Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья

Юрий Сергеевич КАРАНИН

В некой аномальной зоне, перекрывшей Гиперпространство, пропала группа Звездочки. На ее поиски отправился Лучник. И снова не только Петля Времени вмешивается в его жизнь.Дизайн обложки – Сара Ковтун (Познань, Польша).Книги серии «Лучник»:«Холодное Солнце Драмины»,«Лабиринт»,«В ПАУТИНЕ ЗЕРКАЛ»,«Любый мой»,«Под созвездием Волка».

Глава вторая

У каждого своя дорога

1.От Тарраса одни неприятности

— Имейте хотя бы совесть. — Взвилась Рамита. — На человеке нет ни одного живого места. Он только-только начал приходить в себя, а вы его снова тянете в новую передрягу. Не отпущу.

— Да, никто его никуда не тянет. — Услышал Лучник смущенный голос Тарраса. — Просто нам, всего лишь, нужна консультация.

— Знаю я ваши консультации. — Не унималась Рамита. — В прошлый раз тоже была нужна консультация, а он пропал на три года. Ты, хоть, видел, каким его привезли?

— Каюсь, — виноват. Но без него, сама понимаешь, там такое бы началось.

— Вот-вот, и я о том же. Что опять-то стряслось?

— Пока ничего особенного. Так пустяки. — Но в голосе Тарраса Лучник уловил тревожные нотки.

И от Рамиты они, похоже, тоже не утаились:

— Ну-ка, ну-ка, говори, или я тебя и на сто шагов не подпущу к нему.

Лучник улыбнулся: Рамита легко могла такое устроить. Став Верховной жрицей Храма Рожаны, она очень изменилась. Поговаривают, изначальное неприятие правителями многих планет Конфедерации появления новой религии сделало ее одержимой. Она так активно внедряла новую, точнее, очень древнюю веру, что кое-где предприняли попытки покушения на ее жизнь. После чего в это дело пришлось вмешаться Верховному Трибуналу. И вершителям пришлось не только смириться с этим, но и самим подпасть под влияние новой веры. Еще бы! Это не Храм Марены, и не культ Кукулькана. Жизнь вдруг разом перестала быть пресной. Регулярные хороводы, озорные гульбища с теми же хороводами, кострами и прочими атрибутами прежней славянской жизни. Просто удивительно, откуда это? И сама Земля все еще оставалась закрытой территорией, а здесь такая древность, от которой дух захватывает.

В доме, видимо, что-то случилось, — настолько отчаянным был вскрик Рамиты:

— Почему ты сразу не сказал? Почему?

— Не успел. — Попытался, кажется, оправдаться Таррас.

— Когда она пропала?

— Месяц, по статике.

— Месяц? Может быть, ее уже нет в живых. — Рамита, похоже, была уже на грани истерики.

— Не буду излишне обнадеживать. — Услышал Лучник, уже вбегая по ступенькам крыльца. — Это непонятная аномальная зона. Привет, герой. Рамита говорит, что на тебе живого места нет, а ты цветешь и пахнешь. — Таррас начал, было свертывать прежний разговор, но Лучник нетерпеливо спросил:

— Кто пропал?

— Звездочка со своей командой: десять менталисток и столько же каксутов.

— Подожди, почему пропустили каксутов в аномальную зону? Они же не способны еще проходить аномалии.

— Они были на рейдере «Молот Ведьм». — Начал оправдываться Таррас. — Так решила Звездочка, — и Воррн не смог ее переубедить.

— Воррн про это знал? Как их потеряли?

— Давай, выйдем на улицу. — Замялся Таррас, но Рамита тут же раскусила его уловку:

— Что там еще за секреты? Что-то касается меня?

— Ну что ты? Просто закрытая информация Трибунала.

Не прокатило. Рамиту не проведешь!

— Таррас. Не увиливай. Чувствую, это касается и меня.

И Таррас сдался.

— Уже перед моим отлетом нас посетила Хранительница Ма. По ее сведениям, с аномалией тесно связаны ваши старые знакомые. Есть предположения, что скоро по Храму Рожаны будет нанесен массированный удар. Не только в пространстве, но и во Времени.

— Пропажа Звездочки как-то связана с этим? — Спросил Лучник.

— Не знаю. На том участке в последнее время пропало более десятка рейдеров.

— И вы после этого отправили туда Звездочку? — Ужаснулась Рамита.

— Подожди, Рамита. — Обиделся Таррас. — Для нас, если честно, нет большой разницы, кто там погибнет. Не следует считать Звездочку неразумным ребенком. Она, как и ты — боевой маг. И все, кто отправился с нею — боевые маги.

— Как ты можешь так говорить, Таррас? — Вышла из себя Рамита. — Это же…. Да, ну вас. — Рамита выбежала из дома.

— Вот, так я всегда. Никак не научусь говорить толково.

— Ты, и вправду, сказал не то. — Не стал оправдывать его Лучник. — Это же…

— Да, знаю я. Ты думаешь, мне легко? Из того десятка рейдеров четыре наших. Полторы сотни десантников…

— Зачем там десантники? Что-то уже прояснилось?

— Скорее, запуталось. За год с небольшим, — естественно, статика, — в сторону Солнечной системы совершено несколько выбросов энергетической массы. Попытки перехватить их ничего не дали: они, просто на просто, мгновенно истаивали в ловушках.

— Не пойму, зачем там десантники? — Повторил вопрос Лучник.

— Три усовершенствованные ловушки заблокировали массу, но команды рейдеров погибли.

— А масса?

— Ушла, но уже после гибели команд.

— Почему вы решили, что десантники смогут ее удержать?

— На третьем рейдере был десантник. Он остался жив, хотя за его состояние — все еще, огромная тревога. Он удерживал зверя несколько суток, пока тот не выбил аварийный люк и не вывалился в открытый космос, где и погиб.

— Хм. — Лучник нетерпеливо прошелся по комнате. — Если зверь погиб в космосе, то, как он смог бы долететь до земли?

— Если бы у меня были ответы на твои вопросы, то я бы не появился здесь.

— Ты уверен, что я смогу чем-то помочь? — Лучник резко остановился напротив Тарраса.

— Не знаю. Поверь, не знаю. Но я не могу сказать, что я против этой твоей миссии.

— Вот, как?

— Да, вот, так. — Таррас пребывал немного «не в своей тарелке», но был необычно тверд в своем мнении. — Но позволь сначала рассказать любопытную историю.

— Внимательно слушаю. — Лучник никак не мог отделаться от некоторой обиды, — не за себя, конечно, — хотя и понимал, что выбор у Тарраса, как всегда, не велик.

— Обнаружились новые подробности появления Са Тала А Корна. Оказывается, он прибыл на планету в огненной капсуле. Догадываешься, откуда? С Терры, то есть с твоей Земли. И эта капсула истаяла у людей на глазах. Конечно, впоследствии, в это никто не верил. Наверное, об этом факте забыли бы, но нашлись несколько ученых, которые, все же, поверили, и зафиксировали сей факт на золотой пластинке, которая среди прочих оказалась на «Ветре». Эти пластины совсем недавно частично расшифровала группа Звездочки. И сказано было на одной из пластин, что эту капсулу создал некий призрак — друг Са Тала.

— Что еще было на той пластине? — Неожиданно для себя взволновался Лучник.

— Я же сказал, что слишком много непонятного, начиная с самого призрака. Какие-то возвратные кристаллы, ключи, Враново болото. Причем, про это болото говорится на трех, либо четырех пластинах.

— Вероятно, это, всего лишь, легенда…

— Возможно, но я так не думаю. В то время легенды не записывали на золотых пластинках, хотя, честно говоря, — это не самый лучший способ сохранения информации.

— Когда ему лететь? — От дверей потерянным голосом спросила Рамита.

