Белая проза

Юрий Павлович Роговцов

Сборник коротких рассказов: повествовательная, поэтическая, авангардная проза, этюды. притчи, сказки. Произведения рассчитаны на литераторов и литературно подготовленного читателя. Книга содержит нецензурную брань.

* * *

СОН АНТОНА ЛЬВОВИЧА

УлЯнэчко, Улянэчко,

Прыплынь, прыплынь до ВанЕчка.

Прыплынь до мЕне,

Ты, рыбонька мОя.

Спивають дУды, як грома гУды.

То губы лЯнуть мои до тЕбе.

Як ричка лынэ,

То мое сэрцэ шукае тебе.

Ванечка дуды.

Ванечка гуды.

ШепОтять губы.

Вода — Уляна.

— — Напейсь.

Напейся.

Сверкнуло острием стрелы.. Блеснуло лезвием бритвы.

Всполохи. Всполохи.

Удар молота плющит череп. Сыплет перхоть на плечи — курганы.

Горло разорвано звуком. Орет оно немо песнь о жизни.

И бабочки вьют петли — нити судьбы над водою.

Встревожат душу ночные ведьмы. Закружат в омут. Взволнуют сердце.

Их заметил Антон Львович, просыпаясь в томном пуху подушек.. И думая —

нет — не думая — о тихом бреге: где след молчанья оставил слёзы,

средь преткновений колен, упавших — мнилось ему.

Сверкнула лимбом молния. ОчЕртив чернь средь ясных ликов.

Но уже проснулся, проснулся — и все же — проснулся — пытается

— Антон Львович.

На простыни дева лежит, извиваясь.

В движении немо едва творима. Но чует вздохи о жИвой плоти.

И мякоти яблока в зубы кусают, и липнутся в губы, и сОчатся соки.

А ведь утро уже.

Краснолицее зерцало на белесом обветшало.

Скоро весна. А пока еще лёжнем лежит на торте неба снега крем.

И собак еще выгуливают по утрам.

И бегают они по сугробам-горбунам, томный пух взбесив. И писают в

жиры белые, оставляя желтопузые раны — швы аппендицитные, на вздутых

животах сугробных.

Открыл глаза Антон Львович. И видит: воздух с потолком и полом,

и время видит — но — нет — не видит — себя не знает — не слышит

струи собачьи в крема мочёные — не слышит.

А ведь любил её одну он.

Улетели простыни в просини. Разлетелись белесыми листьями. В пустоте

временах, да и в проседи.

— Ой, водица — сестрица.

Приведи ко мне девицу.

Дай её душой напиться.

Телом нежным насладиться.

В омуте любви забыться.

Так зудело в затылке. Чесалось в глазу третьем. И перхотью сыпалось

на плечи-валуны. И крикнуть хотелось — да было немо в горле.

Был слышен лишь кран — струя — на кухне — пузырились яйца, скворчала

колбаска.

В следующей комнате — тянула всё руки, расставив ноги, нагая дева —

там плоть таилась, питаясь жизнью, томлея пухом — его взбесивши.

И лянут лики, и льнутся к лону слюнные губы, чтоб сока выпить —

слюной напиться.

Мы видим: Львович уж на коленях.

Пузырят яйца, трещит колбаска.

Стекает течкой нагая дева.

И кружат губы в губастый омут.

— Прыплынь, ИвАсыку.

.Прыплынь, ТэлЭсыку…

То точат зубы трухлявый корень.

Скребутся пальцы, расставив ноги, порошей белой метут в затылке,

белесым слепят. Сочатся ногти и лянут зубы в зубастом крике.

Вода из крана — для мертвой рыбы.

Упало древо. Упало в омут — источник жизни — источник смерти —

лакает Львович, как пес смердящий, лакает воду, как карп голодный.

(А ведь не колбасу — рыбу — жарил Антон Львович. Рыбу в яйцах.) *

Ест.

И мнится ему, будто:

Налетели дожди чернилами слёзными.

Пролились ливнем, рыдающим. Растопили животы снега жирные.

Течет плачем сальным снег. Стекает соком гонным собачьим, уксусом

яблочным.

И вьют струи желтые над воды кругами черными бабочки ночные —

ведьмы. И штопают криво-косо швы — небесные всполохи.

Сверкнула острием стрелы. Блеснула лезвием — молния. Распорола черни. плево огненным деревом. Членом кружит в чрева омуте. Пылает кольцом. золотым.

Кипит, парит гремучее семя. Бурлит и пенится ядами-соками. Варит. рыбу краснолицую, немую, тухлую. Лопаются яйцами глаза слепые, спермой. вздутые.

И слышит Львович: пилы ржавой скрежет зубный.

И видит: водорослей пальцы ногтями стальными грызут, точат ствол

трухлявый, плотью тлеющий.

И слышит: Ивасыку, Тэлэсыку, прыплынь, прылынь до омуту…

И уж рядом блеснули пальцев зубы голодом. И уж чуют кипящей плотью

душу голую Антонову, душу — сырую — спящую. Уже лики пик кровавых

сердца его касаются, сердца мякотного — розового — хотят съесть его,

съесть как яблоко.

И уж обвили ноги Львовича — мочевыми горящими струями — опутали

(* яйцо — символ души; рыба — символ Источника Жизни) петли ведьм — бабочек..

Вдруг!!! — пронзил мрак бликом солнечным грома молот. Расплющил. череп смерти — чернь слёзную, коленопреклоненную (то кран тёк ржавый.. водой дождевою)

И видит Антон Львович: стены и пол, потолок и воздух, время — и всё в. простынях белых.

Но сорвались простыни листьями белесыми. Улетели. Раскрыли синеву

океана небесного.

Купается в лазурной глади волн златолицее око. Глянет светом золотым. на кружащую зелень лугов в хороводах садов подвенечных.. Плывет среди садов Антон Львович в роднике серебристом рыбкой

золотистою.

Кружат по струнам бабочки — невесты венценосные. Поют радужно песни поючие, сЕрдца ручьем звенящие, любви рекой бегущие, водопадом гремящие.

И слышит Антон Львович

Улянэчко, Улянэчко,

Прылынь, прылынь до Ванечка.

Прыплынь до мЕне, ты рыбонька мОя.

Як скрыпка грае в зэлэном гаю

То мое сэрцэ з тобой спивае.

Як витра дуды з тобой танцують.

То мои губы тебе целують.

Ванечка дуды —

Ванечка губы.

Вода — Уляна.

— Напейсь.

Напейся.

Антон Львович проснулся.

* * *