Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои

Юрий Погуляй, 2023

Император мертв. Империя расколота. Кто сядет на Звёздный Трон? Какие демоны вырвутся на свободу?Узнаем.

Глава вторая. Рэм Консворт

В дверь постучали. Рэм отвлёкся от шкворчащего на сковороде мяса, обернулся. Возможно, желание утолить голод чем-то вкусным оказалось лишним.

— Открывай, Порось, — прогромыхало из коридора. — Я знаю, что ты дома. Воняет.

Консворт аккуратно положил лопатку, снизил температуру панели. Покосился в сторону коллекции мечей, но идею схватиться за один из экспонатов отбросил. Холодным оружием он обращаться не умел и в целом считал его атавизмом, пригодным только для военных корпусов. Да, многие солдаты вооружены силовыми клинками, алебардами и прочим рубяще-режущим инструментом — и это понятно, потому что в борьбе с Ульем лучше отрубать, чем простреливать. Вот только в коридоре топтались не тараканы, а люди. Скорее всего не с пустыми руками. Адова канитель.

— Падаль тебя требует, Порось! Живее!

Кулак снова забарабанил по двери. Посетители уже казались недовольными.

— Где мне вас всех складывать? — буркнул Рэм, шагнул ко входу.

— Быстрее! — гаркнул второй голос, остановив дознавателя. Так, их двое. Это меняет дело.

Он огляделся. В жилых муравейниках трущоб окон не делают. Бежать некуда. Прятаться под кроватью тоже не вариант. Соображай, Рэм! Соображай! Ищи возможности.

Дверь содрогнулась от удара. Консворт сглотнул. Порядки тут любопытные. Весьма. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок и не обращая внимания на грохот. Били уже чем-то тяжёлым. Что делать? Что, адова канитель, ему делать?!

Когда преграда сдалась — Рэм встретил гостей с чашечкой чая в руках. Присев на край стола, в чужом халате, в чужой кухне, он постарался выглядеть максимально спокойным. Первыми в квартиру ввалились двое бритоголовых и татуированных мужчин с лицами, которые, наверное, и отмечать знаками банды не стоило — на них явственно недоставало интеллекта и хватало признаков, отличающих любителей всё решать силой. Один без глаза, у второго признаки многократно поломанного носа.

Третьим, наклонившись, вошёл чернокожий солокерец. Выпрямился, почти касаясь потолка головой.

— В вашем квартале любопытные манеры ходить в гости, — сказал Рэм. От запаха рот наполнялся слюнями. Он так старался, так мечтал о моменте, когда найденное в бандитском рефрижераторе мясо дозреет, покроется корочкой. Специй не пожалел, овощей порубил. Предвкушал как положит первый кусочек в рот. После концентратов это пища богов, не иначе.

Почему так вышло по-скотски?

— Ты кто? — спросил солокерец.

Рэм отпил из чашки, поставил её на стол. Запахнул халат, неторопливо произнёс:

— У вас проблемы, ребятки.

— Проблемы? — ощерился левый бритоголовый, со сломанным носом и когда-то порванной губой. И издевательски добавил: — У нас?

— Где Порось, шляпа? — сказал одноглазый.

Солокерец кашлянул, пресекая разговоры, терпеливо повторил:

— Ты кто?

— Возможно, ваш будущий друг, — Консворт с некоей расслабленностью прошёл к стулу, сел на него. — Возможно — враг. Зависит от вас. Я — дознаватель Дома Раскаянья.

Бандиты напряглись. Чернокожий гигант прищурился.

— Как видите, — Рэм раскинул руками, охватывая квартиру, — вашей компанией там заинтересовались. Но я могу сделать так, что про вас забудут. Не просто так, конечно.

— Где Порось? — спросил солокерец.

Консворт многозначительно поднял брови, и ткнул пальцем в потолок. Одноглазый даже голову задрал, будто пытался понять на что он указывает.

— Как думаете, много он расскажет? — поинтересовался Рэм. Солокерец шагнул вперёд, прикрыл за собой дверь с выломанным замком. Едва не задел головой светильник, встал над Консвортом. Сразу вспомнились не самые лучшие годы детства и отрочества. Считается, что выходцы с суровой планеты всегда отличаются массивным телосложением, а Рэму не повезло. Белая ворона Солокера. Тщедушный, жалкий гимнаст на соревновании мускулистых силачей. Ох, сколько пришлось вытерпеть, прежде чем повзрослевший Консворт покинул дикую планету.

Впрочем, жизнь среди тех, кто все решает руками, а не головой, и неспособность ответить на насилие — насилием, сделали его тем, кем он стал.

