Памятуя о давешнем представлении на площади, можно сказать, что парню больше бы повезло, будь он котом.

Коты.

— Я сейчас, — бросил Ульрик Фейлору.

На лице констебля застыло выражение крайней задумчивости. Он словно прикидывал, что ему больше нравится: лишиться работы или жизни. Пока Фейлор взвешивал все «за» и «против», Ульрик успел раствориться в толпе.

То, что ему требовалось, проще всего было раздобыть на ближайшей помойке. Поскольку Ульрик искал помойку в Блэткоче, да еще на пересечении улиц Чистая и Благоухающая, трудность была одна: какую выбрать.

На приготовления не ушло много времени. Не долго думая, Ульрик привязал к себе пять котов.

Когда он вернулся, то обнаружил, что между похоронным бюро и магазином уцененных товаров разбит чахлый садик. Башни с часами как не бывало. Ульрик огляделся, будто Башня могла сбежать на другую сторону улицы.

Ничего подобного.

Ульрик глянул налево, направо, но Башни и след простыл. Не могла же она ему привидеться?

На Ульрика начали обращать внимание. Ему это внимание напомнило сцену в баре. Примерно так же смотрит кружок гимназисток-первокурсниц на голого ректора.

— Привет, — Ульрик вежливо приподнял цилиндр и ослепительно улыбнулся.

Полицейские отвернулись, сделав вид, будто пришли не с ним. Ульрик направился к несчастному, что лежал без чувств на грязной мостовой.

* * *

Неприятностиметр разошелся не на шутку.

Ульрик шагал, стараясь выглядеть естественно и не улыбаться. В последний раз он слышал подобный писк, когда очутился в желудке гигантской акулы-людоеда.

Юноша в маске очнулся и попытался встать, но при виде спасителя рухнул обратно на мостовую. Наверное, от счастья.

Накрапывал дождь.

Сказать, что погода была омерзительной, значит, ничего не сказать. В желудке акулы Ульрик чувствовал себя гораздо уютнее. Да и пахло там не в пример лучше. Кто бы мог подумать, что он станет скучать по тому месту?

И вот он оказался в Блэткоче.

Единственном городе во Вселенной, где ностальгия по заваленному полупереваренными отбросами желудку огромной плотоядной рыбины кажется чем-то нормальным.

Едва завидев Ульрика и его спутника в маске, полицейские попятились.

— Эй, куда вы? — заволновался Ульрик.

— У нас, э-э-э, дела, — нашелся Фейлор.

— А как же я?! — возмутился Ульрик.

— В другой раз!

— Как-нибудь потом — обязательно!

— Еще увидимся!

— Всего хорошего и приятного дня!

* * *

Неприятностиметр беспрестанно пищал.

* * *

— Да как ты посмел привести сюда тролля?!

Джен выглядела по-настоящему рассерженной. Не придумав ничего лучше, Ульрик притащил невезучего парня к дому единственной знакомой, что, по счастью, жила совсем рядом. Кажется, ей это не понравилось.

— Тролля? — Ульрик огляделся в поисках кого-нибудь зеленого, подходящих размеров. — Здесь нет троллей.

— А это, по-твоему, кто? — Джен указала на юношу в маске.

— Но он не похож на тролля, я видел их много раз! На картинках. Они зеленые, едят людей, а при свете дня обращаются в камень!

— Ты отстал от жизни, друг мой. Поверь, это тролль, и очень толстый.

— А на мой взгляд, он нормального телосложения.

Джен мрачно уставилась на Ульрика.

От его внимания не укрылось то обстоятельство, что большинство вещей в доме было сделано руками хозяев. Включая коллекцию чучел. Видеть зверей, предположительно убитых родственниками Джен, Ульрику раньше не доводилось. Зато теперь он получил замечательную возможность восполнить этот пробел.

Одно походило на маленького розового бегемота. В широко раскрытых глазах застыло тупое изумление, будто зверь до сих пор не мог поверить в то, что мертв. Другое, желтое, с черными полосками и хвостом в виде молнии, пялилось на Ульрика с платяного шкафа. Третье — зеленое, с большим цветком на спине — распласталось на полу, искусно приспособленное под держатель для зонтов.

