Странница

Татьяна Абиссин, 2018

Люба Журавлева – сирота, с детства воспитывается дядей, с которым не слишком ладит. Люба делает первые шаги в модельном бизнесе. По стечению обстоятельств девочка переносится в параллельный мир, где ее признают Странницей – иноземкой. Героине предстоит пройти три испытания. Испытания, которые прежде не мог пройти никто…

Пролог

С автострады, что находилась в десяти метрах от узкой дорожки, доносился ровный гул автомобилей. Запах свежей листвы и недавнего дождя смешивался с пылью и гарью. По пропахшей сыростью тропинке уверенно шагали хмурый мужчина и молодая женщина с коляской.

Мужчина то и дело сморкался в клетчатый платок, мысленно проклиная лето, аллергию на пыльцу, резкий запах цветов, и, возможно, ту, что шагала рядом, шурша шелковым платьем и улыбаясь спящей в коляске малышке. Сегодня мужчина увидел племянницу впервые, но все равно отказался взять ее на руки.

— Ты ей нравишься. И почему ты такой «бука», а, Вадим? Не хочешь обнять малышку? Она же — твоя единственная племянница, — вздохнула Катя.

Сестра словно специально злила его. Уж кому, как ни ей, знать, что он детей терпеть не может. Да и на прогулку отправился только затем, чтобы попросить некую сумму из средств отца, полученных Катериной по завещанию. Вадиму-то в наследство ничего не досталось. Отец считал, что мужчина обязан обеспечивать семью, а не наоборот.

— Кать, не приставай. Лучше под ноги смотри! Тут дорога — ямы сплошные. Никак не отремонтируют, и о чем мэрия думает! Ишь, как коляску трясет! Того и гляди, перевернет, — пытаясь сменить тему разговора с «чудной крошки, которая похожа на ангела, и самая красивая, самая умная, самая лучшая», Вадим обнаружил, что они дошли до ворот парка.

Сестра покачала головой, но не нахмурилась. Она вообще редко обижалась, в отличие от самого Вадима, способного спустя годы вспоминать чужой промах или не вовремя сказанное слово. Продолжая катить коляску по узкой аллее, окруженной кустами цветущего шиповника, Катя замурлыкала себе под нос колыбельную песенку.

— И почему карусели? Неужели нельзя выбрать для прогулки более тихое место? — нахмурился Вадим, когда они подошли к вращающейся платформе с разноцветными лошадками.

На аттракцион, сверкавший яркими лампочками, веселой стайкой устремились школьники. От вспышек фотоаппаратов у Вадима заболели глаза. Мужчина с неудовольствием протер их рукой.

— Но Любе нравятся карусели! Она всегда такая довольная, когда мы с ней приходим сюда. Не капризничает… — возразила Катя.

«Теперь понятно, кому я обязан этой прогулкой по жаре, — мужчина бросил гневный взгляд на Любу, мирно сопевшую в коляске. — Вся в мать, такое же чучело! И имя у нее глупое! Наплачется еще с ним! В честь «большой любви» названа, не иначе, хоть Катька так и не призналась, кто же отец…»

— Ты хотел поговорить, — после короткой паузы заметила сестра. — Начинай. Знаю, ты человек занятой. И просто дышать свежим воздухом в парке тебе некогда. Вижу, что-то случилось. Расскажи — постараюсь помочь, если это в моих силах.

Вадим открыл рот, но ответить не успел. Мир вокруг замер, словно кто-то установил показ художественного фильма на «паузу». Застыла в воздухе летящая мимо карусель, замерли галдящие дети, оседлавшие металлических коней, и даже стоявшая рядом с ним Катя.

Мужчина попытался пошевелить рукой, и с испугом понял, что он — единственный, кто может это сделать. Но каждое движение давалось ему с невероятным трудом, словно тело опутали невидимые, но очень прочные нити…

А потом появился «он». Вадим не успел сделать ни шагу. Оставалось только смотреть на создание, словно пришедшее из кошмарного сна.

В воздухе с противным скрежетом расплывалась тягучая черная клякса, напомнившая Вадиму фильмы о пришельцах и иных формах жизни. Спустя несколько мгновений грязь приняла очертания человеческой фигуры.

«Человек, это человек!» — с облегчением сообразил Вадим. Но желание поскорее сбежать отсюда никуда не исчезло.

