Криминология постмодерна (неокриминология)

Яков Ильич Гилинский, 2021

В монографии предпринята попытка представить основные особенности современного этапа развития науки криминологии в эпоху постмодерна – неокриминологии. Обосновываются авторские представления о преступности, криминогенных факторах, «личности преступника», социальном контроле над преступностью, включая наказание. Книга рассчитана на специалистов – криминологов, социологов, девиантологов, политологов, психологов, а также широкую читательскую аудиторию, интересующуюся проблемами преступления и наказания в современном мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава II

Преступность

2.1. Понятие преступности

Преступность — нормальное явление потому, что общество без преступности совершенно невозможно.

Э. Дюркгейм

Последние десятилетия большинству криминологов стало ясно: в реальной действительности нет объекта, который был бы «преступностью» (или «преступлением») по своим внутренним, имманентным, содержательным свойствам, per se. Преступление и преступность — понятия релятивные (относительные), конвенциональные («договорные»: как «договорятся» законодатели), они суть — социальные конструкты, лишь отчасти отражающие некоторые социальные реалии: некоторые люди убивают других, некоторые завладевают вещами других, некоторые обманывают других и т. п. Но ведь те же самые по содержанию действия могут не признаваться преступлениями.

Так, например, убийство — это умышленное причинение смерти другому человеку (ст. 105 УК РФ), тягчайшее преступление. Но ведь умышленное причинение смерти другому человеку это и подвиг, убийство врага на войне. Это же и профессиональная деятельность палача в странах, где, к сожалению, сохраняется смертная казнь. И это — легальное умышленное причинение смерти другому человеку, если совершено в состоянии необходимой обороны.

Студенты однажды заставили меня задуматься, назвав изнасилование деянием, которое всегда преступно. Мне пришлось вспомнить наличие сообщества, где это деяние входило в обряд инициации (когда девушек, достигших определенного возраста, пускают бежать, а через пару минут за ними устремляются молодые люди…). А jus prima noctis в феодальном обществе? И до сих пор в ряде стран изнасилование жены не считается преступлением.

Хищение (изъятие чужого имущества без согласия собственника) есть преступление. Но ведь существуют конфискация имущества (изъятие без согласия собственника) государством. Возможно изъятие имущества (денег) без согласия собственника по решению суда.

Осознание того, что многие привычные общественные явления есть ни что иное как конструкции, более или менее искусственные, «построенные» обществом, сложилось в социальных науках во второй половине ХХ столетия^[24].

Сказанное не означает, что социальное конструирование преступности совершенно произвольно. Государство «конструирует» свои элементы на основе некоторых онтологических, бытийных реалий. Так, реальностью является то, что некоторые виды человеческой жизнедеятельности причиняют определенный вред, наносят ущерб, а потому негативно воспринимаются и оцениваются другими людьми, обществом. Но реально и другое: некоторые виды криминализированных (признаваемых преступными в силу уголовного закона) деяний не причиняют вреда другим, или причиняют вред незначительный, а потому криминализированы без достаточных онтологических оснований. Это, в частности, так называемые «преступления без жертв», к числу которых автор этого термина Э. Шур относит потребление наркотиков, добровольный гомосексуализм, занятие проституцией, производство врачом аборта^[25]. В этих случаях жертвами являются сами субъекты соответствующих деяний.

О том, что законодатель грешит расширительным толкованием вреда, заслуживающего криминализации, свидетельствует тот факт, что, согласно букве уголовного закона многих современных государств, включая Россию, около 100 % взрослого населения — уголовные преступники (включая автора этих строк). Это, увы, очевидно для России. (И становится все очевиднее по мере бурной деятельности Госдумы…). Но и в ряде других стран ситуация не лучше. Так, по результатам нескольких опросов населения в США, от 91 % до 100 % респондентов подтвердили, что им приходилось совершать то, что уголовный закон штата признает преступлением (данные Уоллерстайна и Уайля, Мартина и Фицпатрика, Портфельда, и др.).

Между тем, преступление не является чем-то естественным по своей природе, а суть социальный конструкт, и по мнению Бенедикта Спинозы (1632–1677): «В естественном состоянии нет ничего, что было бы добром или злом по общему признанию… В естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, и где каждый должен повиноваться государству. Таким образом, преступление есть не что иное, как неповиновение, наказываемое вследствие этого только по праву государственному; наоборот, повиновение ставится гражданину в заслугу»^[26]. Спиноза здесь ошибается только говоря об «общем согласии». Государство (власть) решает по-своему.

Позднее П. Сорокин напишет: «Нет ни одного акта, который бы по самому своему содержанию был уголовным правонарушением; и акты убийства и спасения, правды и лжи, кражи и дарения, вражды и любви, половой разнузданности и воздержания и т. д. — все эти акты могли быть и были и преступлением и не преступлением в различных кодексах в зависимости от того, кто их совершал, против кого они совершались, при каких условиях они происходили. Поэтому причислять те или иные акты по самому их содержанию к уголовным правонарушениям… задача безнадежная…»^[27].