— Я этого не сказал. — Быстро отозвался Таррас.

— Когда ему лететь? — Повторила вопрос Рамита.

— «Молот» будет здесь дней через семь-десять. — Пришлось ответить Таррасу. — Прости меня, Рамита. От Тарраса одни неприятности.

2. Аномалия

Давненько Лучник не был на «Молоте», хотя все еще числился его капитаном. После известных событий надобность в оперативных вмешательствах сведена к минимуму, а топливо для движителей рейдеров — все еще, очень дорогое удовольствие.

— Рад приветствовать вас на борту «Молота», капитан Лучник. — Весело прозвучал голос Кригуса. — Команда готова к выполнению любой задачи.

— Спасибо, Кригус. Я ни капельки не сомневался в этом. — Лучник прошел к Центральному мостику.

— Какие будут приказания, Капитан?

— По возможности, максимально близко подойти к Аномальной зоне. Опять же по возможности, найти следы рейдера «Молот ведьм» и его команды. Времени у нас мало, поэтому до определенного времени пойдем на высших уровнях.

— Капитан, можно вопрос? — Спросил Кригус.

— Конечно, сколько необходимо.

— Говорят, пропала Звездочка?

— Да, Кригус. Это ее команда была на «Молоте ведьм».

— Мы отыщем их, Капитан. — Но в голосе Кригуса слышалась скорбь и тревога — качество, не свойственное Супермозгам Супер рейдеров.

Увы, след рейдера так и не обнаружился. Ни в обломках разбитых рейдеров, ни среди вымерших корпусов рейдеров уцелевших. Могло ли это дать хотя бы какую-то надежду, Лучник пока не решил. Бумаги, которые вручил Таррас перед отлетом, не давали возможности приемлемой оценки реальности. Звездочка со своей командой должна была, всего лишь, ментально проникнуть в Аномальную зону и прозондировать ее.

Зона, по всем параметрам, была аномальной. Многое указывало на то, что это — объект «нормальной» материальной реальности. Каковой не должно быть в Гиперпространстве. Но она есть, и она блокировала все уровни Гипера в своем районе. Блокировала так, что путь в Солнечную систему через Гиперпространство в обозримом прошлом всегда был закрыт. Видимо, этим и объясняется то, что Земля выпала из Сети космического общения и развития. Конечно, имелись и иные пути, но они были дороги и неэффективны. И только пираты не гнушались ими.

Долгое время Зона никак себя не проявляла. И с этим смирились, отдав земные цивилизации под патронаж Вентра. Зона долгое время не контролировалась, — Какой смысл контролировать то, что невозможно уразуметь. Вентр тоже не слишком усердствовал «в приобщении», — контрабанда, в том числе и людей, были, пожалуй, основным занятием вентранцев на Земле.

Но, нежданно-негаданно, Зона начала проявлять активность. В документе была отражена чья-то робкая попытка связать эту активность с появлением Лучника.

Лучник устало улыбнулся: «Сколько было таких попыток!».

Он был уже готов отложить досье, когда взгляд наткнулся на знакомое имя. Кукулькан. Бог-изгой.

Увы, снова ничего конкретного. Ну, и что с того, что его след потерялся в районе Аномальной Зоны? Как бы то ни было, Боги умеют запутывать следы.

А Безыменная? Лучник не поленился повторно перелистать досье. Ничего. Но Таррас же говорил о двух знакомых. Сын Тысячеликого? Вряд ли. Судьба сыновей Уриты, — странно, но Лучник вспомнил имя, которое он дал Безыменной, как только подумал об ее сыновьях, — конечно же, не известна. Но в то, что кто-то из них попал в Аномальную Зону, верится с трудом.

Да, и не до Кукулькана сейчас. Главное — Звездочка. Или Рамитарама. Или Рамита Ра Ма? Или Рамита?

И, вот, теперь-то Лучник по-настоящему испугался. Он вспомнил, с какой решимостью Звездочка повела «Молот возмездия» на замок Кот-д, Авур. А, что, если она и в Аномальной зоне решила воплотить в жизнь какую-нибудь легенду? Не это ли стало спусковым крючком к активизации Зоны?

Ни Лучник, ни Кригус не смогли проследить, когда след рейдера оборвался. Конечно, Высшие уровни быстро стирают следы, ибо все лишнее, в том числе и следы — угроза уровню. Оттого мгновенно выбрасывается с уровня все, что можно выбросить. Нет, конечно, след такого рейдера, как «Волосы Вероники», — Лучник пока не смог привыкнуть к тому, что рейдер переименовали в «Молот Ведьм№, — не так просто стереть немедленно, но прошло достаточно много времени, чтобы сбылась слабая надежда Лучника. К тому же супермозг его не был готов к работе на высших уровнях.

— Кригус?

— Да, Капитан?

— Как оцениваешь вероятность прохода Гиперпространства в районе Зоны?

— Вероятность не велика, но я готов рискнуть.

— Спасибо, Кригус, но я не о том. Корпусов нескольких кораблей не обнаружено. Не могли ли они пройти Зону?

— Трудно сказать. Во всяком случае, рейдеры пропадали и после того, как поставили ловушки на той стороне.

— А, как тебе версия, что Зона — это Формирователь Пространство-Время.

— Такая вероятность не исключается. Но тогда становятся нелогичными выбросы биомассы в сторону твоей Солнечной системы. Если бы зона имела формирователь, то…

И тут Кригус умолк. Надолго. В отличие от большинства искусственных разумов, Кригусу присуще образное мышление. Иногда оно мешает, но в большинстве случаев спасает.

Прошло немало времени, пока Кригус смог продолжить:

— Пожалуй, так оно и есть. Но механизм его действия мне не понятен.

— Почему прошли не все рейдеры?

— Знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

Лучник улыбнулся. Кригус нахватался у Сибурна и не таких выражений.

— И все-таки?

— Прошу прощения, Капитан Лучник…

Ну, да. Если дело дошло до формальностей, то….

— Не надо извинений, Кригус. Мне нужны, хоть, какие-то зацепки, даже самые невероятные.

— Я понял Вас, Капитан. Речь, конечно же, идет о Звездочке?

— Все верно, Кригус. — Ответил Лучник, и тут же почувствовал невероятную усталость.

— К сожалению, зацепок нет. Но соображения кое-какие есть. Аномальная Зона, как известно, — материальна. Это — раз. На ней есть жизнь. Это — два. Получается, это — планета. Но на таких маленьких планетах не бывает атмосферы, тем более что она находится под постоянным воздействием двух небольших звезд. Теоретически они давно должны были разорвать ее на части. Но этого не произошло. Значит, поле самой планеты настолько сильно, что она способна удержать свою атмосферу. Почему? На этот вопрос у меня нет ответа. И нет ответа на вопрос, как, и какая может существовать там жизнь?

— В последние ловушки попали звероподобные существа. — Напомнил Лучник.

— Это, всего лишь, физическая сторона. Причем, совсем не однозначная. А какова степень их развития?

Кригус умолк, предоставив Лучнику возможность подумать, но тот сразу же продолжил разговор:

— Почему они отправляли энергетические капсулы? Если это, действительно, энергетические капсулы?

— Все говорит за то, что это — они. Энергетические капсулы, как известно, изобрели малаи. И это было их наибольшим секретом. Если по выращиванию кристаллов — пантеонов, кое-какие сведения имеются, то сведения по капсулам отсутствуют вообще.

— Ты полагаешь, что там — малаи? — Лучник ощутил, как тревожный холодок проник в позвоночник.

— Не исключено.

— А, как — звероподобные существа? Это ведь не малаи?

— Малаи умели хранить тайны, но не от своих богов.

Чего боялся, то и открылось. Кригус, хоть, и косвенно, подтвердил опасения Лучника.