Незнакомец, ступивший на асфальт прямо из грязной кляксы, был одет явно не по погоде. На нем красовался кожаный черный плащ с большими круглыми пуговицами; такой длинный, что почти полностью скрывал фигуру. Две седые косы лохматыми змеями выглядывали из-под старомодной шляпы. Огромные черные очки скрывали лицо. Или что-то там? Вадим всерьез сомневался, что у субъекта есть лицо. Он не видел ни глаз, ни рта, ни носа. И позднее, сколько ни пытался, не смог вспомнить хоть какую-то запоминающуюся черту.

В левой руке «видение» держало зонтик, на вид самый обычный, разве что прозрачный. В правой руке «пришельца» находился потертый портфель с металлическими уголками, на вид совершенно обыкновенный…

До тех пор, пока седой не повернул его боком, так что Вадим увидел человеческий глаз прямо в проеме бокового кармана. Хотя, нет. Стеклянный глаз, который казался очень живым.

— Я её нашел. Угроза будет устранена, — произнес незнакомец ровным голосом, глядя в Катину сторону. Глаз в его портфеле совершил двойное вращение. Вадима затошнило. Мысль о том, что его сестре грозит опасность, тут же сменилась воображаемой картинкой, как чужак избавится от случайного свидетеля. Надо дать понять этому «вторженцу», что он, Вадим, тут не причем. Его сестра всегда была странной. И, конечно, сама виновата во всех бедах.

Пока Вадим обдумывал свое незавидное положение, чужак протянул в их сторону руку с портфелем. Из вращающегося глаза вырвался столп света, окутавший фигуру Кати и малышки в коляске. На миг сестра Вадима вместе с дочкой растаяли в воздухе, но появились вновь, когда свечение погасло. Правда, их фигуры словно потеряли часть цвета, как крылья бабочки, с которых разом стряхнули всю пыльцу.

— Дело сделано, — удовлетворенно хмыкнул пришелец. Вращающийся глаз остановился и прикрылся сам собой. — Заговорщики наказаны. Палата Гриотов будет довольна. Я забрал у слишком самоуверенной женщины и ее потомства всю удачу, все возможности. Теперь мне осталось только… — незнакомец глянул на Вадима. Тот почувствовал, как земля качнулась под ногами. — Мы наблюдали за вами, Журавлев Вадим Николаевич. Вы же не хотите знать, что сейчас произошло, верно? Не мечтаете разделить участь предателей?

Вадим отчаянно помотал головой. К его удивлению, ему это удалось. Он понятия не имел, что сейчас произошло, но чутье подсказывало, что он только что словно побывал на чужих похоронах. Или на своих собственных?

— Вот и славно! Просто очаровательно! — заулыбался чужак, заметив его смятение. — Мы искренне надеялись, что вы проявите благоразумие. Вашей задачей, Вадим, с сегодняшнего дня будет присматривать за сестрой и за вашей милой племянницей. И, если узнаете что-то интересное, чем захотите поделиться, вас непременно услышат. Через этот портфель, — чужак всунул Вадиму в руку свою жуткую ношу. — Мы готовы щедро оплачивать ваши услуги. Примите безделицу в качестве залога наших будущих доверительных отношений.

Вадим удивленно раскрыл рот, заметив блеснувший на запястье левой руки золотой браслет, инструктированный крупными изумрудами.

— Не дрожите так, и спрячьте наш подарок в ваш новый портфель! — снова улыбнулся темный волшебник (по крайней мере, Вадим причислил его к таковым). — Мы много знаем о вас. Вы получите доступ к финансам своей семьи, которые вам так необходимы, если позаботитесь о том, чтобы Катерина больше никогда не увидела дочь.

— Но как?!

— Очень просто. Очнувшись, ваша сестра будет болтать всякие глупости про Гриотов и параллельные миры. Печально, конечно, но порой у женщин после родов страдает психика. Нельзя же оставлять ребенка с безумной женщиной! Милой Любочке лучше расти подальше от нее. А вы будете ее единственным опекуном… Думаю, Катерина отпишет вам все средства, лишь бы вы заботились о её дочери.

— Но у девчонки есть отец!…

— Он не объявится, уж поверьте, — притворно вздохнул чужак. — А теперь, прощайте. Никогда не забывайте про наш уговор, Вадим.