И хотя применительно к нашему предмету такое осознание было присуще еще Древнему Риму (ex senatusconsultis et plebiscitis crimina exercentur — преступления возникают из сенатских и народных решений), однако в современной криминологии признание преступности социальной конструкцией наступило сравнительно поздно, зато сегодня разделяется большинством зарубежных криминологов^[28]. Это четко формулируют германские криминологи Х. Хесс и С. Шеерер^[29]: преступность не онтологическое явление, а мыслительная конструкция, имеющая исторический и изменчивый характер. Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность — социальный и языковый конструкт.

Об этом же пишет голландский криминолог Л. Хулсман: «Преступление не онтологическая реальность… Преступление не объект, но продукт криминальной политики. Криминализация есть один из многих путей конструирования социальной реальности»^[30].

Н. Кристи (Норвегия) останавливается на том, что преступность не имеет естественных природных границ. Она суть продукт культурных, социальных и ментальных процессов.^[31] А отсюда, казалось бы, парадоксальный вывод: «Преступность не существует» (Crime does not exist)^[32].

Подробно обосновывается понимание преступности и преступления как социальных конструктов, а также рассматривается процесс такого конструирования в Оксфордском справочнике (руководстве) по криминологии^[33].

Итак, «термин преступление есть ярлык (label), который мы применяем к поведению, нарушающему закон. Ключевой пункт — это порождение преступлений уголовным законом, который создан людьми. Преступление как таковое не существует в природе; это выдумка (invention) людей»^[34].

Все так. Равно как идеи культуральной криминологии (J. Ferrel, D. Garland, K. Hayward, J. Young)^[35]. Преступность — порождение культуры, непременный элемент культуры, равно как средства и методы социального контроля над преступностью. Но не пойти ли нам дальше? Точнее, вернуться к Э. Дюркгейму: «Преступность — нормальное явление, потому что общество без преступности совершенно невозможно». А теперь снова вперед: «преступное» поведение «нормально». Не в смысле — хорошо, а обычно, естественно, распространено. То, что общество (государство, власть) считает «преступным» совершается постоянно, всеми в едином процессе (потоке) нерасчлененной жизнедеятельности.

Более того, со времен Э. Дюркгейма (1858–1917) известно: «Преступность необходима; она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является, сами неотделимы от нормальной эволюции морали и права… Сколь часто преступление является лишь предчувствием морали будущего, шагом к тому, что предстоит!»^[36]. При этом Э. Дюркгейм ссылается на пример Сократа, приговоренного к смертной казни за идеи, опередившие его век.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

24

Berger P., Luckmann T. The Social Construction of Reality. — N Y: Doubleday, 1966.

25

Schur E. Crimes Without Victims. — Englewood Clifsf, 1965.

26

Спиноза Б. Избранные произведения. — М.: Госполитиздат, 1957. Т. 1. С. 554.

27

Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. С. 62.

28

Barkan S. Criminology: A Sociological Understanding. — New Jersey: Prentice Hall, Upper Saddle River. 1997; Caffrey S., Mundy C. (Eds.) The Sociology of Crime and Deviance. — Greenwich University Press, 1995; De Keseredy W., Schwartz M. Contemporary Criminology. — Wadsworth Publishing Co., 1996, pp. 45–51; Gregoriou Ch. (Ed.) Constructing Crime. — Palgrave Macmillan, 2012; Hester S., Eglin P. Sociology of Crime. — NY., L.: Routledge., 1992, pp. 27–46; Muncie J., McLaughin E. (Eds.) The Problem of Crime. — SAGE, 1996, p. 13.

29

Hess H., Scheerer S. Was ist Kriminalität? // Kriminologische Journal. 1997. Heft 2.

30

Hulsman L. Critical Criminology and the Concept of Crime // Contemporary Crisis. 1986. № 10, pp. 63–80.

31

Christie N. A suitable Amount of Crime. — NY-L.: Routledge, 2004, pp. 10–11.

32

Christie N. Ibid., p. 1.

33

Maguire M., Morgan R., Reiner R. (Eds.) The Oxford Handbook of Criminology. Fourth Edition. — Oxford University Press, 2007, pp. 179–337. См. также: Young J. The Vertigo of Late Modernity. — SAGE Publications, 2007.

34

Robinson M. Why Crime? An integrated Systems Theory of antisocial Behavior. — NJ: Pearson. Prentice Hall, 2004, p. 2.

35

Garland D. The Culture of Control. Crime and Social Order in Contemporary Society. — Oxford University Press, 2003; Garland D. The Culture of High Crime Societies. Some Preconditions of Recent «Law and Order» Policies // The British Journal of Criminology. 2000, Vol. 40, № 3.

36

Дюркгейм Э. Норма и патология. В: Социология преступности. — М.: Прогресс, 1966. С. 39–43.