3. Выброс

Лучник проснулся оттого, что на рейдере что-то происходило. Маршевые двигатели работали на полную мощность, но Лучник почувствовал, что «Молот» движется назад.

— Кригус?

— Да, Капитан?

— Что происходит?

— Нас едва не втянуло в Аномальную Зону. Сейчас дрейф уменьшился до нуля, но по всем двигателям перегрузка. Прошу прощения, но я не мог вас разбудить. Что будем делать? Мы сожгли половину топлива, а луч все не ослабевает.

— Луч? — И решение пришло, — возможно, глупое, но решение.

— Кригус?

— Да, Капитан?

— Курс — на Аномальную Зону. Скорость — полная.

— Как? — Спросил Кригус, но тут же все понял.

Зона стремительно приближалась. И, странное дело, они увидели под собой белый, быстро приближающийся, город.

Глупо, но не плохая идея — ценой одного рейдера уничтожить Зону. И ценой жизни команды рейдера.

Команду Лучника слышали все — и ни одного возражения.

Как ни сильны были двигатели «Молота», но Зона обладала чем-то более мощным, — Рейдер выбросило в космос словно пылинку.

— Вы были правы, Капитан.

Но в ответ было молчание. И…

И сигнал о том, что шлюзовая камера центрального мостика открывалась.

— Капитан?

Молчание.

— Капитан Лучник?

Молчание.

— Кто-нибудь видел Лучника?

Молчание.

Все двигатели — СТОП! Все записи — на Центральный мостик.

Об этом, конечно, надо было догадаться, ведь говорили, что Лучник — малаи. Но Кригус был весьма смущен. Как получилось, что он просмотрел такое? В который уже раз он просматривал запись, — и не мог в это поверить. Едва на экранах показалось изображение города, как тело капитана Лучника начало окутываться золотистым туманом. При этом он, кажется, этого не чувствовал. Он, похоже, не чувствовал этого даже тогда, когда туман стал настолько плотным, что от Лучника оставались видны только контуры.

Энергетическая капсула! — Ахнули капитаны.

А потом они увидели невероятное. Капсула поплыла в сторону шлюза. И автоматика шлюза отработала безукоризненно. Если не принимать во внимание, что она не должна была выпускать чужеродный предмет.

А луч, отбросивший «Молот», казалось, был материален. Во всяком случае, он не пропал, а начал быстро втягиваться обратно, унося с собой капсулу с Лучником.

4. Ву

1

Разноухий хитрец снова обманул Ву. Конечно, не было особой необходимости гоняться за длинноухим хитрецом. Длинноухов в последнее время расплодилось столько, что стая Ву практически никогда не знала голода. К тому же расплодились и зоманы. Конечно, взять их непросто, но мясо их намного вкуснее, чем сладкое мясо длинноухов. И, все же, не брезговали квалты и их мясом.

Разноухий же снова вел себя нахально. Уже давно квалты перестали обращать на него внимание, — зачем охотиться на то, кого невозможно поймать, когда рядом столько менее хитрой пищи. А природа, казалось, специально наградила его приметной внешностью, — одно ухо этого хитреца было совсем белым, а другое — черным, в то время как во всем остальном он был таким же серым длинноухом.

Гонялся за ним только Ву. Знал ли этот хитрец, что для Ву это было игрой, но уходил от погони он каждый раз очень умело.

Но на сей раз разноухий попался. Ву удалось загнать его в тупик из двух полуразвалившихся стен, которые упирались в непроходимый барьер.

Наверное, Ву отпустил бы разноухого с миром, но тот удирал, словно не знал о непроходимом барьере.

И азарт погони охватил Ву, охватил настолько, что и он забыл об этой невидимой, но неприступной преграде.

Разноухий снова обидел Ву своим пренебрежением, и Ву прыгнул. Полет не должен быть таким длинным, но лапы почему-то все не чувствовали и не чувствовали под собой тверди. Зато, шерсть, кажется, вспыхнула. Но именно так и действует барьер. Ву однажды уже видел, как сгорело в барьере стадо обезумевших зоманов.

Его полет, все же, закончился. Мощнейшим ударом о землю. Ву не удержался на лапах, — и дважды перевернулся через голову.

Но он сразу же вскочил на лапы и тут же почувствовал, что вокруг был другой мир. Совсем чужой. Нет, и в его мире иногда можно было попасть в места с похожими запахами, но они, все равно, были иными, и… никогда не сулили ничего хорошего. В таких местах на лапах людей были длинные когти, а у некоторых были быстрые когти, которые умели далеко прыгать и пронзать квалта насквозь. После попадания в такие места стая, как правило, сильно редела. И всегда в стае находились квалты, кои, обвинив Ву, старались занять его место. Но эти трусы были слабее своего вожака, — и не решались в одиночку бороться за это место.

Что ж, теперь они возрадуются. Если Ву всегда находил выход из непонятных мест, то из-за барьера, как известно, никто никогда не возвращался.

От злости и обиды шерсть на загривке Ву угрожающе вздыбилась, но угрожать было некому.

Поскуливая от беспомощности, Ву пошел вдоль барьера, но так и не встретил ни одной, — ни свежей, ни старой, — тропы.

Желтое яблоко, дающее свет, полностью скатилось за горизонт, — и вдалеке, там, где стоят белые горы, вспыхнуло много огней. В его мире тоже есть такие горы, но Ву побывал у таких гор только раз, когда вожаком стаи был его отец. Это был, наверное, самый плохой день стаи.

И снова ВУ задал себе один и тот же вопрос: «Зачем отец повел стаю в эти горы? Разве там была еда?».

Еды там не оказалось. Зато, там оказалось что-то, подкидывающее над стаей яркие огни, несущие смерть и грохот. Тогда впервые за все время растерялся отец, — и стая заметалась по открытой местности, а огни легко рвали плоть затравленных хищников.

Наверное, они погибли бы все, но Ву услышал чей-то далекий призыв и увидел в непреодолимой преграде малозаметную прореху.

Стая не сразу отозвалась на его клич, но отозвалась.

Вышли не все. Совсем не все. Кто-то был убит горячей осой, кто-то не пошел вслед за самозванцем, — и вышли только один из трех, — всего полтора десятка перепуганных квалтов. Вышел и отец. Вышел, — и лег к ногам Ву, признавая его первенство, а вслед за ним лег весь остаток стаи.

Численность стаи восстановилась через много-много трудных дней. Когда же стая полностью признала нового вожака, отец выполнил закон квалтов — ушел в далекие горы, где, наверное, и нашел свою смерть.

Теперь стая снова, теперь — по глупости, лишилась вожака. Ву издал протяжный вой. И тут же земля ушла из-под ног, так же как и во время того злосчастного броска. Но на этот раз Ву удержался на лапах.

Странно, но, кажется, он снова попал в другой, еще один, мир. Свет погас совсем. Пропали белые горы, а ноздри Ву забила едкая пыль.

Светилось только одно странное пятно, но и оно стало очень быстро тускнеть.

И Ву совершил еще одну ошибку, непростительную для вожака. Он потерял всякую осторожность, — и потому потрусил к угасающему пятну.

На пути встретилось препятствие в виде не очень большой белой горы, — и в этот раз инстинкт квалта сработал. Ву тревожно оглянулся. Горы вновь засветились на том же самом месте. Но гора перед ним не светилась, и Ву, как ни напрягался, не чувствовал присутствие в ней другой жизни.

Он обогнул гору, и испуганно попятился назад, — тем, где только что было светлое пятно, шевелился человек. Вся шерсть Ву встала дыбом.

Это был человек, но он был странен. Все люди, которых прежде встречал Ву, всегда были одеты в шерсть. Иногда шерсть была удивительной, цветастой, как луг, когда земля просыпалась после длительной засухи, порой она была похожа на шерсть квалта, — и пахла так же, либо это была шерсть других животных, но на них всегда была шерсть. Этот же человек был совсем голым. И у него не было ни длинного когтя, ни странной лапы с быстрыми когтями.