Ульрик содрогнулся. Хоть он прежде и не подозревал о существовании столь диковинных созданий, но был искренне рад, что они мертвы. Интерьер дома Джен отражал главный посыл Блэткоча: кем бы ты ни был при жизни, после смерти, если тебя как следует выпотрошить и набить соломой, ты еще можешь послужить обществу.

Среди разноцветных чучел выделялось одно: серое, облезлое, с большими желтыми глазами, в которых читались невыразимая тоска и боль всего мира. Кажется, и после смерти несчастный зверек не смог обрести покой.

Чучело моргнуло.

Ульрик вздрогнул. Нечто, принятое им за чучело, оказалось кошмарного вида котом. Это был, без сомнения, единственный кот в мире, которого любому жителю самопровозглашенной Столицы Метеоритов захотелось бы не погладить, а убить. Исключительно из сострадания, разумеется.

— Милый котик, — заметил Ульрик.

–…как это называется?! — кричала разъяренная Джен. — Заявиться в мой дом без приглашения, да еще с троллем!..

Ульрик ждал, пока Джен выпустит пар, между делом рассматривая кота. Тот побывал в столь многочисленных дворовых драках, что, если одержал победу хотя бы в одной, Ульрик затруднялся сказать, как должен был выглядеть «другой парень».

–…а еще стоит и улыбается наглым образом! Хоть бы поинтересовался, для приличия, как дела, спросил, хорошо ли прошел мой день! Это очень невежливо, врываться вот так…

Странный кот мяукнул. Вернее, издал звук, что с легкостью мог сойти за стон смертельно раненного животного. Ульрик на всякий случай внимательно присмотрелся к бедолаге. Возможно, кот и правда неважно себя чувствовал. По всем признакам, включая запах, он был мертв уже около месяца.

— Зачем ты привел его?! — Джен указала на «тролля».

— Я спас парня от разъяренной толпы. Только он вовсе не тролль и не имеет никакого отношения к этим монстрам. Как вас зовут, мистер?

— Инкогнитус, — назвался юноша в маске, как по волшебству придя в себя.

— И ты, разумеется, не тролль, — угрожающе начала Джен.

— Разумеется, нет. Тролли зеленые, большие и… э-э-э…

— Едят людей, — подсказал Ульрик.

— Именно, — подтвердил Инкогнитус.

— Тогда сними маску, — потребовала Джен.

— Вот еще.

— Ты думаешь, если наденешь маску, никто не догадается, что ты тролль? Да по ним вас и вычисляют!

— Много кто в городе носит маску, по-твоему, все они тролли?

— Подобные тебе не понимают, что быть гадом и делать вид, что ты гад, одно и то же!

Попритихший было неприятностиметр, стал пищать громче.

— Так, все, ты сама напросилась, — пригрозил Инкогнитус.

— И что ты сделаешь?

— Затроллю тебя!

— Попробуй, — сложила руки на груди Джен.

— Киса, ку-ку, — непонятно к чему сказал Инкогнитус.

Ульрик рассматривал кота. Пожалуй, неверно было бы сказать, что тот выглядел так, будто давно умер. Он выглядел так, будто никогда и не жил.

— Можешь не стараться, — фыркнула Джен.

— С какова ты горада?

— Не впечатляет.

Неприятностиметр надрывался.

— А ты умеиш р-р-р? — не сдавался Инкогнитус.

— Ты самый худший тролль из всех, что попадались мне на пути.

— Киса, ты абидилась? — продолжал нести чушь Инкогнитус.

— Попусту тратишь время.

— У тебя есть паринь? Он веселый штрих?

Неприятностиметр заходился в истерическом писке. Если верить устройству, Ульрик вновь болтался в петле.

— Слушай, — Джен обернулась к Ульрику, зажав уши. — Можешь сделать так, чтобы этот непре… неприя… неприятности… эта штука заткнулась, а?!

