Научу писать хиты

Юрий Лоза, 2012

Мечтаете, чтобы ваша песня попала на большую эстраду? Хотите, чтобы миллионы слушателей полюбили ее? Что вообще надо делать, чтобы научиться писать ХИТЫ? Юрий Лоза в своей книге раскрывает секреты успеха написания настоящего хита. Перед вами уникальное учебное пособие по созданию песенных текстов. Автор представляет полное и четкое руководство для всех желающих научиться писать действительно хорошую песню. С помощью этой книги вы станете настоящим профессионалом и будете действовать уверенно и точно, с каждым днем приближаясь к своей цели – созданию всенародно любимого ХИТА.

Урок № 1

Общеобразовательный

Мне посчастливилось дважды учиться в высших учебных заведениях. Оба раза на протяжении всего первого курса студенты изучали общеобразовательные предметы, не имеющие непосредственного отношения к будущей профессии. В далекой молодости, в начале семидесятых годов прошлого века, на географическом факультете университета мы проходили основы марксизма-ленинизма, немецкий язык, математику и историю. Через тридцать лет, в экономико-статистическом институте — культурологию, английский, философию и опять же историю. Я буду придерживаться общепринятой методики и начну обучение тем же образом, только из всех общеобразовательных предметов оставлю одну историю. Но я постараюсь не отходить далеко от песенного творчества, чтобы быть ближе к теме всего повествования. Конечно, история предстанет на страницах данной книги в том виде, в котором вижу ее я. Поэтому допускаю, что кому-то все может представляться иначе. Вы можете проигнорировать первый урок, но мне кажется, на «начальном курсе» стоит задержаться. Попробую объяснить почему.

Профессионалы могут завидовать другим профессионалам, могут их ругать и даже ненавидеть, но работать хотят только с ними! В оперном театре дирижер из двух равноценных солистов выберет того, кто без лишних вопросов выполнит задание: «В финале замените, пожалуйста, оригинальную каденцию на вариант из сборника Риччи!»^[2] И не будет привлекать того, кто станет лихорадочно искать сборник публикаций об американской киноактрисе Кристине Риччи.

Выбирая из двух равноценных фотографов, директор рекламного агентства предпочтет того, который правильно поймет пожелание: «В следующей серии будьте немного ближе к Хорсту!»^[3] И быстро расстанется с тем, который, постояв минут десять в полной растерянности, решит, что «Блэк Хорс» — это наклейка на трусах и именно о ней и идет речь.

Когда композитору Игорю Корнелюку понадобится текст для заглавной песни в перспективном сериале и он обратится к вам с предложением написать что-нибудь, близкое по стилистике к Серебряному веку, вы не должны удивленно хлопать глазами и лихорадочно вспоминать, что было сказано про этот «век» в книжке «Князь Серебряный» писателя А. К. Толстого^[4]. А то, что Игорь может сказать подобную фразу, — вполне вероятно, потому что я его знаю много лет и считаю настоящим профессионалом. Пожалуй, как все востребованные композиторы, он не испытывает нужды в возможных соавторах. Они окружают его со всех сторон и не прочь будут отодвинуть вас на второй план, пока вы чешете затылок.

Профессионалы знают свое дело лучше, чем любители, еще и потому, что изучают предмет основательно и всегда рассматривают его через призму исторического развития. Когда вам предоставится шанс (а это обязательно когда-нибудь произойдет), не упустите его из-за элементарной неграмотности или некомпетентности.

Когда-то, в далеком 1984 году, Юрий Лоза выпустил магнитоальбом из десяти песен с простым названием «Концерт для друзей», мгновенно ставший популярным. В финальной композиции несколько раз навязчиво повторялся следующий припев:

Но уж так я устроен,

Так задуман и скроен.

И пускай мои песни просты,

Только мне они в радость.

Ничего мне не надо, —

У меня есть гитара и ты.