Но это был чужой мир, — и люди, возможно, здесь такая же еда, как в его мире длинноухи.

Это было еще одной ошибкой Ву, — нельзя думать про еду, когда ты не идешь на охоту. А у квалтов врожденное табу на охоту на людей.

Ву замер в нерешительности. Жизнь квалтов трудна и многосложна. Они не охотятся на людей, но часто случается так, что они вынуждены нападать на своих извечных врагов. Причин для этого много, но только не…

Нельзя думать про еду. Нельзя думать про еду.

Ву оглянулся. Над белыми горами засветился сумеречный рассвет. Наверное, в этом мире тоже два солнца, и тоже, наверное, встают в разных местах. Скоро наступит день — время пригодное только для охоты на зоманов, которые при дневном свете слепнут намного сильнее, чем квалты.

Нельзя думать про еду, но как про нее не думать, если брюхо уже сводит от голода, а другой еды нет.

И Ву решился. Он всегда отличался от других квалтов длинным и мощным броском, перед которым устоит только редкий, очень сильный, зоман.

Уже в полете Ву увидел, что у этого человека тоже есть длинный коготь.

2

Холод достал-таки его. Кто он? и зачем он здесь? — человек, как ни старался, вспомнить не мог. Нет, такое уже случалось с ним, но это воспоминание не принесло облегчения. Как бы то ни было, но в тесной скорлупе было уютнее.

Додумать про скорлупу он не успевал. Все-таки хорошо, что у него сохранилась возможность чувствовать опасность! И тело сохранило умение мгновенно собраться в мощный кулак. Правда, он не был совсем уж уверен, что они у него остались.

Он потянулся к поясу, но пояса не оказалось. Не было и привычной удобной одежды. Впрочем, в том, что она была, он тоже не был уверен. Но не мог же он быть ни с чем?

Он пошарил рукой около себя, и не нашел ничего, кроме длинной рогатины. Он слегка удивился, что так легко вспомнил, как она называется, и медленно притянул к себе. Кажется, опасность слегка отступила, но была совсем рядом, хотя и не просматривалась.

Придерживаясь за рогатину, он сел, прижав подбородок к коленям. Он не понял, зачем так надо делать, но почувствовал, что опасность исходит с правой стороны, хоть, и не ясен был ее источник.

Слава богу, он не встал. Тень, метнувшаяся на него, была огромна, — и, если бы он стоял, смяла бы его в мгновение ока. Но он был готов к нападению, и успел направить рогатину навстречу тени, уперев конец в камень. Рогатина выдержала удар, — и это спасло ему жизнь.

Бросок тени был мощным. Всего скорее, это был волк. Зверь налетел грудью на рогатину, и, по инерции, взлетел вверх. Тут же сзади человека разлилось странное искрение, — и зверь исчез в искрящейся дымке.

***

Менять что-либо было поздно. Он больно ударился грудью о длинный коготь. Дыхание Ву разом перехватило, — и он не успел испугаться, когда взлетел вверх, а затем влетел в огонь. Нет, длилось это, всего лишь, короткие мгновения, но это были страшные мгновения. И даже приземлившись на свои четыре лапы, Ву долго не мог опомниться. Шесть дымилась, искрила и противно пахла. Но он был в своем мире. В своем добром мире. Найти же стаю будет не так сложно.

5. Чужое имя

Почему-то с исчезновением зверя исчезло и спасшее жизнь чувство опасности. Возможно, здесь волки — охотники-одиночки, но, все равно, нет никаких оснований для самоуспокоения. Хотя бы до того момента, пока не узнает, где он, и зачем? Где-то на задворках сознания проскальзывали некие знания, но они были настолько неявны, что и не стоило тратить силы, чтобы ухватить за хвост хотя бы одно из них.

Солнце еще не поднялось, но вокруг посветлело достаточно, чтобы можно было осмотреться. Впрочем, особо и осматриваться не пришлось. То, что он принял за лес, оказалось небольшим парком вокруг дома с внушительным куполом наверху. Человека немного смутило, что парк окружен высокой глухой оградой, что подталкивает на определенные сомнения по поводу волка. Впрочем, возможно, это и не волк, а сторожевой, либо бродячий, пес. Правда, это, отнюдь, не снимало повода для беспокойства. Пусть, это и пес, но он может вернуться.

Человек инстинктивно посмотрел туда, куда улетел тот, скажем так, хищник. А за оградой ничего не было, вернее, над ней нависало некое Ничто. Человек беспомощно оглянулся. Нет, с другой стороны просматривались очертания белого города. Далеко, но то, что там был город, — так, это, и «к бабке не ходи».

Человек вздрогнул. Слишком уж странно пробуждалась память.

И пробуждалось любопытство. Человек безрассудно шагнул в сторону Нечто.

— Ту эйдо ай куаруй ла амбре.

Он резко оглянулся. Неподалеку от него стоял, опершись на посох, человек преклонного возраста.

— Что?

— Ту эйдо ай куаруй ла амбре. — Повторил человек, после чего нагнулся, поднял камень, и легонько метнул его в Нечто.

Тут же последовала короткая, и не слишком яркая вспышка, — и обоих осыпала мелкая сыпь щебня.

— Леапарзаутахостопера?

— Что? — Не понял человек.

А его визави, видимо, начал о чем-то догадываться.

— Куаралапла?

А он только развел руками.

Лицо его визави сделалось сначала весьма задумчивым, потом заинтересованным, потом просветлело. Годов, конечно, эта метаморфоза на лице не убавила, зато, придала черты привлекательной лихости.

Он сделал приглашающий жест, следовать за собой, и, не дожидаясь согласия, направился к домику.

Последующие несколько дней, — настолько интенсивно заполненных, что он сбился со счета, — прошли за беспрестанным изучением языка.

И вот наступило время сносного общения. Узнав, что гость ничего не помнит, Аймар То, — так звали приютившего его ученого и придворного свободного мага, — очень сильно расстроился, но, тем не менее, сохранил свою доброжелательность и гостеприимство.

А уже на следующий день последовало странное предложение:

— Два оборота Лоты назад мой сын ушел в Сумеречную зону. Ждать его возвращения уже бессмысленно, потому я объявляю тебя моим сыном Корном.

Какое-то подозрительное сомнение кольнуло сознание, но человек не мог не согласиться на предложение. Причин было несколько, но главная — та, что старику, как, оказалось, грозила опала из-за пропажи, — (или бегства?) — его сына. У Аймара То имеется довольно много недругов во Дворце, готовых в любой момент «свернуть ему шею». И среди них сама царица, которой сильно претила строптивость Почетного Мага. Но Аймар был сильным магом и любимцем народа, и только очень серьезный повод позволял сделать это. Предательство сына, пожалуй, могло быть таким поводом. В Сумеречную зону Корн ушел по заданию Совета Магии, но должен был вернуться не позднее предыдущего месяца. Вероятно, о нем забыли, было, но вчера вдруг вспомнили. Царица не сумела открыть Обратную Дорогу, хоть, и обещала это, — и теперь требовалось найти виновного.

— А чем занимался ваш сын?

— Последнее время он вырубал на плите заклинание на дракона, охраняющего Заветный Кристалл. Его еще кое-кто называет возвратным камнем. Ты, думаю, ее видел во дворе. У Корна не хватило нескольких рун, потому он и отправился в Сумеречную зону.

Аймар То тяжело вздохнул, — и на этом разговор оборвался. Корн вышел во двор. Там, действительно, стояла высокая плита с вырубленными незнакомыми знаками. Тут же валялись поржавевшие зубила и различные молотки.