— Докажи, — сказал чернокожий. Присел на корточки, и его лицо оказалось напротив лица Рэма. Взгляд спокойных, умных глаз выдержать было непросто. Казалось, что гигант читает его мысли. Быстрая ложь обрастала деталями, а все знают — чем больше ты придумываешь, тем тяжелее потом не провалиться, забыв где наврал, а где правда.

— Мне надо поговорить с Падалью, — улыбнулся ему Консворт. — Мы можем быть полезны друг-другу.

— Докажи, что ты дознаватель, — проигнорировал чернокожий.

— Папа, смотри! Его по визору показывают!

Глубина его забери… Рэм едва не дёрнулся. Надо было выключить. Но он полдня ловил обрывки новостей среди нескончаемого потока повторов. Уши навострились отсекать не нужное, не замечать. И пока пальцы летали по консоли терминала Порося, Консворт поворачивался к экрану только когда слышал что-то незнакомое. Возможности у бандитского выхода в глобальное информационное поле были откровенно жалкие. Чужие слухи, чужие интерпретации. Рэм ненавидел журналистов, они всегда искажают правду. Истина только у калькуляторов, но доступ туда из общего поля не получить.

Солокерец поднялся, прошёл мимо и встал напротив визора. Обернулся, сравнивая человека с экрана с Консвортом.

— Не самый лучший мой снимок, — сказал бывший дознаватель. — Но, впрочем, достаточное же доказательство?

Папа вернулся к просмотру канала, бросил холодно:

— Они говорят, что ты мёртв.

— Думаешь, не врут? — хмыкнул Рэм.

Гигант повёл плечами. Хрустнула шея. Консворт успел разглядеть шрам на ней, скорее всего от имплантата. Работа грубая, значит кто-то из ушедших на тёмную сторону жрецов Медикариума.

— Сломайте ему ноги, — спокойно сказал Папа. Бритоголовые тут же двинулись к Рэму.

Дознаватель вскочил со стула. Одного он вырубит точно. Второго — уже вряд ли. Солокерец же потом размажет его в аккуратную лепёшку. И мясо, так вкусно пахнущее, пропадёт.

— То есть, тебе нужны враги в Доме Раскаянья, а не друзья? — протараторил Рэм, пятясь к стене с оружием.

— Я думаю ты лжешь, — Папа медленно повернулся к нему. На этот раз задел головой светильник, но невозмутимо отвёл его рукой в сторону. — Думаю, ты вне закона. Преступник. Здесь не было обыска. Его ботинки и сапоги его подстилки тоже здесь. Что ты с ними сделал?

— Эй! Преступник из дознавателей, здоровяк. Из дознавателей Дома. Наделённый Инсигнией. Который мог бы работать с Падалью. Много таких предложений поступает? — так быстро Консворт в жизни не разговаривал. Проклятье, он не умеет врать! Совсем не умеет. И почему не продумал с обувью?!

Он сорвал со стены меч. Одноглазый тут же выхватил ручной излучатель, игла нацелилась в голову Рэма.

— Положи, шляпа. На пол.

Так… Стало только хуже.

Солокерец поднял руку, останавливая бойцов.

— Порежешься. Лучше повесь на место, — по-отечески посоветовал он.

— Мне дороги мои ноги.

— Дороже жизни? — уточнил Папа.

— Может быть.

— Где Порось на самом деле? — солокерец неторопливо приблизился, взялся за клинок широкой рукой и отвёл в сторону, будто не чувствуя сопротивления Рэма.

— В соседней квартире, — признался Консворт, зачарованно наблюдая за бегущими по лезвию струйками крови. Папа смотрел по прежнем отстранённо, легким движением вырвал меч из рук дознавателя. — Так получилось. Он очухается завтра. Может послезавтра. Голова поболит ещё пару дней. Но, должен сказать, ваш товарищ первый полез.

Чернокожий кивнул. Бросил клинок на пол, а затем, не сводя с Рэма взгляда, медленно облизал разрезанную ладонь. Тронутый, значит. Многовато их развелось. Впрочем, может за ними будущее.

— Жди, — сказал Папа.

****

— Информация правит всем, — сказал Рэм, закончив долгую и немного жалкую речь. С выражением и намёком добавил: — Настоящая информация, а не то, чем кормят через визор и инфополе.

Падаль сидела напротив, закинув ногу за ногу. Слева от неё возвышался Папа, справа смуглый тип с мерзкими усиками. Больше никого в помещении не было. Консворт старательно смотрел в глаза предводительницы банды, часто сглатывая. Женщина была хороша собой. Очень хороша. Поэтому думать было сложно. В фантазии, промелькнувшей, когда в квартиру Порося вломились его «коллеги», всё выглядело иначе. Сотрудничество, партнёрство. Наверху он появляться не может, значит надо окапаться внизу. Встать на ноги. Начать жизнь с нового листа. Не самого, конечно, чистого.

