Криминология постмодерна (неокриминология)

Яков Ильич Гилинский, 2021

В монографии предпринята попытка представить основные особенности современного этапа развития науки криминологии в эпоху постмодерна – неокриминологии. Обосновываются авторские представления о преступности, криминогенных факторах, «личности преступника», социальном контроле над преступностью, включая наказание. Книга рассчитана на специалистов – криминологов, социологов, девиантологов, политологов, психологов, а также широкую читательскую аудиторию, интересующуюся проблемами преступления и наказания в современном мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава I

Неокриминология

There are many criminologies and many criminologists.

Roy Michalovskj

1.1. Понятие, предмет

Криминология (лат. crimen — преступление, греч. λογοσ — учение) наука о преступлениях, а точнее — о преступности.

Неокриминология — современное учение о «преступности», которой не существует в природе, онтологически. Точнее — наука о том, что именно государство здесь и сейчас решило считать «преступным» (включив в уголовный закон).

Неокриминология лишь последовательный этап развития криминологии (первый этап — классическая школа уголовного права, второй — позитивизм с антропологическим, психологическим, социологическим направлениями, третий — радикальная криминология и постмодернистская). Не удивительно, что мною будут употребляться оба термина, криминология — как традиционный, неокриминология лишь в тех случаях, когда надо подчеркнуть особенности этого этапа развития криминологии как науки.

Но если преступности объективно не существует (что будет показано ниже, во второй главе), то что же это за наука о том, чего нет? Ну, во-первых, есть же «наука» богословие о том, чего нет… Во-вторых, если любое государство испокон веков называет некие деяния «преступлениями», содержит многочисленный аппарат правоприменителей по «борьбе» с ними, то почему же не изучать, (1) почему государство именно эти деяния превращает в преступные, (2) сами «преступления» и то, (3) чтó делает государство, противодействуя им.

Предмет неокриминологии в значительной степени повторяет предмет традиционной криминологии, но с некоторыми уточнениями:

— преступность как совокупность обычных для людей деяний, но признанных государством «преступлениями» здесь и сейчас;

— факторы, влияющие на то, почему государство именно эти деяния признает преступными;

— факторы, влияющие на степень распространенности деяний, признаваемых государством «преступными»;

— преступление, как индивидуальный поведенческий акт (совершение индивидом того, что государство считает преступным);

— механизм индивидуального преступного поведения (преступления);

— отдельные виды преступлений, выделяемые по содержательному (против личности, против собственности) или иному (женская, организованная, молодежная) критерию;

— традиционно «личность преступника» (которой, правда, в принципе не существует; «в криминологии… нужно окончательно, категорически отказаться от учения о личности преступника»^[8]);

— жертва преступлений (изучается подотраслью криминоло гии — виктимологией);

— социальная реакция на «преступность», как со стороны государства (социальный контроль, включая наказание и профилактику), так и с точки зрения различных групп (в обществе постмодерна — фрагментов, о чем будет сказано далее^[9]) населения;

— история криминологии (особенно важно для понимания трансформации криминологии в неокриминологию) и история преступности;

— методология криминологии, неокриминологии и методика криминологических исследований.

Ниже будут рассмотрены не все составляющие неокриминологии. Так, мы опустим историю криминологии, которая достаточно изложена в многочисленных учебниках и трудах, а жертву преступлений оставим виктимологии.

1.2. Неокриминология в системе наук

Неокриминология, как современный этап криминологии, является, прежде всего социологией преступности. Напомним, социология изучает любые явления, существующие в обществе (социология власти, социология семьи, социология города, социология села, социология молодежи и т. п.).

Повторю мои представления об иерархии рассматриваемых наук: социология > социология девиантности и социального контроля (девиантология) как отрасль социологии > криминология как отрасль девиантологии (наряду с аддиктологией, суицидологией и другими отраслевыми науками, изучающими различные проявления девиантности — нормонарушений).

Поскольку сама «преступность» — порождение государства, неокриминология теснейшим образом должна быть связана с политологией. И, конечно же, с уголовным правом, порождением коего и является преступность (отмените уголовный закон и преступности… не станет; другое дело, что будут убивать, грабить, насиловать, но это не будут преступления).

Понятна связь с экономикой: экономика один из криминогенных / антикриминогенных факторов; наличие экономической преступности.

Культура общества, политическая культура — один из важнейших факторов криминализации / декриминализации государством тех или иных деяний. При этом культура понимается в широком смысле, как способ существования общественного человека (Э.С. Маркарян). Отсюда и культуральная криминология^[10].

Очевидна связь с географией, поскольку «преступность» не одинаково распространена как между государствами (что очевидно), так и среди регионов одного государства.

Значительно сложнее, чем это предполагалось ранее, в рамках неокриминологии взаимодействие социологии, психологии, психиатрии, нейробиологии, нейрофизиологии. Не будучи в этом вопросе специалистом, отсылаю уважаемых читателей к ранее названной монографии А.З. Рыбака.

О роли математических методов исследования преступности — в следующем параграфе.