Альбом был записан спустя восемь часов с момента знакомства музыкантов друг с другом безо всяких студийных ухищрений, практически «на коленках». Как следствие, был слеплен небрежно и звучал ужасно. Но в его текстовой оригинальности Юрий Лоза был абсолютно уверен, потому что все придумал сам. Мало того, он был убежден и в том, что почти все рифмы, которые он использовал, никогда ранее не встречались и были вызваны к жизни исключительно его талантом. Почему я говорю о себе в третьем лице? Да потому, что автор этой книги имеет мало общего с автором того нашумевшего магнитоальбома — и выглядит не так, и действует иначе, и думает совсем по-другому. Несколько лет назад, задавшись целью составить картину музыкальной жизни 1938 года (а для моего рода это был особенный год, потому что в тридцать восьмом расстреляли двух моих дедов и арестовали бабушку по отцовской линии), я наткнулся на пронзительно-щемящую песню с названием «Тайна» в исполнении Утесова^[5]:

Для того, кто любит,

Трудных нет загадок,

Для того, кто любит,

Все они просты.

У меня есть сердце,

А у сердца песня,

А у песни тайна, —

Тайна — это ты.

Вам не показалось, что в текстах есть что-то общее? Вот и мне тоже показалось! Мало того, показалось, что рифма, на которой держится припев, одна и та же. Получается, не я первый высек из глыбы русской словесности потрясающе яркую искру: «ты — просты»? Выходит, не я… Но и Анатолий Д’Актиль^[6], написавший простые и наивные слова к песне «Тайна», тоже вряд ли может быть признан автором этой рифмы, потому что (сейчас я абсолютно уверен) все уже было придумано задолго до него. Следовательно, если вы сегодня, приступая к сочинению текста, собираетесь удивить мир и создать нечто абсолютно оригинальное — полистайте на досуге своих далеких или близких предшественников. Не исключено, что ваши замыслы могут кардинально измениться, а в некоторых случаях просто отпадет само желание писать.

Знание истории ремесла поможет вам избежать явных «проколов». Нередки случаи, когда в произведениях начинающих авторов вдруг мелькают поэтические обороты, давным-давно ставшие для профессионалов хрестоматийными. Как правило, рядовой россиянин знает о поэзии крайне мало: что-то из средней школы, что-то из случайно услышанного по радио или телевидению, а уж помнит — и того меньше. Но даже он удивится, если вы вставите в свой будущий текст нечто неуловимо знакомое, скажем — «я помню чудное мгновенье…» или «я встретил Вас…». Строки, конечно, замечательные, но их уже «застолбили» А. С. Пушкин^[7] и Ф. И. Тютчев^[8], как это ни обидно. Существует множество подобных фраз и выражений, пусть менее раскрученных, но хорошо известных профессионалам, безусловно знающим историю. Даже если эти словосочетания подходят вам по форме, смыслу или содержанию, я бы не советовал их использовать, разве только в форме цитат. На юридическом языке это звучит так: незнание не избавляет от ответственности.

Ребенок не учит язык специально — он просто слушает то, что говорят вокруг, и через три года вполне сносно болтает, осознанно складывая слова в предложения. Один мой знакомый, проживший несколько лет на Кипре, сказал мне, что местный язык он не учил, а «поднял на улице». К чему я все это говорю? Думаю, что вы уже и сами поняли: надо находиться внутри изучаемого предмета, в нашем случае внутри песенно-поэтического ремесла. Если вы станете регулярно читать то, что было создано за долгую историю песенного творчества — через некоторое время «наполнитесь поэзией». Вы научитесь вполне прилично писать, как бы не прикладывая видимых усилий, пользуясь образами, которые автоматически отложатся где-то далеко в подсознании и дадут вам толчок для собственных. Только это будут именно ваши образы, пусть и навеянные усвоенным когда-то материалом.

Есть дремучий анекдот. При поступлении в литературный институт выясняется, что молодой человек, приехавший с далекой Чукотки, не имеет представления ни об одном из великих сочинителей. И когда его спрашивают, почему он не знаком с мировой литературой, парень отвечает: «Чукча не читатель, чукча писатель!» Так вот, этот анекдотец меня не смешит, потому что уж слишком часто подобная ситуация наблюдалась мною в жизни. Человек, не знающий произведений своих предшественников, подобен тому, кто собирает у дороги букет из пожухлых цветов, из-за собственной лени не замечая, что рядом начинается огромное поле с благоухающим разнотравьем. Итак, начнем наш первый урок.