И снова Корн почувствовал тревожное беспокойство. Кажется, где-то он уже видывал такие знаки?

— Ну, что, старик? Задание Ее Величества выполнено? — Послышался из-за домика грубый окрик.

— Нет. Мой сын не нашел требуемых рун. — Голос Аймара То обиженно дрожал.

— А мне кажется, он и не искал их. — Взвился голос гостя.

— Не пред тобой ли мне отчитываться, молокосос?

— Ах, ты!

Корн успел вовремя, — короткая плеть уже взлетела вверх.

Ноги коня вдруг подкосились, — и его седок рухнул наземь через голову коня.

Конь тут же вскочил, и помчался прочь. Свита приезжего, было, едко рассмеялась, но смех мгновенно оборвался.

— Ты — кто? — Неуклюже поднявшись и лихорадочно шаря у себя на поясе, угрожающе спросил дерзкий визитер.

— Как, ты не узнал моего сына, Шейруш? — Удивился Аймар То. — Неужели он так сильно изменился?

— Это уже не имеет никакого значения. Если он — Корн, то должен знать, что обиды я не прощаю.

— Это я знаю. — Поддержал игру «Корн». — Но о какой обиде идет речь?

— Ты… Ты… — И Шейруш удивленно замер. Он догадывался, что Корн каким-то хитрым приемом сшиб его с коня, но не мог понять, как, и потому не мог предъявить достаточного обвинения? Да, и признаться, что кто-то смог это проделать с ним, начальником Дворцовой стражи и одновременно тайного сыска, тоже не мог. Но, самое обидное, его падение видели Глон и Чарл, те еще болтуны. Надо полагать, что о его конфузе уже вечером будет знать вся столица.

— Ты напугал моего коня. — Наконец, кажется, нашелся Шейруш.

— Не могу поверить, что такой большой начальник имеет такого пугливого коня. — Как-то слишком уж лениво возразил «Корн». — Да, к тому же еще и строптивого.

— Ты поедешь с нами. — Недовольно скривился Шейруш.

— С какой стати. — Напрягся «Корн». — Мне нужно работать.

— Тебя ждет Ее Величество. — Шейруш уже приноравливался к посадке на вернувшегося коня.

— У тебя есть письмо царицы? — Вступил в разговор встревоженный Аймар То.

— Его везет визирь, но он опаздывает. — Стушевался Шейруш. — Мы встретим его на обратном пути, и твой сын получит письмо.

— Нет, Шейруш. Порядок — есть порядок. И твое особое положение не дает тебе права его нарушать.

Слишком уж вспыльчивым был Шейруш. Но на сей раз конь не пострадал. «Корн» ловко перехватил плеть, — и Шейруш последовал вслед за ней и снова через голову коня. Но его сабля при этом вернулась со спины на свое законное место, — и теперь-то Шейруш нашел ее.

Аймар То побледнел. Он, как и многие другие, знал, что Шейруш никогда не умел сдерживать свою ярость. Ходят упорные слухи, что от его рук погибло много человек, — и лишь его более чем тесные отношения с королевой позволили ему избежать наказания.

Но теперь произошло невероятное. Кончик сабли Шейруша оказался у его же горла.

— Остановитесь немедленно.

Корн, не убирая сабли от горла Шейруша, обратил взор в сторону ворот, куда въезжал на повозке человек в расшитом золотыми звездами халате.

— Что здесь происходит?

— Корн показывает прием боя, каковой увидел в Сумеречной зоне. — Ответил Аймар То, поспешно помогая гостю спешиться. — Приветствую тебя, великий визирь.

— Брось, Аймар. — Небрежно отмахнулся рукой гость. — Нам ли придерживаться этих церемоний?

— Как же не придерживаться, если ты привез письмо королевы на арест сына. — Насупился Аймар То.

— Кто тебе такое сказал? — Удивился визирь. — Этот что ли? — Он, не скрывая небрежения, кивнул на Шейруша. — Перегрелся, наверное, на солнышке. Ее Величество, конечно, интересовалась, как идут у вас дела, но особо не торопила.

— Нашлись ли недостающие руны? — Обратился визирь к Корну.

— Увы, нет. — И Корну пришлось на ходу выдумывать оправдание. — Я же не мог открыто искать их.

— Но та плита, говорят, стоит открыто. — Визирь пытливо оглянулся на Шейруша.

— Открыто. Но она, всего скорее, стоит там так давно, что глубоко вросла в землю, — и нужные руны находятся как раз там.

— Это так? — Сердито спросил визирь Шейруша.

— Кажется, да. — Неуверенно согласился тот.

— Что еще удалось выяснить?

— Пока не знаю. Но есть подозрение, что в тексте имеются ошибки. — Вырвалось у «Корна». И его слова, надо сказать, потрясли и визиря, и Аймара То.

— Этого не может быть. — В один голос воскликнули оба. — Текст был подлинный.

— Возможно, кто-то специально сделал ошибку. — Снова само собой вырвалось объяснение.

— Пожалуй, так оно и есть. — И Аймар То, кажется, забыл про незваных гостей трусцой побежал на задний двор. И визирь поплелся следом.

Битый час они водили руками по плите, сравнивая текст с текстом на полуистлевшей бумаге. И, наконец, прекратили бесплодные попытки. Текст был старинный, давно вышедший из обихода из-за своей сложности. Увы, маги, которые могли бы вытащить его смысл из небытия, после известных событий были изгнаны их столицы и забыты.

Попытки-то прекратили, а сомнения, — да, что там сомнения!? — остались.

С этими сомнениями и отбыл визирь, весьма неохотно отказавшись от обеда.

Проводив гостей, Аймар То вернулся на задний двор, и испытующе посмотрел на «сына».

— Почему ты решил, что в тексте есть ошибки?

— Честно говоря, я сам не знаю, почему так сказал. Я же и видел-то его, кажется, всего пару раз.

— Так, ты был в Астарторане?

«Сын» молчал, и Аймар То повторил:

— Ты там был?

— Мне кажется, нет. — Понурился «Крон». — Нет. Я не знаю, где видел текст. И, по-моему, очень давно.

Аймар То утешающе похлопал его по плечу, и, потерянно, пошел в дом.

— Территогудракомошамаетамьеалакондо.

Пораженный, Аймар То резко остановился.

— Кумиранагудракомошаросто… росто… росто. Это, точно, не та руна. — Возбужденно показывал на плиту «сын». — Тут должна быть, кажется, руна «Пта».

— А что здесь написано?

— Не знаю. Возможно, «Все держащие боги открывают эту дверь…». Нет, я не уверен.

— Не торопись, сынок. У меня, кажется, есть очень древняя книга. Может быть, она тебе поможет?

Старинная книга, извлеченная из шкатулки, оказалась еще более ветхой, чем тот клочок бумаги. Текст, нанесенный на рассыпающиеся в труху листы, был еле-еле различим, но «Корн» усердно всматривался в замысловатые фигуры. Увы, ничего не выходило, и он готов был постыдно сдаться.

Пытаясь возвратить книгу на место, он наткнулся взглядом на тусклый и, наверное, не менее древний, чем книга, перстень с необычным кристаллом слегка розового цвета.

Ему на миг показалось, что перстень этот очень знаком, но он поспешил отвергнуть глупую мысль. И, все же, рука, как бы, сама потянулась к интересной находке. А перстень тоже, как бы сам, наделся на палец. «Корн» тут же устыдился свое выходки, но, как ни бился, перстень с пальца так и не смог снять. За этим занятием его и застал Аймар То.

— Этого не может быть. — Растерянно прошептал старик. Он как-то разом обессилел, и безучастно опустился на скамью.

— Вам плохо? — Бросился к нему «Корн».

— Ничего. Скоро пройдет. — А сам не отрывал своего взгляда от пальца, на котором был перстень.