1.3. Немного методологии

Поскольку я придерживаюсь принципа относительности любых знаний, постольку (и не только поэтому) мои рассуждения о методологии (как и обо всем прочем) будут носить характер размышлений, а не утверждений.

В многочисленных (особенно диссертационных) отечественных работах до сих пор используется набор привычных методов: материалистическая диалектика, системно-структурный, формально-логический, анализ, синтез, индукция, дедукция — классический набор авторефератов кандидатских и докторских диссертаций… Но серьезного анализа применения этой методологии мне не попадалось…

Льщу себя надеждой, что упомянутые в моей «Криминологии» методологические принципы еще не устарели^[11]:

• Принцип универсальности законов мироздания (универсальный эволюционизм, по Н. Моисееву).

• Принцип универсальности общенаучных методов познания действительности. Исходя из принципа универсальности законов мироздания, можно предположить универсальность общенаучных методов познания действительности (включая преступность).

• Принцип относительности знаний (релятивизм). Всякое знание о любом предмете действительности — относительно, неполно, ограничено.

• Принцип дополнительности (Н. Бор). Вышеизложенное плюс необычайная сложность даже самых «простых» («элементарных») объектов приводит к тому, что Н. Бором сформулировано как принцип дополнительности — contraria sunt complementa (противоположности дополнительны): лишь противоречивые, взаимоисключающие концепции в совокупности могут достаточно полно описать изучаемый объект.

Принципиальным (повторюсь) имеет для меня понимание невозможности познать Истину в последней инстанции. Методологическим последствием этого является признание полипарадигмальности науки. И, более того, ее исчерпанности. «Постмодернизм утверждает принципиальный отказ от теорий»^[12]. Согласно Ж.-Ф Лиотару, «Наука оказывается не более, чем одной из языковых игр: она не может более претендовать на имперские привилегии по отношению к иным формам знания, как то было в эпоху модерна»^[13].

Зарубежные криминологические теории постмодерна предлагают новую методологию: теория хаоса, теория катастроф, синергетика, квантовая механика, использование таких понятий, как «странный аттрактор», бифуркация^[14]. Но за редким исключением (например, последствия достижения точки бифуркации, развитие идей сингулярности^[15]) мне не встречалось развернутое понимание и применение в криминологии этих методов. Правда, восприятие мира как хаоса — «постмодернистская чувствительность» (W. Welsch, Ж.-Ф. Лиотар), «мы летим в самолете без экипажа в аэропорт, который еще не спроектирован» (З. Бауман) — имеет место быть с соответствующими криминологически значимыми последствиями.

Одна из характеристик общества постмодерна — неопределенность. Один из крупнейших современных российских теоретиков права И.Л. Честнов, так подводит итог размышлению о постмодернизме в праве: «Таким образом, постмодернизм — это признание онтологической и гносеологической неопределенности социального мира, это проблематизация социальной реальности, которая интерсубъективна, стохастична, зависит от значений, которые ей приписываются, это относительность знаний о любом социальном явлении и процессе (и праве), это признание сконструированности социального мира, а не его данность»^[16].

Тема сингулярности нуждается в специальном рассмотрении^[17]. «“Сингулярность” — это исходно чисто математическое понятие, оно означало перегиб в движении кривой, то есть резкое изменение характера ее движения. Это математический образ резкого перегиба, изменения в характере развития человечества… Сингулярность — это необратимый и необходимый резкий переход в какое-то новое качество» (К. Фрумкин).

Если максимально коротко, речь идет о постоянном ускорении циклов, этапов развития человечества. В период постмодерна (пост-постмодерна) изменения столь быстры, что где-то к 2035 году «кривая» развития может встать «вертикально» с непредсказуемыми последствиями^[18]. А прогресс станет недоступен для человеческого понимания — настолько высокими будут его темпы развития. В значительной степени это связывают с появлением искусственного интеллекта. Мы уже живем в периоде (растянутой, длящейся «точке») бифуркации, когда принципиально невозможно предсказать, «что будет дальше». Это, разумеется, относится и к нашему предмету. (Вот почему наивны вопросы: а как будет развиваться преступность? Что будет в ближайшие годы с убийствами, терроризмом, коррупцией?).

Трудно сказать, насколько реалистична и точна «Сингулярность» Р. Курцвайля (Raymond Kurzweil «The Singularity is Near»), но очевидно, что технологии постмодерна развиваются по экспоненте, и человечество ждет или немыслимый сегодня, невероятный прогресс, или катастрофический конец… А может быть вначале одно, а затем второе… Вот как это видится одному из интерпретаторов предсказаний Курцвайля: «Грядут великие изменения. Созданные нашим разумом технологии изменят ход вещей в мире и это неизбежно. Мы навсегда забудем о старости и голоде, мы навсегда забудем о войнах и предрассудках. Мы станем едины со своими творениями и обретем такую власть над материей, которую цари прошлого не могли вообразить даже в самых смелых психоделических мечтаниях. Или мы погибнем, от рук себе подобны или от рук своих творений. Сегодня все еще зависит от нас, от наших действий и решений…»^[19]. Зависит ли?…

Наконец, нельзя не отметить, в частности, в связи с полипарадигмальностью современной науки (если она еще все же жива), упомянутую монографию А.З. Рыбака «Криминология в человеческом измерении». Она «посвящена принципиально новой методологии криминологических исследований, основанной на открыто-системном подходе». Автором используются нейробиологические, психологические, социологические методы и теории в построении своей оригинальной концепции с непосредственными выходами на криминологические проблемы.