Согласно версии, озвученной учебником истории, люди начали осваивать леса, находящиеся на территории современной России, где-то с середины позапрошлого тысячелетия. Они селились на лесных опушках, собирали ягоды и грибы, занимались сельским хозяйством, а также ходили с рогатиной на медведя. Об их культуре ничего не говорится в силу того, что несколько сотен лет «…сколь-нибудь значимых государственных образований не возникало, и лишь в конце первого тысячелетия нашей эры, под эгидой славянского племени половичей, образовалось государство — Киевская Русь». Мировую историческую науку данная трактовка несомненно устраивает, потому что позволяет поместить русичей на задворки развития человеческой мысли. Согласно той же версии, наши далекие славянские предки еще в девятом веке не знали, во что верить, а, скажем, китайцы (по рассказам самих китайцев) к тому времени уже пятьдесят веков писали философские трактаты и что-то пели. Во всех энциклопедиях представлены якобы древние музыкальные инструменты Поднебесной. Но я смотрю на них и вижу, что это полные аналоги средневековых и современных, как русских, так и европейских. А кто у кого позаимствовал — вопрос весьма риторический, потому что китайская народная музыка, владевшая весьма совершенными инструментами «многие тысячелетия», дальше трех нот почему-то не ушла.

Литературная энциклопедия утверждает, что в Египте в эпоху Среднего царства (2000 — 1580 гг. до нашей эры) «кое-где на стенах гробниц близ изображений сцен из трудовой жизни народа сохранились краткие надписи, заключающие в себе тексты народных песен, сопровождавших, очевидно, различные трудовые процессы. Например, песенка, которая пелась при молотьбе, совершавшейся в Древнем Египте при помощи быков». Далее приведен текст этой песенки, рифмованный и весьма профессиональный. Я что-то не могу взять в толк — как из ряда однообразных примитивных закорючек, выдавленных на стенах пирамид, получились стихи? Что-то здесь нечисто, по крайней мере, меня эта «древность» не убеждает. Античная история рассказывает нам, что за много лет до Христа на сценах афинских театров стоял так называемый «греческий хор». По свидетельству Аристотеля^[9], «…запевалы, отвечая на вопросы хора, могли побуждать хор к пению». А это значит, что помимо участия в представлении хор исполнял что-то вроде песен, связанных с действием и поясняющих зрителю замысел автора. Скорее всего это выглядело следующим образом — в самый напряженный момент постановки три звонких тенора и девять «густых» баритонов неожиданно и громко вступали:

Зря не подумал Эзоп многомудрый о том, что

Гнева отвергнутых жен даже боги боятся!

Ну, или что-нибудь в этом роде. Я не склонен доверять сочинителям всяческих баек о глубокой древности (может быть, это тема моей следующей книги), и буду в дальнейшем опираться на официальные источники. Согласно им, русскую песенную культуру начали хоть как-то изучать сравнительно недавно. Вот что официально появилось к началу девятнадцатого века:

Первые специальные записи на Руси были сделаны в 1619 — 1620 годах для английского путешественника Р. Джеймса — исторические песни о событиях Смутного времени. Уникальную научную ценность имеет рукописный сборник исторических песен, собранных в середине XVII века для заводчика П. А. Демидова с приложением нот. В 1770 — 1774 годах появился сборник в четырех частях М. Д. Чулкова — «Собрание разных песен». В 1790 году вышел из печати нотный песенник Н. А. Львова — «Собрание русских простонародных песен с их голосами, положенными на музыку Иваном Прачем».

(Русский фольклор^[10])

Интересно получается! Выходит, что до девятнадцатого века песни на Руси никем и никак не записывались. Нельзя же воспринимать серьезно четыре сборника за двести лет. Ну чем не повод задирать нос всяким «древним» китайцам, арабам и грекам — раз не исследовалось, значит, и не было ничего! Значит, и песен не пелось — такой уж немузыкальный народ — россияне! Ан нет, господа хорошие, очень даже музыкальный! Да и каким еще он может быть, если каждый житель Руси с молоком матери впитывал — «Баю-баюшки-баю» — первую и самую главную песню. К тому же в репертуаре у женщин, кроме этой, были еще с десяток распространенных колыбельных да бессчетное количество тех, что они придумывали сами. Вдобавок с самого крещения наши далекие предки посещали храмы, где звучала чудесная церковная музыка. Причем то, что она звучала, абсолютно неопровержимо. Согласно той же официальной версии, с конца десятого века нашей эры на Русь пришло христианство, а с ним все византийские церковные песнопения. Со временем русские добавили столько собственных сочинений, что церковный хор сегодня имеет на некоторые канонические тексты по несколько вариантов замечательных мелодий (написанных, кстати, нашими соплеменниками)! Да и помимо церкви, в домашнем быту, наши далекие предки без музыки не оставались, потому что всю жизнь наблюдали различные обряды, которые тоже сопровождались песнями:

Ритуальные песни отражали сам обряд, способствовали его формированию и реализации. Заклинательные песни были магическим обращением к силам природы, в величальных прославлялись участники ритуала, в корильных они же и высмеивались, игровые песни исполнялись во время молодежных игр. Песни лирические — наиболее позднее явление в обряде. Их главное назначение — выражать мысли, чувства и настроения.