Но сюда его вели по трущобным улицам не слишком церемонясь, с мешком на голове. Ноги то чавкали по воде, то встречали ступени. Под каблуками бетон сменялся стальными панелями. Вокруг гудел город, но никто и слова не сказал странной компании. Будто здесь это в порядке вещей. Такой конвой внёс коррективы в изначальные планы. Здесь он никто. Кусок мяса, пока ещё наделённый какой-то жизнью, что, в принципе, легко исправить. Утешало, что ему не показывали дорогу, значит есть какие-то шансы выбраться из передряги. Хотели бы грохнуть — вели бы так, в открытую. Или бы прикончили прямо в апартаментах незадачливого соратника по грубому ремеслу.

Когда мешок сдёрнули — с трудом удалось сдержать удивление. Предводителя уличной банды он представлял немножко по-другому. Что-то грозное, повидавшее множество уличных боёв. Или благородного дора в шикарном костюме, эдакого куратора тёмного мира, появляющегося в вонючих краях только по необходимости, а там, наверху — являющегося добропорядочным и уважаемым гражданином. Или маньяка с ирокезом, давно путающего реальность и мир прокхатовской дури. Да кого угодно, но никак не хрупкую девушку, с вязью татуировок по всему телу. Узоры заползали ей под юбку, струились в зоне декольте, покрывали руки.

Хотелось увидеть всю картину. Целиком.

Рэм закрыл глаза. Ему срочно нужны таблетки. Срочно.

В тёмном помещении, похожим на заброшенный цех или мастерскую пахло пылью. Роскошное кресло, в котором восседала Падаль, смотрелось в такой обстановке немного чуждо. Под вмурованным в пол стулом Рэма засохли нехорошие пятна. За стенами гудело.

Как много разных разговоров проходило в этом месте?

— Ты правда трахнул шлюху Ксеноруса? — сладко спросила Падаль.

— Никто не выживает после такого, — ответил Рэм. В памяти вновь заколыхались груди Сью. Да глубина ледяная… Соберись уже!

— Ты не ответил.

— Скорее она меня, — сдался он.

— Я хочу знать, как тебе удалось уцелеть после такого.

— Я тоже, — честно признался Рэм. Красивые глаза девушки потемнели.

— Резонное негодование, — развёл руками он. — Но я действительно не знаю. Предполагаю, что мне давали что-то нейтрализующее её токсин. Втайне как от меня, так и от шлюхи.

Падаль слегка пошевелилась, и усатый двинулся вперёд, наотмашь врезал по лицу Консворту. В шее что-то хрустнуло. Рэм с трудом сфокусировал взгляд на девушке. Перед глазами плыло.

— Так у нас диалог не заладится, — сказал он. — Последнее, что знал — выбьете. А я работаю головой. Меня нельзя по ней бить.

Второй удар, сильнее первого. Во рту появился солёный привкус. Рэм склонился, сплюнул кровь. Выпрямился, насколько позволял стул.

— Ладно, давай дальше. Может начну выдумывать подходящее, раз правда не устраивает. Долгие тренировки на Терадо, в школе Медикариума, подойдут? Укус бешеного псоглавца, из-за чего у меня теперь ускоренный метаболизм и по ночам я испытываю странное желание обоссать все окрестные кусты и сгрызть домашние тапочки? Если подумать, то ещё версий накидаю. Фантазия у меня богатая. Повеселимся!

Бах.

— Вспомнил, — выдавил из себя Рэм. — Вспомнил! Погоди… Я это… Охотник за шлюхами… Прибыл из будущего, чтобы остановить их распространение… Спец подготовка…

Бах.

— Ладно… — к горлу подкатила тошнота, лицо горело. — Ладно… Скажу… Я просто так хорош, что она умерла от оргазма чуть раньше чем концентрация токсина достигла своего максимума.

Усатый поднял руку, но послушно отступил, услышав щелчок пальцами от Падали.

— Хочу послушать ещё, но боюсь, что ты скоро перестанешь соображать, — сказала она, задумчиво накручивая рыжий локон на указательный палец. Это было мило, но не обманывало. Потому что, если Рэму начнут вытаскивать кишки и украшать ими помещение — вряд ли жест Падали изменится. — Какую информацию ты можешь достать?