— Я его сейчас сниму. — Пролепетал «сын».

— Нет. Не надо. — Остановил его Аймар То. — Видимо, он дождался своего хозяина. — Прошептал он устало.

— Кто? — Не понял «Корн».

— Дракон Пта Са. — Аймар То, наконец, оправился от потрясения. — И… перстень.

6. Сказка?

Сказка ложь, да в ней намек.

То, что рассказал Аймар То, действительно, больше походило на сказку, нежели на легенду, которую все знают, но устали в нее верить.

Астрологи денно и нощно пребывали в обсерватории, пытаясь как можно точнее вычислить орбиту космического посланца. И каждый день их расчеты звучали, как приговор. Еще бы:

а) всего скорее, метеорит не разминется с Террой,

б) его размеры таковы, что все живое на Терре погибнет в течение нескольких дней.

в) если метеорит не разминется с Террой, то его удар придется по территории, которую занимает их народ.

Оставалось только одно: молить богов о легкой смерти. Малаи — не драконы, — они не могли летать высоко, тем более, летать на другие планеты. Нет, когда-то они умели летать, но время было неумолимо, — и люди были наказаны за свое высокомерие. Летать сами они разучились. Хорошо еще, что некоторые малаи издревле дружили с драконами.

А, может быть, и не хорошо. Не все драконы были миролюбивы. Особенно, в период спаривания. Да, и после его, когда драконам требовалось много пищи, чтобы восстановить свои силы. Они уничтожали ближайшие деревни, а люди, как могли, уничтожали их. Впрочем, драконы, что дружили с малаи, были не так воинственны, как те, что обитали высоко в горах. Но и они были вынуждены находиться в состоянии войны с людьми, ибо, с земли — все драконы одинаковы.

Увы, астрологи не могли ничем порадовать своего вождя. Метеорит вел себя странно. Он часто менял траекторию движения и то выпускал хвост, подобно кометам, то терял его. Не радовали и драконы. Эти удивительные создания имели небольшой мозг при их огромном теле, но, при этом, обладали способностями, недоступными для более высокоразвитых людей. И, прежде всего, это — способность летать с планеты на планету. Увы, эти планеты были мало приспособлены для жизни, — а, значит, не имели еды.

Кому первому принадлежала идея, перейти в другое время, уже не скажет никто. Возможно, драконам, которые иногда, ни с того ни с сего, отправлялись в другое время, а потом возвращались назад.

Нет, то же самое могли делать и некоторые малаи, но только с помощью древней-древней пирамиды, возвышающейся на берегу большого озера. Но это получалось не у всех и не всегда.

Идея была безумной, но заманчивой. Конечно, переправить такую уйму народа — и есть безумие. Да, и как определить координаты прибытия? Когда земля снова будет пригодна для жизни?

Аймар То разволновался не на шутку, — словно сам присутствовал при тех событиях, — и резко оборвал свой рассказ. Сначала он как-то бессмысленно смотрел в одну точку, потом медленно закрыл глаза. И только ровное дыхание говорило о том, что он жив.

А Корн не решился потревожить его сон, и осторожно поднялся со своего места.

— Некоторые старинные книги говорили, что в том, что произошло дальше, виновен сын вождя Са Тал. — Вдруг сказал Аймар То, все так же не открывая глаз. — Вопрос, конечно, спорный. Но без его открытия все могло пойти иначе.

— А что произошло? — Корн вернулся на свое место.

— Малаи почти никогда не летали в будущее. Сам понимаешь, почти никогда — не означает «никогда». Он-то летал и туда, и сюда, тем более со своим драконом Пта.

То, что они нашли, повергло всех в ужас. Там, где жили малаи, оказалась глубокая яма, на дне которой было пекло мертвой пустыни. Конечно, ему никто не поверил. И, если бы он не был сыном вождя, ему немедленно отрубили бы голову.

Но слово было сказано, — и это в корне изменило судьбу малаийцев.

Споры, как ты понимаешь, уже были жаркими, хотя никто не знал, как переместить столько народа во времени. А тут еще оказалось, что их, все равно, ожидает ужасная смерть.

Я, наверное, забыл сказать, что безжизненная пустыня была столь огромна, что всем было понятно, что и сбежать со своего насиженного место, все равно, не удастся.

А последний день приближался.

7. Вызов

— Эй, вы там? — Грубый окрик от ворот вынудил немедленно прекратить беседу.

Аймар То и Корн поспешили наружу.

У ворот нетерпеливо прохаживался Шейруш. Увидев спешащих хозяев, он криво усмехнулся:

— Думаю, вы знаете уже, что после посевной начнется время Отбора. По этому поводу царица собирает Совет. Придворному ученому надлежит на нем быть. Вот письмо царицы Астарты.

— Передай, что непременно буду. — Довольно сухо ответил Аймар То, бегло пробежав глазами письмо, писанное самой царицей, и повернулся, чтобы уйти.

— Это еще не все. — Скатился до высоких нот голос Шайруша. — В прошлый раз твой сынок оскорбил меня. Сильно оскорбил. Время Отбора уже объявлено, потому я не могу устроить Поединок Чести немедленно. Но он состоится, в Пятом Круге Отбора. Вот мой официальный вызов. — И он бросил к ногам Корна какой-то знак.

— Мой сын не должен участвовать в процедуре Отбора, ты это знаешь.

— Это вызов, старик. И он утвержден королевой.

— Он будет отменен советом. — Торжественно пообещал Аймар То.

— И все узнают, что твой сын — трус. — Захохотал Шейруш, ловко вскочил на коня, — и умчался прочь.

— Мой сын не умел обращаться с оружием. — Тревожно проговорил Аймар То, когда Шейруш скрылся за ближайшим поворотом.

— А что мешало ему научиться? — Необдуманно веселым голосом спросил «сын».

— Слишком много он занимался книгами. — И, немного помолчав, Аймар То добавил. — И, пожалуй, был трусом. Я все еще удивляюсь, как он решился отправиться в Сумеречную зону.

— Я поговорю с королевой. — С нескрываемой скорбью в голосе закончил Аймар То.

— Нет. — Решительно возразил Корн. — Я не позволю позорить ни ваше, ни свое имя.

— Нет равных ему в фехтовании. В Пятом Круге Отбора он всегда побеждает. — Горечь в голосе Аймара То так и не исчезла.

— В который уже раз слышу про Пятый Круг Отбора, а что это такое, не представляю.

— Поговорим вечером. А мне надо отправляться на Совет. Не люблю опаздывать.

Аймар То вывел из ранее не замечаемой двери чудной предмет, слишком долго и тщательно на него усаживался, потом резво взмыл выше ворот и улетел в сторону города.

Корн остался один.

Минуло уже дней пятнадцать, пожалуй, как он оказался на этой планете. Полагать, что он — сын этого гостеприимного ученого не приходится, даже если предположить, что Сумеречная Зона изменила и его сознание. Нет, с этим миром он почти не знаком. Впрочем, и последнее утверждение не слишком обоснованно. Как можно судить о мире, когда провел эти дни в пределах ограды?

«Корн» бесцельно побродил по саду, постоял задумчиво около стелы с рунами, еще побродил по саду, и снова остановился перед стелой. Все-таки немного странно: он не знает этих рун, и, тем не менее, смог кое-что прочесть. Или, всего лишь, выдумал? Но он на все сто был уверен в своих словах.

Он присмотрелся к тексту. Нет, так и есть: «Все держащие боги доверили эту дверь дракону Пта…» Нет, на плите — не «дверь». Это…, это…, это — «Смерть». Такое, конечно, возможно, но он-то помнит, что здесь должно быть «дверь». Помнит? откуда? И почему Аймар То сказал, что Дракон Пта нашел своего хозяина?