(Русский фольклор)

Только не надо думать, что выйдя из дома, наши праотцы затыкали уши хлебным мякишем, а рот — вареной брюквой. Нет, дорогие мои, они пели и слушали всегда и везде с утра и до вечера! Николай Васильевич Гоголь^[11] в своих «Петербургских записках» писал: «Покажите мне народ, у которого было бы больше песен! По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барок заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и как грибы вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек». У меня нет повода классику не доверять. А вот что утверждал один из крупнейших русских фольклористов, член-корреспондент Российской академии наук Кирилл Васильевич Чистов в своем труде «Этнография восточных славян»: «Только свадебных песен, многие из которых можно считать художественными шедеврами, известно несколько тысяч». Как вам цифры? Впечатляют? Лично меня — да!

А уж когда доходило до праздников, песню и вовсе было не удержать! Мое воображение тут же рисует величавого старца с длинной седой бородой, в белой рубахе и лаптях. Вот он кладет на колени сладкозвучные гусли, ударяет по ним жилистой рукой — и над зачарованными слушателями, окружившими сказителя, разливается старинная песня. Предположим, такая:

Во богатой Москве да во городе

Проезжал благозваный царь-батюшка

По Охотному ряду со свитою.

А когда повернул на Неглинную,

У гнедого коня государева

Вси копыта в калу замаралися.

Осерчал на безстудство надежа-царь:

Свел он вежди густыя, кустистыя,

Да как зыкнет на всю златоглавую, —

Покажите мне пса шелудивого,

Кто должон был следить за дорогою!

Уж бояре тогда испужалися,

И почали просить царя-батюшку,

Дабы шибко на смерда не гневался —

У того-де полно малых детушек,

Да жена-де седмицу не кормлена.

Отвечал государь подбоченившись, —

Знаю я того татя блудливого,

И детишек его ране видывал —

Сорок лет уж как самому младшему.

И жену его знаю доподлинно —

Токмо та и печали не ведает,

Поелику в поганой неметчине

Покупает хоромы за дорого!

Поскакали гонцы да во все концы,

Все искали того нерадивого,

Но нигде его не смогли найти,

Потому как далеко запрятался

Тот холоп от царевой немилости.

Убо, ноне ништо не меняется:

И дороги годами не чинены,

И ничтожны сыны государевы,

Все в заморских краях отишаются.

Тяжелая это работа — былины сочинять. Я не уверен, что у меня получилась именно былина, ведь не могу даже приблизительно определить, где — былина, где — старинная песня, а где — баллада, что с легкостью осуществляют специалисты, которые при желании могут разнести мое творение в пух и прах. Ну и ладно. Разнесут так разнесут.

Продолжим! Как только смолкал голос песельника, рядом (на соседней площадке, как сказали бы сейчас) начинали свое представление скоморохи — далекий прообраз сегодняшнего мюзик-холла.

Скоморохи — странствующие актеры Древней Руси — певцы, острословы, музыканты, исполнители сценок, дрессировщики, акробаты. Их характеристику дает В. Даль^[12]: «Скоморох, скоморошка, музыкант, дудочник, чудочник, волынщик, гусляр, промышляющий пляской с песнями, шутками и фокусами, актер, комедиант, потешник, медвежатник, ломака, шут».

(Энциклопедия «Кругосвет»)

Отголоски их песенного репертуара мы находим в сегодняшних частушках — самом массовом жанре народного творчества. Только не надо считать написание частушки легким делом! Я когда-то пытался, но ничего путного у меня не получилось.