Рэм пожал плечами, опустив взгляд на пол. Любой движение глаз вызывало головокружение и вязкую слюну. Он сплюнул ещё раз, чувствуя дурноту. Выдохнул. Тупые методы допроса. Им не хватает опытного брата Кнута.

— Пока — любую. Ещё пара ударов и уже не буду в этом так уверен. Могут руки отняться.

Про «любую» у него были надежды, а не уверенность. Потому что — полный доступ ему дали при вручении Инсигнии. Дали через Калькуляцию, приказом императора. Только Стоик мог его отменить. Вряд ли перед своей гибелью правитель успел это сделать. Но оставалась вероятность, что его заблокировали сами Калькуляторы или же пришедший к власти Воннерут Халамер. — Главное раздобыть правильный терминал. Я знаю где его взять. Знаю, как им пользоваться. Я был лучшим в Доме Раскаянья.

— Любую?

— Я буду знать всё, что знают Калькуляторы, — сказал Рэм. — Всё, что происходит. Каждый мертвяк будет моими глазами. Базы военных, полиции, Дома Раскаянья. Вы представляете возможности?

— Представляю, — кивнула Падаль. — Не понимаю, правда, зачем ты об этом мне рассказываешь? Зачем ты вломился в квартиру к моему человеку и сделал из него кусок обгадившегося мяса? Что ведёт тебя, Рэм Консворт?

— Страсть к приключениям, — криво усмехнулся он.

— Подлец может продолжить, Рэм, — с материнской заботой проговорила бандитка. — А потом я найду как себя развлечь, чтобы выкачать из тебя все твои шуточки. Одними шлепками не отделаешься.

Папа, Порось, Падаль, Подлец. У них какой-то определённый пунктик на эту букву.

— С твоим человеком получилось нехорошо не по моей вине. Ему стоит быть чуть сдержанней и не ломать двери к соседям. Что до остального… Я — изгой, — спокойно ответил Консворт. — Там, наверху. Мертвец. Если объявлюсь — в следующий раз тот, кто разрушил мою жизнь, не будет мудрствовать и устранять меня шлюхой. Прострелит голову. Бросит под автомобиль. Просто вывезет куда-то в заповедник и прикопает. Я не знаю кто это. Не знаю его возможностей. Поэтому хочу найти мерзавца. И уничтожить его, кем бы он ни был.

Падаль с каким-то уважением покачала головой.

— Ты заинтересовал меня, Рэм. Я готова попробовать. Предчувствую большие перемены в нашей жизни с новым императором. Что-то происходит, и я хочу быть в курсе. Моё женское любопытство неутолимо. И если ты меня не разочаруешь, то, быть может, мы сможем помочь друг другу. Я прощу тебе Порося и твою наглую ложь Папе. Ты меня развлёк.

Она грациозно поднялась из кресла. Красуясь, определённо. Консворт наслаждался каждым её движением, забыв про боль в голове. Сильная, уверенная, живая.

— Папа, добудь мне то, чего он хочет. Подлец — отвези его к Параноику. Будет возмущаться — скажи, что это мой личный приказ. Потерпит. Ну и следи за нашим новым другом. Внимательно.

Солокерец степенно кивнул. Падаль медленно прошла мимо Рэма, обдав его запахом духов.

— Адрес? — спросил Папа. — Охрана? Детали?

— Это моя квартира, — сказал Рэм. — Так что никакой охраны. Терминал на столе. Личная карта в кармане. Всё должно быть просто.

Солокерец подошёл, расстегнул зажимы на кистях Консворта. Дознаватель помассировал руки. Вроде получилось. Если терминал, как собственность Дома Раскаянья, не изъяли из квартиры, и, если, все доступы остались. Ох, как бы хотелось, чтобы повезло. Иначе…

— Доставай, — скомандовал Папа.

Получив ключ, здоровяк зашагал вслед за Падалью. Рэм повернулся, провожая его взглядом и надеясь разглядеть девушку, но разглядел лишь растворяющийся в темноте силуэт. Единственная лампа в помещении висела между стулом и креслом.

— Параноик — это очень больно? — спросил у усатого Консворт.

— А ты сможешь узнать, что происходит на Нуслайте? — пискляво сказал Подлец. Голос никак не вязался с суровой внешностью. В другой момент бы Рэм обязательно прокомментировал такой диссонанс, но сейчас был слишком занят страхами.

— Я смогу узнать всё…

— У меня там брат. Я третий день никак не могу с ним связаться… — сказал бандит. — Никто не может. Там точно что-то плохое случилось.

Какая милая искренность. Словно эти опытные кулаки не массировали Рэму лицо.

— Я всё узнаю… Просто достаньте терминал.