— Вообще-то, — сказал Ульрик, убирая устройство в звуконепроницаемый футляр, — он себя так ведет, когда мне угрожает смертельная…

В окно прихожей, вдребезги разбив стекло, влетел блестящий цилиндр. Врезался в стену, чудом не задев чучела, упал на пол, немного покрутился на месте и замер. Раздался щелчок, из цилиндра с шипением стал выходить газ.

–…опасность.

Дверь рухнула под градом ударов. В прихожую ввалились друг за другом четверо вооруженных до зубов громил в противогазах и бронекостюмах с кислородными баллонами за спиной. На груди каждого вновь прибывшего нашивка с эмблемой в виде лотоматона — символа спецслужбы Департамента профпригодности.

Инкогнитус, что едва пришел в себя, свалился без чувств. Ульрик задержал дыхание и бросился прочь, но сразу два сотрудника спецслужбы повисли на нем мертвым грузом. Агенты с пыхтеньем выламывали руки, пытаясь завернуть локти за спину.

Не тут-то было.

Ульрик повел плечом, с виду легко, но гориллоподобный агент вмиг отлетел к стене. Стянул освободившейся рукой противогаз со второго и врезал головой в лицо. Кинулся на кухню, но там поджидали трое. Вломились через окно и устроили западню. Короткий удар прикладом винтовки в солнечное сплетение, и Ульрик свалился на пол.

…Его схватили за волосы и потащили. В прихожей Ульрик мельком увидел бившегося в конвульсиях Инкогнитуса. Бледная Джен закрывала нос и рот платком. Испуганной она не выглядела, скорее злой. Подумалось: «Ну вот и все».

* * *

Ульрика приволокли в гостиную и усадили в кресло перед телетранслятором.

— Добрый день, — ядовито улыбнулась с экрана Белинда. — Рада вас видеть.

Рядом с Белиндой сидели еще двое — лысеющий тип в твидовом пиджаке, что постоянно снимал, а после вновь надевал очки, и хмурый господин в костюме-тройке, с черной щеточкой усов на непроницаемом лице.

В гостиную набилось с десяток агентов, все в бронекостюмах. Воздух здесь тоже был отравлен, хотя и не так сильно. Ульрика это мало заботило: дышать после удара в грудь он все равно не мог.

— Я предупреждала, что этим кончится, но вы меня не послушали, — наставительно произнесла Белинда. — И вот результат. Вы сами во всем виноваты!

Ульрика деловито обыскали. Агент выложил на стол перед телетранслятором часы на цепочке, смятую бирку участника Турнира Самоубийц и звуконепроницаемый футляр. Последний он открыл, дабы извлечь неприятностиметр, и Ульрик заранее поморщился, ожидая, что надоедливый писк возобновится. Устройство тем не менее хранило угрюмое молчание.

Одного агента вырвало на ковер. Того самого, с которого Ульрик стащил противогаз. Подбородок сотрудника Департамента заливала кровь из сломанного носа, а лицо от газа приняло зеленоватый оттенок. «Так тебе и надо», — мстительно подумал Ульрик.

— На каком основании меня задержали? — сдавленным голосом спросил он. Дыхание понемногу возвращалось, что не могло не расстраивать — от газа тут же разболелась голова.

— Вы не оставили мне выбора, напав на господина Верджила, — отрезала Белинда. — Оказывается, вы не только аферист и мошенник, но и опасный преступник.

— Это вышло случайно!

— Разумеется, как и убийство марлофов. С вами хоть что-нибудь происходит не просто так?

Из прихожей донесся глухой стук и чей-то вскрик. В гостиную вошла Джен, злая, как тысяча чертей. За ней на почтительном расстоянии хромал агент.

— Убирайтесь из моего дома ко всем котам! — рявкнула она на троицу в телетрансляторе, хотя призыв наверняка был обращен ко всем, кто находился в гостиной. Включая Ульрика. Невысокий агент снял с засыпанного битым стеклом подоконника чудом уцелевший горшок с бегонией и принялся изучать.

Белинда от злости пошла красными пятнами, тип в твидовом пиджаке закашлялся, и только господин в костюме-тройке остался невозмутим, он словно не замечал разыгравшейся в гостиной сцены.

