Глава 2
Софья Палеолог сидела у широко открытого окна, под которым благоухал цветник. На ее коленях лежали ручные пяльцы, а она, поставив локоть на коленку, задумчиво глядела в даль, подернутую легкой синевой тумана. О чем думала она? О городе Мистре, где родилась и росла? Или о замечательной морельской земле, где ее отец, Фома-младший, брат константинопольского императора, был господарем небольшого государства? А может быть, о своей старшей сестре Елене, ставшей венгерской королевой и забывшей свою сестру и братьев. Или… да о чем может думать дева ее лет, живя в чужом городе? Да…
Ее думу прервал топот копыт и грохот колес. Здесь редко кто проезжал. Софья, словно очнувшись, даже вздрогнула. За невысокой оградкой, где проходила мощеная дорога, она увидела знакомую карету. «Он», — без особой радости подумала она. «Он» был папским кардиналом, его правой рукой.
А совсем недавно, когда они бежали из Мореи от страшных османских полчищ на Корсику, он, Никейский митрополит, был ее… воспитателем. Но вскоре Виссарион уехал в Рим. Там он был хорошо принят и вскоре стал папским кардиналом. Вероятно, благодаря его заботам папа взял их под свою руку, и они оказались в Риме. При переезде на их корабль напали пираты. Ей, как и всей семье, грозила смерть по приговору главы банды. Но неожиданно за них заступился Бубон, известный на всем Средиземном море разбойник. Его, еще совсем молоденького, судил господарь Фома. Он отчего-то пожалел молоденького бандита с приятным лицом и наивным взглядом и не поленился долго наставлять его. У того даже показались на глазах слезы. «Ну вот!» — довольно вздохнул господарь и велел его отпустить. Увидев господаря, над которым была занесена кривая сабля, Бубон подскочил к палачу и отвел его руку.
— Ты Фома? — спросил он, тщательно вглядываясь в его лицо.
— Да, — ответил тот.
— Пусть живет! — повернувшись к главе и исподлобья глядя на него, властно и твердо заявил он.
Ссориться с таким известным бандюгой у палача не было желания. Он только спросил:
— Почему?
Тот ответил коротко:
— Я ему обязан жизнью.
Но драгоценности они забрали. Правда, Фома кое-что смог спрятать.
Это Виссарион помог Фоме выбрать этот двухэтажный дом со многими комнатами, где была даже своя банька с небольшим бассейном. Фома тогда пожаловался на нехватку своих средств, глядя на строение. Но Виссарион заверил, что папа хорошо поможет, если…
— Если? — поинтересовался Фома.
— Если господарь пожалует папе великую святыню — голову апостола Андрея.
— А откуда вам это известно? — удивленно спросил Фома.
— Каждый католик считает за честь верой и правдой служить папе, посланцу Бога на земле, — ответил Виссарион и добавил: — Папа чтит морейского господаря, спасшего святыню от надругательства ярых врагов христианства.
Что ж, пришлось преподнести святыню папе. И золотой ручеек побежал в семью Фомы. Но он иссяк с уходом господаря в иной мир.
Внезапное появление Виссариона обрадовало Софью. Правда, она была обижена, что он так долго отсутствовал.
Медленно, но все же истаял золотой запас в тайнике. Братья, Андрей и Мануил, встревожились: что им делать? Мануил предложил:
— Пока у нас есть деньги, надо ехать к дяде Димитрию.
Софья и Андрей были удивлены. Софья даже воскликнула:
— Мы предадим отцовскую память, если поедем. Ведь он же бежал от неверных, а ты предлагаешь вернуться? Нет! — Ее очи горели огнем, а весь вид был решителен и властен.
В этот миг она была неотразимо красива. Каждый из братьев невольно подумал: «Какая красавица!» И вот внезапно, точно услышав их голос, появился Виссарион. Будучи заядлым ловеласом, несмотря на свои годы, он лихо подскочил к Софье и, взяв ее руку, припал губами к белоснежной коже и недопустимо долго задержался с поцелуем:
— О Софья! — произнес он с пафосом. — Ты достойна быть королевой!
Вероятно, этим он хотел поставить ее вровень с сестрой.
— Как вы поживаете? — оглядывая братьев, спросил он.
Те замялись.
— А, понимаю! — воскликнул он и извлек из кармана ожерелье, камни которого вспыхнули на свету маленькими кострами. Их блеск ослепил присутствующих. Было ясно, что папа компенсирует им задержанные средства и думает об их далеком будущем.