Продолжим разговор о древности. Некоторые историки относят появление военных песен к временам Петровских реформ, то есть к началу восемнадцатого века, когда в каждом военном подразделении появился свой оркестр. Но я позволю себе с ними не согласиться, так как для песни оркестр не нужен, а нужна «луженая» глотка, молодецкая удаль и движущийся строй. А вот этого на Руси всегда было с избытком. Поэтому наши далекие предки или сами пели, или слышали, как мимо проходят, чеканя шаг, бравые удальцы-молодцы и на всю округу разносится: «Не плачь, девчо-онка!» Хотя, кажется, я что-то напутал… Ну и пусть напутал — не эта, так подобные песни испокон веку сопровождали наше войско в больших и малых походах. С середины прошлого тысячелетия свой вклад в копилку песенного творчества начали вносить казаки, которые появились на окраинах тогдашней Руси и сформировали свой собственный песенный фольклор. Ученые до сих пор не пришли к единому мнению — каким годом датировать появление на Дону вольных поселений, состоящих из всякого лихого люда, но для нас это не так важно.

Около трехсот лет назад на территорию современной России просочились цыгане и «добавили индийских специй» в русскую музыку. Некоторые ревнители цыганской древности назовут гораздо более ранние даты (чаще всего упоминается шестнадцатый век), но вот что я могу им возразить. Все специалисты сходятся в одном — цыгане пришли на Русь из Европы. Но скрипку и гитару, без которых представить цыганскую культуру абсолютно невозможно, они не придумали сами, а прихватили у европейцев. Но если скрипка в сегодняшнем виде оформилась в начале восемнадцатого века, то семиструнная (или русская) гитара, взятая на вооружение цыганскими музыкантами, появилась вообще чуть ли не веком позже. Конечно, можно предположить, что двумя веками ранее цыгане пели под один бубен, который они стащили у скоморохов, но это маловероятно, а с гуслями их никто не видал. Примерно в одно время с цыганами на территорию Руси робкими неуверенными шагами засеменила опера как элитарный, в большей степени придворный вид искусства.

В начале восемнадцатого столетия Петр I^[13], ненавидевший все русское, заставил Россию повернуться к Западу, высунуть язык и завилять хвостом. Все его наследники — и похотливые немецкие тетки, и их глуповатые отпрыски — продолжали дело основателя рьяно и последовательно. В результате перед началом войны с Наполеоном^[14] народ воспринимался правящей верхушкой как бессловесное рабочее быдло или пушечное мясо для европейских военных забав (чего стоит беспримерный по мужеству и бесполезности переход Суворова^[15] через Альпы). Дворянское сословие спивалось от безделья и скуки в своих имениях, а иноземцы вертели русской внутренней и внешней политикой так, как считали нужным. Вся российская элита на французском языке говорила лучше, чем на родном. В головы каждого россиянина с самого рождения вдалбливалось: «русский — дурак», «просвещенная Европа» и т. п. Мне в очередной раз могут возразить, что все не так мрачно, и кое-что для развития русской культуры все-таки делалось. Что, мол, Екатерина II^[16] была неимоверно образованной и даже переписывалась с самим Вольтером^[17]. На что я отвечу — скажите, почему у Екатерины не было своих, отечественных просвещенных собеседников к шестидесятым годам восемнадцатого века? А потому, что в Академии наук был чуть ли не единственный русский — Ломоносов^[18]. Да и тому долго не разрешали вести преподавание на родном языке! Но когда вся «просвещенная Европа» в составе наполеоновской армии сожгла и разграбила Москву в сентябре 1812-го, у проповедников западного образа жизни сильно поубавилось сторонников. И в нашу страну наконец-то вернулось то, что весь предыдущий век безжалостно искоренялось — национальное самосознание! Ну а потом, впервые за последние двести лет со времен Минина и Пожарского^[19], русские «верхи» и русские «низы» в едином порыве совершили хоть что-то совместное — «начистили физиономию» Бонапарту и всей «просвещенной Европе». Люди разных сословий, только что проливавшие кровь на полях сражений, теперь более внимательно посмотрели друг на друга, в результате чего в 1825-м горстка дворян вышла на Сенатскую площадь, пытаясь хоть что-то изменить. Нашей культуре повезло — Пушкин с декабристами не вышел, а то бы разделил их участь и махал кайлом в сибирских штольнях. Но нам важно не только то, что Александр Сергеевич оставил после себя множество прекрасных произведений в стихах и прозе, а то, что данные строки написаны на языке, который приобрел сегодняшний вид во многом благодаря нашему великому соотечественнику. О влиянии Пушкина на родную речь всем известно, но мне очень нравится лаконичное определение Белинского^[20]: «Явился Пушкин, и русский язык обрел новую силу, прелесть, гибкость, богатство, и главное — стал развязен, естествен, стал вполне русским языком». Вот на нем, родном, великом, прекрасном и могучем, заговорила и запела страна к середине девятнадцатого века.