Большое значение в изучении преступности (что бы под ней ни понималось) принадлежит эмпирическим исследованиям, использующим различные методы (анализ статистики, анализ документов, опросы населения и отдельных его групп, интервью, наблюдение, эксперимент, а также психологическое тестирование^[20]).

Все большую роль в нашем цифровом мире приобретает математический анализ предмета неокриминологии. Помню, как на одной из ежегодных европейских криминологических конференций молодой криминолог из Германии математически показал неэффективность наказания (в конкретном регионе за определенный промежуток времени).

В России математическими методами исследования хорошо владел Г.И. Забрянский^[21], применяли Д.А. Ли, О.А. Олькова, И.С. Скифский, Э.Г. Юзиханова^[22]. Наиболее совершенно ими владеет и применяет С. Г. Ольков^[23].

Примечания

8

Рыбак А.З. Криминология в человеческом измерении. — М.: Юрлитинформ, 2020. С. 239.

9

См. также: Гилинский Я. Девиантность в обществе постмодерна. — СПб: А летейя, 2017. С. 22–24.

10

Ferrell J., Sanders C. Cultural Criminology. — Boston: Northeastern University Press, 1995; Ferrell J., Hayward K., Young J. Cultural Criminology — SAGE, 2008; Presdee M. Cultural Criminology and Carnival of Grime. — L.-NY: Routledge, 2000.

11

Гилинский Я. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 4-е изд. — СПб: Алеф-Пресс, 2018. С. 19–24.

12

Ядов В.А. Современная теоретическая социология. — СПб: Интерсоцис, 2009. С. 20.

13

Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. — СПб: Алетейя, 1998. С. 96.

14

Henry S., Milovanovic D. Constitutive Criminology. Beyond Postmodernism. — SAGE Publications, 1996; Milovanovic D. Postmodern Criminology. — NY-L.: Garland Publishing, Inc., 1997.

15

Назаретян А.П. Нелинейное будущее: сингулярность XXI века как элемент мегаистории // Век глобализации, № 2, 2015; Kurzweil R. The Singularity is Near: When Humans Transcend Biology. — NY: PG, 2005.

16

Честнов И.Л. Постмодернизм как вызов юриспруденции // Общество и человек, 2014, № 4 (10). С. 47–48.

17

Назаретян А.П. Указ. соч.; Назаретян А. П. Нелинейное будущее. Мегаистория, синергетика, культурная антропология и психология в глобальном прогнозировании. — М.: Аргамак-Медиа, 2015; Kurzweil R. The Singularity is Near: When Humans Transcend Biology. — New York: PG, 2005; Rees M. J. Our Final Century: Will the Human Race Survive the Twenty First Century? — New York: Basic Books, 2003.

18

См., например: Медведев С. Конец истории. // URL: http://www.svoboda.org/ a/27934174.html?ltflags=mailer (Дата обращения: 20.08.2016); Назаретян А.П. Нелинейное будущее: сингулярность XXI века как элемент мегаистории // ж. «Век глобализации», 2015, № 2; Фрумкин К. Сингулярность. Образы «пост-человечества». — М.: Алгоритм, 2016.

19

Ромул М. Сингулярность действительно близко // URL: http://novadeus.com/wp-content/uploads/Singularity.pdf. С. 49. (Дата обращения: 19.04.2018).

20

Подробнее см.: Гилинский Я. Криминология. Указ. соч. С. 25–29.

21

Забрянский Г.И. Наказание несовершеннолетних и его региональные особенности (Статистико — криминологическое исследование). — М.: Рудомино, 2000; Он же. Методика статистического изучения преступности (введение в криминологическую статистику). — М.: РААиН, 2010.

22

Ли Д.А. Преступность в России. Системный анализ. — М.: Гелва, 1997; Он же. Преступность в структуре общества. — М. Русский мир, 2000; Олькова О.А. Сравнительный анализ преступности в России и Украине в советский и постсоветский период (1960–2013 годы). — М.: Юрлитинформ, 2014; Скифский И.С. Насильственная преступность в современной России: объяснение и прогнозирование. — Тюмень: Вектор Бук, 2007; Юзиханова Э.Г. Моделирование криминогенных процессов в субъектах Российской Федерации. — Тюмень: Вектор Бук, 2005.

23

Ольков С. Г. Математическое моделирование в юриспруденции, этике и девиантологии. — Тюмень: ТГНГУ, 2006; Он же. Биосоциальная механика, общественная патология и точная юриспруденция. — Новосибирск: Наука, 1999; Он же. Аналитическая криминология. — Казань: Познание, 2007; Он же. Юридический анализ (исследовательская юриспруденция). В 2-х томах. — Тюмень: ТГНУ, 2003 и др.