— Прекрасная вещь! — воскликнул Андрей, принимая подарок.
Они долго им любовались, а потом Софья надела его себе на шею.
— Ну! — развел руками Виссарион. — Какая прекрасная у вас сестра!
Когда все налюбовались драгоценностью, ее вновь взял в свои руки Виссарион.
— Андрей, — обратился он к старшему, — ее надо надежно сохранить. Давай-ка сделаем это!
И они вдвоем удалились в соседнюю комнату, где было секретное хранилище. Андрей почему-то посчитал, что Виссарион свой человек и ему дозволено показать тайник.
Спустя месяц после посещения Виссариона Андрею понадобились деньги для оплаты взятых в долг товаров.
— О господи! — Он не поверил своим глазам. В тайнике было пусто!
На его крик прибежали брат и сестра. Их чуть не хватил удар: «Как жить?!» Когда они немного пришли в себя, решили направиться на Ватиканский холм к Виссариону. Но оказалось, что кардинал в отъезде. Об этом им сообщил монах. На вопрос «Когда он вернется?» тот только пожал плечами. Пока они еще сводили концы с концами. Софья пожертвовала своим кольцом с бриллиантом, которое подарил ей отец на десятилетие. Но они понимали, что жить так дальше невозможно. Придется продавать разные ценности, собранные семейством за долгие годы. Но против этого категорически была Софья. И тогда им пришлось продать дом, взамен приобретя скромное жилище. В подобных проживали тысячи и тысячи простых римлян. Очень часто с их губ срывалось: «Какая гадина обокрала нас? Кто же навел проклятое жулье? На кого думать? На слуг, которые живут в доме? Но они не знали о тайнике!»
— Может, кто подглядел? — предположил Мануил.
Андрей и Софья пожали плечами. Андрей со вздохом сказал:
— Ищи ветра в поле!
— Ничего, — произнес Мануил, — вернется Виссарион, он поможет.
Шли дни, а кардинала не было.
Он появился внезапно с возгласом:
— Вот вы где! — глядя через открытое окно.
Он вытер ноги о половик, и на пороге нарисовалась его худощавая фигура. Виссарион так и застыл в дверном проеме, обводя глазами старую, потертую мебель, стены в каких-то непонятных подтеках.
— Да-а! — протянул он, — что случилось?
Его глаза уставились на Палеологов.
— Нас… обокрали, — выдавил из себя Андрей.
— Да ты что! — воскликнул он, придавая лицу искреннее сочувствие. — Как это случилось?
Они пожали плечами.
— Негодяи! — вспылил он. — Да таких… на кого руку подняли! Но ничего! Я прибыл к вам с приятной, даже радостной вестью.
— С какой? — спросили они чуть ли не одновременно, но в их голосах чувствовалась такая неуверенность, какую можно встретить только у людей, крайне разочарованных из-за непрерывных несчастий и уже ни во что не верящих.
— Э… — загадочно произнес он, — я бы вначале что-нибудь перекусил. Да и в горле пересохло.
Все бросились исполнять его желание. Они собрали лучшее, что у них было. Но все же стол был беден: остатки рыбного пирога, кусочек мяса, жидко посыпанного зеленью, несколько небольших коврижек и апельсиновый сок, наполовину разведенный водой. Кардинал крякнул, но за стол сел. Налив в бокал сока, сделал несколько глотков. Отрезал малюсенький кусочек пирога и вновь отпил глоток напитка.
— Ну вот… отличный обед, — не то насмехаясь, не то, чтобы как-то их поддержать, сказал он, — а теперь я могу рассказать, с чем к вам прибыл.
Он рукой пригласил их сесть. Софье досталось место напротив кардинала. Его глаза забегали по ее прекрасному лицу с горящими карими глазами.
— Да… — словно опомнившись, произнес он и улыбнулся. — Софьюшка, ты готова стать… — Он замер, вперившись в нее глазами.
Она засмущалась от такого открытого взгляда и опустила голову.
— Но, — сказал он с каким-то сожалением, — королевы так себя не ведут!
— Королева? — не выдержал Андрей. — Какая королева? — спросил он, посмотрев на сестру и брата, словно они должны были ответить на его вопрос.
— Французская! — ответил за них кардинал.
Софья быстро подняла голову, ее глаза вспыхнули огнем.
— Кто королева? Я? — вырвалось из ее груди.
— Да, милая Софьюшка! Французский король Людовик задумал на тебе жениться и прислал к папе посла с этим предложением. А папа прислал меня к тебе, чтобы испросить твое согласие.