Неприятностиметр в руке агента начал размеренно пищать.

— Почему эта… особа здесь? — с трудом выговорила Белинда.

Агенты Департамента профпригодности стояли, переминаясь с ноги на ногу.

— Это какое-то недоразумение, — наклеила сладкую улыбку Белинда. — Послушайте, милочка, вас здесь быть не должно…

— Разве? — спросила Джен подозрительно ласковым голосом, от которого тип в очках разразился очередным приступом кашля.

— Дело в том, что в вашем доме был распылен чрезвычайно сильный усыпляющий газ.

— И что?

— Вы давно должны были потерять сознание и не видеть всего этого…

В телетранслятор полетел гаечный ключ. Усыпляющий газ на Джен ничуть не подействовал, наоборот, она выглядела бодрее обычного.

В гостиной все вновь пришло в движение. Агенты пытались успокоить Джен, Белинда отдавала беспорядочные приказы, срываясь на крик, тип в пиджаке кашлял, неприятностиметр пищал, Ульрик улыбался. Инкогнитус лежал на полу в прихожей и стонал. На шум приплелся ободранный рыжий кот. На распрекрасный усыпляющий газ ему тоже было начихать.

В конечном счете, Джен сковали руки за спиной и усадили в кресло рядом с Ульриком. По экрану телетранслятора, в том месте, куда угодил ключ, расползлась внушительная трещина.

Белинда щелкнула пальцами, желая привлечь внимание агентов, — из-за крика голос порядком сел, — отчего на ладони загорелась печать: «ИНСПЕКТОР».

— Вы, разумеется, наслышаны о таком изобретении Древних, как лотоматоны, — сказала Белинда хрипло. — Познакомьтесь еще с одним: портативный деактиватор печатей. Прошу начать процедуру, давайте покончим с этим.

По телетранслятору то и дело пробегали широкие полосы помех. Иногда экран и вовсе гас, впрочем, тут же вспыхивая вновь синим неверным светом.

Деактиватор печатей?

Ульрик расплылся в улыбке: к нему шел агент со стальной шкатулкой в руках. Те двое, что стояли по бокам, разом накинулись, не дав подняться. Раскидать агентов, сидя в глубоком кресле, оказалось невозможно. Ульрик боролся, сколько мог, но его сдавили с обеих сторон. Содрали с правой руки перчатку и попытались засунуть ладонь в адскую машинку.

— Вы же так стремились расстаться с печатью, — Белинда указала на шрамы, исполосовавшие ладонь Ульрика. — Что же не радуетесь?

— Не имеете права, это незаконно!

— А законно бить человека, состоящего на службе в Департаменте профпригодности, люстрой по голове?

Устройство деактивации напоминало мясорубку. Ладонь запихнули внутрь, и агент принялся яростно крутить ручку. Сквозь стеклянное окошко Ульрик увидел, как одна за другой вспыхивают буквы, складываясь в до боли знакомое слово. Миг — и буквы стали тускнеть.

— В редких случаях — а ваш случай всем исключениям исключение — снятие печати допускается! — не скрывала радости Белинда. — Все уже согласовано с Департаментом профпригодности и Министерством труда. Я же вам…

— Думаю, мы слишком строги с молодым человеком, — подал голос господин в костюме-тройке.

— Что? — Белинда, кажется, не поверила ушам.

— Кхм, кхм, — отозвался тип в твидовом пиджаке. Снял с носа очки и стал протирать линзы платком.

— Мистер Вайтфокс не так уж плохо справляется со своими обязанностями. Просто ему несколько… не везет в последнее время, — продолжил неизвестный Ульрику джентльмен. — Впрочем, разве не в этом заключается суть профессии?

— Но… господин инспектор, вы же сами… — пролепетала Белинда.

Ульрику позволили вытащить руку из «мясорубки», и он поспешно щелкнул пальцами, проверяя, на месте ли печать.

— Вижу, вы записались на Турнир Самоубийц? — сказал инспектор, указав на бирку.

Ульрик оторопело кивнул.