И вдруг после последнего вопроса, «Корн» почувствовал резкий укол под перстнем, а затем щекочущее жжение. Он снова попытался торопливо снять перстень. Увы, это снова не удалось, зато, усилился зуд.

— «Дракон Пта нашел своего хозяина. И перстень тоже».

Ну, да, Аймар То сказал: «Дракон Пта». Нет-нет, он сказал: «Дракон Пта Са».

Дракон Пта Са. Пта Са Тал. Пта Са Тал А Корн…

«Корн» оторопел. Он…? Он — Са Тал А Корн. Это его настоящее имя. Или нет? Неожиданное открытие вызвало головокружение и свист в ушах. Но вместе с этим словно начала спадать с мозга пелена, в которой он пребывал все эти дни.

Но то, что он как бы увидел, только все усложнило. Не смогла память пробиться глубже неправдоподобно белого луча, пронизавшего металлическую скорлупу. Или это был меч? Конечно, меч. Он легко разрезал доспех Са Тала, рыцарский шлем, и прошелся острием по коже. Острой струей брызнула кровь, вскипая и вспучиваясь, заливая небольшое пространство скорлупы.

Удивительно, но луч не стал довершать начатое дело. Кровь перестала кипеть, зато, начала превращаться в розовый прозрачный шар. Но на этом время удивления не закончилось. Шар, закончив свои метаморфозы, — и сразу же покатился по лезвию луча. Пленника шара несколько раз перевернуло с ног на голову, и он испугался, что разобьется о скорлупу. Но и этого не произошло. Ощущения, конечно, были малоприятные, если не сказать, совсем неприятные. И непонятные. Что это было? Он ли прошел сквозь скорлупу, скорлупа ли просочилась сквозь его тело, царапая острыми вкраплениями не пригодные для такой процедуры клетки, когда-то представляющие его тело.

Нет, конечно, это быстро закончилось. Новая странность: вся одежда застряла в скорлупе. Впрочем, вряд ли, она защитила бы своего владельца от смертельного холода. Увы, такого холода не выдержит ни один, «уважающий себя организм», — лучше уж — спать.

«Корн», и в самом деле, спал, прислонившись к стеле. Таким его и застал возвратившийся Аймар То.

Ученый внимательно выслушал исповедь «Корна», но, вероятно, он уже и сам обо всем догадывался, потому вопросов не задавал, а, лишь, сказал:

— Полагаю, тебе пока нужно оставаться Корном, то есть моим сыном. Это будет лучше всем, тем более что ты, как бы то ни было, — Корн.

— Я согласен. Но мне надо как-то познакомиться со страной.

— Позволь уж мне немного отдохнуть с дороги, а больше — от Совета. А рассказать все я обязан уже сегодня, поскольку завтра тебе нужно быть в столице, точнее, у королевы.

— Как? — Опешил Корн. — Почему?

— Потому что ты — мой сын, — Аймар То чуть-чуть помолчал и добавил, — который только что вернулся из Сумеречной Зоны.

— Откуда ты знаешь про стелу в Сумеречной Зоне? — Корн, полагая, что Аймар То отдыхает, невольно вздрогнул от вопроса за своей спиной.

— Поверьте, Аймар То, что я ничего не знаю ни про стелу, ни про Сумеречную зону. Я ничего не знаю и про эту страну, И боюсь, что завтра все и раскроется.

— Все бы ничего, если бы королева не была волшебницей. — Горестно покачал головой «отец». — Сумеречная Зона, как правило, сильно меняет людей: часто изменяет память, либо, вообще, ее стирает. Кое-кто полагают, что опасно долго находиться уже непосредственно вблизи ее границы. Но это, всего скорее, происходит оттого, что Зона способна выбрасывать свои щупальца — белые лучи, — и с их помощью затягивать в себя неудачно оказавшихся там людей.

— А как из нее выбраться?

— А это совсем не просто. Бывают всего несколько дней в году, когда солнца становятся на одной линии. Два с одной стороны, и третье — с противоположной. Наблюдается это в течение короткого времени. Узнать это можно по удивительному свечению барьера, да по землетрясению, которое, как правило, происходит уже в конце Противостояния Солнц. Увы, большая часть попавших в Зону назад не возвращается.

— А почему ее называют Сумеречной?

— Ответов на этот вопрос несколько. В начале там была столица. Нет, более чем столица. Произошло это еще до моего рождения, потому и рассказывают то, что известно по немногим книгам, которые чудом остались с этой стороны. Впрочем, многие, что там, что тут, не слишком достоверны. Многие неоднократно переписывались в угоду власть предержащим, особенно, во время правления двух последних королев. Говорят, что где-то в старом Дворце сохранилась подлинная библиотека, но добраться до нее пока не могут.

Аймар То умолк, и долго-долго сидел с закрытыми глазами. Он, видимо, был где-то далеко-далеко, поскольку, когда открыл глаза, слишком удивленно посмотрел на Корна.

— Я не говорил, кажется, что переселились далеко не все? Говорят, не более тысячи человек. Возможно, больше, но не намного. В самый последний момент, когда Кристалл Рода уже начал «спеленывать» сознание людей, началась паника. Часть удалось вернуть, но в том-то и дело, что требовалась воля большого количества людей.

И тогда Са Тал и Пта призвали к переселению драконов. И драконы согласились.

То, что произошло дальше, разные книги рассказывают по-разному. Но все сходятся на одном: энергия кристалла была так велика, что вместе с людьми с «лица Терры» начала исчезать и земля. Все: сама земля, здания, вода, животные, птицы, рыбы. Вот, посмотри, как об этом пишет доктор Протасос. — Аймар То извлек с полки за невзрачной занавеской книгу в кожаном переплете. — Он один из немногих, кто не пошел на сделку с совестью.

Аймар То раскрыл довольно ветхую книгу на странице, отмеченной закладкой.

— «Я с ужасом в душе смотрел, как исчезает прямо предо мною все, что только что было моей страной. Вы видели, как тает горка сладкого песка, под которую пустили горячую воду. Да, что там? Это слишком упрощенно. Это всего лишь пересказ моего слишком посредственного ученика. Песок будет оседать в воду, и долго таять на ее дне. Здесь же все рассыпалось, крошилось, рушилось, истаивало. То, что было построено основательно, растворялось в небытии без особых повреждений, ветхие постройки крошились и рушились, как во время землетрясения. То, что происходило с людьми вокруг пирамиды с Родовым кристаллом, мне практически не было видно, а образовавшаяся трещина не позволила приблизиться к ним. А я должен был освещать все события. Я, все же, попытался это сделать. Это было моей ошибкой.

Здание, которое все еще держалось над трещиной в земле, и галереей которого я решил воспользоваться, начало исчезать подо мной подобно всему остальному. Меня подхватила неведомая сила и повлекла по незнакомым лабиринтам. Сначала я задыхался от непроглядной пыли. И мне стало очень страшно. Я всего лишь слабый человек, пылинка, коей так много было вокруг. Беспредельный страх обуял мной. Я рванулся, было прочь, и, всего лишь, усилил свои физические и душевные страдания.

Поверьте, мой страх был так велик, что я потерял сознание.

Когда же сознание ко мне вернулось, мне стало еще страшней. Я был, буквально, вмурован в небольшую нишу, которую беспрестанно потряхивало. Она покрывалась многочисленными трещинами, и я понял, что она вот-вот рассыплется. Но, удивительно, она держалась, — и мне стало казаться, что теперь мне суждено быть погребенным в ней заживо.

Я, наверное, очень сильно орал, — меня, несмотря на весь хаос, услышали. Мой «склеп» разбили, — и меня освободили. Но то, что творилось снаружи, оказалось не намного лучше.