Эти слова заставили братьев живо обернуться к сестре. Они знали, что она ответит. Но их взгляды умоляюще смотрели на нее. В них можно было уловить вспыхнувшую надежду. А… вдруг! Всякое бывает. Взбредет ей в голову какая-нибудь дурь… А так… глядишь, и им что-то достанется.
— Да! Да! — Она выбежала из комнаты.
Все с облегчением вздохнули. Софья вбежала в свою комнату и упала на кровать. А в голове замелькали картины одна краше другой. Она увидела себя идущей в нарядном платье, с короной на голове, по огромному, ярко освещенному залу, а все в почтительности склонялись перед ней. А вот она на балу. Она танцует с королем… Или вот: знатный пир…
В дверь постучали. Стук прервал эти прекрасные видения. Вошли братья. Лица их пылали от счастья.
— Софьюшка! Дорогая! Пришел конец нашим мытарствам. Ты возьмешь нас с собой? Или поступишь, как Елена?
— Что вы, мои дорогие! Да как я расстанусь с вами?! Вы поедете со мной! Да мы вместе…
А тем временем Виссарион возвращался в папский дворец. Папа Павел просил по завершении переговоров зайти к нему. У папских дверей его встретил бывший Миланский епископ, ныне служащий при папском дворе.
— Он спрашивал о вас, святой отец, — с каким-то лукавством произнес старый знакомец.
Войдя, Виссарион застал папу за ужином.
В последнее время папа стал плохо себя чувствовать. Лекари, осмотрев его, порекомендовали перейти к постной пище и употреблять ее в умеренных количествах. Нездоровье заставило послушаться. На блюдах лежали отварная рыба и фрукты. В чашке — простокваша.
— А-а-а! — увидев входящего кардинала, произнес папа и толстым пальцем поманил к себе.
Виссарион сел в кресло, стоявшее около стола.
— Слушаю вас, ваше святейшество.
— Как поездка? — папа взглянул на него тяжелым взглядом.
«Болен он, что ли? — мелькнуло в голове кардинала. — Что-то с ним…» — подумал он и ответил:
— Все идет, как мы задумали. Золотого запаса у них нет. Из дворца перебрались в хижину. Сейчас она вне себя от радости. Как же! Французская королева! Да, умен и хитер епископ Збигнев.
— Старая лиса! — сказал папа.
Кардинал продолжил рассказывать о своей поездке:
— Другого нечего было и ожидать! Теперь надо подготовить Софью, чтобы она прониклась нашим желанием: заставить медведя принять нашу унию. Но думаю, пока рановато, ваше преосвященство. Нужно некоторое время. Иначе она может понять…
Папа руками взял кусок рыбы и, отломив кусочек, отправил его в рот. Проглотив, он вытер пальцы, губы и сказал кардиналу:
— Тут ты прав. Торопиться не будем. А как у нас в Московии? — И опять его тяжелый взгляд уставился на Виссариона.
— Да как… Пока нашли человека.
— Нашли? — зачем-то переспросил папа.
— Нашли, — вздохнул Виссарион.
Его вздох был понят понтификом.
— Ничего, ради такого большого дела нас Бог простит, — успокоил он своего кардинала и потянулся за следующим куском рыбы. — Ступай и зайди завтра поутру. Мне есть что тебе сказать.
Виссарион вышел, пожав плечами. «Что же он мне хочет сказать?»
На другой день, побывав на заутрене в церкви, направился к папе. По дороге на него наткнулся куда-то очень торопившийся монах. Глаза его были странно выпучены.
Монах даже не извинился и продолжил свой путь. «Что это с ним? — подумал Виссарион и вновь вернулся к неотступной мысли: — Так что же папа хочет мне сказать?»
В приемной комнате было много кардиналов. Увидев Виссариона, они расступились, а тот, не понимая причины этого собрания, прошел мимо, вошел в кабинет и увидел спящего, как ему показалось, папу Павла. Он сидел в том же кресле, в котором сидел вчера. Голова его лежала на боку, а цвет лица был странно бледен.
Это его поразило. Увидев папских лекарей, стоявших в стороне, он оторопел. В голове мелькнула мысль: «Неужели?..» Его стопы направились к ним.
— Что случилось? — спросил он.
Один из них, узнав Виссариона, ответил:
— Папы больше нет. Сердце… — Голос его был глух, и он с каким-то сарказмом добавил: — Да здравствует новый папа!
Виссарион посмотрел вокруг, подошел к креслу и бессильно сел.