— Желаю удачи. Продолжайте в том же духе. Мы будем за вас болеть.

Телетранслятор мигнул и пропал. Агенты немного потоптались на месте, потом робко извинились, сняли наручники с Джен и откланялись. Сотрудники Департамента профпригодности дисциплинированно направились к двери, похрустывая битым стеклом.

На несколько секунд в гостиной воцарилась тишина, даже Инкогнитус перестал скулить.

— Пожалуй, пришло время сказать тебе, — смущенно начал Ульрик. — На самом деле я не бухгалтер.

— Я уже догадалась.

Вновь неловкое молчание.

— Как прошел твой день? — вспомнив недавний разговор о вежливости, поинтересовался Ульрик.

— Бывало и лучше. В последний раз спрашиваю: кто ты, кот тебя дери?

— Неудачник, — краснея, признался Ульрик.

— Я в курсе. Я спрашиваю, чем ты занимаешься?

— Но это и есть моя работа!

— Неужели?

— Ты разве никогда не слышала о брайанах?

Джен выразительно промолчала.

— Я могу доказать. Вот, смотри, — он поднял ладонь. — Видишь?

— Что именно? — нахмурилась Джен.

— Печать. Такие большие буквы. Они еще светятся.

— Ты меня троллить пытаешься или что?

— Троллинг? При чем тут ловля рыбы на блесну?

— Все, хватит! Зачем тебе понадобилось записываться на дурацкий Турнир, а?!

И почему все так странно себя ведут, узнав, что он будет участвовать в Турнире Самоубийц?

— А что не так с Турниром? — осторожно спросил Ульрик.

— То, что придется идти на твои похороны, а мне оч-чень не идет черный цвет!

Ульрик начал подозревать недоброе. Во что его угораздило ввязаться на сей раз?

— Ты не могла бы рассказать о Турнире немного побольше?

— Отчего же? С радостью! Турнир Самоубийц — древнейшая традиция города. Победитель становится мэром Блэткоча ровно на год.

— А потом?

— Новый Турнир. Мэр каждый год должен доказывать, что он достаточно хорош, чтобы управлять нами.

— И никому не удавалось выиграть? Выходит, у вас никогда не было мэра?

— Одному человеку вроде как удалось. Сто лет назад. Его звали Генри Блэткоч, это он основал город и учредил Турнир. Генри наш первый и последний мэр.

— Ну, значит все не так плохо.

— Еще про Генри говорят, будто он способен воскрешать мертвых, бреется топором, умывается кислотой и ест раскаленное железо на завтрак.

— Кто организует турниры, на которых запросто можно погибнуть?! — искренне возмутился Ульрик.

— А, когда записывался, тебе в названии «Турнир Самоубийц» ничего не показалось странным?

— Я думал, это для красоты, — скрестил руки на груди Ульрик.

— Ты сейчас в городе, где второй по опасности район называется «Тихая гавань». Как думаешь, что тебя ждет на Турнире?

— Второй по опасности? А первый какой?

— Где живу я!

— По-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Знаешь что?! Убирайся отсюда ко всем котам, можешь завтра умереть, понял?! И тролля своего забери!

Ульрик не стал возражать. Нужные слова для извинений все равно в голову не приходили. Он понятия не имел, как в одном предложении соединить «разгромленный дом», «испорченный вечер», «разговор с родителями» и «мне очень жаль».

* * *

Виктор, он же рыцарь плаща и кинжала, он же наемный убийца, он же просто убийца — в свободное от работы время, — пребывал в крайней растерянности. Он не привык отлынивать от дел, но еще никогда не сталкивался с подобной проблемой: чтобы человек оплачивал собственную смерть. Наличными. Обычно все дожидаются, когда кто-нибудь сам окажет им эту услугу. И чем позже — тем лучше.

Вообще-то Виктор собирался прирезать клиента еще в баре, но, увидев, что тот сделал с Огденом, передумал.

Виктор выяснил: зовут молодого человека Ульрик и в городе он недавно. На этом вменяемая часть биографии заканчивалась, и начиналось невообразимое.

Конец ознакомительного фрагмента.