Вокруг меня в потоках грязи барахтались люди и звери. Отовсюду слышались призывы о помощи, — и слышать это было тяжко, хотя не менее тяжко было помочь беднягам».

Аймар То перелистнул несколько совсем ветхих страниц.

— Ага, вот.

«Мне стало не по себе, когда надо мной клацнули челюсти дракона. Только чудо спасло меня от неминуемой гибели: кидаясь на меня, дракон не удержался на лапах, — и рухнул в грязевый поток, который, похоже, обрел уже силу и направление. Но этот поток уносил не только моего хищника, но и разные узлы с вещами, скот, людей.

Мне все время казалось, что твердь под ногами мнима, что в любой момент погружусь в ту самую пучину, уносящую чьи-то надежды и жизни. К счастью, этого не случилось. И я, увлеченный общим порывом, спас более десятка бедолаг из бурного потока. И, уже походя, выхватывал из того же потока различные узелки, узлы, доски, и прочие вещи, могущие помочь отчаявшимся людям.

Мы трудились, пока не стемнело. Легкие землетрясения лишь изредка сотрясали землю, — и усталые люди, хоть, и с опаской, но потянулись к уцелевшим домам, чтобы упасть бессильно на пол, — и забыться тревожным сном. Таким был первый день новой жизни».

В это трудно поверить, но Протасос описал все очень достоверно. У меня всегда мурашки бегут по коже, когда читаю эту книгу.

— У меня тоже — Согласился Корн. — Но вы хотели прочесть про Сумеречную зону.

— Извини, ничего не могу с собой поделать, — всегда увлекаюсь, как неразумное дитя. Сейчас найду. — Он принялся перелистывать книгу, не замечая, как крошатся под его пальцами листы. — Вот. Нет, не то. Снова не то. И это — не то. Ага, вот.

«Кто же мог подумать, что некогда союзники станут врагами. Первыми начали драконы. Растительная пища, хоть, и начала она расти удивительно обильно, им быстро приелась. Дикие животные были пугливы и осторожны, — и умело скрывались в густых кустах. Драконы принялись сначала нападать на домашний скот, а затем и на людей. И люди начали роптать и отказываться выходить на полевые работы. Тогда же стихийно организовалась группа охотников, и прежде относившихся к драконам с неприязнью.

Увы, остановить их не мог никто. Судьба старого вождя неизвестна. Впрочем, как и его сына, который должен был встречать народ в будущем.

Новый правитель племени, Сурануа, — а народ не стал избирать его новым вождем, надеясь, что либо старый вождь, либо его сын вернутся, — сам был противником драконов.

И первая битва людей с драконами произошла. Случилось это на пятьдесят седьмой день нового времени. Драконы проиграли, поскольку так полностью и не восстановили свою способность изрыгать огонь. Но бились они отчаянно. По различным подсчетам было убито от десяти до восемнадцати драконов. Но и охотников уцелели единицы. И люди, кажется, сошли с ума. Как только стали известны результаты первой битвы, разъяренная толпа направилась убивать и ручных драконов. Но это битве было не суждено произойти. Дракон Пта, который неотступно находился в малом Дворце возле Кристалла Рода, или Камня Крови, как иногда его называют, вовремя заметил опасность, и успел закрыть весь Дворец непроходимым барьером.

Толпа бесновалась, но пройти сквозь барьер не смогла. Но и драконы не смогли вылететь за пределы барьера.

И все же, гнев людей постепенно угас, — тем более что, хозяева ручных драконов были людьми влиятельными, — и драконы смогли вылетать за пределы барьера. Но люди не вернулись в свои Дворцы. Вернее, вернулись, чтобы перевезти камень для строительства новых жилищ возле вновь построенного Дворца. И только Главный и Малый Дворцы остались на своих местах.

Мирное сосуществование продлилось до следующего года. Но теперь первыми начали люди. Год оказался неурожайным. К тому же начал болеть странной болезнью домашний скот. И вину за это люди возложили на драконов.

К тому времени драконы вновь обрели свое главное оружие. Я, наверное, не сказал, что драконы легко проникали через барьер.

Пта уже не смог удержать сородичей от кровавой мести. Но он сумел предупредить людей.

Эта битва продолжалась семь дней и ночей. Драконы жгли деревни, уничтожали скот и посевы. И тогда против них поднялись прирученные драконы, оттого эту битву называют еще и битвой драконов. И эта схватка, говорят, уполовинила оба войска.

Я не знаю, что произошло внутри барьера. Но в одну из ночей люди увидели, как он начал переливаться всеми цветами радуги. Потом над ними взмыл дракон и провозгласил:

— Вы обидели нас, люди. И отныне мы покидаем вас. Ваш родовой камень будет сохранять Пта, — и пока он жив, вы можете надеяться, что выживете, нет, — никто не сможет предсказать вашей судьбы. Прощайте.

И люди увидели, как драконы один за другим начали взмывать в небо, и пропадать в серой дымке.

А после их отлета пространство внутри барьера словно бы покрылось туманом. И начались там частые и странные видения Дворцов, лесов. Кое-где выделись высокие красивые водопады, какие остались на земле. А возле них разгуливали диковинные звери».

Аймар То осторожно закрыл книгу. — С момента написания этой книги сменилось несколько поколений. Но эти видения можно наблюдать до сих пор. А сама Сумеречная зона значительно расширилась. Связано ли это с появлением третьего солнца? Возможно.

— А если Сумеречная зона поглотит все пространство?

— Не исключено. Не исключено. — Задумчиво повторил он. — Постоянная борьба за власть привела к тому, что на той стороне по той, или иной причине оказались многие сильные маги, впрочем, и некоторые волшебницы тоже.

Дом Астарты, создав своеобразную гармонию в обществе, его же и подмяло под себя. Любое развитие общества идет только так, как его представляет царица.

— А цари? — Удивился Корн.

— Цари? Увы, они оказались недальновидны. Вместо того, чтобы объединить магов и ученых, из-за боязни конкуренции, которая, естественно, существовала всегда, уже начиная с Локота, пошла постоянная травля и извод конкурентов. Ложные доносы стали едва ли не основным средством борьбы. Но превзошел всех Лупарх, который, кстати, не был истинным магом. Возможно, это и послужило толчком к беспощадной охоте на строптивых магов.

— Но маги ведь легко могли доказать свою невиновность?

— Доказательств особенно и не требовалось. Случился неурожай — виновны колдуны. Пала скотина — тоже они. Дикие звери загрызли пастуха — ответ все тот же. А поднять народ к отмщению — задача слишком легкая. И попробуй маг оказать сопротивление — месть будет очень жестока. И маги ушли: многие — за Сумеречную зону, но кое-кто — и в саму зону.

Последствия ухода магов сказались очень быстро, причем, на всем, ведь еще на Терре маги сполна подчинили себе силы природы. Оттого и процветало племя. Да, и здесь жизнь быстро вошла в норму, благодаря им. Ушел маг, опекающий артель хлеборобов, — стало некому «водить дождь», — и хлеб полностью вымок, либо, засох на корню. И народ снова зароптал, требуя вернуть магов.

Сменивший Лупарха Просокл либо не смог их уговорить, либо не пытался. Он, конечно, собрал кое-каких, еще не изгнанных, магов, но их Силы не хватило для коренных перемен. К тому времени продолжительность жизни людей возросла до двухсот, а порой и до пятисот лет. Не знаю, как это соотносится с продолжительностью жизни на Терре, но насколько велика была радость поднявшихся на вершину жизни, настолько сильна была ненависть тех, кто не смог выбраться из нищеты и бесправия. Особенно, женщин. Я, кажется, не сказал, что еще при Локоте была введена повинность для женщин. Каждая, достигшая детородного возраста, женщина должна была родить от хозяина ребенка, чтобы получить право иметь своих детей.

Конец ознакомительного фрагмента.