Культура не самостоятельна. Она не может существовать в отрыве от политики, финансов и техники. Пианино, которое с пятидесятых годов девятнадцатого века появилось почти в каждом имении, заставило в изобилии выпускать нотные сборники, чтобы дворянским детям и женам было что на пианино играть. В эти сборники попали не только европейские произведения, но и русские (в частности, народные песни). Так песня начала свое восхождение. Установился капитализм — пришлось отменять крепостное право, так как потребовались рабочие для новых заводов. В стране начались большие перемещения народных масс, а песни начали гулять по стране, видоизменяясь, перемешиваясь и усложняясь. Заработали Столыпинские реформы — завелись деньги у предпринимателей, что привело к расцвету многих музыкальных жанров: романсов, водевиля и оперетты. Появилась ресторанная эстрада.

Перед революцией, в начале двадцатого века, неудачные военные кампании, нерешительность Николая II^[21], ощущение вседозволенности и общее недовольство всем и вся привели к тому, что очень точно описал Бердяев^[22]: «Много кризисов искусство пережило за свою историю… Но то, что происходит с искусством в нашу эпоху, не может быть названо одним из кризисов в ряду других. Мы присутствуем при кризисе искусства вообще, при глубочайших потрясениях в тысячелетних его основах». Что же так испугало и расстроило философа? А то, что в искусстве конца девятнадцатого и начала двадцатого веков возникли новые течения, считающиеся сегодня вполне безобидными (футуризм, кубизм, импрессионизм, экспрессионизм, абстракционизм, дадаизм, сюрреализм и т. д.). В обществе возникло ощущение, что весь мир, а с ним и культура, катится в тартарары, что все вот-вот рухнет, превратится в пыль и пепел.

И действительно, в 1917-м все рухнуло. Но в пыль и пепел не превратилось, пусть это и предрекали некоторые мыслители и аналитики. Что-то сбылось — пришел «грядущий хам» и начал управлять культурой, как и предсказывал один из основателей символизма, блестящий мыслитель, представитель Серебряного века Дмитрий Мережковский^[23]. Да, пошатнулись устои, и культура в очередной раз поменяла свои идеалы.

Новому строю понадобились новые песни, и они были написаны. Об этом я расскажу в следующих главах более подробно, потому что это уже не история, а самая настоящая жизнь. Только не надо думать, что композиторы и поэты-песенники двадцатого и двадцать первого века придумали что-то радикально новое — они использовали приемы и наработки предшественников, облекая их в более современную форму. То же самое происходит и в наше время, добавляются только новомодные электронные инструменты и улучшается качество студийной записи. А песни, которые ублажали наших бабушек и родителей, сегодня — вполне реальный капитал. Их поют и перепевают, ими зарабатывают, о них снимают популярные телепередачи, о них пишут книги и толстые диссертации. Поэтому не стоит относиться к прошлому снисходительно — оно разноцветными нитями вплетено в пестрый ковер нашей действительности.

А пока это все, что можно сказать о предварительной стадии нашей учебы. Назовем данную главу дополнением к предисловию. То, что написано мною ранее, можно принять или игнорировать, но дальше пойдет информация, к которой я бы рекомендовал отнестись с большим вниманием.

Примечания

2

Риччи Луиджи (1805–1859, Ricci Luigi) — итальянский композитор. Известен своим собранием (сборником) каденций и колоратур, широко используемым сегодня в оперном искусстве.

3

Хорст (1906–1998, Horst P. Horst) — фотограф. Считается непререкаемым авторитетом в области черно-белой фотографии, непревзойденным мастером игры света и тени. Часто акцентировал внимание на якобы второстепенной детали, которая впоследствии делала снимок произведением искусства.

4

Толстой Алексей Константинович (1817–1875) — русский писатель, драматург, поэт, сатирик, участник группы «Козьма Прутков», граф. Роман «Князь Серебряный», написанный им, опубликован в 1863 году.

5

Утесов Леонид Осипович (1895–1982, Лазарь Иосифович Вайсбейн) — эстрадный певец и киноактер. Основатель и руководитель одного из первых советских джазовых ансамблей «Теа-джаз». Первым из артистов эстрады получил звание «Народный артист СССР» в 1965 году.

6

Анатолий Д’Актиль (1890–1946, Носон-Нохим Абрамович Френкель) — русский и советский поэт-песенник, драматург, юморист и переводчик.

7

Пушкин Александр Сергеевич (1799–1837) — величайший русский поэт, прозаик и драматург. В филологии признается создателем современного русского языка. Убит на дуэли.

8

Тютчев Федор Иванович (1803–1873) — русский поэт, публицист, дипломат, член-корреспондент Петербургской академии наук.

9

Аристотель (384–322 до н. э) — древнегреческий философ и ученый, ученик Платона, воспитатель Александра Македонского, основоположник формальной логики.

10

«Русский фольклор». Издательство «Наука», Москва, 1998 год. Авторы — Т.В. Зуева и Б.П. Кирдан — доктора филологических наук, профессора кафедры русской литературы МПГУ. Рекомендован Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации как учебник для студентов и преподавателей-филологов.

11

Гоголь Николай Васильевич (1809–1852) — великий русский писатель.

12

Даль Владимир Иванович (1801–1872) — русский ученый и писатель, член-корреспондент Петербургской академии наук. Прославился как автор «Толкового словаря живого великорусского языка».

13

Петр I (1672–1725, Романов Петр Алексеевич) — провозглашен царем всея Руси в 1682-м, самостоятельно править начал в 1689-м, с 1721 года объявлен первым императором всероссийским. Реформатор, развернувший масштабные реформы в государстве. Сегодня существуют диаметрально противоположные оценки как личности Петра I, так и его роли в истории России.

14

Наполеон — Наполеон I Бонапарт (1769–1821, Napoléon Bonaparte) — французский полководец и государственный деятель, заложивший основы современного французского государства. В 1799 году совершил государственный переворот, став первым консулом. В 1804 году провозгласил себя императором.

15

Суворов Александр Васильевич (1729–1800) — величайший русский полководец, не потерпевший ни одного поражения в своей военной карьере, один из основоположников русского военного искусства.

16

Екатерина II Великая (1729–1796, София Фредерика Августа Анхальт-Цербстская) — императрица всероссийская с 1762 года и до смерти. Период ее правления некоторые считают золотым веком Российской империи.

17

Вольтер — Франсуа-Мари Аруэ (1694–1778, Voltaire — François Marie Arouet) — один из крупнейших французских философов-просветителей XVIII века, поэт, прозаик, сатирик, историк, публицист, правозащитник. Основоположник прогрессивного просветительского учения, названного впоследствии «вольтерьянством».

18

Ломоносов Михаил Васильевич (1711–1765) — первый русский ученый мирового значения, профессор, энциклопедист, химик, физик, астроном, приборостроитель, географ, металлург, геолог, поэт, художник, историк. Разработал проект Московского университета, впоследствии названного в его честь. Действительный член Академии наук и художеств.

19

Минин и Пожарский — с сентября 1610 года Москва была занята польскими войсками. Осенью 1611 года в Нижнем Новгороде по почину земского старосты Кузьмы Минина начали формироваться отряды народного ополчения, которые возглавил князь Дмитрий Михайлович Пожарский. В августе 1612-го русские разгромили армию гетмана Ходкевича, в октябре 1612 года, не выдержав голода, осажденный вражеский гарнизон сдал Кремль.

20

Белинский Виссарион Григорьевич (1811–1848) — русский писатель, философ, литературный критик. Придерживался «западных» взглядов.

21

Николай Второй (1868–1918, Николай Александрович Романов) — русский царь, российский император, полковник, почетный член Академии наук. Принял корону в 1894 году, в 1917-м отрекся от престола и находился под домашним арестом. Летом 1917 года, по решению Временного правительства, был вместе с семьей отправлен в ссылку в Тобольск, а весной 1918 года перемещен большевиками в Екатеринбург, где был расстрелян вместе с приближенными и семьей. Прославлен в лике святых Русской православной церковью как страстотерпец 20 августа 2000 года.

22

Бердяев Николай Александрович (1874–1948) — русский религиозный философ. В 1922 году был выслан из Советской России, с 1925 года проживал во Франции.

23

Мережковский Дмитрий Сергеевич (1865–1941) — русский писатель, поэт, критик, переводчик, историк, религиозный философ, общественный деятель. Один из основателей русского символизма.